мели два щупальца.
И тогда начали стрелять из башенки. Но не по чудовищу.
Оно стояло слишком близко, и ствол мог лишь упереться в него
боковиной, но никак не отверстием.
Завизжал пуще прежнего Коротышка Чук. Молча упал Пеликан
Бумба. Пополз, оставляя кровавую дорожку, Волосатый Грюня.
Он был, наверное, сильно ранен. Но полз к выходу. Единствен-
ный круглый, широко раскрытый глаз смотрел с мольбой.
Чудовище чуть качнулось - и ствол уперся в броню машины,
теперь он был скорее не стволом, а крюком, во всяком случае,
стрелять из него было нельзя.
Грюня еще дышал, когда чудовище подошло ближе.
- Зачем? - пролепетал он. - Кому мы мешали?
- Ничего, все пройдет, ты же живой, - проговорило чудови-
ще.
- Пак сказал, что будут отлавливать тех, кто не годен...
Из огромного глаза текли слезы.
Чудовище хотело сказать еще что-то. Но оно заметило, что
глаз начинает стекленеть, и отвернулось...
"Несчастный Грюня! Его-то за что?! Отлавливать? Врете, не
отлавливать! И даже не отстреливать особо деградировавших!
Это все враки! Чистая ложь! А чего ж не поохотиться, коли
тут резервация?! Коли тут все для охоты есть?! А какие тро-
феи?! У вас там, во внешнем мире, за колпаком, такие и не
водятся! Так вот вы какие. Раньше вы на нас смотрели как на
племя уродцев, несчастных, как на дармовых, за глоток сивухи
и миску баланды, рабов! А теперь и так перестали! Теперь как
на зверей смотрите, позабыв, что предки-то у нас одни, что
прапрадедушки и прапрабабушки наши были сестрами и братьями!
Ну ладно, давай! Тешьте себя! Поглядим еще - кто на кого
охотиться будет!"
Погнавшаяся за Паком машина возвращалась. В тишине ее
лязг был особенно слышен. Наверное, находившиеся в ней уже
сообразили, что дело неладно.
Чудовище спряталось за стеной. Оно знало, что надо де-
лать.
Когда машина подъехала ближе и остановилась, чудовище
подпрыгнуло и обрушилось всей массой на башенку. Броня вы-
держала, но ствол, торчащий из нее, превратился в кривую за-
гогулину. Почти сразу чудовище сползло назад. И не ошиблось
- люки откинулись. И наверх выскочили трое с трубками. Они
ничего и никого не боялись здесь. Они знали, что обитатели
резервации не имеют никакого оружия, что это вырождающиеся
мутанты, не способные толком защитить себя...
И они просчитались. Их смерть была мгновенной и почти
безболезненной. Все! С туристами было покончено.
Чудовище заглянуло в короб на корме. Там лежал скрюченный
Гурыня-младший в изодранном очередями комбинезоне, со свер-
нутой шеей. Рядом полусидел умный и хитрый Пак - хобот его
был рассечен надвое, на лысом огромном лбу зияла дыра. Вид-
но, в последний миг Пак успел повернуться к преследователям
лицом. Но теперь это не имело ровно никакого значения.
"Сволочи! Они всегда были сволочами! И мы виноваты тоже!"
Чудовище по одному отнесло тела мальчуганов к потайному
подвалу. Спустило их вниз. И завалило камнями, обломками
кирпичей. Сверху накатило огромный сцементированный кусок
стены. Чужаков-туристов оставило как они и были.
Потом оно немного передохнуло. И, не оглядываясь, побрело
прочь из городка.
"Все будет как прежде. В поселке и не заметят пропавших.
Кому какое дело до них! Ну и пусть! Они сами по себе, а я
сам по себе. У них там свои дела, своя работа. А у меня все
свое, собственное. Нам рядом не ужиться. Эти, конечно, при-
дут еще. Все расследуют, все определят. Будут искать. Пускай
ищут! Плевать на них! Пускай отстреливают, отлавливают! Пус-
кай охотятся! И пускай знают - и на охотников охотник сыщет-
ся! Я не пугаю. Мне до них нет дела. У меня своя цель. И я
ее не собираюсь менять. У меня нет другой цели. Я буду их
бить! Крушить! Расколачивать вдребезги! По всем городкам! По
всем местечкам! По всей нашей бескрайней резервации! А когда
я расколочу последнее и мир перестанет двоиться, я выберу
самый большой, самый острый осколок и перережу им собствен-
ную глотку!"
- Вы все тут безмозглые кретины! Недоумки! Обалдуи! Ду-
рачье! - орал, разбрызгивая по сторонам слюну, Буба Чокну-
тый. - Олухи, дерьмом набитые! Недоноски!
- Потише ты, разговорился! - попробовал его унять Доходя-
га Трезвяк.
Но разве Бубу уймешь! Это лет двадцать назад, когда его
перешвырнули из внешнего мира сюда, с ним можно было сла-
дить. Но и тогда он был самым настоящим чокнутым. А теперь и
вовсе свихнулся.
- Да я за вас за всех глотка пойла не дам, сучьи потрохи!
Вы же, падлы, туристов не знаете! Да они через два часа
здесь будут, да они нас всех передавят, как щенят, поняли?!
Семиногий котособаченок Пипка обиженно всхлипнул под ла-
пой Бубы, но выскользнул и отполз подальше от греха - даже
он понимал, что с Чокнутым лучше не связываться.
- Ууууа-а, - тихохонько пропел из угла папаша Пуго.
Он лежал прямо на полу в луже собственной мочи, несло от
папаши псиной и еще какой-то дрянью. И надо было бы выкинуть
его из дома собраний, да только пачкаться никому не хотелось
- лежит, ну и пускай лежит, все ж таки работник, заслуженный
обходчик, мастерюга. Вот продрыхнется - и опять в смену зас-
тупит. Лучше него знатока своего дела и не найдешь!
- Ты потолковей разобъясняй, едрена кочерыга, - вставил
инвалид Хреноредьев. - Я тя, почитай, битый час слушаю, а в
ум никак не возьму!
- Во-во! Я и говорю - тупари! Идиоты! - взъярился пуще
прежнего Буба. - Пока вы прочухаетесь, туристы здесь будут!
Нам кранты всем! Они за своих посчитаются, перебьют всех до
единого, ясно?!
Бубу слушали. Да и как не слушать, в поселке давно не бы-
ло никого из того мира. Один Буба только и знал повадки та-
мошних. Правда, болтал иногда такое об этом самом внешнем
мире, что хоть стой, хоть падай, загинал, небось! А тут пе-
реполошился, прямо из шкуры вылезти готов. Нет, Трезвяк Бубе
не доверял. И все же, кто его знает!
- Давай сначала! И поразборчивей толкуй!
Буба налился кровью, стал багровым и страшным - вот-вот
не то лопнет, не то всех перекалечит. Нервишки у него были
расшатаны еще с тех пор. Хотя и подлечился здесь немного,
без ширева-то. Ведь загибался двадцать лет назад, до послед-
ней стадии дошел. Его когда перешвыривали, так и думали: по-
дохнет здесь, точно, подохнет. И он сам так думал. Но окле-
мался, за год всего-навсего, выправился. И еще пять лет хо-
дил, не мог поверить, что без ширевз его ноги носят.
Возврату из зоны назад нет, это и Чокнутый знал. Потому
не просился назад, чего возникать попусту! От этих рож его
поначалу тошнило. Он их за галлюцинации принимал, за продол-
жение своего горячечного бреда. А потом привык, ко всему
привыкнуть можно. Особенно тут.
- Последний раз объясняю, - проговорил он надтреснуто,
пытаясь взять себя в руки. - Эта тварюга горбатая, что по
пустырям ошивалась да стекляшки кокала с малышней нашей, де-
сяток туристов за раз угробила! Там, в развалинах! Просекли
момент?!
- Я пошел прятаться, - сказал Доходяга Трезвяк и встал.
Бегемот Коко преградил ему путь.
- Ну уж нет, братишка. Тебя в совет выбрали, так советуй-
ся давай, а то я те харю-то набью сейчас, при людях, избран-
ничек хренов!
- Ты мене не трожь, сука! - вскочил инвалид Хреноредьев.
Бегемот дал ему щелчка, и инвалид опустился на свое мес-
то.
- Извиняюсь, стало быть, - поправился все же Коко, - не
хренов, а херов! Суть не меняется!
- То-то! - тявкнул Хреноредьев. Он был удовлетворен.
Трезвяк понял - не выбраться.
- Так вот, дорогие посельчане, - продолжил Чокнутый, -
они из своих пушек нас всех как солому пережгут. И на развод
не оставят! За каждого ихнего по тыще наших ухлопают! И все
равно ведь найдут, ясно, оболтусы?!
- Больно едрено! - вставил Хреноредьев. - В одночасье не
скумекаешь, кочерыжь тя через полено!
Буба вспрыгнул на стол, топнул сапогом, что было мочи,
потом еще раз - пяток он не жалел.
- Молча-ать! Всем молча-а-ать!!!
От дикого шума проснулся папаша Пуго. Не разобравшись, в
чем дело, он с воем и визгом пронесся через всю комнату из
своего угла прямо к окну - и сиганул в него. Через мгновенье
округу потряс истошный вопль, видно, приземлился папаша не
слишком удачно.
- Матерый человечище, - задумчиво проговорил в тишине Бе-
гемот Коко и скрестил на груди все четыре руки.
- Одно слово - работник! - поддержал его Хреноредьев. -
Ноне таких и не осталось, повымерли все.
Буба сразу как-то успокоился, спихнул со стола Пипку. Вы-
пил воды из жестянки - вода была ржавая и отдавала кероси-
ном.
- Думайте, придурки, или всем загибаться, или...
- Чего примолк, договаривай! - Бегемот был настроен реши-
тельно.
- ...или будем сообща отыскивать виновных! Понятно?!
- Мазуту объелся, что ль! - не выдержал Хреноредьев. - И
где ж ты его, виновного-то, отыщешь теперя?! Она, гадина,
умотала, как ее, эта, горбатая которая... Да и не возьмешь
ведь голыми руками, едрит тя дурошлепа!
Бегемот кивал. В такт движениям его огромной головы, по-
качивалась мясистая, на пол-пуда, губа, глаза были туманны.
- Инвалид прав.
- Дурак ты, Коко, недоделанный! И Хреноредьев твой - ос-
толоп, тупица, дебил! - Буба был готов выпрыгнуть вслед за
папашей Пуго в окошко. Он с трудом сдерживал себя, чтоб не
перейти в рукопашную с членами поселкового совета. - Дегене-
раты! Не надо никого искать и ловить! Это дохлый номер! Выд-
винем своего, нашенского виновного, обяжем... и сдадим ту-
ристам, дескать, весь спрос с него! Понятно?!
В комнате стало совсем тихо.
- Ну, какие будут предложения? Кто чью кандидатуру выдви-
гает?! Пошевеливайте мозгами, кретины!
Тишина стала зловещей.
- Иначе всем крышка!
В эту минуту что-то зачавкало, захрюкало. Завоняло пси-
ной. Сначала появились две огромные мохнатые лапы, они вце-
пились в края подоконника из-за окна. Потом показался и сам
обладатель лап - папаша Пуго. Он залез внутрь, уселся на по-
доконник, поскреб волосатую грудь и радостно осклабился.
- Гы-ы, гы-ы!
Все как один уставились на него.
- Выбирать надо лучших! - твердо произнес инвалид Хрено-
редьев. И добавил от полноты чувств: - Едрена-матрена!
Котособаченок Пипка осторожно, оставляя мокрые следы, по-
полз к выходу. Папаша Пуго поймал его длиннющей своей лапой,
поднес к обезьяньим губам, поцеловал слюняво, потом прижал к
груди и стал медленно и тяжеловато поглаживать.
- Лучше обходчика Пуго в поселке никого нету, - сказал
Бегемот Коко.
- Гы-ы, гы-ы, гы-ы! - папаша Пуго любил, когда его хвали-
ли.
Буба Чокнутый слез со стола, оправил комбинезон на впалой
груди, откашлялся и, стараясь придать голосу солидное звуча-
ние, вопросил:
- Будем голосовать?
- А как же, едри тя кочергою!
- Я попрошу воздержаться от реплик! Кто за нашего доб-
лестного и достойнейшего посельчанина, передовика и трудягу
папашу Пуго, поднять руки.
Бегемот задрал вверх все четыре. Инвалид Хреноредьев мах-
нул своим обрубком. Доходяга Трезвяк проголосовал не сразу,
будто было о чем думать! Молчавшую до того мастерицу и акти-
вистку Мочалкину-среднюю насилу добудились, но и она, озира-
ясь помутневшим сиреневым глазом, позевывая и роняя слюну,
последовала общему примеру.
Буба Чокнутый с приторной улыбкой на синюшных губах нап-
равился было к избраннику. Но остановился на полдороге - уж
больно от того воняло - и торжественно провозгласил:
- Это большая честь, поздравляю!
Папаша снова осклабился и на радостях напустил еще лужу.
Но теперь это не имело ровно никакого значения.
Хитрый Пак очнулся от холода. Никогда в жизни он так не
замерзал, пробрало до самых костей, до позвоночника. Его
мелко, но неудержимо трясло. Кроме того, было совершенно
темно, почему-то невероятно тесно - как никогда не бывало в
их лачуге - и сыро. Он ничего не помнил, ничего не мог по-
нять.
Первое же движение доставило ему лютую боль от мизинцев
на ногах и до кончика хобота, будто его бросили в горящие
угли.
- Э-эй! - тихо позвал он.
Но никто не откликнулся.
Надо было что-то делать. Превозмогая боль, Пак качнулся
вправо, потом влево. Он был зажат меж каких-то ледяных тел.
Каких именно, в темноте невозможно было разобрать.
Неужто в отстойник выбросили, подумалось Паку, вот ведь
сволочи! Вот гады! За что?! Ведь он такой здоровый, такой
сильный! Ведь из него выйдет отличный работник, ничуть не
хуже папаши, может, и получше еще!
Оскальзываясь, опираясь о камни, отпихивая от себя окоче-
невшие тела, он полез наверх. Он знал, надо лезть именно на-
верх. Там мир, там жизнь, там все! А здесь - смерть, удушли-
вый смрад, трупы, трупы, трупы...
Через час, совершенно обессилев, он выполз из подвала. И
тут же потерял сознание.
Он не знал, сколько пребывал в беспамятстве. Но когда
открыл глаза, увидал над собою змеиную головку Гурыни-млад-
шего. Тот был весь в кровище, ободранный и страшный. Но
глазки, холодные и злые, глядели вполне осмысленно.
- Прочухался?!
Гурыня пнул Пака ногой в бок.
Тот застонал.
- Это ты, гаденыш?! - спросил Пак, кривясь от боли. - Вы-
жил, сволочь!
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг