ширм вышел здоровенный татуированный донельзя негр, подхватил мулатика
на руки, покружил, подбросил, поймал, повертел - будто балерун
балерину, а потом, подделываясь под навязчивые ритмы приглушенной
музыки, пристроился к мулатику поудобнее сзади и начал под
восторженные вопли и похотливое сопение проделывать с ним то, что
обычно мужчины проделывают за плотно закрытыми дверями с женщинами.
Эта пара имела значительно больший успех в сравнении с
красногрудой певичкой. Пьянь неистовствовала, подавала советы,
визжала, хохотала... Иван повернулся к "балетной паре" спиной. Ему
было плевать на этих ублюдков, здесь еще и не такое увидишь. Пора
браться за Седого.
- Мне надо туда! - неожиданно резко сказал он.
- Куда? - машинально переспросил Крежень.
- Вниз!
Крежень как-то зловеще усмехнулся. Он уже совсем ожил, будто и не
было ничего. Через Иванове плечо он поглядывал на потного блестящего
негра и сладострастно извивающегося мулатика, облизывал пересохшие
губы. Чувствовалось, что Крежень на что-то решается, но никак не может
решиться.
- Вниз?
- Да, вниз.
- Это можно сделать, - Крежень поглядел на Гуга Хлодрика,
прищурился.
- Делай, как он говорит, Седой, - посоветовал Гуг, - тогда я тебя,
может быть прощу. Может быть!
Крежень рассмеялся неприятным глухим смехом - почти беззвучным и
мелким как горох. Трясущиеся губы его медленно и неостановимо
каменели, да и само лицо словно в застывшую маску превращалось - прямо
на глазах. Он явно на что-то решился. Но решение это далось ему
нелегко.
- Ладно, - наконец выдавил он, - вниз так вниз. А не пожалеешь
потом, Гуг?
- Время покажет.
- Хорошо.
Крежень чуть привстал и махнул рукой малайцу-бармену, что-то
показал на пальцах.
- Никакой автоматики, все надежно и добротно, Буйный, как в старые
добрые времена, - тягуче завел он, и в его бесцветных глазах появился
нехороший блеск, Иван помнил этот блеск еще с недавней венецианской
ночи, когда его чуть не отправили на тот свет. - Но помни Буйный, ты
сам напросился на это! Вниз так вниз!
Их резко встряхнуло, бутылка упала и покатилась на край стола, на
нее навалилось что-то тяжелое, вонючее.
Створки наверху сомкнулись, отрезая от мира выпивок, ритмов,
похоти и мерзости.
- А это еще что?! - взревел Гуг, сбрасывая со стола чье-то тело.
- Этого сейчас уберут, - заверил Крежень. Он сидел, не
шелохнувшись. - Еще миг.
Прошло чуть больше мига, прежде чем стел со всеми сидящими за ним
и валяющимся внизу бесчувственным телом замер. Иван не ожидал такого
поворота дел. Какая-то паршивая, третьесортная харчевня... и система
сквозных лифтов? Тут что-то не так.
Но разобраться ему не дали. Из тьмы, сразу со всех сторон
выступило восемь теней. Держали эти тени в своих руках вещи вполне
реальные лучеметы ближнето боя.
- Куда эту падаль? - спросила одна из теней.
- В утилизатор, - приказал Крежень.
Пьяного, случайно провалившегося вниз, в тайную систему подземных
ходов, оступившегося совсем не вовремя, зацепили чем-то за пластиковую
куртку и утащили.
- Ты сам напросился, Буйный, - произнес без тени сожаления
Крежень. - И не дергайтесь, эти два места пристреляны со всех сторон,
дернуться не успеете. Кроме того проводка...
Гуг Хлодрик привстал над своим стулом, поглядел во тьму.
- Сесть! - выкрикнули оттуда.
- И ты, Бумба? - сокрушенно проговорил Гуг, опускаясь на стул. - А
ведь я тебе простил тогда твой донос, эх ты, Бумба Щелкопер!
Иван тоже узнал двоих. Теперь глаза привыкли, тени обрисовались
четче, зримее, да и откуда-то сверху началось разливаться тягучее,
медленное сияние.
- Свет не на тебе клином сошелся, Буйный, - пояснил Крежень, - ты,
думал, пуп мира?! Мы работали на тебя долго. Но у каждого из парней
есть и свой интерес, понял!
- Врешь, сука, - озлобился Гуг. - Не свой интерес, все врешь! Ты
перекинулся, Седой! А может, ты и был подосланным! Зря я тебя не
придушил там, наверху!
Крежень злорадно расхохотался, теперь он хохотал, не стесняясь, в
полный голос.
- Научись проигрывать, Буйный, - наконец сквозь смех прохрипел он.
- Ты готовил мне ловушку, а попал в ловушку сам. Не рой яму ближнему
своему, ибо в нее и угодишь! Это ты, ты, Гуг, и этот русский, который
везде сует свой нос, вы рыли мне яму. А теперь сами в ней. И я не
протяну вам руки.
- Не протянешь?
- Нет! Ты больше не нужен никому, Буйный. Ни Бумбе Щелкоперу, ни
мне, ни Толстяку Бону - погляди, как он тебя глазенками сверлит, так
бы и прожег насквозь! Даже Сигурду ты не нужен...
- И Сигурд здесь? - прохрипел Гуг.
- Да, я здесь! - крутоплечий и беловолосый парень лет тридцати
трех вышел из полумрака. - Ты нас держал в черном теле, Буйный, а он
нам дал все. Новый Свет побогаче старухи Европы!
- Продались?! - Гуг был явно расстроен.
Иван тоже неуютно чувствовал себя под дулами лучеметов. Но ему
было плевать на этих ребятишек, Гугова слезливость могла все
испортить, сейчас время работает против них.
- С тебя снимут мнемограмму, Гуг, и пустят в распыл. И так ты
пожил вволю на этом свете. Сигурд просто сожжет тебя, ты даже охнуть
не успеешь. А русского мы помучаем, он нам крепко насолил, настырный
тип! - Крежень самодовольно улыбнулся, шрам скривился, исказил лицо
страшной гримасой. - Еще вопросы есть?
- Где Лива?
- Лива работает на нас.
- Врешь, сука!
- Смотри!
Крежень достал из нагрудного клапана черный кубик галовизора,
сдавил, поставил на стол перед Гугом. И почти сразу перед ними будто
из воздуха выявилась Лива, точнее, ее лицо.
Гуг отшатнулся на спинку стула и опять побелел. Это была запись,
самая обычная голографическая запись... и все же, лицо прекрасной
мулатки, живое, губы блестят, веки дрожат, но почему она так тяжело
дышит?!
- Я убью его! - со злобой процедила Лива. - Я убью Гуга-Игунфельда
Хлодрика Буйного, если он появится на Земле! Убью!
И изображение пропало.
Гуг неожиданно зарыдал, опустил лицо на сжатые, такие огромные
кулаки, спина его сотрясалась от рыданий.
Но Крежень не жалел бывшего вожака банды.
- И она отвернулась от тебя, Буйный, понял? Ты так долго лез ко
мне со своими вопросами. А теперь смекни, может, лучше бы и не стоило
любопытничать, а?
- Они ли, Гуг! - вклинился Иван и дернул Гуга за плечо. - Это
спектакль, Гуг, запись сфабрикованная!
- Нет, это она, она... - Гуг захлебывался слезами, он почти не мог
говорить. - Но почему... почему у нее глаза пустые? Ваня, ты же
видел... у нее пустота была в глазах, пус-то-та?! Понимаешь?!
В глазах у Ливадии Бэкфайер и впрямь было что-то нечеловечески
пустое, отсутствующее, но Иван решил не развивать Гугову мысль. Он
лихорадочно думал, как выкрутиться из этой нелепой ситуации. И он уже
догадывался, он знал точно - ему пощады не будет.
- Ты всех предал, Буйный, - гнул свое Крежень, он же Седой, он же
Говард Буковски, - ты предал погибших на Параданге, предал и сам же
расстрелял их, ты предал парней на Гиргее, а ведь они поверили в тебя,
они пошли за тобой... Ты всех и всюду предавал, ты думал только о
себе. Я лишь прерву эту цепь предательств и подлости, я прикончу тебя.
Буйный. И совесть перестанет тебя мучить.
- Врешь, сука! - взревел Гуг, оправдывая свое прозвище. - Меня
подставляли, да! Но я никого не предавал! Запомни это хорошенько:
ни-ко-го и ни-ко-гда!!!
Вспышка лилового пламени скользнула возле самого уха седого
викинга - и расплавленная серьга дрожащей каплей упала на пластик
пола, зашипела.
- Не дергайся, Буйный!
Гуг схватился рукой за обожженное ухо. Он как-то сразу успокоился.
- Сигурд правильно говорит, - вновь заулыбался Крежень, - не надо
дергаться. Оружие на пол!
- Нет, Седой, мое оружие останется при мне, ты его снимешь только
с моего трупа, - тихо и размеренно ответил Гуг.
Иван молча выложил на стол гамма-парализатор и карманный лучемет
ближнего боя. Отстегивать с локтя рукоять меча он не стал, а вдруг еще
пригодится.
Он неожиданно для себя подумал: а какой, интересно, сейчас номер
откалывают там, наверху, в кабаке и заметили там их пропажу или нет?
Какая разница! Иван вздохнул. Вот и славно, сейчас его будут пытать,
мнемоскопировать, а потом убьют. Вот и разрешатся сами собою все
проблемы, и ни перед кем и ни перед чем он отвечать не будет, пускай
человечество само перед собой отвечает, само себя защищает, само себя
спасает. Все просто. И кончилось благословение, кончилось. Иди, и да
будь благословен! Он шел. И он пришел. В жизни все кончается просто,
без театральных пышностей и накруток.
- Буйный, тут командую я, - в голосе Креженя зазвучала сталь, - не
опошляй свои последние минуты.
Оружие на пол!
Гуг снова сжал кулаки на столе. Поднял глаза на Креженя.
- А теперь слушай меня, Седой, - заговорил он тихо. - Ты ведь
всегда был пижоном, фраером, верно?
Кто-то из стоящих с лучеметами парней хихикнул, но тут же осекся.
- У тебя ведь есть маленькое кругленькое зеркальце, в которое ты
все время смотришься, когда думаешь, что тебя никто не видит?
- Короче!
- Так вот достань его и погляди на себя. Погляди на свою шею.
Иван поразился перемене, произошедшей с Говардом Буковски. Как и
получасом ранее лицо его вдруг окаменело. Рука полезла во внутренний
карман кожаного плаща. Там и впрямь оказалось маленькое, кругленькое
зеркальце в золотой сферической оправе, усеянной какими-то красными
сверкающими камушками. А он и в правду пижон, подумалось Ивану, они бы
наверняка нашли общий язык с Дилом Бронксом, оба любят побрякушки да
безделушки, оба любят себя... Иван не додумал. Лицо Креженя исказила
уродливая гримаса, на него было страшно глядеть.
- Что это? - выдавил он испуганно. - Что это?!
Теперь он видел в своем зеркальце собственную крепкую и холеную
шею, видел и маленькую ранку прямо на коже, скрывающей под собой
артерию. Похоже, именно эта ранка и напугала Седого, напугала до еле
сдерживаемого безумия.
- Что это?!
Гуг не ответил. Он разжал кулаки, показал Креженю свои пустые
ладони. И продолжил:
- Вот и прикинь, падла, понадобится тебе мое оружие? - Помолчал и
добавил: - Нет, Седой, не понадобится. И мне оно не понадобится, сам
понимаешь.
- На понт берешь, - прервал его Крежень.
- На понт? - Гуг сдержанно рассмеялся. Но тут же обрел равновесие
и очень спокойно пояснил: - Да, Седой, когда я тебя наверху придушил
малость, а ты сомлел, я тебе вот из этой штучки... - он поднес к
глазам Креженя свою широченную ладонь - на мизинце красовался
беленький перстенек, повернутый кругляшом-камушком внутрь. - Я тебе из
этой штучки прямо в твою жилу поганую впрыснул одну
маленькую-маленькую капсулку, понимаешь?
Судя по выражению лица, Крежень все понимал.
- Перстенечек-то не простой, а с психодатчиками, - Гуг криво
улыбнулся, - вот скажи мне сейчас, Седой, что ты ощущаешь?
Крежень начал медленно наливаться кровью. Глаза полезли из орбит.
Он судорожно порвал ворот, начал хватать воздух губами.
Бумба Щелкопер выступил вперед и сунул дуло прямо под нос Гугу
Хлодрику. Но Крежень, сипя и матерясь, отмахнул дрожащей рукой ствол
лучемета.
- Вот так-то, Седой, - добродушно растолковал Гуг, - мы с тобой
столько проработали, а ты, дружок, меня за кого держал-то сейчас, за
лоха, за фраера залетного. Очень ты ошибся, Седенький ты мой, очень!
Краска схлынула с лица Креженя, он оправился, сел. Губы у него
снова неудержимо тряслись, из левого глаза текли слезы. И все же он
прохрипел:
- Один точный выстрел, Буйный, и хана тебе с твоим перстеньком,
никакой психодатчик не сработает!
- А ты попробуй!
Иван сердито поглядел на Гуга - ну чего он играет с судьбой, сидел
бы да помалкивал, дело, похоже, выправляться начало.
- Попробуй, Седой! Только помни, что перстенечек запрограммирован:
меня пришьешь - капсула в твою поганую кровушку полную дозу впрыснет,
понял? Ты лопнешь как пиявка, насосавшаяся чужой крови! Ты у меня на
аркане. Седой! У меня и еще трех наших парней, что наверху
прохлаждаются. И поэтому ты будешь делать то, что я тебе скажу. И ты
будешь отвечать на все мои вопросы. А с этими ребятишками мы потом
потолкуем. Скажи им, чтобы шли отдыхать!
Крежень не заставил себя упрашивать. Он был на редкость
понятливым.
- Уходите! - приказал он.
Парни засомневались. А Бумба Щелкопер снова вышел вперед.
- Ну, а ежели мы щас обоих спровадим к дьяволу? Нам вас не жалко!
- Подпишешь себе приговор, Бумба, вот и все, - тихо сказал
Крежень. - Уходите!
- Нет! Не все, - оборвал его Гуг. - Сигурд, ты останешься. Ведь
они обдурили тебя, верно? Ведь ты не хотел ничего такого? Ну,
признавайся, малыш!
- Ты продал всех, Гуг! И я больше тебе не верю! - ответил Сигурд
неуверенно.
- Мы разберемся, потом. А пока останься. И не спеши с выводами. Я
хочу, чтобы ты послушал Седого, может, тогда поумнеешь малость.
Крежень махнул рукой.
- Проваливайте, я кому сказал!
- Мать твою! - выругался Бумба. - Мы уйдем. Но смотри, Седой, как
бы потом сам не пожалел. Шкуру свою спасаешь?!
- Идите с миром, - улыбнулся Гуг, - я не держу на вас зла, ребята!
После того, как "тени" оставили их, Гуг довольно-таки грубо ткнул
Говарду Буковски кулаком прямо в нос. И спросил, почти не разжимая
губ:
- На кого работаешь, гнида?!
Крежень молчал.
Гуг насупился.
- Запомни, Седой, с этого момента я вопрос буду задавать только
один раз. И ответ должен быть один. Я понимаю, что ты позарез нужен
моему другу Ване, но я и его не послушаю, Седой, а знаешь почему?
- Почему?
- Ты меня достал, Седой!
- Спрашивай.
- Так на кого же ты работаешь?
- На Восьмое Небо.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг