ЮРИЙ ПЕТУХОВ
ЗАПАДНЯ
Фантастический детектив
Чудо было невозможно - для него не оставалось места в
этой Вселенной, для него почти не отводилось времени, ведь
мир должен был погибнуть через каких-нибудь семнадцать-во-
семнадцать миллиардов лет. Но чудо свершилось.
Гун Хенг-Орот Две тысячи семьсот тринадцатый по рождению
и четырнадцатый из "осужденных к смерти", Великолепный и На-
веки-Проклятый, оживал. Его воскрешение было медленным и му-
чительным. Каждой клеткой своего могучего тела он ощущал
нестерпимую боль.
Эта жуткая, дикая боль нахлынула на него еще прежде, чем
он обрел память, прежде, чем возвращающееся сознание уверило
его: жив, жив, жив! Он бился в конвульсиях, проклиная все,
что можно проклясть, и страстно желая умереть снова. Он тер-
пел, когда его пытали электрическим током и жгли плазмой, он
лишь хрипел и ругался про себя, когда его конечности облива-
ли сжиженным газом и прощупывали мозг нейрощупом. Сейчас он
не мог терпеть. Эта пытка была непереносима!
Внутренняя обшивка саркофага сдерживала и смягчала кон-
вульсивные удары тела. Иначе сам воскресающий вновь умертвил
бы себя. Он бил головой из стороны в сторону в тщетной на-
дежде, что пробьет обшивку и размозжит виски о какой-нибудь
острый угол или выступ.
Но в саркофаге все было предусмотрено на такой случай,
никаких выступов внутри него не было, а упругий пластик об-
шивки не взял бы и плазменный резак.
Казалось, конца не будет страшной муке. Будто какая-то
дьявольская сила вселилась в организм и разрывала, раздирала
его изнутри миллионами раскаленных щипцов и клещей, пронзала
миллиардными остриями тупых и иззубренных шил. Кровь вскипа-
ла и рвалась наружу из вен, артерий, она распирала сердце,
которое и без того готово было лопнуть, разорваться от неве-
роятного напряжения. Мука была ужасная! Но и ей пришел ко-
нец. Гун Хенг в невыносимом исступлении выгнулся насколько
позволяло пространство внутри саркофага, чуть не искорежив
себе при этом хребет и едва не свернув шею, вырвал из неви-
димых оков правую руку, сводимую немилосердной судорогой, но
не успел ею сжать собственное горло, как внезапно обмяк и
стих. Он потерял сознание, а вместе с ним и все ощущения -
боль, отчаяние, леденящий ужас и еле-еле пробивающееся
сквозь все это: жив, жив, жив!
Очнулся он совершенно обессиленным, в холодном поту.
Крышка саркофага была откинута, и ничто не мешало ему под-
няться, выйти или хотя бы выползти из этого собственного,
какого-то ирреального, развалившегося гроба. Но он лежал и
смотрел в тусклый ребристый потолок капсулы, не замечая даже
нависшего над самым лицом шланга-соска с питательной смесью.
Ни радости, ни даже удовлетворения от свершившегося чуда Гун
Хенг-Орот Две тысячи семьсот тринадцатый, Навеки-Проклятый,
не испытывал. В эти минуты ему было на все и на всех напле-
вать. Даже на самого себя.
Сколько же прошло времени? Час, день, секунда? А может,
миллионы, миллиарды лет? Он не знал. Капсула была "вечной",
так было задумано. С ней ничего не могло случиться до пос-
леднего взрыва Вселенной, до космического Апокалипсиса. Сам
же Гун не ощутил прикосновения Времени. Для него между
Умертвлением и Воскрешением не прошло и мига.
Последнее, что ему запомнилось из предыдущей жизни, было
хрящеватое зеленое лицо Верховного Судьи, зачитывавшего при-
говор. Судья не осмелился приблизиться тогда к распахнутому
саркофагу, и его показывали с экрана, крупно, Гун запомнил
каждую черточку этой высохшей маски, самые неуловимые и тон-
кие интонации скрипучего голоса отпечатались в его мозгу. И
особенно последняя фраза: "...предается вечному проклятию во
всем существующем мире, во всех его измерениях от сего мо-
мента и до окончательной гибели, и приговаривается к Услов-
ному Умертвлению". Затем металлически проскрипело: "Приговор
приведен в ...". Крышка саркофага захлопнулась. Все исчезло.
Но прямо следом, тут же накатила невыносимая боль.
Гун знал, что ни о каком прощении не могло быть и речи,
что он очнулся не на своей планете, не в своей Системе, что
случившееся - самое настоящее Чудо. Но он еще пребывал в
полнейшей прострации.
Нет, у него вовсе не отшибло памяти, он ничуть не утратил
способности анализировать события. И он знал, что с момента
Воскрешения запущены в ход невидимые часы, что ему дано ров-
но десять суток на внедрение в иной мир. Сумеет ли он при-
житься в нем, не сумеет ли - механизм сработает, и "вечную"
капсулу разнесет в клочья запрятанный в ней же заряд. Отс-
рочки не будет. И потому следовало действовать немедленно,
подниматься, принимать решения... Но он не мог. Борьба с лю-
той болью высосала из него остатки сил.
А кроме всего прочего, он был еще там, в своей Системе.
Он вновь и вновь возвращался к уже неоднократно пережитому,
с каждым разом все острее ощущая на себе наложенное прок-
лятье. Впрочем, не с рождения же он был проклят! Все было
нормально, все было как у всех: его уважали, ценили, им даже
гордились близкие, недаром прозвали Великолепным, его люби-
ли, да-да, были и те, кто его любил... Но все от него отвер-
нулись еще задолго до Суда, задолго до Проклятья, отверну-
лись в тот миг, когда пронесся подобно молнии слух о том,
что он преступил чрез главнейший закон Системы, что он отк-
рыл вход в нее посторонним. Да и не только открыл вход - это
уже было следствием, он совершил недопустимое, он поведал
непосвященным о существовании самой Системы. И он стал че-
тырнадцатым Проклятым за всю историю ее существования, за
без малого восемь тысячелетий бытия Замкнутого Мира. Его
поступок был алогичным и не имел никаких объяснений. Разор-
вать покровы тайны было невозможно: непосвященных тут же
уничтожали, стоило им только догадаться о самой возможности
иного бытия. Да и были они, непосвященные, где-то далеко-да-
леко, за тысячи парсеков от самой Системы. Порою казалось,
что их вообще не было, так они были удалены ото всего проис-
ходящего в Центре Мироздания. Для них существовали особые
законы - следы заметались без малейшей жалости. Ни одна из
четырнадцати попыток не дала плодов. Все четырнадцать прес-
тупников выглядели в глазах обитателей Системы не просто
опаснейшими из возможных существами, но и полнейшими безум-
цами.
Внутри Системы действовали свои законы. Система была гу-
манна. Ни один из ее обитателей не мог быть предан смертной
казни, его не могли наказать достаточно сурово или же ли-
шить, к примеру, свободы - это считалось бесчеловечным, это
признавалось варварством. Но для Проклятых существовал осо-
бый исход - Условное Умертвление. Никто не желал в Системе
запачкать себя званием палача или хотя бы решением своим,
пусть и совместным, обречь жертву на смерть. И потому Прок-
лятым оставлялся один шанс. Один малюсенький шансик из мил-
лиардов, из триллионов, из самой бесконечности. То есть фак-
тически Проклятый умерщвлялся, но ни один из осудивших его и
приведших приговор в исполнение не мог считать себя убийцей,
ибо ничтожнейший шанс на Воскрешение был.
Проклятых выбрасывали из Системы во внешний мир. Про них
забывали. Про них никогда не говорили.
Гун не мог, разумеется, знать, что делали с ним. Но он
знал, как обходились с предыдущими. Их тела, заключенные в
саркофаги, помещали в "вечные" капсулы, снабженные системой
управления, защиты и контролируемые электронным мозгом сред-
них возможностей. Система не скупилась на расходы. Затем
просчитывался на бессчетные века маршрут капсулы - она не
должна была попасть в поле обитаемых или вообще жизнеспособ-
ных планет во всем расчетном будущем и во всей обозримой и
поддающейся анализу части Вселенной. "Вечная" капсула должна
была бесконечно долго скитаться по самым пустынным закоулкам
звездного мира. И только с того момента, когда в ней закан-
чивалась расчетная программа, капсула попадала в волю слу-
чайностей. Но механизм Воскрешения срабатывал лишь при том,
если капсула входила в тропосферу планеты, пригодной для
жизни. В бездонной и практически безжизненной Вселенной ве-
роятность такого "попадания" приближалась к нулю.
Состояние, в котором доселе пребывал Гун Хенг-Орот, было
равнозначно смерти. И это был не анабиоз, не летаргический
сон - и того и другого бы недостало даже на несколько милли-
онов лет, на малую капельку скитаний. Гун Хенг не спал, он
был мертв до включения механизма Воскрешения. Его тело в мо-
мент умертвления было залито жидким газом особого состава, и
оттого оно становилось "вечным"- будто сама капсула...
Преодолевая бессилие, Гун притянул к губам шланг-соску,
надавил слегка податливый пластик. В рот полезла ледяная
омерзительно безвкусная масса. Он с трудом сделал глоток,
потом второй, третий, четвертый. Соска быстро опустела. Но
запасов пищи и жидкости оставалось еще на десять суток. Нет,
уже чуть меньше! Гун Хенг вдруг совершенно четко осознал это
- и приподнялся в своем гробу, сел, прижав острые чешуйчатые
колени к ребристой, тяжело вздымающейся и без того выпуклой
груди. Огляделся.
Внутренности капсулы выглядели точно так же, как в пос-
ледние мгновения его жизни в Системе. Он уже подумал было,
что ничего и не случилось, что... Но в этот миг его взгляд
остановился на хронометре в бортовой стене слева. По гребню,
выпирающему из позвоночника, невольно пробежала волна дрожи,
затем передернуло все тело. Стрелка, указывавшая на знак 0,
то есть на миг Воскрешения, противоположным концом высвечи-
вала фантастическое число! Но не доверять приборам у Гуна не
было ни малейшего основания. Он провел в небытии девять мил-
лиардов сто одиннадцать миллионов семьсот восемьдесят одну
тысячу четыреста девяносто три года семнадцать суток шесть
часов три минуты и девять тысячных секунды... Все это не ук-
ладывалось в голове. Но это было так!
Может, уже долгие тысячелетия, а то и миллионномиллиардо-
летия не существовало никакой Системы и никаких ее обитате-
лей, может, и сама Вселенная была уже не та - а он, Гун
Хенг-Орот Две тысячи семьсот тринадцатый, Великолепный и На-
веки-Проклятый, был жив всем назло, сидел в саркофаге, све-
сив наружу свои мощные костистые и когтистые ноги-лапы, и
чувствовал, как с каждым мгновением прибывают силы.
Капсула вращалась вокруг планеты средних размеров. Плане-
та была окутана сероватыми облаками, поверхность ее, за иск-
лючением огромнейших океанских равнин, почти не просматрива-
лась. Но приборы давным-давно установили непреложный факт -
на планете есть жизнь, в том числе и разумная. Все остальное
надо было выяснять по ходу дела. И Гун Хенг был вполне готов
к этому.
Первым делом он протер все тело влажной губкой, раздирая
при этом чуть не в кровь зеленовато-серую чешуйчатую кожу
всеми восемью когтистыми пальцами правой руки. Левой он по-
переменно касался клавиш датчиков, переключая капсулу на
мыслеуправление и впитывая в себя поступающую информацию.
Теперь он берег каждую секунду.
Закончив обтирание, Гун облачился в серый комбинезон, по-
том проверил скафандры и выпихнул гроб-саркофаг через широ-
кий зев утилизатора в пространство. Даже успел проследить,
как сплавленный комочек отделился от капсулы и поплыл в тем-
ноту. Обзор он включил полный.
Теперь оставалось надеяться только на самого себя да на
то, что за время странствий в капсуле ничего не испортилось.
Он уселся в кресло перед центральным пультом управления,
вцепился в подлокотники, сосредоточился. Его большая, укра-
шенная хитиновыми пластинами голова свесилась на грудь,
уперлась в нее острым раздвоенным подбородком, пленки полуп-
розрачных подрагивающих век затянули оба выпуклых, поблески-
вающих чернью глаза, острые гребнистые локти хищно оттопыри-
лись, спина напряглась. Выждав благоприятную минуту, когда
от датчиков почти перестали поступать сигналы, предупреждаю-
щие об опасностях и возможных осложнениях, Гун отдал мыслен-
ную команду и, не удержавшись, повторил ее вслух:
- Вниз, на посадку!
Не до конца доверяя мозгу капсулы, Гун всматривался в эк-
раны. Его пальцы застыли в нескольких миллиметрах от клавиш
ручного управления.
Но мозг сам знал, что надо делать. Он избрал верную так-
тику: шел вниз, постоянно меняя направление, зигзагом с неп-
редсказуемыми углами и поворотами, с меняющейся скоростью и
отлетами назад. И это его поведение не было случайным.
Гун не знал, когда и на какой высоте именно планетяне на-
щупали радарами его капсулу. Первая ракета разорвалась сов-
сем рядом - капсулу ощутимо тряхнуло, несмотря на разрежен-
ное пространство самых верхних слоев атмосферы. Вторая и
третья взорвались значительно дальше, видно, мозг сделал оп-
ределенные выводы и теперь работал в режиме повышенной го-
товности.
Еще несколько красочных кустов расцвели по обе стороны от
спускающейся по наклонной капсулы. Избежать опасности можно
было лишь идя ей навстречу. И потому Гун повторил со всей
твердостью:
- Вниз!!!
Его расплющило по креслу, лишило дыхания и сил - антигра-
витаторы работали на пределе. Ускорение движения несло ги-
бель. Но за этим уже следил мозг - никакие, даже самые воле-
вые команды не могли его заставить обречь на смерть находя-
щегося в капсуле. Никакие, но ка протяжении лишь десяти от-
пущенных суток.
Они сумели выскочить из зоны слежения, продолжая спус-
каться - все так же, зигзагом, перемещаясь из стороны в сто-
рону. Последнее, что зафиксировал мозг капсулы, это два ле-
тящих прямолинейно с огромной скоростью предмета. Но и с
них, похоже, не сумели поймать радарами спускающуюся капсу-
лу. Во всяком случае, предметы пролетели мимо. Гун помахал
им вслед, улыбнулся. Первый раунд он выиграл.
Никакого толчка при посадке не было. Капсула мягко при-
землилась у склона высокой горы, поросшего лесом. Раститель-
ность была непривычная, совсем не похожая на те, что доводи-
лось видеть Гуну в своем мире, да и на окраинах Системы. Но
у него не было времени заниматься ботаническими исследовани-
ями. Одно лишь его интересовало сейчас: пригодно в пищу или
нет? Опасно для жизни или нет? Все остальное не имело ровно
никакого значения.
Гун знал, что рано или поздно его обнаружат, и никаких
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг