ливалась, обычное голодное воронье, перепутавшее в Москве
все времена года, озверевшее, окончательно повыбившее из
столицы и пригородов прочую пернатую живность, сожравшее
всех голубей и воробьев, добивающее бродячих кошек и собак,
приглядывающееся к двуногим. Сергей знал, что расплодившиеся
и обнаглевшие твари обожрали до костей десятка с три забул-
дыг, валявшихся в полном бесчувствии, забили трех или четы-
рех старушек "божьих одуванчиков" и утащили не меньше дюжины
грудничков прямо из колясок - обо всем этом писали газеты.
Но управы на воронье не было - видно, пришло его время, вид-
но, на смену одним обитателям городов приходили другие, бо-
лее приспособленные, жестокие. И это был естественный отбор,
в котором выживали сильные, со слабыми не церемонились.
Старушка стояла и грозила воронью сучковатой палкой, она
была готова защищать себя. В ее сухоньком, измочаленном
жизнью тельце было столько напора и яростных первобытных
сил, столько уверенности в своем праве на жизнь, что Сергею
стало стыдно. Он приподнялся, отряхнулся, снова протер сне-
гом виски. Нет, он еще повоюет! Ранехонько он себя хоронить
собрался! Он всем им покажет, сучарам поганым, тварям под-
лым, кем бы они ни были на самом деле, хоть инопланетными
исследователями, хоть хмырями подзаборными, хоть самими дь-
яволами с сатаною! Они еще поспорят, поборются! Сергей резко
развернулся и твердым уверенным шагом, преодолевая навалива-
ющуюся слабость, пошел к троллейбусной остановке. Старушка
повернула к нему голову, молча кивнула. И перекрестила его в
спину.
Еще на подходах к остановке Сергей увидел хвост огромной
километровой очереди. Полюбопытствовал. Ему ответила женщина
в сером пальто и сером платке, изпод которого торчал несня-
тый кругляш бигудей.
- Да чего, - проговорила она с готовностью, - в гастроном
с ночи соль привезли да спички, вот народишко-то и собра-
лось. Становись, молодой человек, а то пока будешь расспра-
шивать да кругами ходить, все расхватают. Тут не зевай!
- Спасибо, - ответил Сергей, не глядя.
У него был запас и соли, и спичек, и прочей необходимой
мелочи житейской. Но если даже и не было бы ничего в закро-
мах, он стоять бы не стал, пропади все пропадом! Обойдется
он без соли, и без спичек! А на худой конец, уж если позарез
потребуются, скажем, спички, ежели уж дойдет до того, что
хоть обливай себя бензином да жги живьем - огонек всегда
отыщется, доброжелатели забесплатно поднесут, только свист-
ни! Впрочем, с бензином еще хуже, тут лучше рассчитывать или
на солярку, или на ту же солнцедаровскую тормозуху. Ничего,
была бы шея, а петля отыщется! С такими мрачными мыслями
Сергей добрел до остановки. Полчаса прождал.
На работу пришел к обеду. Сел писать объяснительную, а
заодно и заявление на три дня за свой счет.
Начальник подписал и то, и другое.
- Иди, гуляй! - сказал он и подмигнул, явно намекая на
что-то.
Намек был прозрачен. Сергей знал, что сам начальничек был
предусмотрительнее его, опытнее и рассчетливей - он всегда
за день до начинающегося запоя брал отпуск на недельку, а то
и две. Потом месяц держался. И по-новой! Все привыкли к этой
цикличности, многие под нее подлаживались, подгоняли и свои
делишки. Все прекрасно понимали, чем они занимаются, а пото-
му и взаимных претензий не было - работенка бестолковая, не-
нужная, денег за нее не платят: зарплата "деревянными" -
разве ж это деньги! На том и стояли. Как стояла на том и вся
окружающая их страна: ты мне шиш под нос, а я тебе - два! В
результате в стране кроме шишей ни черта не было, что оста-
валось до поры до времени, повывезли расторопные купцы с за-
морскими паспортами да их местные помощнички, так же переме-
нившие место жительства. В стране оставались неудачники, го-
ремыки, алкаши... и те, кто еще надеялся что-то урвать, от-
тяпать свой кусок из разлагающегося трупа. Переводились сюда
со всего мира химпредприятия и прочая нетерпимая в цивилизо-
ванном обществе промышленность, везли изо всех уголков пла-
неты радиоактивные отходы, списанные баки с бактериологичес-
ким оружием, зараженную землю и другую гадость. Население
вздыхало, морщилось, разводило руками. Но оно все понимало -
больше ведь девать эту гадость некуда, там ведь "цивилизо-
ванный мир", а тут... тут терпеть надо и каятся, да так,
чтоб всеобщее покаяние, чтоб всем до единого ниц пасть, беря
на себя грехи человечества и его выродков. Кто знает, может,
именно в этом и была великая сермяжная правда? Может, и
впрямь, надо было принести в жертву один народ, чтоб другим
лучше жилось? Отдать на заклание обреченный люд, во искупле-
ние грехов всего земного сообщества? Как две тысячи лет на-
зад распяли одного за всех, так и ныне надо медленно рас-
пять, предать мучительной лютой смерти уже многих, так, вид-
но?! Сергей не знал, так или не так. Он знал другое - все
это осуществлялось на практике, а значит, был в этом некий
печальный и страшный смысл. Лишь об одном он иногда смутно,
урывками думал - будет ли принята эта жертва, даст ли плоды
она? Или же канет в пропасть безвременья и безвестности еще
один великий народ, униженный, обобранный, изничтоженный,
почти сведенный на нет? А если канет просто так, зачем это
заклание, зачем жертва? Неужто он так мешает всем прочим на-
родам, что его надо непременно извести под корень? Видно,
мешает... Иначе бы помогли, хоть как-то помогли бы, по край-
ней мере, не бросали бы в утопающего камнями, не пинали бы
пытающегося подняться. Впрочем, им виднее, да, им виднее...
Сергей не собирался додумывать своих дум, ну их в задницу!
Ему отгулы нужны, отпуск, а все остальное - гори синим пла-
менем! Он не брал на себя роль пожарника, нет, не брал! Ему
бы самому уцелеть в этом адском огне, продержаться бы хоть
немного!
Они зашли с начальничком за дверь огромного еще дореволю-
ционного шкафа-секретера, распахнули дверцу, чтоб любопытные
не подсматривали, коли в кабинет ворвутся. И тяпнули по ста-
канчику "стрелецкой". Начальничек крякнул, тут же содрал с
Сергея за угощение два рубля. На том и распрощались.
"Стрелецкая" подогрела его. На выходе, в коридоре Сергей
присел на подоконник, вытащил из брючного кармана мятый спи-
сок. Разгладил бумажку на колене. Восемь квадратиков, восемь
фамилий. Нет, он доберется до донышка! Он все узнает!
Мимо прошел Дима Шебуршин, прошел своей разлапистой
уродской походочкой, не замечая Сергея.
- Стой! - крикнул тот.
- Чего надо? - поинтересовался Дима.
- Ты живой? - глуповато спросил Сергей.
- А ты? - Дима покрутил пальцем у виска и ушел.
Сергей мысленно выругался. И вычеркнул еще одну фамилию
из списка. Все, здесь ловить больше нечего, все остальные не
из родимой конторы! Сергей сунул язык в дыру - десна затяги-
валась, рана заживала. Да и в паху уже не тянуло и не дави-
ло. Он понемногу оживал. Перед глазами стояла несгибаемая
старушка, готовая воевать хоть со всем вороньем на белом
свете, стояла черным выморенным временем древком, и ее чер-
ные одежды развевались по ветру черным, прошедшим сквозь ог-
ни и воды, через бои и сражения знаменем. Может, знамя это и
было когда красивым, цветастым, как российский трехцветный
флаг, например, а может, оно было просто белым, чистым, не-
запятнанным, но пройдя через всю эту кровь и боль, оно стало
черным, ибо не могло уже впитывать в себя иных красок...
Сергей мотнул головой. Сунул список в карман. Вышел.
В соседнем здании, желтом и облупленном, четыре верхних
этажа занимал дом-интернат для детей-сирот с отклонениями в
развитии. Детей этих на улицу не выпускали. И никто их ни-
когда не видал. Лишь иногда редкие прохожие или старожилы
останавливались, услыхав дикие визги, вопли. Кто-то принимал
здание за живодерню и равнодушно отворачивался, проходил ми-
мо, кто-то думал, что это резвятся кошки. Табличка была за-
тертой, наполовину сбитой. Висела она на уровне второго эта-
жа, потому что в первом располагалась столовая-распивочная
под огромной светящейся вывеской. Жратвы в столовке дав-
ным-давным не было, только бормотуха. Зато народу - не про-
толкаться!
Сергей туда и завернул. Надо было залакировать "стрелец-
кую". Он знал, что в распивочной приторговывают самогоном,
настоянном на табаке и курином помете, но сам никогда не
пробовал этого пойла, опасался.
- Подай, Христа ради! - потребовал у него хриплым баском
милостыни ханыга, сидевший у входа. И протянул синюю ладонь.
- Подай, кому говорю, жлоб поганый!
Сергей прошел мимо. Остальные нищие-алкаши лишь жалостли-
выми взглядами проводили счастливчика, идущего в кумирню Ди-
ониса. Подавали плохо. Но все равно - к вечеру все попрошай-
ки обычно бывали пьяны в стельку. Ночевали они тут же. У од-
ного на глазу была кровавая повязка - то ли дружки подсоби-
ли, то ли воронье выклевало, дело житейское.
Бормотуху разливали в поллитровые пивные кружки. Стоять в
длиннющей, вьющейся бесконечной спиралью очереди Сергею не
хотелось. И он перекупил полную кружку у ханыги, перекупил
за двойную цену. Тот вздохнул, спрятал денежки за пазуху и
встал в очередь. Ему некуда было спешить.
А Сергей спешил. Он в два присеста опустошил кружку. И
выбрался на свежий воздух. Набрал полную грудь, не замечая
ни дыма, ни прочих растворенных в дыме прелестей. Одноглазый
дернул его за штанину. Прорычал:
- Подай, ядрена энтилигенцыя! Не то укушу!
Он разинул пасть, из которой торчали три гнилых черных
зуба. Сергей подумал, что и впрямь укусит, это было бы нес-
казанно мерзостно. И бросил попрошайкам полтинник. Пока те
дрались из-за монеты, он ушел, сопровождаемый дикими воплями
с третьего этажа: то ли там одно из дитять-сирот просилось
на горшок, то ли до него добрались врачеватели-вивисекторы.
Силы восстанавливались. Хоть дрянная была бормотень, но
какие-никакие калории и в ней содержались. Сергей проехал
три остановки. Остальной путь до сугроба проделал пешком.
Он почти не узнал того места. Сугроб осел, посерел. Пятно
на нем скукожилось, превратилось в черную маленькую ямку.
Может, это и не то пятно было вовсе, а совсем другое.
Сергей нагнулся над ним, втянул воздух ноздрями, грудью.
Запахов не было. Тогда он присел у подножия, начал ковырять
слежавшийся снег рукой.
- Ваши документы! - послышалось из-за спины.
Сергей оглянулся. Над ним возвышался тот самый, вчерашний
сержант. Узкие глазки на свету выглядели и вовсе щелочками,
золотая фикса посверкивала в уголке приоткрытого рта. В руке
у сержанта была черная резиновая дубина, он ей выразительно
покачивал.
- Что, уши заложило?!
Сергей полез в карман за паспортом. В последние полгода
был введен строжайший паспортный режим - за появление на
улице без документов полагалось от полутора до пяти лет исп-
равительных работ. Кроме того, без паспорта не отпускали ни
одного вида товаров, кроме, разумеется, спиртных напитков. И
потому Сергей приспособил под паспорт бумажник с молнией.
Сам бумажник крепился цепочкой к пиджаку, не потеряешь!
Сержант долго разглядывал документ, брезгливо удерживая
его кончиками коротких мясистых пальцев. Казалось, в мозгу
его идет титанический мыслительный процесс, что он решает:
отпустить ли опасного рецидивиста, поверив в него, или же
упечь-таки для надежности в лагерь. Сержант решил, что пока
можно отпустить. Он вернул паспорт Сергею. И сказал недо-
вольно:
- Я бы вам посоветовал подумать о прописочке!
- Это как? - не понял Сергей.
- А так, что можно ее лишиться, вот как! - с ехидной
улыбкой пояснил сержант. И фикса его сверкнула как-то особо
ярко.
- Я человек законопослушный, - заверил Сергей.
- Ну-ну, - равнодушно промычал сержант, отвернулся и по-
шел к остановке, покачивая своей дубиной.
- Эй, убийцу-то разыскали, нет?! - крикнул вслед Сергей.
Сержант обернулся. В глазах его, неожиданно расширившихся
и приобретающих уже знакомую злобность потревоженной рыси,
было столько всего, что Сергей решил - пора уносить ноги!
И все-таки он задержался у облупленной стены дома. Прямо
на прогалинке, в подмерзшей грязи лежала гильза - точно та-
кая же гильза, какую он подобрал вчера. Сергей быстро наг-
нулся и поднял находку, сунул в карман. Скосив глаз, он уви-
дел, что сержант что-то говорит по своей рации, говорит,
поглядывая на него, Сергея.
В подворотне возле дома стоял низенький хмырь и поигрывал
своим тесаком. Когда Сергей проходил мимо, он коротко махнул
рукой - лезвие молнией сверкнуло у глаз. Но лица не задело.
Хмырь тут же убрал нож в карман ватника, сплюнул Сергею под
ноги семечной шелухой и отвратительно рассмеялся.
Бутыли на столе не было. Она стояла на подоконнике - все
такая же полная и не распечатанная, даже запыленная немного.
Сергей взял ее за горлышко, пошел на кухню, открыл крышку
мусоропровода - "бомба" с грохотом полетела вниз, потом гул-
ко ухнуло, звякнуло. И все стихло.
Он вернулся в комнату. Достал гильзу из кармана. Присово-
купил к ней первую, шип, обрывок бумаги с непонятными слове-
сами. Рядом положил список. Даже если весь мир, все парал-
лельные, перпендикулярные, инопланетные миры, все измерения
и пространства, существующие в этой Вселенной, восстанут
против него, он не отступит! Пусть хоть сам дьявол вылезет
из преисподней! Плевать! На всех плевать! Сергей со списком
побежал к телефону и стал по новой обзванивать тех, кто вче-
ра не откликнулся на его звонок. Затея принесла результат -
еще двоих пришлось вычеркнуть. Оставалось пятеро. Пятеро
претендентов на роль трупа! Но труп-то был только один!
Сергей долго сравнивал гильзы. Они были одинаковы. Даже
царапинки на их боках располагались одинаково. Значит, и
стреляли из одного ствола, иначе быть не могло. Вот шип? С
шипом так сразу и не сообразишь. Может, он вообще не при чем
тут? Сергей отодвинул шип в сторонку: теперь перед ним лежа-
ли две кучки, в одну входили обе гильзы и клок бумаги, в
другую - шип. А сколько было волдырей - дыр на спине убито-
го? Сергей напряг память. Пять или шесть? Все-таки шесть! Не
меньше. Значит и гильз должно быть шесть! Где-то валяются
четыре ненайденные! Если он их найдет, тогда точно, нет ни-
каких сомнений! Тогда он на верном пути! Сергей чуть не сор-
вался с места, чтобы бежать опять к сугробу. Но удержался,
еще раз попробовал прочитать обрывки писанины на клоке. Не
так все и мудрено там было. "ОПУСК" - это наверняка "ПРО-
ПУСК"! Но куда? Зачем? Какой пропуск? Это где-то там в Фер-
гане, в Закавказье, где идет гражданская война, там пропус-
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг