страшная смерть!
Авварон тяжелых глаз, в коих открылась вдруг сама черная потусторонняя
бездна, не отвел.
- Чего ж молчать-то теперь, - проговорил он скорбно, себе под нос. -
Молчи - не молчи, а работа сработана, Ваня. Так было, историю не
перепишешь. Да ты ведь знал двойников своих по разработке, и Рона Дейка из
проекта Визит Вежливости, и Рогова из Осевого, и еще кой-кого... каждый
сломался на чем-то, из полутора, почитай, сотен на Землю вернулись шестеро:
трое на Западе, двое в Европе да ты. Тебе повезло, ты оказался покруче
остальных пятерых. Ты прошел до конца. Ты привел нас на Землю, Иван. Ты!
Меч сверкнул ослепительной молнией. Старинный дубовый стол ручной
работы развалился на две половины. Иван резко обернулся, будто ожидая
удара в спину. Но удара не было.
Черный и согбенный Авварон вновь сидел за пыльным, мутноватым стеклом
аквариума. Сидел и печально покачивал головой.
- Зря ты так, Ваня, зря. Ну чего ты добьешься зарезав еще одного своего
брата, ну чего?! Ты оглянись вокруг себя - на любые земли и страны.
Ведь это ты завалил их горами трупов, это ты загубил миллиарды
собратьев по всем обитаемым земным мирам, а особливо на самой Земелюшке
многострадальной. Разве не так?
- Ты все врешь, нечисть, - еле слышно ответил Иван. Он снова сидел на
диване, сидел, не глядя в сторону навязчивого беса, зажав уши руками,
сотрясаясь в крупной, рваной дрожи. Ему было тяжко, несказанно тяжко.
Почему все вдруг обрушилось на него, на него одного?! Где остальные?
Где его друзья-соратники? Где они?! Или за все придется отвечать ему и
только ему? Перед кем отвечать?! Перед собой...
перед Создателем. Невыносимо тяжко!
- Да, да, Ваня, ты устроил бойню людишкам, еще до того, как мы пришли
сюда, ты умножил зло, его стало в тысячи крат больше. Ты, родимый, так
шарахнул по южному полюсу, что Земля содрогнулась и платформы материков
полопались. Ты ведь знал, что ты делаешь... ну, сруби еще одну голову!
Вырви язык, говорящий правду! Утешься!
- Заткнись!
Иван сомнамбулически подошел к стеклянному шару, поднял его. Потом
вместе с ним опустился прямо на ковер. Снаружи, с улицы и со стороны
кабинета, доносился шум. Наверное, бой шел уже там, совсем близко, да, они
пришли, они пришли на Землю, они добрались и до него. Это гибель. Это
конец цивилизации. Это конец всему!
- ...пусть тебе не жалко было людишек, мне их тоже не жалко, двуногий
тупой скот. Но ведь ты знал, Ванюша, не скрывай, знал, что за многие века
те, кого ты называешь выродками, скупили и захапали все сокровища вашей
земной культуры, все картины, статуи, подлинники рукописей, бесценные
шедевры... все, что создало человечество за тысячелетия, скупили и вывезли
в свой антарктический подземный дворец-город. В прочих городах и музеях
остались только копии, копии - везде, повсюду. И ты одним ударом уничтожил
достояние человечества, то, чем вы гордились, что берегли веками, из
столетия в столетие! Ты разрушил города по всей планете, ты сеял ужас,
смерть, глад и мор! Твой путь был выстлан грудами человечьих костей и
залит морями крови. Ты ненавидишь тех, кто пришел следом, ты ненавидишь
нас, тех, кто насыщается ныне жертвенной кровью низших существ по всей
вашей Вселенной?! Но ты сам разбух от нее, ты сам поглотил ее столько, что
нет меры поглощенному. Ты пролил ее больше, чем любой из них! - Авва-рон
ткнул корявой рукой в сторону окна, за которым шла бойня. - Ты один из
них. Да, Иван, не пеняй на зеркало. Свершилось Предначертанное Извне. Оно
и должно было свершиться. Пристанище вошло на Землю. И ты стал одним из
нас. Да, мой любезный брат, я не зря тебя так величаю, ты заслужил право
называться так, ты из разряда низших и подлых предсуществ переходишь в
разряд иной, высший.
Тебя ждет Воплощение!
Иван почти не слушал страшного демона преисподней, гнусного и жестокого
Авварона Зурр бан-Турга в Шестом Воплощении Ога Семирожденного.
Он сидел на полу, сосредоточенно вглядываясь в стеклянный шар и ничего
не видя внутри него, кроме мути силовых полей из которых невозможно
выбраться.
- Где этот червь? Где эта гадина?! - глухо, будто у самого себя,
спросил он. Ничто внешнее уже не проникало в его уши, в его мозг.
Ответ прозвучал столь же глухо и безнадежно- Он внутри тебя.
Эпилог
Уход
Нет выхода сильному духом из самого себя. Ибо только он сам себе и
тюрьма, и каторга. Трудно бежать из таких застенков. Исступленно мечется
узник во мраке своего заточения, ощупывает изодранными в кровь ладонями
угрюмые, холодные стены, бьется грудью о камни, стенает и ропщет. Открыто
перед ним множество щелей, змеятся тропки, вьются лазейки... Но нет
выхода, не всякая щель выход. Ибо не может встать на колени, предать себя
и верящих в него, не может пасть на брюхо и червем выползти в щель.
Сильный духом.
Человек!
Три миллиона лет роду человекообразных, три миллиона лет бродят по
планете двуногие, от коих выводят родословную свою прыткие
антропологи-человековеды.
Видно, и впрямь произошли они от тех гоминидов, что рыскали
давным-давно по саваннам Африки. А человек нынешний, не человекообразная
двуногая особь, а именно человек, появился на Свете Божьем лишь сорок
тысяч лет назад, будто с неба свалился. И нет меж двуногими
человекообразными и ним, человеком, ни мостика, ни звена. Уж на что
бились-старались неутомимо-бесноватые, ретивые "гуманисты", пытаясь
определить людям в праотцы и праматери обезьяну, да так ничего и не
добились, лишь сами уподобились ей в суетности и богомерз-кости. Тщились
связать свой род, человекообразных, с родом человеческим, да ничего и не
связали, оставив в недоумении простодушных и изуверившись во всем. И правы
они были. И не правы. Ибо разгадка всему проста, как просто в жизни
настоящей истинное и доброе. Два рода обитают на Земле многие тысячелетия,
обитают смешиваясь и разделяясь, переплетаясь в миллионах сочетаний и все
же оставаясь несочетаемыми и несоединимыми - те, что путем эволюции
сбросили шерсть звери-но-обезьянью, поднялись на задние конечности и
уподобились людям, и те, что рождены были человеками, что явились на Землю
нежданно-негаданно сорок тысяч лет назад, когда дыхание Божие, пришедшее
из миров неведомых пучками жестких космических лучей, создало их без
"мостиков" и "звеньев" - сразу людьми, создало по Образу и Подобию, чтобы
испытать изгнанием с Неба на землю, из сфер высших в болото животного
произвола, болото борьбы за выживание среди четвероногих и двуногих, души
не имеющих. В этом разгадка всей Истории человеческой и нечеловеческой,
разгадка происхождения, возвышения, стремления ввысь, к Богу, и падения в
пропасти адские, к дьяволу. Проста разгадка, как все великое и истинное, и
недоступна, сокрыта нагромождениями лживых и велеречивых мудрствований,
сбивающих с толку и заводящих в дебри теорий, гипотез, умствований
пустопорожних, но многословных. Сложно все. И неизреченно просто, когда не
в потемках бродишь, ведомый лжеповодырями и бесами, сбивающими с дороги, а
открытыми.
глазами смотришь на мир, смотришь сам, просветленный Творцом твоим, а
не копошащимися округ тебя "учителями" премудрствующими - за миллионы лет
двуногого существования своего изощрились они во лжи, не просветлят, а
затуманят глаза доверчивого, увлекут в мрак и грязь от света и чистоты.
Во испытание человека и духа его поселены на планете Земля были не одни
лишь люди, сотворенные по Образу и Подобию, но и двуногие, бездушные
двойники их. Ибо все растет, возвышается и созревает во Вселенной, лишь
преодолевая сопротивление. Особое испытание было ниспослано человеку,
суровое и тяжкое. Страшно жить в мире, где властвуют привычные к нему,
миллионы лет грызущие друг друга, и ближних своих, и дальних,
поднаторевшие в борьбе за выживание, в убиении объявившегося рядом, в
хитрости и ловкости, в подлости и изворотливости, в жадности и
недоверчивости. Страшно обладающему душой жить среди не имеющих ее.
Страшно, ибо не отличишь с первого взгляда одних от других, живущих при
свете от рыщущих во мраке, потому что одинаковы внешне, потому что и мрак
и свет не снаружи, а внутри них, под черепными сводами. Попробуй, узри!
Тридцать тысячелетий люди жили в тщетной борьбе за место не во мраке,
но под солнцем, тридцать тысячелетий не могли преодолеть гнета
человекообразных, тянущих в дикость и тьму. Но на исходе тридцатого начали
подниматься, обретать свой, человеческий уклад, отрываясь от грешной
земли, взирая на звезды и волоча за собой непомерный груз уцепившихся за
них, присосавшихся к ним двуногих. Только десять тысячелетий понадобилось
человеку, чтобы подняться от топора каменного к всевластию над звездами и
галактиками, от наскальных тотемов к высокой и одухотворенной живописи, к
музыке, уловленной из высших, недоступных сфер, к отрешению от земного и
слиянию с Небесами - незримому, нетелесному, но великому. Тяжкие и горькие
были эти тысячелетия. В смешениях и разделениях человеков и
человекообразных текли столетия, полыхали войны, свирепствовали моры. За
грехи были посланы испытания эти и наказания. За страшное грехопадение
человека, свершенное им первоначально еще сорок тысяч лет назад, и
свершаемое с той поры постоянно и повсеместно, и не с себе подобными
грехопадение, а с двуногими. Ибо отделены были и не имели звеньев и
мостков, родства и близости. И так бы и шли по жизни веками, эрами -
разделенные, чуждые, как нынешние разумные и нынешние обезьяны. И был бы
на Земле век бронзовый, век серебряный и век золотой. И велик был бы
человек, светел, чист, всемогущ как созданный по Образу и Подобию и идущий
к прощению и возвращению в сферы высшие.
Но свершилось чудовищное, трагическое, определившее кровавый ход
Истории, вырождение и погибель рода человеческого. Свершилось с приходом
человека на Землю грехопадение его - кровосмешение с чужими ему,
бездушными, лишь внешне похожими - с полуразумными животными гоминидами,
миллионами лет до того, блуждавшими по саваннам и лесам в дикости животной.
И привел человек в семью свою, в род свой зверя. И разделились роды. И
пошли они друг на друга, ведомые не людьми уже, а порожденными от
кровосмесительного греха нелюдями, двуногими выродками. И оставалось в
одних больше человеческого, а в других родах больше звериного. И
переставали они понимать друг друга, разбредались по Земле, чтобы при
встречах убивать друг друга, и красть жен друг у друга, и отнимать
накопленное друг у друга, ибо было в них уже не одно лишь людское,
человеческое, но и животное... Нет ничего страшнее под Солнцем, чем
животное, наделенное разумом! Тяжек был грех смешения, ужасен и страшен.
Ибо наделил человек одухотворенный разумом зверя бездушного, дал ему
силу и власть над собой. Из-за минутной слабости-похоти, а может, и по
другим причинам. Нам не дано знать, как случилось это грехопадение: то ли
сам человек, один из первых, не устоял, соблазнился дикой красотой
двуногой, но бездушной самки - и породил с ней первого разумного зверя, то
ли похотливый зверь-гоминид выкрал из семьи-рода людского женщину и в
пещере своей насильно, грубо овладел ею... за тысячелетия было и так, и
эдак, по-всякому. Не защитил себя человек. Не защитил. И тем обрек на
горе, страдания, войны, пытки, муки, вырождение, власть выродков-нелюдей
над собой... и конец рода своего. Да, поднимаясь вверх по ступеням,
ведущим к Небу, он тащил за собою и порожденного собой разумного зверя,
коего нет страшнее в Мироздании, тащил, готовя страшный и лютый конец всем
- и людям, и нелюдям. Не зверь отвечает перед Богом, даже если он наделен
способностью мыслить, не зверь, а Человек. Ибо он дал зверю мощь и силу,
которой у того никогда не было и никогда бы не стало! Он сделал зверя,
приспособленного и живущего миллионы лет, зверем вырождающимся, утратившим
свою сущность и оттого безмерно страшным, безжалостным, жестоким в
вырождении своем.
Сорок тысячелетий назад, лишь появившись на Земле, род человеческий
обрек себя на гибель. И уже с тех пор не оставляло его сумрачное
предчувствие конца века, Конца Света.
Не просто конца и гибели людского рода, а именно конца Света. Ибо Свет
во Вселенную нес только человек, для того и созданный Свыше носителем
души, носителем Света. Уйдет он, изгубив себя неразумием своим, и погаснет
последняя Свеча во мрачном океане Тьмы. И настанет новая эра - эра черного
мира, черного солнца, черных тварей, обитающих под ним, эра, несущая благо
рожденным во мраке дьявольских пропастей и бездн, эра Черного Блага!
Но зажжена была свеча во Вселенной! Был свет! И ответит по делам своим
тот, кто должен был хранить этот Свет, поддерживать горение Свечи, но не
исполнил предназначенного ему, а напротив, способствовал угасанию огня,
приходу мрака. Он виноват! Ибо он Человек! Не легионы разумных зверей, не
тьмы коварных, злобных и хитрых выродков, разрушающих все вокруг себя,
несущих хаос, смерть, глад и морок. А только он! Ибо не звери и выродки
облечены были высшим предначертанием, одухотворены и избранны Творцом, а
только он, Человек! Тяжек суд Божий. Тяжек, страшен, но справедлив.
И потому нет сильному духом и наделенному душою выхода из тюрьмы,
выстроенной своими руками, нет! Бьется он, мучается, мечется, раздирает в
кровь ладони в поисках двери, щели... но не находит их. Выползать же из
темницы своей совести змеей, червем, исхитряясь и ловча, елозя в пыли
брюхом, не способен он. Ибо наделен тем, чего нет у животных, чего никогда
не будет у разумных зверей. Ибо Человек!
Огромная, сотрясающаяся студнем гадина ворвалась в комнату, выломив
дверь, раздирая стену, истошно зудя стократно усиленным зудом навязчивого
гнуса. Сразу три членистых длинных лапы потянулись к Ивану.
И тут же сгорели в лиловом снопе, извергнутом из лу-чемета. Иван нажал
на спуск машинально, он был в полной прострации, словно в другом, тихом и
безмятежном мире. Его тело - глаза, нервы, пальцы, мозг работали сами по
себе - выучка космодесантника, накрепко вбитый навык.
Гадина попробовала было захлестнуть жертву жирными прозрачными
щупальцами. Но с тем же успехом. Студенистая жижа каплями стекла на
изгаженный паркет. Третьим выстрелом Иван выжег оба мутных глаза на
толстых выдвижных стеблях, а потом раскроил желеобразный череп. Червь
выскользнул молнией, никакие лучи, никакой огонь его не брал. Ну и плевать!
Иван вышел в пролом, даже не взглянув в сторону панели шкафа, за
которой стоял его боевой скафандр. Плевать!
Прямо посреди огромного кабинета, возле стола два омерзительных
дьяволоида пытались опрокинуть Глеба Сизова. Тот не давался, ломал длинные
лапы, вдрызг разбивал тянущиеся к нему нечеловечьи рыла, увертывался.
Дьяволоиды были слабей его, драться они не умели. Но эти твари не знали
усталости, не щадили себя, и все у них заживало прямо на глазах, они лезли
и лезли, неостановимые и страшные своей неостановимостью. Глеб уже
изнемогал. Но он не кричал. Дрался молча.
- Чего на помощь не зовешь? - хрипло выдавил Иван.
Первым ударом он снес напрочь голову ближайшему дьяволоиду. И чтоб тому
было неповадно, подобрал ее, вышвырнул в разбитое, изуродованное окно.
Второго он разодрал напополам и тоже, одну половину зашвырнул подальше,
так не воскреснут, не срастутся!
Глеб ошалело поглядел на Ивана, вытащил платок, начал вытирать лицо, но
платок сразу весь вымок, побурел от кровищи. Глеб бросил его под ноги.
- Нечего с ними цацкаться! - сказал Иван без выражения. И добавил: -
Остаешься за меня!
- Куда ты? - спросил Глеб срывающимся голосом, не в силах усмирить
прерывистого дыхания.- Там ни одного бота, ни одного гравитана! Все на
орбите. Дежурная капсула придет через полчаса.
Иван криво усмехнулся. Слова командира альфа-корпуса, который почти
весь лег костьми на Красной площади и в самом Кремле, долетали до него
словно сквозь вату. Ему было все равно, мозг оцепенел. Но намек он понял.
- Думаешь, я бежать собираюсь? - проговорил он с расстановкой, выделяя
каждое слово. - Ошибаешься, Глеб.
- Так куда же ты?!
- Пойду пройдусь.
Ворвавшегося в кабинет сатаноида Иван сбил ударом ноги, потом приподнял
за шкирку левой рукой, правой поочередно сшиб оба рога, и вышвырнул в
окно. Сатано-иды были пушечным мясом нечисти, их не жалели, бросали
тысячами на лучеметы, бронебои... Так чего ж он их будет жалеть?!
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг