промчался над кровавой гладью. И все смолкло. Дьявольская
харя исчезла.
И все словно по команде ринулись на остров. Теперь это
походило на штурм. Тысячи голых людей лезли наверх,- падали,
но не долетали до поверхности кровавого моря, опускались на
чьи-то спины, головы и снова начинали восхождение. В край
площадки цеплялись десятки рук. Тысячи пальцев указывали на
Сергея. Похоже, бритые не собирались прощать ему то, что он
оказался первым, они собирались расправиться с ним.
Бежать было некуда. Сергей испуганно озирался, сжимал и
разжимал кулаки - он был готов к драке. Но он понимал, что
ему не сладить со всеми.
И вот тогда что-то хлюпнуло под ногами. Потом еще. Он
опустился на колени, стал ковырять этот кровавый податливый
ил. И вдруг провалился в него - провалился с руками и нога-
ми, будто прорвал какую-то пленку, проломил дверь, и оказал-
ся в скользком узком лазе. Его понесло вниз, ударяя головой
о холодные стены, переворачивая, бросая то влево, то вправо,
то вообще черт-те куда. Это было нелепо, дико... Но он летел
вниз. Потом он упал на чьи-то тела, в вонючую жижу, потом
полз наверх. Полз, задыхаясь и снова соскальзывая, срываясь.
Кто-то полз рядом с ним, стонал, тяжело дышал. Но потом упал
и затих. А он выбрался.
Да, он выбрался и сидел теперь, опираясь спиной на земля-
ную стену, прислушиваясь к себе и не прислушиваясь к стена-
ниям бормочущего и всхлипывающего существа. В голове крути-
лось одно: ушел! ушел!! ушел!!! И это было главным! Он ушел
от своих палачей, от профессионалов! А там - будь что будет!
- Ты хоть что за человек такой? - вопросило существо в
шапке. - Отвечай, кады спрашивают! И на вот, оботрися!
На руку опустилось что-то белое, мятое, чистое. Сергей
сжал пальцы, поднес тряпицу к лицу, долго оттирался, отдирая
корочки засохшей крови, расчесывая пятерней волосы. Особенно
трудно было прочистить глаза - бормотушно-кровяная смесь въ-
елась в кожу, слиплась, каждое движение причиняло боль.
И все-таки Сергей ответил:
- Я с Земли!
Существо, оказавшееся маленьким сморщенным старичком в
драном зипунишке и валенках, разгладило десяток седых волос-
ков на подбородке и верхней губе, вздохнуло тяжко.
- Оно и видать, умом тронулся! С земли вон - червяк али
крот какой... а ты, паря, из-под земли! Ну да ладноть! Не
хочешь сказывать, не надо!
Сергей все понял. Он на Земле, а значит, и говорить, буд-
то с Земли, здесь глупо, за чокнутого сочтут. Хотя пускай
принимают, главное, его выбросило не куда-нибудь, а сюда, на
родимую Землю, а уж на ней-то он не пропадет!
- Меня зовут Сергей, - представился он.
- Серенька, стало быть? Та-ак! - обрадовался старик. - А
мене все Кулехой кличут. Вот и ты зови запросто - дед Куле-
ха.
Сергей усмехнулся. Надо было понемногу выведывать у деда
Кулехи про все. Но и сплоховать он боялся.
- Хороший подвальчик, - процедил сквозь сжатые зубы.
- Подпол знатный! - согласился дед Кулеха.
- Тут ведь выход где-то был, запамятовал, а то и два це-
лых выхода, - попробовал закинуть удочку Сергей.
- Ишь ты какой, запамятовал он! - с готовностью отозвался
старик. - Вот придуть вскорости стрелялыпики-то наши, они те
живо напомнят! И-эх, паря! Нету нам выхода, обложены мы ху-
жей волков! Иль и вправду ты про все позабыл?!
- Про что про все? - переспросил Сергей.
Дед сдвинул ушанку набекрень, почесал затылок.
- А как спымали тебя, контру, как расстреливали тута, как
сам сунулся в дыру - ниче не упомнишь, что ль?!
- Расстреливали? - удивился Сергей. - Впрочем, да, было!
Ему вспомнилась сцена на кухне, винтовочные дула, подни-
мающиеся на уровень его глаз, прищуренный взгляд черного.
Его и на самом деле расстреливали, только вот не расстреля-
ли.
- Ниче, - успокоил старик, будто читая мысли, - придуть и
дострелют! В етом ты, паря, не сумлевайся.
- А чего ж делать?
- Прятатьси, вот чего! - многозначительно сообщил дед Ку-
леха. - У нас с тобой, паря, другого путя нетути!
Сергей начинал смутно представлять обстановку. Да, они в
подвале, там, наверху, их стражи - кто, выяснится позже,
главное, опять он узник! опять с ним могут - вытворять, что
вздумается палачам-мучителям! Ну что за круговерть такая!
Что за проклятый "замкнутый цикл"! Хоть бы зеленый, падла,
высунулся из какой-нибудь щели!
Но зеленый ниоткуда не высовывался. Похоже, ему и впрямь
надоело опекать грубого и бестолкового землянина, отраженное
существо... А может, он и виною всему?! Сергей не знал. Ему
почему-то вдруг вспомнилось, что в том самом списке остава-
лась еще одна фамилия в квадратике, последняя. Но что это
была за фамилия? Кому она принадлежала?! Память не давала
ответа. Он перестал слушать надоедливого старика, забыл о
своих теперешних болях и горестях, отрешился. Загадка завла-
дела им, да так завладела, что помьтслилось - ежели удастся
ее разгадать, узнать ту последнюю фамилию, так все и разре-
шится самым лучшим образом! Сергей помнил, как он собствен-
ной рукой ее вписывал на лист, помнил, как обводил жирной
линией, как квадратик этот вычерчивал... но большего не
всплывало.
- Ты че, оглох, паря? - дед Кулеха ткнул его кулачком в
бок. - Иль опять помирать вздумал?!
Сергей улыбнулся старику машинально. В мозгу бешено нако-
лачивало: кто он?! кто?! кто?! Пришлось заново перебирать
всех друзей и знакомых, сослуживцев и однокашников - каждая
фамилия укладывалась в отведенный для нее квадратик. Но пос-
ледний оставался пустым!
И в тот момент, когда раздражение начало захлестывать его
черной едкой волной, вдруг просверкнул странный ответ: а фа-
милия-то твоя собственная! ты по инерции, машинально ее впи-
сал, а потом и забыл, так и осталось. Нет! Не может быть!
Сергей отмахнулся от нелепой страшной мысли. Там должен был
быть кто-то совсем другой, только не он, точно не он!
- Ты, паря, потише граблями-та размахивай! - проскрипело
на ухо.
- Простите, - буркнул Сергей. Он вовсе не хотел ссориться
с товарищем по несчастью. Наоборот, надо было использовать
его на полную катушку, выжать все полезное, нужное. И Сергей
отбросил посторонние мысли.
- Значит, они приводят расстреливать заключенных по ночам
и большими партиями? - переспросил он.
- Точнехонько! - поддакнул старик.
- И назад уже никого не уводят из приговоренных?
- Да чтой-то не было такого случаю!
- Это хреново! - выдал Сергей.
- А как же, еще как хреново! - вздохнул дед Кулеха.
- И нигде ни единой лазейки, ни дырочки наружу?
- Как есть - нигде нету! - путанно ответил дед.
- Чего ж теперь, помирать нам, что ли? - не сдавался Сер-
гей.
- То-то и дело, что помирать! Куды ж ишо!
Такая перспектива не устраивала Сергея. Даже после всех
пережитых ужасов, после всего, что обрушилось на него в пос-
ледние месяцы, он хотел жить! Вопреки всему! Назло всем!
- А чего вообще-то народ губят? - спросил он с тоской.
- Не народ, - пояснил старик с расстановкой, - гидру вы-
водят, подчистую!
- Какую еще гидру?!
- Это ты у них, паря, спросишь. Сказано - гидру, значит,
гидру - как класс! То исть, по нашему разумению, до двенад-
цатого колена! Жил при царе-кровопивце - становиться к стен-
ке! И без разговоров! Ето чтоб с проклятым прошлым - раз и
навсегда! Да ты не горюй, у их работенки ишо лет на сто впе-
ред! У нас ведь, почитай, все православные при царе-то ба-
тюшке жили, а чего ж не жить-то, помирать им, что ль, надо
было! Жили ишо как! В етой чумной Америке лет через двести
так жить-то будут!
- Ладно, ясно! - оборвал старика Сергей. Он не любил,
когда лезли в политику. Стреляют, значит, так надо, значит,
и следует стрелять - душу-то все одно не расстреляешь, будь
ты хоть палачом с двадцатью орденами, будь хоть по уши в
крови - ты ручонки-то свои обагрил, тело искорежил, бросил в
яму, а Душа она сверху на тебя глядит и болезнует за тебя,
ибо ей - вечная жизнь, а тебе - яма зловонная со всеми твои-
ми орденами и регалиями, со всеми кожанками и маузерами, со
звездами и прочей мишурой.
- Ясно тебе, охломону! - недовольно проворчал дед Кулеха.
- Тоды сам и предлогай, чего делать-то!
Сергей думал не слишком долго - какой-никакой, а опыт у
него был - из дешевеньких фильмов и книжек с детективными
сюжетами - и потому он ответил твердо:
- Вот дождемся ночи, приложим кого-нибудь из охраны, пе-
реоденемся в ихнее и вылезем!
Дед Кулеха поглядел на него с состраданием, как на боль-
ных глядят. И ничего не сказал.
Сергей сообразил, что сморозил глупость. Но ничего более
путного в башку не лезло.
- Ладно, - выдавил он, - ночи дождемся, там видно будет.
И заснул. Он страшно вымотался, ему нужен был маленький
отдых.
Приснился Сергею дикарь, первобытный шаман. Был страшен
он и здоров до невероятия. Гугукал, бубукал, прыгал над го-
ловою с огромным бубном, наколачивал в него со всей силы,
бесновался, шаманствовал. И казалось Сергею, что это вовсе
не один дикарь, не один шаман, а целый симпозиум, конгресс
шаманов, беснующихся над ним. Лицо волосатого радостного
здоровяка мельтешило, перескакивало с места на место как в
плохом мультфильме - и вставало видение: кольцеобразный
стол, посреди, на полу, сам Сергей, а вокруг ученое собрание
шаманов, эдакий шаманский кворум - ни больше ни меньше. Вот
оно - Большое Камлание, вот он - слет заклинателей формул! И
уже были все двойники шамана не голые и увешанные побрякуш-
ками, а респектабельные и одетые в хорошие дорогие костюмы.
А у самого респектабельного шамана, одетого в самый хороший
и дорогой костюм, занавешенного от публики толстенными рого-
выми очками, из заколки, придерживающей галстук, торчал зуб
Сергея - да, да, тот самый, выдранный грязными грубыми паль-
цами дикаря. Странно, казалось бы. Но Сергей глядел и совсем
не удивлялся. Он уже знал, какой решение вынесут на Большом
Конгрессе, на Симпозиуме Заклинателей. Шаманы в галстуках
камлали долго и обстоятельно, Сергей их не слушал - он и во
сне умудрился впасть в сон, хорошенечко выспаться. А когда
проснулся, самый большой и самый респектабельный шаман зачи-
тывал приговор. Приговор был нудный и скушный, он состоял из
длиннющей полубессвязной цепи наворованных у других народов
и наций слов - шаманы умели напустить дыму - но за словами
этими стояло совсем коротенькое и понятное словечко: за-
висть. И еще одно стояло: нетерпение, точнее, нетерпимость.
И еще одно, немного посложнее, но тоже вполне доходчивое:
страх! Да, именно страх перед разоблачением - вот что двига-
ло шаманами. Они боялись, что их раскусят! Они так боялись
этого, что готовы были уничтожить все и вся вокруг, лишь бы
никто их не заподозрил. Сама возможность разоблачения была
для них смертельной угрозой, шаманы знали, что это почти не-
вероятно, что они тысячекратно подстрахованы со всех сторон
и тем не менее они раскидывали сети, расставляли ловушки и
капканы - авось попадется кто-то из сомневающихся, из тех, в
чьей среде только и может произрасти пускай в самом отдален-
ном будущем разоблачитель. Нет, они не могли допустить это-
го, они пропалывали поле заранее, они истребляли все, что
несло для них опасность, что могло поколебать их власть. Ах,
сорняком больше, сорняком меньше! Сергей лежал. И плевать он
хотел на заклинателей-магов. Пускай приговаривают! И когда
прозвучали заключительные слова "... к единственно возможной
для пациента исключительной мере!", он рассмеялся. Большой
шаман, как и был, в костюме, в галстуке, с заколкой-зубом,
вскочил на кольцевой стол с ногами и принялся скакать, пры-
гать, гугукать и бубукать. Вот только бубна у него в руках
не оказалось. И тогда один из шаманов поменьше сорвал со
стены огромный портрет, написанный на холсте, подал с покло-
ном Большому шаману... и тот ударил! Да так звонко и гулко
получилось, будто ударил в огромный тамтам. Вот это было
камлание! Век прошел, нет, тысячелетие! А Большая Пляска
заклинателей не кончалась. Уже посдетали с ученых мужей их
добротные штаны и пиджаки, отутюженные сорочки и галстуки,
улетели в даль туманную ботиночки. И трясли они волосатыми
жирными животами, прыгали, обливаясь потом, вопили и обрас-
тали, обрастали шерстью, матерели, зверели на глазах, стано-
вились все ближе к своей природе, к своей подлинной сущнос-
ти. Это было забавно. Сергей поглядывал на беснующихся, улы-
бался. Они боялись его. Но он их - нет. Наконец все малые и
средние шаманы и шаманчики слились, а может, и влились в
Большого шамана, превратились в перводикаря с портретом-буб-
ном. На последнем издыхании, давясь собственной слюной и пе-
ной, дикарь взвыл на тончайшей ноте, закатил глаза, бухнул в
портрет-бубен и начал падать. И этот бубен развернулся нако-
нец к Сергею ликом своим. И тогда только тот разобрал, кто
же был там увековечен. Круглое, скуластое по-азиатски, лицо
будто высовывалось из холстины, и глядели прямо в душу
узенькие глазки с хитроватым прищуром, глядели столь проник-
новенно и мудро, что впору было их лучами чай подслащивать.
Вот тут-то Сергей и не выдержал, тут-то он и сломался, зак-
ричал, задергался в ужасе, облился холодным потом... и прос-
нулся.
Дед Кулеха гладил его по плечу и приговаривал:
- Не боись, милай, не боись! Вот мне тоже однова сам
вельзевул адский привиделся во сне. Чуть не помер со страху!
Но ниче, отпустило, отпустило, паря!
Для Сергея сейчас лицо с портрета было пострашнее всех
вельзевулов вместе взятых. Это было как наваждение! Это было
больше чем предчувствие собственного конца! Теперь он точно
знал - это его последнее путешествие, все! А в ушах стоял
картавый отечески добрый голосок, как бы напутствовавший,
благословлявший, звучавший из души, из самого сердца: " мы
не должны знать жалости, товагиши! р-р-растгеливайте!
р-р-растгеливайте и р-р-растгеливайте! чем больше, товагиши,
тем лучше!" И вместе с этими словами проваливались в небы-
тие, в детские забавные сны все камлающие шаманытеоретики,
все инквизиторы-практики, все эти жертвоприносители во имя
всевозможных пернатых змеев и дымящихся зеркал - да, как это
все было экзотично, сказочно, романтично, черт возьми! И как
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг