что-то переползающее с места на место, живущее своей, каза-
лось бы, жизнью... Сергея снова начало рвать. Но гиргейку
это ни в малейшей степени не смутило.
Она разинула жуткую пасть и предупредила публику:
- Вы приготовились увидеть нечто привычное, не так ли?!
Но у нас любовь тоньше и одухотвореннее, чем у вас! У нас
нет этого бесчисленного повторения соитий! У нас соединение
любящих сердец происходит в самом прямом смысле! У нас любя-
щие супруги, готовящиеся принести плод, в самом прямом смыс-
ле становятся одной плотью! Это очень просто и гармонично!
Сергею что-то не нравилось подобное вступление перед ка-
кой-то необычайно "одухотворенной" любовью. Но он слушал во
все уши. Может, еще была надежда?! Ведь всякое могло же,
черт возьми, быть!
И толпа внимательно слушала гиргейку, было непривычно ти-
хо.
- Так вот, тольтеки и земляне, гадриане и гардизцы, на
Гиргее любовное слияние - это всегда зачатие. А зачатие про-
исходит так! Я поясняю, чтобы потом никто не удивлялся, что-
бы не нашлось среди вас таких, что приняли бы меня за мошен-
ницу, за обманщицу! Вот, глядите!
Она вдруг поднялась, распрямилась, приподняла слоновью
ногу, застыла. Но этого было достаточно - Сергей увидал тем-
ное отверстие с морщинистым круглым, размерами с обычный
земной люк, клапаном - клапан этот то открывался, то закры-
вался, будто кто-то за ним дышал, втягивал воздух.
- Самка принимает готового к оплодотворению самца прямо в
себя, в свою плоть! И они не расстаются до полнейшего раст-
ворения самца в теле самки! Да, его семя идет на создание
новых жизней, его мясо, кости, кровь послужат в будущем пи-
танием для подрастающих детей - наших общих детей! Это так
трогательно, так мило, так... так... - гиргейка вдруг сби-
лась, захлюпала, зашмыгала, затряслась. Видно, она была сен-
тиментальной особой.
Толпа рыдала вместе с ней. Утирали слезы стражи-каратели
на столбиках, били себя в грудь палачи-любители, взвизгивали
жрецы, дергали носами чувствительные зрители и зрительницы.
Лишь один Сергей не рыдал. Он лежал ни жив, ни мертв. И не
мог понять, шутят с ним или же студенистая гиргейка говорит
на полном серьезе. Что-то ему не очень хотелось быть раство-
ренным.
Сергей начал рваться из пут. Ну почему его не убили?! По-
чему топор-солнце не опустился на его шею?! Это была бы
пусть и отвратная, паршивая, но все же нормальная смерть,
обычная казнь. Но быть растворенным в брюхе этой гадины?!
Нет!!! Он не сахар, не соль, чтоб растворяться! Он не сгус-
ток болотной слизи! Он человек - порождение Высшей Силы! Это
в него вложена Бессмертная Душа! Так неужто Тот, кто Ее вло-
жил в его жалкое и бренное тело. Тот, кто одухотворил Своим
Дыханием глину-биомассу, это булькающее и размножающееся
сусло, бродившее на Земле целых четыре миллиарда лет, неужто
Он вновь вернет его в состояние глины, живой, но не одухот-
воренной материи?! Или растворится лишь тело? Да, наверное
так, растворится лишь биомасса - глина сольется с глиной,
будет бультыхаться и переливаться в полупрозрачном мерзком
чреве, порождая все новые и новые уродливые материальные
формы. А Душа вырвется из гадкого месива, воспарит! И уне-
сется туда, далеко-далеко, чтобы уже никогда не возвратиться
в мир крови, злобы, вожделения, зависти, подлости и мрака!
Им не убить Ее! Ни за что не убить! Сергей перестал дергать-
ся, стих. Его вдруг поразила простая, но убивающая своей
простотой мысль - а есть ли в нем Душа?! Может, ее уже давно
и нету?! Может, ее и не было в нем, именно в нем, никогда?!
Перед глазами встала как живая похотливая дамочка с козьими
грудями и золотыми зубами. Она протянула к нему руки, пома-
нила, широко улыбнулась, обнажая красные десна - вот, вот
его душа! только так она и могла выглядеть! только такой она
и могла быть! алчная, трясущаяся от вожделения, скользкая и
увертливая, потная, угреватая, с выпирающими наружу жилками
и костями, смрадно дышущая и роняющая слюну, нечистая! Нет!
Такая не воспарит! не улетит никуда! такая выскользнет змеей
из студенистого гадкого монстра, выскользнет через любую,
первую попавшуюся дыру! и тут же заберется в грудь к другому
существу, подчинит его, бросит в грязь! Да, именно так! И
имя этой скользкой внутренней твари вовсе не Душа! У нее
есть свое имя, у нее целый легион имен! Ну и пусть! Ну и
черт с ней! С такой не жалко и расставаться! Извивающаяся
голая баба пропала, а перед мысленным взором Сергея встал ни
с того, ни с сего ослепительно белый сугроб. Он был чист!
Невероятно чист! Даже глаза резало, нагоняло слезу - хотя
глаза были плотно закрыты, зажмурены - но все равно! Это был
целый айсберг белизны и чистоты! Его сияние было небесным,
заоблачным. Сергей рванулся с такой силой, что кожа полопа-
лась на груди и плечах. Ему удалось оборвать какую-то верев-
ку, он почувствовал, что путы спадают, что тело обретает
свободу... Но он не посмел открыть глаз. Он все вглядывался
в неземную чистоту сугроба-айсберга. Вглядывался до тех пор,
пока в самой середине снежной глыбищи ни стала проявляться
маленькая красна точка. Она постепенно росла, увеличивалась
- и Сергей понял, это пятно, пятно крови! Алое, неестествен-
но алое пятно с неровными краями расплывалось по снежной бе-
лизне, прожигало ее.
Гудун-Ку, сын мрачной Шибальбы, умирал. Его массивная
крутолобая голова закатилась в угол между каменным барьером
и основанием жертвенного ложа. Но голова еще жила, она все
видела, все понимала. Даже чувство острейшей горечи, обиды
от свершившейся несправедливости не застило изумрудного взо-
ра. Дети Шибальбы обладали невероятной живучестью, не так-то
просто было справиться с ними. Вот и сейчас, несмотря на всю
бесполезность, несмотря на трагическое, безысходное положе-
ние, голова Гудун-Ку боролась за секунды своей жизни. Срезом
рассеченной шеи она всасывала из жертвенного желоба густею-
щую холодную кровь, выталкивала отработанную и снова всасы-
вала - мозг работал, он не хотел смириться с потерей тела.
- Давай любовь! Дава-ай брачное ложе!!! - вопила внизу
толпа. - Пускай Червь покажет, на что он способен! Давай!!!
Гудун-Ку не прислушивался, ему было наплевать на вопли
толпы. Он с отчаянием и тоской смотрел на свои отсеченные
руки и ноги - они все еще сжимались и разгибались, дерга-
лись, шевелили пальцами, скребли когтями окровавленные плиты
и тянулись, пытались доползти до туловища, до головы. Нет,
поздно, им уже никогда не соединиться вновь! Красивые перья
намокли в черной луже, стали жалкими отрепьями. Лишь лезвие
Секиры Справедливости сияло и было незапятнанным, будто Се-
киру только что-то вынесли из Храма Смерти. Гудун-Ку уста-
вился на это лезвие. Нет! Не могло того быть, не могло! Он
не заслужил этой смерти, причем здесь справедливость! Уж ес-
ли ее и заслужил кто, так это Большой Жрец, вся эта свора
стражей-карателей, жрецов-исполнителей и палачей-любителей,
но только не он! Но почему же так получилось, почему?! Голо-
ва с чавканьем и хлюпом выбросила очередную порцию черной
крови, втянула в себя свеженькой... Сейчас бы тело! Любое
тело! Но Гудун-Ку не верил в недостижимое. Все, он обречен!
- Вы не умеете так любить! - мешая злобу с ехидством,
проревела на всю площадь гиргейка. И чувствовалось, что она
не смогла стать любимицей публики - она презирала и ненави-
дела толпу, толпа отвечала ей тем же.
- Жирное прозрачное чучело! - вопил от подножия один.
- Трусливая гадина! - вторил ему другой.
- Не тебе говорить о любви! - подвывал третий.
- Сожри его хотя бы для потехи! Сожри со всеми потрохами
этого Исполинского Червя!!! - подавал советы четвертый.
И стражи-каратели не трогали наглецов. Они смеялись вмес-
те с ними. Один даже упал со столба со смеху. И уже не под-
нялся, его втихаря удавили разгоряченные и взведенные до
предела зрители.
- Ублюдки! Хау-хау!!! - огрызалась гиргейка. - Недоноски!
Извращенцы!! Импотенты!!! - И захлебывалась в своем жутком
смехе: - Хау-хау -хаууу!!!
Потом она положила на Червя плоское извивающееся щупаль-
це, ухватилась поудобнее и одним махом вырвала бледное тело
из разорванных, ослабленных пут, вскинула это дрыгающее но-
гами и руками тело над собой, над толпой, надо всей землей,
потрясла им словно желанным и дорогим трофеем.
- Вам не дано так любить, козявки! Глядите же, жалкие
слизни!
Гудун-Ку, превозмогая боль в веках, воздел глаза. Он уви-
дел, как гиргейка поднесла Исполинского Прозрачного Червя к
своей пасти, облизала его зеленым растроенным на конце язы-
ком, обслюнявила, обсосала, словно леденец. Он расслышал то,
чего не могла расслышать эта гнусная и любопытная толпа:
гиргейка совсем тихо прошептала своему любовнику и мужу - а
ведь он, эта жертва, был теперь по завету богини Тлальтекут-
ли ее мужем и любовником - прошептала на ухо, с презрением и
гадливостью:
- Какой же ты мелкий, гнусный, вонючий! Самый настоящий
червяк! И никакой не Исполинский, никакой не Прозрачный, а
жалкий червячишка-заморыш! Ну да уж ладно, на безрыбье и
червяк - акула!
Толпа неистовствовала. Самые отчаянные лезли по ступеням
вверх, чтоб получше разглядеть все детали бракосочетания и
любовной потехи. Их сдергивали за ноги, душили, давили, щи-
пали, кусали... Но они лезли. И таковых становилось все
больше.
- Сейчас! Вы все узрите! Какие нетерпеливые! Хау-хау! -
Победительница гиргеянка явно собиралась продлить миг своего
торжества. Но надо было и честь знать. И она повернулась к
Большой Пирамиде. Обратилась к Большому Жрецу: - Ну, что,
старый колдун, ты благославляешь наш брак?! Или тебе опять
что-то не по нутру?!
Большой Жрец вцепился когтистыми морщинистыми лапами в
подлокотники Хрустального Трона, капелька яда повисла на его
клыке. Голова затряслась на старческой хилой шее. Но Жрец
сдержался.
- Приступайте! - величественно разрешил он и махнул ла-
пой. - Я благославляю этот брак. Вот благославят ли Кецаль-
коатлъ и Тлальтекутли?
Не успел он завершить последних слов, как из пастей ка-
менных изваяний богов ударили фонтанчики крови. Отдельные
брызги окропили сотрясающуюся в хохоте гиргейку и Исполинс-
кого Прозрачного Червя, зажатого в широком щупальце.
- Боги дают добро!
Гудун-Ку видел, что Червь изо всех сил пытается вырвать-
ся, колотит ногами и руками по щупальцу, грызет его зуба-
ми... Но какие там зубы у Червя! Гудун-Ку усмехнулся - на-
верное, последний раз в своей жизни. Ведь перед глазами уже
все начинало расплываться, и он лишь огромным усилием воли
не давал себе уйти в Иной Мир.
- Отпусти! Гадина! Дрянь! Сука! - вопил Червь, позабыв о
достоинстве и звании сына Шибальбы. - Отпусти-и-и!!!
Видно, он был и на самом деле жалким червячишкой. Гу-
дун-Ку нисколечко не жалел его. Он считал, что для такого
червя даже гиргейка-уродина чересчур хороша.
- Войди же в меня, о, супруг мой избранный и нареченный!
- прогрохотало над площадью. - Стань моей плотью! Стань
плотью наших детей!
Гудун-Ку видел, как гиргейка поднесла Червя к нижнему от-
верстию, прикрытому морщинистым клапаном, как этот клапан
открылся, обнажая слизистую широкую дыру с сокращающимися
краями. Червь уже не ругался и не умолял. Он истерически
визжал, хрипел, сипел, упирался обеими тоненькими бледнень-
кими ручонками, норовил выскользнуть... Но деваться ему было
некуда: гиргейка запихивала его внутрь себя, неторопливо, с
похотливыми вздохами, с ужимками, сотрясаясь в непонятном
сладострастии всем своим медузообразным телом. Она уже про-
пихнула в дыру голову, потом плечи, остановила движение, по-
вернулась на все стороны, чтобы любопытные могли получше
разглядеть любовное действо. Червь бил ногами, дергался -
видно, и он испытывал наслаждение. Но Гудун-Ку ему не зави-
довал.
- А-а-а! - вопила толпа. - У-у-у!!! - Ей явно нравилось
зрелище, она входила во вкус. Самые смелые добрались до се-
редины пирамиды и просто визжали от восторга, дубасили друг
друга, царапали, медленно, по шажочку продвигаясь вперед.
- Вам не дано так любить! - снова завопила сиреной гир-
гейка. Но тут же заметила тихо и томно: - Впрочем еще с де-
сяточек муженьков я смогу принять в себя. Ползите же, ползи-
те ко мне!!!
Смельчаки опустились на животы и поползли к чаровнице,
они были просто околдованы ею, они ничего не видели, ничего
не слышали.
А гиргейка тем временем запихнула в себя Исполинского
Прозрачного Червя ровно наполовину и разжала широкое щупаль-
це. Червь отчаянно сучил ножками, дрыгался, извивался. Но
выбраться из слизистой дыры не мог. Огромная гиргейка тряс-
лась, тяжело дышала, расползалась квашней по жертвенному ло-
жу - она наслаждалась каждым биением Червя, она желала прод-
лить удовольствие. А Червь был явно неутомим.
- Вот она! - истошно вопила толпа. - Вот она - настоящая
любовь!!!
- Возвышенная!
- Одухотворенная!!
- Фантастическая!!!
- Мы все хотим стать твоими избранниками, твоими любовни-
ками!!!
Вопила, разумеется, мужская половина зрителей. Женщины
стояли молча, осуждающе дули губки, поглядывали друг на
дружку, покачивали головами. Но они и не пытались удерживать
своих мужчин, они понимали - бесполезно. Празднество начина-
ло обретать неожиданный оттенок. Жертвами хотели стать тыся-
чи, десятки тысяч.
Даже голова Гудун-Ку вдруг испытала невыразимое желание.
Она всосала в себя столько черной спекшейся крови, что та
полилась двумя струйками из полураскрытого клюва. Гудун-Ку
глазел вовсю! Он вдруг понял, что эта живительная и всеожив-
ляющая плоть гиргейки может спасти и его! Пусть малая, бес-
конечно малая вероятность успеха, но она есть! Гудун-Ку нап-
ряг мышцы челюстей, дернул клювом... и голова выкатилась из
жертвенно желоба, два раза перевернулась, замерла под сли-
зистым мясистым боком гиргейки.
- Хау! Хау! Хау-у-у!!! - хохотала сладострастная тварь.
Из дыры торчали лишь ноги Червя, его неудержимо засасыва-
ло внутрь студенистого тела. Ноги молотили воздух, словно
бежали по нему, бежали от безжалостного, чудовищного пресле-
дователя. Гиргейка временами чуть вытягивала Червя наружу,
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг