ЮРИЙ ПЕТУХОВ
БОЛЬ
Мужчины моего поколения попали в мясорубку войны, защищая
Родину. Но кто ответит за следующие поколения, за наших сы-
новей и мужей, которых спаивали умышленно?
Да, дело движется действительно очень медленно и трудно.
Срываются сроки открытия новых точек, графики их работы, ас-
сортиментные нормы.
Из газет.
Стекло в троллейбусе заиндевело, и Ивану пришлось выскре-
бать в инее луночку, чтобы не пропустить нужной остановки.
Ледяное сиденье заставляло думать о будущем радикулите и
прочих радостях. Но будущие они и есть будущие - Иван мерз и
не вставал.
Остановки он не пропустил, выскочил первым. И тут же раз-
вернулся, собираясь запрыгнуть обратно в троллейбус. Миг не-
решительности - и двери захлопнулись, машина отъехала. Но
Иван уже понял, что не ошибся, сошел там, где нужно. Вот
только... Все здесь было совсем другое, не такое, каким он
помнил. Где маленькие уютные домишки по краям ямщицкой ули-
цы, где памятный белый столбик с надписью "до Москвы одна
верста", где все это и где сама улица? Ряд уходящих в подне-
бесье серо-голубых "коробок заслонял все. Осмотревшись вни-
мательнее, Иван сообразил - не только заслонял, но и стоял
на тех местах, где прежде взбегали по крутобокой улице раз-
ноцветные причудливые домишки, и один, запомнившийся особо,
с васнецовскими тремя богатырями на фасаде. Иван стоял,
смотрел. Понимал, что, конечно, жильцам удобнее в этих новых
квартирах, в этих свеженьких серо-голубых домах, да и больше
их там разместится, чем в былых ямщицких, раз в сорок боль-
ше, а значит, и квартирная проблема перестает быть проблемой
для многих людей. Но ему было жаль прежние двухэтажки, врос-
шие в землю. И не только их, жаль было вида, который откры-
вался с площади на старую Москву, на могучую заросшую де-
ревьями и кустами колокольню, оторвавшуюся от рублевского
музея и стоявшую наособицу... Теперь только серая высоченная
стена. Со временем она совсем посереет, потекут по блокам
коричневатые разводы. А может, и не потекут, может, так луч-
ше? Какое-такое у него моральное право судить проектировщи-
ков, ведь знали же, что делали, ведь специалисты. А если бы
взялся судить, так сказал бы или хотя бы подумал просто: а
почему не на заброшенных пустырях, ведь не надо куда-то да-
леко бежать их разыскивать, не надо, все в том же районе? И
ямщицкие домишки целы б были - в одном ателье, в другом ма-
газинчик, в третьем мастерскую какую, в четвертом кафе...
Его вдруг передернуло и развернуло. Нет, не та Рогожка, сов-
сем не та! Вон там пивнуха стояла - мимо не пройдешь, только
в обход. А напротив автопоилка была, "жемчужина" района, не
золотое, бриллиантовое дно: за двугривенный - почти сто
грамм девятнадцатиградусной плодово-ягодной тормозной жид-
кости. Тормозило так, что, без шуток, приходилось обходить
за полквартала. Плодовая тормозуха била фонтаном, особенно
когда смены на заводах заканчивались.
Иван, хрустя примороженным снегом, подошел ближе, еще
ближе. Он теперь не мог точно определить места, где стояла
голубенькая хибарка с бордовой надписью над входом: "ВИНО".
Но это было где-то тут, под ногами - на месте автопоилки по-
чему-то не воздвигли сероголубого гиганта. Но и то дело, что
саму снесли.
Люди торопливо шли, почти бежали по делам своим, кутались
в воротники, шарфы, стоящие притопывали, ежились - таких бы-
ло мало, лишь двое-трое у остановки. Зима стояла игривая, с
перепадами чуть ли не в сорок градусов: от трех тепла до
тридцати пяти холода. Как-то неожиданно, то ли от холодов,
то ли от еще чего повывелись вдруг в городе вечные, не уле-
тающие воробышки. Зато резко прибавилось ворон, видно, им
были подобные перепады нипочем. Все менялось, но перемены
шли незаметно, растянутые во времени, и потому глаз их не
замечал. И почти всегда казалось, что вчера было чуточку
лучше, чем сегодня, а позавчера было и вовсе распрекрасней-
шее времечко - в суете и мельтешений дней стиралось недоб-
рое, тяжкое, лишнее.
А Иван стоял. Сейчас минус двадцать пять, а тогда... Что
же было тогда? А была жара лютая, город плавился и задыхал-
ся, ползли удушливые дымы из торфяных болот, горело все, что
могло гореть, и самосвалы с прочими грузовиками как никогда
не жалели выхлопных газов для прохожих, будто сговорились.
Иван добирался в троллейбусе с работы домой и проклинал
все на свете. Дышать в жестяном прокаленном нутре машины бы-
ло нечем, рубаха намокла на спине и под мышками, вдобавок
дергало и трясло как тачку по булыжнику. Иван был злой, хро-
нически невыспавшийся, с похмелья, раззуженного стаканом
портвейна, - в конце рабочего дня с двумя полузнакомыми ин-
женерами соседнего отдела в спешке осушили малопрозрачную
бутыль с суровой этикеткой: "красное крепкое". Из троллейбу-
са на тридцатиградусную жару он вывалился словно из парилки
на снег. И уже от самой остановки увидал, что на сегодня
легкой жизни не предвидится - очередина была, будь здоров!
Но лишь на первый взгляд все это сборище людей казалось
очередью. Иван знал точно - никакой очередности нет, автопо-
илку берут штурмом: кто смел, тот и съел. Точнее, выпил.
Двое таких, вволю выпивших, блаженно почивали метрах в пяти
от входа. Один все открывал глаза и одновременно вскидывал
вверх руки - то ли просто от восторга, то ли удивляясь коли-
честву выпитого. Распаренные счастливчики, уже побывавшие
внутри, но потверже лежащих, отдувались, закуривали и тут же
двигали напротив, в пивнуху, там у дверей очередь вилась чин
чинарем, штурм начинался возле розлива.
Иван пожалел, что вылез из троллейбуса. Но деваться было
некуда, к тому же он всегда был настырным - если что прихо-
дило на ум, не успокаивался, пока не исполнялось желанное,
даже если оно во вред шло. Как-то раз один приятель назвал
его алчным бессребреником, желающим всего и раздающим все.
Иван с ним, конечно, не согласился, но внутренне вынужден
был признать - имеется малость.
Забегаловка трещала, не хватало еще небольшого усилия,
чтоб ее разорвало, словно бочку с забродившими огурцами. Да
видно, крепкими стены были, на совесть строили, правда,
строили-то еще задолго до того, как здесь "точка" образова-
лась, задолго до рождения Иванова да и рождения его отца,
скорее всего, лишь покойный дед в малолетстве мог застать
начало возведения домика-крепыша, обшитого лишь при Иване
досочками голубенького цвета, да и то навряд ли.
Иван пристроился сбоку, знал, что так быстрее окажется у
цели. Хоть и неважнецкая, а все ж таки цель! Ближе к углу,
шагах в восьми от штурмующих вход, у бледной обшарпанной
стеночки стоял плотный смуглый толстяк в белом халате на го-
лое мясистое тело, с засученными рукавами, открывавшими жир-
ные волосатые, но все-равно какие-то бабьи, руки. Он задум-
чиво смотрел вдаль, при этом в его неподвижно-блестящих чер-
ных глазах да и во всем лице, на котором особый тон задавали
пухлые, кривящиеся брезгливо губы и внушительно изогнутый,
но небольшой нос, читалось нескрываемое презрение к окружаю-
щим и вальяжная, этакая царственная лень.
- Ди-рек-тор! - раздельно и с придыханием проговорил один
из стоящих, перехватив взгляд Ивана и почтительно вздымая
палец вверх. - Фигура! Говорят, за место пять тыщ отстегнул,
во! Это не из нашей вшивой братии. У его братан, слышь, в
дипломатах гдей-то, черт его знает, в Италии, что ли?! Это
те не хухры-мухры, че-ло-век! Он сам тута редко бывает-то,
гляди, парень, не завсегда такую знатную личность да так вот
запросто углядеть-то можно, лови момент! Эт-то че-ло-ве-ек!
- Все понял, отец, - раздраженно пробурчал Иван, - успо-
койся!
"Человек" медленно и протяжно зевнул во весь рот, отвер-
нулся от стоящих. Ивану было глубоко наплевать и нз директо-
ра и на его братана, где бы тот ни был "в дипломатах". Он
заходил сюда прежде всего два раза, но тогда было поменьше
народа. Его выдержки в обоих случаях хватало лишь на то,
чтобы выглотать залпом по два стакана бормотени - и вон! На
этот раз решил, коли прорвется, так запросто не уйдет. С по-
добным же настроем, судя по всему, шли на приступ и другие.
- Чего прешь, чего! - орал в голос вислогубый, злой му-
жик, к которому Иван пристроился. - Чего?!!
Было в нем нечто схожее с "человеком" в халате, как если
бы последнего месяца три-четыре подержали бы на воде с чер-
нягой, да ободрали бы две трети волос на голове, да застави-
ли бы с полгодика подавиться в троллейбусах и очередях. Ко-
роче, это был несколько уменьшенный и обтрепанный вариант
эдакого подвергшегося длительному измождению "человека", ва-
риант, к которому подошло бы название "человеко-неудачник,
без места, без братана... и без прочих благ, само собой, без
вальяжной и царственной лености, зато с явной пристраст-
ностью к крепкому дешевому зелью.
Иван саданул его локтем по ребрам, и мужик утихомирился,
понял, что на глотку не возьмешь, а схлопотать можно запрос-
то. Сзади подвалила компания, поднажала - Иван продвинулся
метра на два и завис в воздухе, поддерживаемый разгоряченны-
ми телами, еле-еле доставая одной ногой земли. Минут двад-
цать пять он парил, будто в невесомости, раскачиваемый воз-
бужденной толпой. Заветная дверь была рядом, но в ней проб-
кой торчали одни и те же спины, не продвигаясь ни на вершок.
На розовую плешь вислогубого сверху, с самого края крыши,
густо капнул голубь - потекло меж жидких темных кудерьков к
уху. Вислогубый мотал головой, не мог освободить рук, злился
- даже побагровел весь. Иван с опаской поглядывал наверх -
голубей-дармоедов здесь было пруд пруди: все объедки их.
Шумными стаями и поодиночке перепархивали через дорогу от
одного заведения к другому, на самой же дороге валялась пара
раздавленных - Иван еще на подходе подметил. Тут же корми-
лись с полдесятка драных, шелудивых псов с подозрительно
блестящими проплешинами в шерсти. Эти были поосторожнее, жа-
лись по углам, поглядывая изнизу с недоверием и малой лю-
бовью к двуногим большие. братьям своим. В общем, случись
потоп, а автопоилка окажись ковчегом, местному Ною не приш-
лось бы долго бегать, чтобы набрать "каждой твари по паре",
тем более, что в городе-то "тварей" раз, два и обчелся, а
ежели сосчитать и воробьев-нахалюг, еще не скрывшихся к тому
времени в неизвестности, да двух блудливых кошечек у пере-
полненной урны - так и весь полный набор будет.
И пекло! Пекло так, что можно было пальцем асфальт ковы-
рять, а уж мозги и тем более плавились.
Вислогубый исхитрился, извернулся, вытер плешь и ухо о
чью-то спину и получил тут же еще один удар локтем, да по-
сильнее предыдущего. Аж задохнулся, бледнея и по виду чуть
не теряя сознания. Но перемог, стерпел. Оставалось еще
чуть-чуть, совсем мало, главное, выдержать - последние мину-
ты самые тяжелые, Иван знал. Но и они пройдут!
Спины медленно поползли из проема, с натугой, с сопротив-
лением. Лопнула на одной клетчатая розовая рубаха. И из две-
рей вывалила партия удовлетворенных. Вид у них был еще тот,
с каким, если рассказам верить, из могил вылезают заживо
погребенные. Но тут же на глазах они оживали, наливались
красками и каким-то особым хмельным, дураковато-восторженным
вдохновением. Иван позавидовал счастливчикам. И поднажал.
Поднажали и задние и передние - захрустело, захрипело, за-
чавкало, заматерило. Втиснуло! Тут же сперло дыхание, перед
глазами побежали мелкие дерганные точечки... но прошло -
полдела было позади. Теперь надо прорваться к соскам автома-
та, их было двенадцать вдоль всей противоположной стены, и
никакого подступа: ни щелки, ни лазейки, хоть ужом под нога-
ми ползи. Иван посмотрел вниз - там кто-то уже полз, только
не к соскам, а к выходу. Оставалось одно, ждать, уткнувшись
в чью-то спину, ждать молча и терпеливо - и тогда рано или
поздно доберешься. Он все-таки пожалел, что приехал сюда.
Ведь можно было спокойненько зайти в магазин любой, отстоять
полчасика, взять бутылочку и тихомирно опустошить ее где-ни-
будь в скверике, сидя с полным комфортом на лавочке. Навер-
няка бы и компаньон отыскался. Да теперь поздно было жалеть.
К размену протолкаться удавалось очень немногим. Иван
удовлетворенно поглаживал карманчик рубашки, в котором поз-
вякивали двугривенные, мысленно насмехался над непредусмот-
рительными. Сам-то он не поленился, заранее запасся монетка-
ми. Впрочем, времени впереди было достаточно, при желании и
упорстве можно было дважды разменяться. А вот у заветных
сосков стояли насмерть.
- Ну чего! - орал вислогубый, вновь обретя голос. - Чего
застряли, чего?! Приклеилися, что ли?!
В дверь протискивались все новые жаждущие, напирали, от-
тирали Ивана к стеночке. Это не отдаляло его от цели - за
впереди покачивающуюся спину он держался цепко и места свое-
го - никому, ни за что! У стенки, зажатая, затертая, сидела
женщина лет под пятьдесят в синем грязном халате и с пивной
кружкой в руке. В кружке на донышке бултыхалось плодово-вы-
годное почти черного цвета. Над ее головой, чуть левее, рас-
ползалось по голубенькой потресканной краске содержимое чь-
его-то желудка, сдобренное все тем же портвейном. В месиве
копошились три осы, прельстившиеся обилием закуски, а теперь
погибающие от своей жадности. Иван брезгливо отвернулся. Но
сзади снова надавили - и вислогубый спиной вляпался в меси-
во, лицо его сморщилось, стало беспомощно-страдальческим.
Иван знал, что последует в следующую минуту, и потому не дал
событиям развиваться как попало. Он был лицом к лицу с про-
тивным, наглым, но уважающим чужую силу мужичком. А потому
крепко схватил его за локти, развернулся вместе с ним к две-
ри и толкнул от себя.
- Чего-о-о?!! - брызнуло во все стороны слюной.
Вислогубый отчаянно сопротивлялся, орал и грозился. Но
его по цепочке, почти в точности повторяя Иванов прием,
продвинули к выходу и вытолкали наружу. Кто-то обтирался,
поругивая вислогубого, но болыпинство его "обидчиков" и не
знали, не поняли толком, в чем дело, - им передали жертву и
они машинально, послушные воле, как им казалось, большинс-
тва, подчиняясь некой изначальной силе, добросовестно выпол-
нили свое дело. А в чем провинился несчастный вислогубый
крикун, так и не уяснили. С улицы все неслось визгливое:
"чего! чего!! чего!!!" Ивану стало жаль мужичка, да и вообще
на душе муторно было - нехорошо он с ним обошелся, нехорошо.
Ну да наплевать, уж больно противный тип, с такими только
так!
Потихонечку продвигались. От шума и жары, а главное, от
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг