себе представить не сможешь... и я не смогу, я только знаю об этом, но это
невероятно! Так вот, слушай, те выродки и наши выродки объединяются в
Систему, перебрасывают мощь будущего в прошлое, то есть, в наше с тобой
настоящее - их цель изменить будущее, остаться владыками на вечные
времена, обновить кровь... и погреть ее так, чтобы тысячелетиями помнить о
Большой Игре, понял?! Объединение всемогущих выродков двух "систем"
это и есть Система. А все Харханы, Ха-Арханы, Меж-архаанья и прочее -
это не только "игровые миры", но и базовые плацдармы. Все было создано в
будущем, а потом перенесено сюда, вот так, Иван! Не нам тягаться с ними!;
- О будущем я уже слыхал от одной прекрасной дамы, - грустно заметил Иван.
- Она сама была из будущего... и я одним глазком видел это будущее:
зеленая Земля, белые нити, красиво.
- Короче, без меня ты времени даром не терял?
- Не терял, - задумчиво и отстранение ответил Иван, - Полигон тоже
делали в будущем, в начале четвертого тысячелетия, лет на двести пораньше,
правда, чем эту поганую Систему. А вынырнул он из внепространствениых
измерений почему-то именно сейчас. Странно все это, очень странно!
- Полигон какой-то... ты начинаешь заговариваться, ты устал, -
торопливо зашептала Светлана. - Нам надо бежать пока не поздно! Ну чего ты
тянешь?!
- Я хочу побывать на таком корабле, - сказал вдруг Иван.
Трон, до того висевший недвижно во мраке и блеске, рванулся, набирая
скорость, пошел вперед, к ближайшему из звездолетов. Но не долетев
каких-то двух-трех километров, резко остановился, задрожал, затрясся,
натужно гудя. И это чудо не было беспредельным, трон не смог преодолеть
охранительных слоев звездной армады. Права Светлана, они не дадут
проникнуть в свои владения, не так уж они и просты... а Верховник - это
просто дряхлое чучело, один из выродков, окончательно впавших в безумие,
маразматический старикан, и никакой не верховник - Зал Отдохновений может
каждого наделить любыми, самыми высокими титулами и дать возможность
позабавиться, поиграть в нелепые и выспренние игры. Дегенерация!
Полное, чудовищное вырождение, когда сами власть имущие и все, кто их
еще окружает из выживших, перестают различать грань между
действительностью и игрой.
Вот он - венец всех цивилизаций, итог всех эволюции и революций -
полубезумный выродок-садист на троне, отродье дьявола, возложившее свои
лапы на рычаги власти и изничтожающее с болезненным злорадством все
здоровое и разумное, все, что не от дьявола, а от Бога.
Неужели Светлана права, неужели через какие-то семьвосемь веков эти
выродки безо всяких вторжений истребят человечество?! А чего еще от них
ждать! Не тому удивляться надо, а другому, что не раньше они всех
замучают, затерзают, в гробы и печи уложат. Своих мало, так еще
иновселенские понавязались... Иван тихо и тяжко застонал.
- Что с тобой?! - перепугалась Светлана.
- Ничего! - процедил он. - Нам и впрямь пора бежать отсюда.
- Пора!
Иван прижал ее еще сильнее левой рукой, а правой вцепился в подлокотник
трона. Назад! В родную Вселенную!
Все нити, решетки, переплетения Невидимого спектра разом пропали. И в
беспроглядном мраке закружило, завертело, понесло невесть куда...
встряхнуло. И вышвырнуло вон из черной воронки коллапсара.
- Мы погибли! - застонала она.
Ничто не ограждало их теперь от тьмы и холода Космоса. Ничто! Но в тот
последний миг, когда их должно было разорвать собственным давлением,
разорвать и тут же превратить в омерзительный кровавый лед, Иван уже вжал
в переносицу раскаленный кубик ретранса. Они обманули Пространство.
Они обманули Систему. Они обманули смерть.
- Кто это еще? - неприязненно спросил карлик Цай ван Дау.
И Иван понял, он вернулся, как и обещал - в тот же день, в тот же час.
"Меня не будет долго, - вспомнились свои же слова, - но вернусь я через
секунду".
Цай даже не успел переменить позы, в которой он стоял - угловатой и
неудобной для человека. Значит, он ничего не помнит и не знает ни о
стражах Синдиката, ни о прочем. Ну и прекрасно. Теперь события потекут по
другой оси! Иван улыбнулся и, еще не видя Светланы, лежащей у его ног, но
ощущая ее, чувствуя, что она жива, сказал:
- Это моя жена, Цай! Наконец-то я ее вытащил оттуда!
- Надо бы прикрыть хоть чем-то, - извиняющимся тоном посоветовал Цай.
- Конечно, надо! - Иван скинул верх комбинезона, стащил с себя
нательную холщовую рубаху. Провел ладонью по голой груди - крестика не
было. Сразу вспомнился сын-оборотень, постаревшая Алена и мерзавец
Авварон. Нет, не время раскисать. Он успел! Он повидался со всеми. И
теперь он не имеет права откладывать главного, он не имеет права больше
выжидать... он дозрел.
Легкие сомнения вкрались в душу, сжали сердце. Но Иван отмахнулся от
этих теней, он присел, накрыл Светлану рубахой - проснется, сама наденет,
а пока пусть спит. Да, она именно спала, она не была в обмороке. И это
хорошо.
- Чудо свершилось, - Иван склонился, поцеловал спящую. Потом поднял ее
на руки, перенес в угол больничной камеры, осторожно положил и снова
прикрыл. - Здесь ей будет спокойней.
Карлик Цай стоял на прежнем месте. Теперь он скрестил свои корявые
трехпалые руки на груди и в упор смотрел налитыми кровью глазами из-под
бельм на Ивана. Он ждал. Но Иван сам не заговаривал. И тогда Цай спросил:
- Ты решился?!
- Я дьявольски устал, - сказал Иван. - Мне надо по-спать хотя бы три
часа. Я не спал больше двух недель, держался только на стимуляторах, я не
могу больше... дай мне эти три часа отдыха, и я отвечу тебе на все вопросы.
Он привалился к синтоконовой серой стене рядом с безмятежно спящей
Светланой. И глаза его закрылись.
Легкий белый туман стелился над землей полупрозрачной пеленой,
укутывающим тонким покровом. В высоком и светлом небе, дневном небе
светили золотистые звезды. Осевое?! Там тоже туман, там непроглядное небо,
меняющее цвет... Нет, это не Осевое. В нем туман гнетущий, наползающий,
страшный туман, в нем все гнетет и давит. А здесь... здесь наоборот, здесь
легко. И тихо. Но почему он оказался здесь? Зачем? Иван напряг память, да
так ничего и не вспомнил. Значит, снова одно из неведомых измерений с ним
Шутки шутит. А где Цай? Где Светлана? Он огляделся - никого рядом с ним не
было.
Один. Опять один!
- Нет, ты не один, - прозвучал ниоткуда тихий, но сильный, сдержанный
голос. - Ты никогда не был одинок - ни во Вселенной, ни в глухом
подземелье, нигде.
- Кто ты?! - встревоженно спросил Иван. - Я не вижу тебя!
И почти сразу от самых звезд будто снизошел, опустился вниз еле
различимый глазом золотисто-прозрачный столп. Туман, стелившийся над
незримой почвой, метрах в восьми поодаль, всклубился под золотистым
светом, ожил, поднялся... и обратился в молодого еще мужчину, на вид
ровесника Ивана, не старше, может, чуть моложе. Он сидел на чем-то
невидимом, клубящемся, будто сам туман держал его- невесомого, но
всесильного. Последнее ощущалось во всем облике этого странного и светлого
человека. Могучие плечи, чуть прикрытые струящимся книзу тончайшим белым
хитоном, крепкие, мускулистые руки, поджарый стан, ровные и сильные неги,
прямая спина, величавая шея. Длинные, ниспадающие на плечи пепельно-русые
волосы незнакомца были стянуты золотым обручем на три пальца выше прямых
темно-русых бровей, но обруч этот не скрывал высокого благородного лба,
прорезанного двумя поперечными складками. Прямой нос, чуть выступающие
скулы, ровные прямые губы без изгибов и извивов, мужской подбородок.
Глубокие и одновременно необычайно прозрачные серые глаза стального
отлива, глаза человека сильного и прямого, не отводящего взгляда. Иван
никогда прежде не видел столь притягивающих глаз. Да и сам незнакомец
будто светился изнутри тем небесным золотистым светом, что снизошел со
звезд. По левую руку от незнакомца, словно прислоненный к клубящемуся
белому возвышению, стоял красный, чуть выпуклый щит в золотистом
обрамлении. По правую- хрустально-прозрачный меч с золотой рукоятью и
рубиновым навершием. И ото всего этого представал незнакомец былинным,
сказочным витязем древних времен - в золотисто-красных каручах и поножах,
с открытым светлым челом и сияющим взором. Казалось, взмахни он чуть
рукой, поседн бровью - и десятки тысяч пресаетлых витязей, подобных ему,
встанут позади из белезньг и света звезд, засверкают обнаженные мета,
вздымется лес копий и светлее станет от яркого и ясного света глаз.
- В чем сомненья твои? - спросил витязь небесный, не ответив на вопрос
Ивана.
- Долго рассказывать, - отмахнулся Иван, всматриваясь в искрящиеся
одеяния светлого воина. И не веря своим глазам.
- Мне не надо ничего рассказывать, - спокойно и неспешно проговорил
тот, - я знаю про тебя и про других все, ты же поведай лишь о сомнениях,
гнетущих тебя.
Иван уже скривил было губы в насмешливой улыбке, дескать, навидались мы
эдаких советчиков и благодетелей. Но тут же блажь пустая и гордыня
схлынули с него, будто и не было их - не к месту да и не вовремя, И понял
он, что с этим человеком... он даже не знал, можно ли его считать
человеком, с этим незнакомцем... но тот был чем-то не просто знаком, но
даже близок Ивану, с этим пресветлым небесным воителем нельзя кривить
душою, темнить, изворачиваться, пытаться выглядеть лучше чем ты есть,
нельзя, ему надо раскрыть душу... потому что он и снизошел для этого
оттуда, со звезд, из сияния высокого. И сразу Ивану стало еще легче,
благостнее. И сказал он:
- Страшное дело задумал я. Горькое и кровавое. Многими смертями,
большим плачем и великим неверием обернется оно. Ты сам сказал - знаешь. И
знают еще немногие сподвижники мои. А враги не догадываются.
Неправедные правители правят нами повсюду... и хотя сказано, всякая
власть от Бога, вижу ясно и верно - не от Всевышнего они, а от дьявола. Но
под ними миллионы безвинных ходят и бросать на смерть их будут... Имею ли
я, сам погрязший в грехах и страстях, право на дело это страшное? Не
проклянут ли меня и идущих за мною потомки наши?!
- Дело страшное и горькое, верно говоришь, - длинные русые волосы
витязя приподнялись с плеч, рассыпались, затрепетали, будто против ветра
он встал, две жестких складки очертили уголки губ.- И проклясть тебя
могут. Ибо не огражден никто от проклятия.
Иван поник, опустил глаза.
- Значит, нехорошее дело задумал я, - пробормотал он еле слышно.
- Как можно оценить несуществующее? Как взвесить не имеющее пока веса?!
Ты ничего не сделал, а ответа просишь?!
- Доброго слова прошу. Или запрещения.
- Не будет тебе запрета, ибо волен в поступках своих, как каждый из
смертных.
- И благословения не будет? - спросил Иван совсеч понуро.
- Видно, память твоя коротка. Вспомпи!
Все пропало разом. И стоял Иван под высокими сводами отрешенный и
завороженный, как в тот далекий, самый первый раз, когда зашел, пересилив
себя, во Храм. И видел он глаза Того, кто, единственный, не бросит его, не
оставит в самую трудную и тяжкую минуту.
"Что ты ищешь, сын мой?" От ответил: "Правду, правду ищу!" И не голосом
священнослужителя, не гласом патриаршьим, а небесным Гласом прозвучало под
Святыми Куполами: "Значит, ты ищешь Бога. Ибо не в силе Бог, а в Правде!"
Да, все именно так и было. Были и другие слова, много слов, много
вопросов, много ответов, много ликов на иконостасе и на фресках, но
главный Лик был обращен к нему. Главные слова в его уши проникли, не из
уст священника, нет, а Свыше: "Иди! И да будь благословенен!" Сколько раз
во времена тягостных странствий своих, в минуты и часы испытаний, мучений,
битв просыпалось что-то незабытое в душе, и звучало внутри, спасая,
придавая сил: "Иди! И да будь благословен!" Так было. И так есть! - "Не ты
ли рвался в бой за Справедливость? Не ты ли считал себя мечом в руках
Добра?! Животворящий Крест Господень хранил тебя в муках и испытаниях.
Ты падал в адскую бездну. Но ты и поднимался в выси небесные. Твой дух
побывал везде, узнал многое. И он не ослаб. Это тело твое устало! В этой
жизни покоя не обретешь ты..." Да, и эти слова он слышал - давным-давно,
на ступенях, ведущих к Храму. Покоя не обретешь... Иди! Не на сидение и
выжидание его благословили, нет. Но почему никто не скажет прямо, громко:
"Возьми меч в руки свои и повергни их!" Почему?! Или он не услышал...
нет. "Выбор за тобой! Только ты сам должен решить, с кем будешь в
схватке Вселенских Сил... только ты, ты один... ибо грядущее дышит тебе в
лицо Неземным Смертным Дыханием!" Храм наполнился небесным светом, воздух
внутри него заискрился, заблистал.
И стоял Иван уже не в Храме, а под пресветлым звездным небом напротив
небесного витязя с развевающимися власами.
- Ты вспомнил?
- Да, я вспомнил. Я получил благословение... я никогда и не забывал о
нем. Никогда!
- Ну и что же за сомнения тебя одолевают? - еле заметная, мимолетная
улыбка коснулась уст посланца небес.
И Иван не смог удержаться, у него словно глаза раскрылись.
- Я знаю кто ты, - прошептал он.
- И кто же? - поинтересовался витязь, глядя бездонными серыми глазами
прямо в Иванову душу, но не прощупывая ее, не ветискивая в ней чего-либо,
а высветляя ее потемки заоблачным неземным светом.
-Ты,- с замиранием сердца начал Иван,- ты Предводитель Небесного
воинства Архистратиг Михаил, или, как у нас говорили в народе и сейчас
говорят, Михаил-Архангел, покровитель воинов и святой вождь всех
сражающихся за Справедливость и Правду?!
- За Бога нашего, - добавил небесный витязь, - ибо Он и есть то, что
зовется Правдою и Справедливостью.
Ты узнал меня, Иван, и я рад, что ты сам догадался, что тебе не
пришлось подсказывать. Но ты назвал лишь одно из многих тысяч моих имен,
ибо по-разному зовут меня среди разных народов те, кто и составляет земное
воинство Господа Бога... не в именах и прозваниях суть. Теперь ты
догадываешься, почему именно я к тебе пришел во снах твоих?!
- Во снах? - отрешенно переспросил Иван. Он не мог поверить, что эта
чудесная, необыкновенная встреча лишь сон один, и ничего более.
- Не изумляйся и не печалься, - осек его Архистратиг, - мы сами
выбираем, когда и как являться избранникам своим. Во сне душа чистого
помыслами чиста и не отягощена неверием бдящего. Ты никогда не забудешь
нашей беседы и нашей встречи. И сон этот станет для тебя большим, чем явь,
ибо он превыше яви. Но ты не ответил мне!
- Не могу ответить, - Иван вскинул голову и в свою очередь погрузился
взглядом в бездонно-серые очи Михаила-Архангела, воителя небесного, -
неисповедимы пути высших сил, а догадки - лишь прельщение гордыней.
-Хорошо говоришь,- Архистратиг чуть склонил голову, будто кивнул
одобряюще. И продолжил: - Тогда я сам отвечу. Доселе ты был лишь
странником - мятущимся, сражающимся, страждущим, ищущим, но странником. А
теперь, пройдя чрез круги испытаний премногие и обретя себя в муках и
битвах, да приидешь ты под длань мою, - Небесный Воитель воздел руку, и
повеяло от нее теплом на Ивана, обрел оп сразу уверенность и твердость
душевную, словно по мановению чудесному, - и наречешься отныне воином.
Да будет так!
С последними словами Архистратига развеялась тонкая пелена тумана,
засверкало бриллиантовыми гранями море воинское, океан небесный - и
восстали за спиною его неисчислимые полки, пресветлые рати в изумрудном и
рубиновом блеске - словно миллионы солнц вспыхнули под непостижимо
прекрасным бездонным небом.
Иван зажмурил глаза. Но веки были слишком слабым прикрытием. И он видел
все!Тысячидружинподалыми,небесно-голубыми и золотисто-черно-белыми
хоругвями блистали сталью, серебром и золотом прекраснейших доспехов.
Воинство Небесное принимало его в свои великолепные ряды.
И улыбался ему сам Вождь Пресветлого Воинства.
И был он среди них.
И был он на страдающей, обреченной на заклание Земле, в заточении и
мраке, за многими метрами бетона, свинца, земли, под охраной не знающих
доли своей, под недремлющим оком губителей душ земных, в логове зла,
мерзости и вырождения, обреченный, униженный, слабый...
Но был он отныне не странником, но воином.
И не было на всем свете сильнее его.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг