особо утруждала себя работой: в месяц казнили не больше
двух-трех десятков колдунов и ведьм. И Барух всегда присутс-
твовал на этих празднествах.
Он стоял и прислушивался к предсмертным воплям сжигаемых.
Но лишь дважды он уловил те интонации, какие бывают при пе-
реходе в потусторонние сферы - в душераздирающих криках
проскальзывала еле уловимая нотка восторга. Еще бы! Перед
ними открывались врата Иного Мира! Отец Баруха помер вообще
без криков и воплей. Он молчал до последнего мига. И Баруху
почему-то показалось, что его отца-теурга не принял Иной
Мир. Это было странно, даже неприятно.
А когда все разошлись, когда помощник палача принялся
рыться в золе, выискивая в вей что-то одному ему ведомое, из
черной тучи пробился узенький ослепительный луч, застыл на
мгновенье, уперевшись в кучу пепла, и пропал, у Баруха в
груди защемило - это астраль, конечно, астраль! И теперь его
отец-теург там, в астральных сферах. Непостижимо, ибо зака-
зан был ему путь туда! Но он, видно, там!
Барух Бен-Таал не тешил себя надеждой, что ему удастся
вызвать дух отца. Но хоть какой-нибудь из демонов ведь дол-
жен был попасться в гексаграмму?! Обязательно должен! На
этот раз Барух готовился долго и очень тщательно. И место он
выбрал самое подходящее - заброшенный родовой склеп. Род
пресекся два поколения назад, кичливые гардизцы были то ли
бесплодны, то ли слишком любили выяснять отношения на мечах.
Но в склеп никто не захаживал, это место считалось прокля-
тым.
Барух выглянул в щель - луна была полной, выше она уже не
вскарабкается. Пора начинать. Гексаграмму он разложил на ши-
роченной надгробной плите основателя гардизского рода, Барух
не питал особого уважения ни к основателю, ни к самому роду
- главное, плита подходящая: два роста в длину, полтора в
ширину, лучше и не найдешь. И кости под ней древние, тоже
неплохо. С костями было туго. Верхний треугольник Барух вы-
ложил из подгнивших тушек жаб и летучих мышей. Для надежнос-
ти обложил их седыми волосами безумных старух - пришлось
специально ездить в порт и выкладывать полгинеи, чтобы та-
мошние головорезы обрили трех окончательно спятивших от про-
рицаний фурий. Но ничего, зато больше силы будет в магичес-
кой фигуре! Сверху треугольник полил змеиной желчью - кончи-
ки седых волос встали дыбом, а это был хороший знак. Цотом
Барух закрепил все мельчайшим порошком предварительно высу-
шенной, истолченной в ступе печени василиска. Печень остава-
лась еще от деда, тот закупал этот необходимый компонент на
Востоке, закупал большими партиями - с лихвой хватило и на
отца с сыном.
Нижний треугольник Барух выложил за две минуты. Но быст-
рота эта была мнимой, ведь для того, чтобы добыть столько
позвонков, Баруху пришлось проковыряться на старом чумном
кладбище всю прошлую ночь. Кладбище обходили стороной - у
всех на памяти еще был страшный мор, хотя прошло целых де-
сять лет, хотя и было после него три мора поменьше. Но тот
был особый - две трети провинции закопали в землю! Барух не
был суеверным. И чумы он не боялся, переболел в детстве.
Только не изжил, видно, в себе всего мерзкого и мелкого,
всего людского, противно было в развороченных могилах, ох
как противно! Барух выдирал из полуизгнивших трупов позво-
ночники. Те рассыпались, не поддавались, все булькало, хлю-
пало, воняло. Барух, не переставая, твердил магические зак-
линания и делал свое дело, пока не набрал целый мешок.
Заодно прихватил дюжину черепов, пригодятся.
На выходе с чумного кладбища его чуть не застукала стра-
жа. Пришлось отлеживаться на сырой холодной земле. Вот тог-
да, видно, и простыл малость.
Барух откашлялся, поправил капюшон, вечно сползающий на
спину. Достал семигранную бутыль с мочой дракона и окропил
черной густой жижицей позвонки. В углах гексаграммы он воз-
жег огни Кибелы, предварительно разлив в свинцовые плошки
жир, вытопленный из ведьм и суккуб, попавшихся когда-то в
пыточные подвалы Святой Инквизиции. У Баруха был знакомый,
тамошний писарь, и он за совсем скромную плату поставлял
множество нужных для теургии вещей. Суккубы - демоны в женс-
кой плоти, попадались очень редко, и потому Барух всегда
платил за их жир и волосы дороже. Но не доверял он писарю,
тот был изрядный мошенник, мог подсунуть гнилой товарец, а
то и' вовсе обмануть - выдать свиное сало за жир детоубийцы.
Но Баруха не проведешь, он всегда пробовал компоненты на
вкус, недаром был потомственным теургом.
Серебрянные цепи он разложил в центре магической фигуры,
разложил пентаграммой - ни одному инкубу не вырваться из ос-
вященных самим Сатаною цепей! Барух берег их как зеницу ока,
эти цепи достались деду от его деда, а тому от прапрадедов,
выкованы они были во времена, когда мир не делился еще на
заоблачные, земные и подземные сферы. Это было подлинное бо-
гатство рода теургов!
- Да покроется Вечным Мраком этот мир! - провозгласил те-
ург Барух Бен-Таал из Гардиза. Снял с пояса мешочек, высыпал
содержимое в ценр пентограммы - горючая соль застыла желтым
конусом. На вершину Барух положил снятый с мизинца перстень
с аквамарином.
Потом распахнул черный тяжелый плащ, зябко поежился,
расправил грудь и перевернул амулет-пантакль, висевший на
золотой цепи, к гексаграмме, так, чтобы треугольный глаз был
нацелен зрачком на вершину конуса, чтобы лунный свет, прони-
кающий в щель меж плитами склепа, отразившись в изумруд-
но-агатовом зрачке пантакля, пал на аквамарин.
Остальное было проще пареной репы. Барух взмахнул руками
- и на стенах сырого и мрачного склепа закачались тени семи
шандалов, возгорелись пять смоляных факелов, вставленных в
пазы гробниц, с обеих сторон открылись провалы в саму Преис-
поднюю- и оттуда вырвался вихрящийся дым, запахло серой, ог-
ненные языки взметнулись до потолка склепа и осели, оставив
лишь красные отсветы. Барух разинул рот, чтобы произнести
магическое заклинание... и вспомнил с ужасом, что забыл
очертить вокруг себя обережный круг!
Но было поздно.
Заклинание, непередаваемое человеческими языками, само
вырвалось из его губ, прогремело под сводами и с гулом про-
валилось в Преисподнюю, будто оно было сотворено не из слов,
а из камня.
Вздрогнула земля, загудели качнувшиеся стены, надгробная
плита накренилась, но устояла. Верхний треугольник засветил-
ся мертвенно-синим светом. Нижний - трупно-желтым. Цепи ста-
ли подниматься, словно их кто-то невидимый тянул сверху за
незримые нити. И лишь после этого сатанинским пламенем
вспыхнула горючая соль - будто проснулся под надгробной пли-
той яростный вулкан. Гул и рев стали невыносимы.
Барух упал наземь, закрыл голову руками. Он нашептывал
все известные ему заклинания, лишь бы только разбуженные де-
моны не уволокли раньше времени в ад. Его трясло и било
словно в тропической лихорадке. Но похоже, никто не покушал-
ся на его жизнь. Душа же его давным-давно была продана Дь-
яволу.
Барух приподнял голову, когда все смолкло. Он осторожно
раздвинул веки, взглянул вверх - на надгробной плите сидел
опутанный цепью демон-инкуб. Наэлектризованные седые волосы
безумных фурий тянулись к нему со всех сторон, подрагивали в
смрадном продымленном воздухе. Оплавленные позвонки змеями
вились по плите - теургия без всякого философского камня
превратила их в чистейшее золото.
Но не золото сейчас интересовало Баруха.
Он вскочил на ноги. Вытянул вперед руки в заклинающем
жесте. И прохрипел властно, с нажимом:
- Замри, посланец ада! Отныне твой повелитель я!
Демон пялил на повелителя глаза и, похоже, не собирался
подчиняться. Казалось, он вообще не понимал, чего от него
хотят.
Барух полез в карман за флаконом с ядовитым настоем инку-
бомора. Но вытащить не успел - послышался дикий грохот,
звон, лязги, раздались громкие, перебивающие друг друга го-
лоса, возбужденные крики... и от удара в спину Барух Бен-Та-
ал из Гардиза полетел на гранитные плиты.
Первым чувством Сергея после того, как его вынесло из
мрака, была радость - нелепая, необоснованная и беспричинная
радость. Он обрадовался тому, что жив, что тьма не поглотила
его, и что он не распят по рукам и ногам на земле, что он
сидит, малость опутанный, сидит и все видит.
Какой-то патлатый старик в черном плаще махал перед ним
руками, кричал, грозился, чего-то требовал. Но Сергей уже
чувствовал, что дальше словесных угроз старик не пойдет, что
он, судя по всему, сам его побаивается. И потому радость не
умалялась. Хотя от вони можно было рехнуться.
Встревожился Сергей, лишь когда в мрачное и сырое помеще-
ние, ще он сидел, ворвалась целая команда бородатых мужиков
в шлемах, панцирях, с алебардами в руках. Передний ткнул
старикана древком в спину, и тот упал. Шестеро подскочили к
Сергею и выставили вперед длинные узкие мечи.
- Вы чего-о? - удивился тот, все еще не понимая серьез-
ности своего положения.
- Взять! - процедил самый толстый и напыщенный. И махнул
в сторону Сергея коротенькой ручкой.
Меченосцы дернулись было, но тут же замерли.
- Инкуб!!! - просипел один с таким видом, будто его тол-
кали в пламя.
- Взять инкуба, дармоеды! - разъярился коротышка и рванул
кружева на груди.
Сергей ушам своим не верил. По обличью и прочим приметам
вся эта вооруженная банда должна была выражаться на испанс-
ком, в худшем случае, на португальском. Но они шпарили
по-русски, да еще беэ малейшего акцента! На загримированных
под средневековых стражей актеров эти люди похожи не были.
- Убрать этого! - провизжал напыщенный.
И патлатого старика тут же уволокли за ноги - голова его
безвольно билась о гранитные плиты, из карманов высыпался
какой-то серенький порошок. Сергею старик не нравился. Но
ему не нравилось и столь непочтительное отношение к старос-
ти. Он сделал попытку
встать.
- Щя всех сожрет! - прошипел крайний меченосец. И попя-
тился в ужасе. Глаза у него были шальными, лицо бледным даже
при тусклом свете луны и плошек, казалось, он вот-вот грох-
нется в обморок.
- Не сожрет, - заверил кто-то из мрака. Вперед выступил
кривоногий и вислоусый верзила с алебардой в руках. - Тут
особый подход нужен.
Он взмахнул древком алебарды, перевернув ее тупым концом
к Сергею-инкубу, задержал на мгновение в воздухе... и все
пропало.
-... параграф тридцать седьмой, глава шестнадцая, пункт
четвертый, та-ак-с! Чего там у нас, погляди-им, ага, вот!
Демон-инкуб, принявший человеческий облик и отрицающий свою
сущность, подлежит допросу с пристрастием по трем категори-
ям. В случае упорствования...
Голос долетал до Сергея как сквозь вату. Голос был зануд-
ный и явно похмельный. Понять, о чем говорилось, не было ни-
каких сил - в голове перемешивались параграфы, пункты, доз-
нания, ссылки, примечания, категории - тут и в нормальном
состоянии запутаешься. Он сидел на чем-то очень неудобном,
спину кололо, ноги - тоже, под локти словно иголок навтыкали
или гвоздей. Сергей пошевельнулся - в ягодицы впилось что-то
острое. Он попробовал встать - не тут-то было! Наоборот, его
еще сильнее прижало к невидимым остриям. Они были совсем ко-
ротенькие, кожи явно не протыкали, но их было так много, что
и деваться некуда, они были повсюду! Сергей подумал даже,
что у него просто-напросто затекло все тело, что сейчас оно
отходит, вот и колет как иголками... Но нет, все было иначе,
он это сообразил через несколько секунд. Снова дернулся - и
опять обожгло зад, спину, ноги, руки.
- У-у-у, зар-раза!!! - простонал он. - Да что ж это тво-
рится, эй! Есть кто-нибудь?!
- Есть, есть! - отозвалось занудно. - Никак прочухался,
отродье сатанинское, а?!
- Развяжите! - потребовал Сергей.
- Ага, щас! - пронудил похмельный. - Тебя развяжи!
- Хоть повязку с глаз снимите! Ну чего она вам?!
Голос прозвучал над самым ухом:
- А как зыркнешь ежели по-бесовски, тогда что?!
- Не зыркну! - Сергей постарался, чтоб голос его был эта-
нолом прямоты и честности. Получилось плоховато, лживо и
дрожаще.
Но это, видно, и успокоило похмельного.
- А у тебя глаз не дурной случаем? - спросил он для про-
формы, уже распутывая узел на затылке. - А то тут одному
развязали четвертого дня, а у помощника писаря баба наутро
шестипалого принесла.
- Причем тут глаз?! - не понял Сергей.
- А при том! - твердо заявил похмельный. - Всех четверых
и сожгли! Вот при чем!
- Кого это четверых-то?
- Бабу, мальца, помощника и подследственного с дурным
глазом, а как же?! Порядок должен быть!
Повязка спала с Сергеева лица. И он увидал занудного. Им
оказался бритый, в меру упитанный человек среднего роста,
одетый в серую рясу с откинутым капюшоном. За ухом у бритого
торчало гусиное перо. На носу красовалась огромная бородав-
ка.
- Советую во всем признаваться сразу, - сказал бритый
протокольным тоном. - Ты у нас не один!
- Хоть бы дощечку какую подложили, - взвыл Сергей, - ко-
лет, сил нет!
Бритый поморщился.
- Будет тебе и дощечка, и целая доска гробовая, ежели вы-
ложишь все как на духу. А нет - золу по ветру развеют да
плюнут вслед на все четыре стороны! - проговорил он заплета-
ющимся языком.
Сергей старался не двигаться, стоило шевельнуться - и в
тело вонзались маленькие тупые иглы. Он лишь теперь сообра-
зил, что сидит в пыточном кресле. Руки его были привязаны к
подлокотникам, нога скованы зажимами, сзади из спинки кресла
торчали две длинные железные штуковины, они не давали наг-
нуть головы. Но Сергею и так было видно почти все. Сферичес-
кие своды пыточной в несколько слоев покрывала сажа, каза-
лось, что она вот-вот начнет отваливаться слоями. Своды были
низкими и давящими. В двух метрах справа, в стене, распола-
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг