Жирный подполз на корачках к двери, холуйски заглянул в
лицо охраннику, ткнул пальцем назад, за спину, ткнул, не
глядя.
- Вон тот, мракобес в сутане, контрреволюционную, понима-
ешь, пропаганду разводит, мутит людишек! Сбивает с путей ис-
тинных!
- Это вас, что ль? - саркастически поинтересовался охран-
ник. Но тут же посерьезнел.
Из-за его фигуры выдвинулся человек в черном и спросил
по-деловому:
- Который мутит?
- Вон, поп проклятущий!
Черный без липших слов достал наган и выстрелил в монаха.
- Убрать! - приказал он.
И охранник выволок за ноги мертвое тело из камеры. Дверь
захлопнулась.
- Ироды! - проскрипел дед Кулеха. Он плакал. Плакал, не
стесняясь никого.
Сергей молчал. Он вглядывался в жирного нищего, опять за-
бившегося в угол. И все больше убеждался, что никакой это не
нищий, что это самый натуральный отец Григорио, изменщик,
отступник, предатель! Вон - и бородавка на носу точно такая
же, противная, набрякшая, и губы, и нос сам, и сросшиеся
брови.
- Ты же в ад собирался, чего ж застрял на полпути! - за-
дал вопрос Сергей, но вопрос этот прозвучал без вопроситель-
ных ноток, прозвучал обвинением.
- Куды надать, туды и попал! - ответил за жирного отца
Григорио дед Кулеха.
- Я его спрашиваю! - настоял на своем Сергей.
- Отвяжись, контра ползучая! - выдал отец Григорио. - Вы
тут все отрыжки царского режима!
- А ты?
- А я - по случайности!
- Ошибочка, значит, вышла?
- Ошибка!
- И зеленый ошибся?
При упоминании зеленого жирный отец Григорио затрясся,
шумно испортил воздух. Слюнявая губа у него отвисла. Но из
горла неожиданно вырвался сип:
- Ты, инкуб, вообще помалкивай. Вот сообщу куда следует,
тебя живо приструнят, видал, как с монашком разделались?!
Сергей вздохнул облегченно - да, он не ошибся, это был
именно отец Григорио, инквизитор и вероотступник. И попал
именно туда, куда ему нужно было попасть, куда напрашивался.
Другое дело, что не ту роль ему тут отвели... но это пускай
уже с зеленым объясняется.
Если раньше отец Григорио выглядел важным, хмурым и угрю-
мым, то сейчас вид у него был напуганный и, как верно подме-
тил невинно убиенный, холуйский, холопий. Массивная голова
уже не казалась головой мыслителя, она казалась уродливым
чаном.
Сергей вспомнил про пропуск, вытащил его из-под ремня,
поднес к глазам. Даже в такой темнотище он сумел разобрать:
"ПРОПУСК; Предъявителю разрешается проход по городу в ночное
время с двадцати четырех ноль-ноль до шести ноль-ноль. Ко-
миссар... " Подпись была неразборчивой. Сергей сунул бумажку
обратно - все, она ему уже не пригодится! И опять уставился
на жирного нищего.
Но теперь это был не отец Григорио, а "дохтур" Григорий -
белесый, обрюзгший, противный.
- На какие расстройства жалуемся? - спросил "дохтур" с
нескрываемой злобой. - Чего удалить прикажете?! - И полез за
пазуху.
- Ты че ето, паря?! - заволновался вдруг дед Кулеха.
Оба проснувшихся пролетария поддержали его.
- Не замай калеку! - промычал один.
- Я его щя самого уделаю! И удалю кой-чего! - заверил
"дохтура" и окружающих другой.
Ребятки были явно крутые и пролетариями только числились.
Связываться с ними не стоило. И жирный Григорий зарыдал в
голос, размазывая слезы по дряблым щекам.
- Он сам все! Он у меня с операционного стола сбежал! -
ныл "дохтур". - Это ж опаснейший больной! Ну дозвольте толь-
ко, дозвольте! - Он все еще порывался вытащить из-за пазухи
нечто большое и посверкивающее. Но пролетарии показывали ему
кулаки, и "дохтур" оставлял инструмент на месте.
Наконец жирный Григорий затих.
А Сергей, наблюдая за обитателями камеры через существую-
щее только для него толстое стекло, размышлял. Нет, он не
боялся ни отца Григорио, ни жирного "дохтура", ни прочих,
включая и черного с наганом. Он думал. Думал о "замкнутом
цикле", и о том, что не ему одному приходится вертеться в
этой сатанинской круговерти, что этот самый "замкнутый цикл"
затягивает в себя множество людей, а иногда и целые народы,
страны, континенты, планеты, и уже трудно отличить, кто сам
по себе крутится, а кто подчиняясь невидимым силам. Сейчас
бы зеленого сюда, он бы живо растолковал что к чему. Сергей
задрал голову вверх, к потолку. И ему показалось, что из сы-
рой черноты высунулись два мутных глаза на стебельках, пог-
лядели на него рассеянно и скрылись.
- Вы не волнуйтесь, любезнейший, - прогнусавило в ушах, -
наши люди сделают все наилучшим образом!
Сергей заволновался, заерзал. Но никакого зеленого в ка-
мере не было, ему просто померещилось. Он повернул голову
влево. И вздрогнул. Жирный обманщик Григорий крался к нему
со сверкающим во тьме коловоротом в руках. Оставалось совсем
немного - обрюзгший "дохтур" уже плотоядно облизывался.
Сергей замер. Перехватило горло. Сердце остановилось.
Но в это время дед Кулеха ловко вытянул свою хилую босую
ножку - и "дохтур" Григорий со страшной силой навернулся.
Коловорот полетел из рук на пол, звякнул,застыл.
- А-а-а-а!!! - завизжал упавший и тут же принялся оправ-
дываться: - Это просто необходимо! Маленькая трепанация че-
репа, совсем малюсенькая!!! Пациенту требуется немедленное
вскрытие!!!
- Я вот те щя самому в башке дырку просверлю! - пообещал
"дохтуру" один из пролетариев.
- Нет уж, тут нельзя откладывать! Промедление смерти по-
добно! - сказал другой.
Он встал, вразвалку, блатной походочкой, глубоко запихнув
лапы в карманы, подошел к жирному Григорию и врезал ему но-
гой в бок, потом еще раз. "Дохтур", понимая, что с ним не
шутят, помалкивал, только сопел. Встал и другой пролетарий,
стал помогать приятелю. Они били лженищего сосредоточенно,
мастеровито. Но никто не вступался. Даже сердобольной дед
Кулеха покряхтывал, кашлял, вздыхал натужно, но молчал.
Теперь Сергей окончательно убедился, что никакие это не
пролетарии, а самые обычные блатари, и что бьют они жирного
Григория не из чувства справедливости, защищая его, а просто
ради собственного удовольствия.
- Добавь-ка ему слева! - советовал один.
- Щя! - соглашался другой. И его башмак утопал в жирной и
дряблой щеке.
Рук из карманов они не вынимали. И вообще, казалось, что
эта парочка просто танцует над поверженным, столь грационоз-
ны и ритмичны были ее движения.
- Хвати-и-ит!!! - выкрикнул Сергей.
Стекло, отделяющее от мира, становилось все толще. Но это
не меняло дела, не отгораживало его ни на капельку, лишь за-
туманивало мозг, лишало рассудок ясности.
- Чего это вдруг - хватит? - миролюбиво спросил один из
блатарей. - Мы ж тока во вкус входим! Мы ж сами дохтура, а
ентот жирдяй - наш пациент! Все для его тока пользы! А сла-
бонервных просим выйти из помещения!
Последнее предложение прозвучало издевкой - куда выйдешь
из камеры! Сергей заскрипел невыбитыми зубами. И тут на него
снова навалилась боль. Болело все тело, сверху до низу, и с
низу доверху. Приходилось терпеть, тут аспирину и компрессов
не предложат.
- Вот так пациенту, вот так! - приговаривал один.
- И эдак тоже! - добавлял второй.
Жирный пациент помалкивал, вращал глазищами и прямо на
виду превращался из "дохтура" Григория в прежнего угрюмого и
хмурого отца Григорио. Да и с блатарями-пролетариями проис-
ходило нечто странное. Они менялись на глазах - один все
уменьшался в размерах, другой напротив, рос, тянулся головой
к потолку.
Это бред, подумалось Сергею, это все видится в бреду! Та-
кого не может быть на самом деле, отшибли, сволочи, мозги!
Ему вспомнилась почему-то родная московская подземка - весь
этот город под городом, мир под миром, прибежище воров,
убийц, проститок, извращенцев, алкашей, безумцев... И его
потянуло туда, повлекло, ах, если оказаться снова там, в
родном подземелье. Хотя и бывал-то за последние два года
всего несколько раз в этом "родимом" подземелье, а все ж тя-
нуло почему-то. Да, тянуло! Сергей вдруг поймал себя на том,
что про подземку, населенную ублюдками, он вспомнил случай-
но, потому и потянуло. С таким же успехом он мог вспомнить и
сумашедший дом отца Григория, и пирамиду тольтеков под ужа-
сающей статуей полуживого, дышащего и извергающего фонтаны
крови Кецалькоатля, и шалаш дикаря, и подвалы Гардиза, и пы-
точное кресло, и даже невидимую паутину Колодца Смерти, не-
видимую в ослепительно сияющем бесконечном пространстве...
Все казалось родным, близким - не раздумывая, он перенесся
бы в любое из этих мест, все лучше, все чище! Да, везде была
надежда, везде было лучше! Он готов был бежать куда угодно,
лишь бы бежать! Но бутылки-генератора с сатанинским зельем у
него под руками не было, как сбежишь?! Да и где она теперь,
эта бутыль с этикеткой ядреного пойла "солнцедара"?! Может,
и нигде? Может, раскололась при падении с унитаза? Или же
утонула в зловонном красном болоте? А может, ее и вообще не
было, может, все пригрезилось?! Нет, ему не дано никуда сбе-
жать! Он не сможет этого сделать... Сергей вдруг почувство-
вал, что то новое, проникшее в него во время допроса, твори-
мого товарищем Генрихом, все больше и больше подчиняет его
себе. Да, он уже не хотел никуда бежать. Он не имел права
сбегать! Он должен был остаться здесь до конца, до самого
распоследнего конца, все вынести, все вытерпеть! Только это
очистит его от всей скверны, налипшей за последние месяцы и
за всю предыдущую жизнь, от той липкой мерзостной грязи, той
дряни, которой буквально пропитан этот мир, из которой сот-
ворен не только лишь гнусный и подлый зеленый наставничек,
но и все эти омерзительные Григории, белые и черные, гинги,
шаманы, инквизиторы, палачи-любители и палачи-профессионалы,
стражи-каратели и жрецы-исполнители... Он останется среди
них. Но их грязь, их мерзость и подлость не прилипнут к не-
му, нет! Пускай он сам подлец, пускай подонок, сволочь,
жлоб, негодяй, трус жалкий, гнусный бабник, скотина, недоу-
мок, мерзавец, поганец, гад! Пускай вся жизнь его была
сплошной грязью, целым водопадом грязи и гнуси, пускай! Пус-
кай он вытирал ноги о других, и другие вытирали ноги об не-
го, пускай! Пускай он распространял вокруг себя зловоние,
смрад, пускай место его в выгребной яме! Но теперь все не
так, теперь все иначе! И он больше не позволит упасть на
свое очищенное страданиями тело даже капельке грязи! Нет, не
позволит! Они смогут убить его, и убьют! Но они не испачкают
его своей грязью, нет!
- Ты бредишь, что ль, паря? - поинтересовался дед Кулеха.
- Брежу, - покорно ответил Сергей.
Избиваемый Григорио-Григорий превратился в мешок с пере-
молотыми костями. Но все молчал, кусал губы и молчал. Блата-
ри не останавливались. Они неузнаваемо изменились... Нет!
Почему неузнаваемо?! Сергей вгляделся - точно, один стал
совсем маленьким, чуть не карликом! Второй вытянулся под по-
толок, несмотря на то, что колени его были согнуты, да и
спина больше походила на дугу.
- Остановитесь же! - закричал Сергей, превозмогая боль.
Низенький хмырь-блатарь сверкнул неожиданно золотой фик-
сой из гнилозубого рта, ухмыльнулся.
- Щя, падла, остановимся! - прохрипел он. - Вот добъем
паскудину, остановимся, передохнем малость, и за тебя, суча-
ру, примемся!
- А что делать прикажете, почтенный? - протянул уныло
длинный хмырь. - Надо. Понимаете, надо!
Его выпученные глазища вдруг выпучились еще больше, вытя-
нулись из глазниц на длинных морщинистых зеленых стеблях,
стали совсем мутными, бессмысленными. С носа упала на пол
зеленая капля... но не скатилась в пыльный шарик, а сама
подползла к ноге длинного и влилась в нее.
- Зеленый?! - удивился Сергей. - Инопланетянин?!
- Вечно вы все путаете, - обреченно выдохнул длинный. И
его унылый нос-сосиска совсем обвис. Губа отвисла, потекли
желтые слюни. - Ваш куратор уже давным-давно сдал ваше дело
в архив. Да вы не беспокойтесь, там все в порядке - дело за-
кончено. А последнюю точку исполнители поставят, не пережи-
вайте.
- Ага, тока я ему, падле, допрежь рыло-то еще начищу! -
пригрозил хмырь-карлик. - Он у меня всю нервную систему, су-
ка, на ... себе намотал, всей жилы повытягивал!
Длинный хмырь долго глядел на карлика. Даже остановился,
перестал мутузить псевдонищего Григория-Григорио. А потом
плаксиво изрек:
- А чего с ним связываться, чего труп-то пинать?! Ну его
к лешему. Это ж отражение!
- Чаво?!
- Да ничаво! Отражение это! Не человек, не гуманоид и во-
обще ничто, пузырь мыльный, паучок в паутинке!
- Эй, кончай бредить! - заорал дед Кулеха прямо на ухо
Сергею. - Ты чего, паря?! Кончай!!!
Сергей отшатнулся.
- Сами вы отражения! - закричал он. - Это вас нет! А я
есть! И мир мой есть!И Вселенная моя есть!
Он вскочил на ноги, прыгнул на длинного, ухватил его за
нос-сосиску, ухватил цепко, всей рукой, и так долбанул голо-
вой о каменную стену, что хмырь охнул и прикрыл свои мутные
красные глазки.
- Убивають!!! Убивають!!! - Хмырь-карлик орал так, будто
был исполином.
Сергей повернулся к нему. Перед глазами сверкнуло длинное
хищно изогнутое лезвие финкаря. Еле увернулся. Карлик взмах-
нул второй раз, ощерился. Но теперь он имел дело уже не с
прежним Сергеем, а с совсем другим, с новым. И этот новый
Сергей, не отпрыгнул, не дернулся, не упал... Он перехватил
хищное лезвие голой рукой, сжал пальцы, рванул на себя - и
нож вылетел из лапы хмыря.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг