вилась.
В мозгу будто отключилось что-то. Щелк! И все! Чудовище
поняло - снаряд попал-таки в его броневичок. Нельзя было те-
рять ни мгновения. Оно мощнейшим ударом левой конечности вы-
шибло крышку бокового, десантного люка. Вывалилось.
Машина только-только начинала гореть. И Чудовищу удалось
отползти от нее на десяток метров, прежде чем внутри рвану-
ло. Тут же врезались в землю перед самым носом два снаряда,
подняли целые земляные фонтаны вверх. Осколком вышибло глаз,
тот самый, болезненный, полузалепленный бельмом. Но и в эту
секунду Чудовище не почувствовало ни боли, ни досады. Слиш-
ком многое стояло теперь на карте. Любая промашка могла сто-
ить жизни!
Оно откатилось на несколько метров левее, затаилось. В
оседающем облаке пыли и песка его не было видно. Машины
приближались. Теперь любое попадание снарядом могло стать
последним, смертельным.
Бурое облако позволило одной из машин приблизиться почти
вплотную. Мягкие круглые шины совсем не шуршали, не скрипе-
ли, моторы работали мягко и плавно. У Чудовища все обмерло в
груди, когда хищный нос качнулся совсем рядом, башенка по-
вернулась и ствол стал опускаться... медленно, будто дело
происходило не в жизни, а в каком-то нелепом сне. Но Чудови-
ще знало, что никакого сна нет и быть не может, что это са-
мая что ни на есть настоящая жизнь, просто его реакции
убыстрились настолько, что все кажется медленным. Медленным,
но и неотвратимым ведь! Жуть охватила его с головы до пят,
от кончика горба и до присосок щупальцев. Прямо в глаза поч-
ти смотрела смерть. Да нет, что там почти! Она смотрела пря-
мо в глаза! И была на этот раз смерть в обличий круглого зи-
яющего чернотой дула.
Чудовище не успело ничего решить, ничего предпринять по
воле разума... Инстинкт бросил его вперед, прямо под колеса,
точнее, между ними, под днище - это был бросок чемпиона! Ка-
залось, что тень промелькнула... но уже в сам след этой тени
ударил снаряд! потом другой! Да только поздно, поздно они
ударили, сея вокруг осколки, сея смерть. Чудовище почувство-
вало спиной, горбом прикосновение холодной брони, его вжало
в эту броню ударной волной. Еще миг - и его бы расплющило
между телом броневика и глинисто-кремнистой землей. Но в
этот миг Чудовище выпрямилось, конечности его задрожали,
горб вздулся, щупальца - все, даже обрубок, уперлись в бро-
ню. И машина стала медленно, нехотя, через силу, сопротивля-
ясь, но все же вставать на дыбы. Последним толчком Чудовище
перевернуло ее!
Теперь броневичок напоминал гигантского жука, лежавшего
на спине и никак не могущего встать, перевернуться. Колеса
бещено вращались, разбрасывая по сторонам прилипшие к ним
камешки, кусочки глины, грязь. Брюхо поблескивало. Машина
покачивалась. Внутри что-то хрипело и стонало. Ствол орудия
был не виден, он был наверняка основательно поврежден.
Чудовище присело рядом с этим уродливым "жуком", рассла-
билось. Оно видело, как удирает последняя машина. И вовсе не
собиралось бросаться в погоню. Была охота! Оно сидело и от-
дыхало. Еще не веря до конца, что избавилось от смерти, что
гибель и на этот раз миновала его. Все было хорошо! Все было
нормально! Голова постепенно прочищалась. Мысли приходили
неторопливые, незлые. Вот, говорили все, укокошат да укоко-
шат, угробят да угробят! Нет! Не вышло! И не выйдет, дорогие
мои охотнички! Жаль, конечно, что кое-кто из вас тут оста-
нется лежать. Но так если разбраться, кто вас сюда звал? А
никто не звал! Никому вы тут не нужны! А мы там никому не
нужны! Вот бы и оставить друг друга в покое, самое верное
дело бы было!
Чудовище приподнялось. И потирая опустевшую нижнюю глаз-
ницу, массируя кожу над ней, чтобы быстрее заживала рана,
побрело к тому месту, где оно вылезло из подземных трубосп-
летений.
Прежде чем спуститься вниз, оно заглянуло в зев входного
люка. Опасности вроде бы не было.
Оно наполовину опустило свое тело в люк, когда послышался
отдаленный гул - с северо-запада в несколько рядов, от гори-
зонта к горизонту, шла целая армада летающих тарахтелок.
Чудовище не стало их поджидать. Оно быстро растворилось в
темноте входного отверстия, накинуло сверху крышку. Ступени
снова заходили ходуном под его тяжестью.
Хенк сидел на груде тряпья живой, веселый, перебирал пу-
лемет. Когда входная железная дверца скрипнула, отворилась и
в смотрительскую вползло Чудовище, он улыбнулся, помахал ру-
кой.
- Ну что, разведчик, принес чего похавать, а? - спросил
он и подмигнул.
Чудовище недовольно проворчало:
- Себя еле принес! Ты бы знал, чего там творилось, тогда
бы и не спрашивал!
- Засада?
- Было дело!
- Вырвался?
Чудовище посмотрело на него выразительно. И Хенк сам по-
нял глупость вопроса.
Несколько минут они сидели молча. У каждого сводило желу-
док. Да и пить хотелось. Но где найти еду и питье? Как убе-
речь себя от неожиданных встреч? Ни один не знал ответа.
- Придется на крысосусликов переходить, - сказал Хенк.
- Успеется, - Чудовище откинулось к стене, размякло. - Ты
лучше скажи, здесь их не было?
- Кого?
- Ладно, можешь не отвечать! Значит, не было!
Хенк прищурился.
- Что, круто приходится, приятель? Прижали?!
- Прижали! - коротко и ясно ответило Чудовище.
Хенк встал. Он наконец-то собрал свой пулемет. Закинул
его за спину. Подошел ближе. И сказал совсем тихо, но с на-
жимом:
- Я знаю, что надо делать.
- Что? Уходить в глубины?!
- Нет!
Чудовище отвернулось, перевалилось на бок. Груда тряпья
под ним начала буреть от слизи, сочащейся из ран.
- Надо идти туда, где тебя никто и никогда искать не бу-
дет, понял?!
- Это куда же, на тот свет, что ли? - вяло переспросило
Чудовище.
- На тот свет успеешь, Биг. А сейчас нам надо идти в За-
барьерье, к нам! Усек?!
Чудовище встрепенулось было. Но тут же снова обмякло.
- Знаешь, сколько топать? - проговорило оно. - Пока добе-
решься, сто раз засекут и прикончат!
- Нет, Биг, я продумал все! Тут есть скоростные трассы.
Соображай давай, шевели своими мозгами, если они у тебя
есть! По трубам шел, а кое-где и сейчас идет нефтепродукт,
понял, газовая всякая гадость, сжиженная. А рядом есть трас-
сы для людей. Я знаю, где! Если они исправны, если там не
растащили все, мы через пару часов будет за Барьером, Биг!
- Это дело! - ответило Чудовище, приподнимаясь. Ему не
надо было растолковывать подробностей. - Пошли!
Пак выставил вперед железяку. И лишь после этого просунул
в дыру голову. Никакой опасности не было. Только глаза защи-
пало. Да голова закружилась - небо тянуло в себя, как там, в
отшельниковском мире. Но этот мир был взаправдашний!
- Ну чего застрял, едрена! Застрял, понимаешь, как пробка
в бутылке!
Хреноредьев ткнул Пака в спину, и тот вылетел наружу. Как
был, так и вылетел - настороженный, ощетиненный, зажмурен-
ный. Ноги у него дрожали. Железяка вываливалась из руки.
Сам Хреноредьев вперся в новый мир, в Забарьерье, как в
собственную халупу. Даже ног не вытер! Точнее, ноги и двух
своих деревяшек. Он сразу же огляделся деловито, прикидывая
что и почем. Но вывода пока сделать не смог. Лишь произнес
глубокомысленно:
- Вот она где, жисть-то!
Буба вылез последним. Он как-то сразу смирился с ролью
"врага и диверсанта". И потому не навязывался в председате-
ли, предводители и прочие преды. Он вылез, оглянулся назад,
в темноту дырищи, словно желая вернуться обратно. Скривился,
сморщился, отчего все синяки, ссадины, наплывы на его лице
заиграли, запереливались. И только потом уже выдавил с нату-
гой:
- Вот это уж точно! То родимая землюшка! И-и-и, скоко же
лет...
Буба собирался было снова упасть на колени, уткнуться ли-
цом в траву... Но, во-первых, никакой здесь травы не было, а
во-вторых, Пак дал ему по загривку, чтоб не юродствовал, а
Хреноредьев ткнул в бок, чтоб прямее держался. Буба все по-
нял.
Они стояли на асфальтовой дорожке посреди чудесного пар-
ка. Парк этот был пустынен. Но даже отсюда вся троица виде-
ла, что парк совсем маленький, что за ним, сразу за деревь-
ями, начинается то ли городишко какойто, то ли поселок -
торчали дома, какие-то непонятные длинные штуковины.
Со стороны поселка-городишки доносился слабенький шум,
там явно шла обыденная жизнь. Но спешить вливаться в нее не
стоило, это понимал каждый, даже урожденный в Забарьерье Бу-
ба Чокнутый.
- Ладно, нечего рисковать! - проговорил Пак Хитрец. - Вы
как хотите, я пойду залягу в засаду и шлепну кого-нибудь...
Для начала! А там будем разбираться понемногу.
- Быстрый какой, едрена, - отозвался Хреноредьев, - шлеп-
нет он! А нас всех и повяжут, дурачина!
При слове "повяжут" Буба вздрогнул - еще живо было воспо-
минание о том, как его "вязали, карали и миловали". Бубе хо-
телось назад. Кто-кто, а уж он-то знал, что в этом мире им
не прижиться! Только сейчас лучше было помалкивать.
- Во! - обрадовался вдруг Хреноредьев. - Стоит кто-то!
Он подковылял к какой-то огромной белой фигуре, которую
они по ее масштабности и неподвижности поначалу совсем не
приметили.
- Ух ты, едрено изваянье! - удивился Хреноредьев, пуча
глаза. - И когда ж они успели-то?! Ну, дела!
На белом метровом пьедестале стояла белая пяти или шести-
метровая фигура какого-то могучего существа с огромными ру-
чищами, короткими ногами, маленькой, почти безлобой голов-
кой. В руке фигура держала что-то непонятное, напоминавшее
то ли топор, то ли молот. Казалось, сейчас она сорвется с
места и пойдет со страшной силой что-то крушить или выраба-
тывать, давать на гора.
- Вылитый! - заключил Буба. И утер скупую мужскую слезу.
Пак долго стоял с разинутым ртом. Потом вдруг всхлипнул,
припал к пьедесталу.
- Папанька! - плечи его застрялись. - Папанька, родимый!
Не ценили-то при жизни, а потом, после...
Пак голосил недолго. Он вдруг вспомнил, что этими самыми
ручищами "родимый папанька" его изо дня в день мордовал, ни
спуску, ни прощения не давая. Да и приглядевшись вниматель-
нее, убедился, что никакой это не папаша Пуго. Тот был жи-
вее, добрее на вид, волосатее. И руки у него были почти до
земли, а у этого всего лишь до колен, и лобик уже, и глазки
меньше... Но главное, папаньку всегда качало, а этот стоял
несокрушимо.
- Эх, сволочи! И здесь надули!
Пак отскочил на пять шагов от изваянья. Вскинул вверх
трубку. Грохнуло. Псевдопапаньке оторвало ухо. Грохнуло еще
раз. Отбило нос. Но сам-то он стоял. Стоял все так же несок-
рушимо и непоколебимо. И Пак успокоился.
Оглядевшись, он не заметил возле себя ни Хреноредьева, ни
Бубы. Те давно лежали в кустах, притаившись. Но Пак их обна-
ружил. Подошел, склонился.
- Вы чего? - спросил он шепотом.
Хреноредьев отлягнулся от него протезом.
- Пошел вон, дурак! Пускай тебя одного, едрена, гребут!
Чего нас тянешь?!
Но похоже, на грохот выстрелов никто не среагировал. В
парке было по-прежнему тихо и безлюдно.
Чокнутый Буба оказался самым умным среди всех.
- Надо дождаться темноты, - предложил он, - а потом уже
нос высовывать!
- Вот его дело, - согласился Хреноредьев.
- Ну, нет! Я - в засаду!
Пак ушел. Залег у самого заборчика, под кустиками.
Стал приглядываться.
То, что он видел перед собой, было для него ново и непри-
вычно. Но после мира Отшельника не шокировало. Видно, прав
был старый карлик, устроив им небольшое испытание. Только не
на правоте мир держится. Пак знал эту простую истину. А на
силе и наглости, на том, кто кого вперед! И он хотел опере-
дить любого, пускай только попробуют! Он им еще задаст! Всем
задаст!
Сквозь кусты проглядывала улица, С одной стороны шли дома
- по три, четыре этажа. Вдалеке возвышался один восьмиэтаж-
ный, совсем для Пака диковинный. Хитрец дал себе слово ниче-
му не удивляться. По улице проезжали машины. Но не такие, на
каких охотились туристы за поселковой малышней и подростка-
ми, а какие-то очень красивые, необыкновенные. Совсем рядом
с кустами прошел маленький туристенок, лет пяти-шести, на-
верное, он Паку показался неземным созданием - до того сим-
патичненьким, кукольным, вымытым, чистеньким, ухоженным, ра-
зодетым, что Пак растерялся. У него руки опустились, железя-
ка уткнулась в землю. Туристенок вел на веревочке за собой
маленькую пушистенькую собачку. Собачка эта тоже была словно
с картинки: четыре лапки, хвостик, мордочка! Таких Пак не
видал. Да и вообще она вела себя очень доверчиво, какая это
собака! Ладно, решил Пак, шлепну следующего, этих пока про-
пустим...
Потом мимо пробежала девочка в голубенькой юбочке и бе-
ленькой кофточке. Потом прошли две старушки - тоже невероят-
но ухоженные, двурукие и двуногие, одноголовые, картиночные.
Пак пропустил и их. Но ведь надо было на ком-то выместить
свою злость и обиду, все свои невзгоды, тяготы. Пак встал.
Пошел к каменному папаше Пуго. И дал такую очередь, что из-
ваянию оторвало-таки голову, а Хреноредьев с Бубой уползли
вообще в неизвестность. Пак их не сумел найти. Сами они не
откликались.
Темнело.
Но темнело не так, как это бывало в поселке. Там се-
ро-желтая пелена за несколько минут становилась непроницае-
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг