ЮРИЙ ПЕТУХОВ
КАК ТАМ В ПАРИЖЕ?
Кривое не может сделаться прямым, и
чего нет, того нельзя считать.
Екклесиаст
В отеле было хорошо, вольготно. Никто над душою не стоял:
начальство далеко, в Москве, и бог с ним, - всегда бы оно
было где подальше. Да и перед подчиненными пыжиться нет не-
обходимости: где они, подчиненные? Корпят в управлении, по
институтам над своими отчетишками и справками. Жена? Да что
там про жену вспоминать! Семен Михайлович отдыхал. Отдыхал
душою и отчасти телом. Почему отчасти? Давали знать о себе
встречи, коктейли и прочие удовольствия, ненавязчиво препод-
носимые фирмачами. Но тело было еще далеко не старое, вынос-
ливое.
Сладко поеживаясь под одеялом, Семен Михайлович думал - а
что сегодня, чем их еще угостят? Мысли были приятные, но да-
же они не могли разлучить его с низкой уютной кроватью, та-
кой мягкой, вытягивающей из тела все желания, кроме одного -
лежать.
Научно-технические обмены - отменны-ы-ы:
Посыла-и-им... посыла-им? У, черт-тя, забыл!
Ага, вот: пссыла-и-им тырпси-холу!
Получа-и-им пепси-колу! А-а! У-ух! Хор-р-рошо!!!
- доносилось из ванной. Там Гугин пел с душой, вкладывая
всю ее в какой-то разухабистый мотизчик собственного сочине-
ния.
- Семен Михалыч, а что это за хреновина такая - тырпсихо-
ла, не слыхал?! Тыр, пыр, восемь дыр - язык вывернуть можно,
придумают же! Что-о?!
Семен Михайлович молчал и блаженствовал.
- А-а? Не слышу?! - еще громче, сиреною вопросил Гугин.
- Да это одна, такая... в балете, короче, пляшет. И не
хола, кстати, а хора, понял?! Запоминай: тер-пси-хора!
- Ай?!
Семен Михайлович взорвался:
- Тер-пси-хора, оглох, что ли, тер - повторяй!
- Тер! - послушно донеслось из ванной.
- Пси! - еще громче рявкнул Семен Михайлович, воодушевив-
шись понятливостью ученика.
- Пси-и-и! - эхом отозвался Гугин.
- Хора!
- Да ладно, понял. - В голосе Гугина зазвучали вдруг нот-
ки недовольства: - И что за поэты пошли, за что только день-
ги получают, срифмовать не могут толком двух слов: хору -
колу?! Ну дает! Эт-то и я так смогу! Слушай! Эх, хорошо, Се-
мен Михалыч, что не бьют по голове, а в министерстве не слы-
хали, что я тоже тут поэт ! И-эх! У-ох! Хор-рошо! - гугинс-
кий голос постепенно из недовольного возвысился вновь до
жизнерадостного, бесшабашно-удалого. - Здорово получилось,
а?!
Неделю назад, когда их привезли из аэропорта в отель и
они попросили поселить их в одном номере, отказавшись от от-
дельных апартаментов, администратор, портье или как там он у
них назывался - ни Семен Михайлович, ни Гугин языками не
владели - посмотрел на обоих с недоумением, но быстро отвел
глаза, скрывая свои чувства за чересчур широкой слащавой
улыбкой, суетливо достал ключи. О чем он думал, их не инте-
ресовало. Семен Михайлович слыхивал, что тут у них с пло-
щадью в гостиницах все в норме и обычно вместе поселяются
лишь очень близкие родственники... Но свой устав Семен Ми-
хайлович всегда носил при себе, а то, что "монастырь чужой",
- не беда. Да и мало ли о чем мог думать какой-то там, пусть
даже и заграничный, администратор. А вдвоем, да еще на чуж-
бине, далеко от дому, веселее... И не так страшно. В послед-
нем они, правда, не признавались открыто, но каждый, чуя в
себе присутствие некоторого душевного озноба, подозревал то
же самое и в спутнике.
Перед самым отъездом их "порадовал" один сотрудничек, по-
лумолодой специалист, бывший у Семена Михайловича на побе-
гушках. Припрыгал, тряся газетками, угодить хотел, чтоб его!
Семен Михайлович виду не подал, когда прочитал в заметочке,
что на днях двум директорам внешторговских контор за злоу-
потребление взятками - это ж как надо было злоупотребить! -
намотали срока на полную катушку. Принес известьице! Вот
ведь, пригрел ехидну на груди! Эх, молодежь, подумал бы
прежде, чем "радовать", причем тут шеф-то его - ведь он, Се-
мен Михайлович, к тем конторам и вообще к внешторговским де-
лам ни сном, ни чохом, его дело - заключение дать, техничес-
кое, по существу аппаратика этого, как специалисту, значит,
- уж закупочная комиссия решит, там голов много, пускай они
и делят ответственность на число голов своих, им проще да и
по закону так положено, по инструкциям, а инструкции - дело
святое и непреложное. Нет, не осталось чуткости в людях, ог-
рубели, очерствели! И-эх, людишки, "порождение крокодилов"!
А полумолодой шутник и тут не вник, не разобрался, ляпнул,
что, дескать, знакомого представителя чего-то или кого-то
(не уточнил) прямо на днях отозвали за аморалку и недостой-
ный образ, а другой якобы вместе с самолетом на той неделе в
море потонул. Дурак! Ну какие по дороге во Францию моря?!
Чего пугаешь-то?! Семен Михайлович его выгнал из кабинета и
до самого отъезда так и ни разочку не одарил благосклонной
улыбкой, словечка теплого ни единого не сказал. Шутник зас-
кучал что-то, совсем с лица спал. Ну да ничего, это ему
только на пользу!.. Так что веселее вдвоем и надежнее, думал
Семен Михайлович, мы народ коллективистов, мало ли чего тут
у них принято; хотя поучиться есть чему, перенять, так ска-
зать, ценный и полезный опыт, и все это на пользу выходящей
из "стагнации" любимой родине! Ничего, мы ее из застоя-то
вытянем, поставим, ослабленную, на ножки, рассуждал Семен
Михайлович; как там поговаривал любимый литературный герой,
большой специалист по международным отношениям - "Турция нам
поможет"?! Точно, поможет, и не только Турция. Да и куда нам
без помощи-то, народ не подготовлен еще, малокультурен, опы-
та по части демократии у него ни малейшего нету, кругом
хамство и распущенность, лень и дикость... Нет, без помощи
не обойтись. И сперва надо самым наикультурнейшим, наиинтел-
лигентнейшим и самым умным выходить на международный уровень
общения, а потом, глядишь, при их посредстве дело и до широ-
ких масс дойдет. Но это потом. А покуда все на таких как он
держится, на передовых людях нашего времени. Ну и разные там
гугины на первых порах сойдут, как помощники... Так размыш-
лял Семен Михайлович, лежа на широкой и мягкой кровати в но-
мере на восьмом этаже отеля, расположенного если и не в са-
мом центре Парижа, то и не на самых окраинах.
Мелодично динькнул телефон на столике у изголовья.
- Господин Дугин, алле, я не будил? Как спали?
- Мерси, бонжур! - ответил Семен Михайлович, привыкший к
приторному голосу переводчика, как и обычно, с утра оповеща-
ющего о распорядке на весь день. - Как вы там, Пьер? Пора бы
нам и делом заняться, а? Намекните шефу,
- О-о! Все будет о'кей, господин Дугин! Гость - вы, дума-
ем - мы!
Минут через пятнадцать из-за двери ванной комнаты высуну-
лась мокрая взъерошенная голова Гугина.
- Ну чего они, Михалыч?
- Все о'кей, Боря! Через полчасика машину подадут. Го-
товься, придется попотеть.
Листиков отбывал вторую неделю на "картошке". Картошки
как таковой не было, копнили сено, но уж, видать, так пове-
лось исстари - все работы в подшефном совхозе шли под этим
кодом.
Иногда молодые ребята спрашивали у Листикова: сколько ему
осталось до пенсии? Он отшучивался, говоря, что в любом слу-
чае навряд ли дотянет, а сам переживал и, глядя по утрам в
зеркало на кожухе электробритвы, недоумевал: "Неужто так
плох, ведь сорока пяти еще нету, чего они с этой пенсией
привязались? А все сидячая жизнь - она кого хочешь угробит".
Но зато весь остаток дня он в зеркала не смотрелся и потому
чувствовал себя молодым.
Совхоз избавлял его от суетной нервотрепки с бесконечными
срочными и наисрочнейшими справками, отчетами и многими дру-
гими чиновничьими делами-заботами. Вот и сейчас, вволю нама-
хавшись граблями и соорудив довольно-таки профессионально
маленький стожок, Листиков улегся под ним, расслабился,
подставляя тело нежарким лучам подмосковного солнышка. Сено
кололось, пыль от него лезла в глаза и рот, мошкара норовила
пристроиться на тронутой красноватым загаром коже, досаждала
своей назойливой бестолковой возней. Ничего этого Листиков
старался не замечать - он пил свободу жадно, с прихлебом,
упивался своей оторванностью от города и в коротких полуден-
ных грезах представлял себя этаким заматерелым от постоянно-
го тяжкого труда селянином, обветренным знойными и ледяными
степными ветрами, промытым дождями, росами, живой колодезной
водой и ежевечерней стопкой кристального ядовито-целебного
первача.
Короче, дай Листикову волю, и он вовек бы не уезжал отсю-
да. Ну только вот если на зиму? Пожалуй что и на зиму Листи-
ков остался бы. Достаточно было только представить себе жар-
кую русскую печь в просторной светлой избе с заиндевевшими
окошками, кипящий самовар... А уж что там говорить о скрипе
снега под полозьями летящей упряжки, подледном лове и длин-
ныхдлинных неспешных зимних вечерах! Нет, Листиков опреде-
ленно остался бы и на зиму. Ах, как хорошо об этом мечта-
лось.
Физической работы он не боялся, никакого такого особого
унижения, в отличие от большинства молодых ребят из родной
конторы, он ни в работе этой, ни вообще в посылках на лоно
природы не усматривал. Листиков был мудрее их всех вместе
взятых и уже давно не гордился высшим образованием и тем,
что вкалывает не где-нибудь на заводе или в артели, а в до-
вольно-таки солидном научно-исследовательском институте. Все
это было семечки, трын-трава, суета сует и всяческая суета.
А чтоб понять это, надо проработать на своем веку не один
год и увидеть жизнь такою, какова она в самом деле - немного
в ней черной краски, совсем немного, но и розовой с голубой,
пожалуй, не больше. Так, всего вперемешку.
Сейчас, под полуденным вязким солнцем в колком стогу,
Листикову казалось, что он понимает кое-что в жизни. И это
"кое-что" представлялось весомым, осязаемым, устоявшимся.
- Эй, доцент, хорош сачка давить! - послышалось с поля. -
Давай сюда!
Листиков, подхватив грабли, проворно, пружинисто, чувс-
твуя каждую жилку в теле, вскочил на ноги и пошел на крик.
Семен Михайлович осторожно косил глаза на Гугина, пытался
поймать выражение лица своего спутника. Очень хотелось толк-
нуть его локтем в бок, перемигнуться, но было как-то неудоб-
но - рядом сидели Пьер и еще какой-то тип, почти не откры-
вавший рта, но зато постоянно улыбавшийся. А в общем-то, с
ними было легко, они сами в себе несли эту прозрачную и на
вид вполне естественную легкость.
Гугин, не отрываясь, в упор глядел на сцену, точнее, на
ее подобие, потому что сцены как таковой перед ними не было,
все происходило в той же плоскости, где они и сидели, почти
вплотную к ним. Гугин ерзал и лицо его принимало совершенно
бессмысленное выражение. Наконец он не выдержал, повернул
голову к Семену Михайловичу, простонал:
- Умеют же, черти!
- Угу, - многозначительно ответствовал Семен Михайлович,
будто для него все это было не впервой.
- Вы что-то сказали? - Пьер растянул свой лошадиный рот
чуть не до ушей. Он вообще был заботлив и предусмотрителен.
И это как-то не очень вязалось с его небрежными манерами в
одежде и поведении. Про такого Семен Михайлович, если б уви-
дал первый раз, сказал бы - что за хлюст разболтанный, что
за пижон такой? Он поначалу и показался ему малосолидным че-
ловеком. Но потом Семен Михайлович привык и даже зауважал
своего постоянного гида и переводчика.
Гугин в ответ на слова Пьера восторженно задрал большой
палец вверх, чем заслужил неодобрительную ухмылку начальника
- Семен Михайлович уже не раз говорил ему, чтобы был посдер-
жаннее, хотя бы на людях.
А сдерживать себя было не просто. Девочки, всю одежду ко-
торых составляли какие-то очень короткие обрывки рыболовных
сетей, откалывали перед самым носом такое, что увидь сейчас
это незабвенная и законная дугинская половина, она бы в еди-
ный миг за остатки еще вьющихся кудрями волос вытащила бы
многоуважаемого Семена Михайловича из заведения, и этим од-
ним бы не обошлось!
Но "половины" рядом не было. Семен Михайлович любовался.
И одновременно предавался философическим трудам, размышляя о
множестве вещей, среди которых на первом месте стояла одна,
важнейшая, на его взгляд, - полная культурная отсталость
страны его проживания от всего цивилизованного мира. Погряз-
ли в рутине, в старье, похоронили себя в безлюдьи и дикости
"необъятных просторов"! Где уж теперь самим выбраться, отс-
тали настолько, что и стыдно перед Европой, не говоря уже
об... эх, да чего там! Позор, стыдобища! Да тут, желаешь или
не желаешь, а надо идти, бежать в ученики, склоня голову по-
ниже, не до гордости! А то еще эти самые, "почвенники" выис-
кались, за традиции, дескать, народные надо держаться, исто-
рию не забывать расейскую, культуру нашенскую родненькую! Да
какая там, к черту, культура, какая там история - все мразь
и грязь, слизь и гнусь, мрак кромешный! Их, говоруновто
этих, сюда бы вот, на денечек, на часик - вот где культура!
Кланяться надо бы в землю, да молча, молча перенимать,
учиться у тех, кто поумнее да пообразованнее, а не болтать
про лапти да шти любезные. И-эх, темень беспросветная, веко-
вечная! Да нам до такой индустрии развлечений еще триста лет
пехать! Да и не допехаем сами, в убогости и серости своей!
На коленях надо ползти, в пол лбом стучать - научите, госпо-
да хорошие, как жить надо по-цивилизованному, по-европейски,
чтоб со всею культурою! Еще и согласятся ли взять-то в уче-
ники, а то и поворот от ворот указать могут, дескать, сами
давайте, здесь нищим не подают! А уж коли согласятся, так не
только нам, а и внукам с правнуками до гроба благодарность
нести! Да без всякой там дешевой гордости, ишь ты, гонору
набрались - о национальном самосознании заговорили! Ты лапти
поперву сыми, да бороду вычеши не шишкой еловой, а как поло-
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг