- Был бы наш, сразу на внутреннюю связь вышел, так-то!
Иван и раньше догадывался, а теперь до него дошло окончательно -
негуманоиды в основном переговариваются мысленно, телепатически, и потому
он в любом обличий предстает перед ними чужаком.
- Наш или не наш, какое дело! Что ж теперьтак и позволять ему по
перпендикулярным уровням шнырять? А мало ли куда его занесет?!
- Не наше дело!
- Ну и ладно!
Иван подождал, пока смолкнут удаляющиеся шаги, и повернул голову,
приоткрыл один глаз-верхний. Никого рядом не было. Тогда он открыл все
глаза, осмотрелся, сел. В спину будто колом ударило.
- Проклятье! - выругался он. И застонал. Лишь теперь начинали
сказываться все те удары, что были нанесены ему в бесчувственном
состоянии. Зеленая пелена застлала взор. Он отогнал ее усилием воли,
собрался. И стало лучше - то ли стимуляторы подействовали, то ли сработали
рефлекторные механизмы, заложенные в его мозг и тело еще в Школе.
Он сидел посреди самой настоящей пустыни-от горизонта до горизонта
тянулась одна и та же растрескавшаяся серая земля. И не земля даже, как он
убедился, проведя рукой, а ссохшаяся или обожженная глина. Трещины были
глубокими и широкими, причудливо изломанными и забитыми каким-то
непонятным, но явно искусственного происхождения мусором. Чего только в
них не было-и разноцветные спиральки разных величин, и пластиковые черные
болты с кривой нарезкой, и колечки, и штыри, и перепутанная и изломанная
проволока, и вообще черти что! Но главное, нигде не было намека на что-то
такое, откуда Иван с Ланой могли выйти в эту пустыню. Или его успели
отволочь так далеко? Иван не знал. Он сидел и вертел головой, ничего не
понимая.
Небо было зеленым и бездонным. В эту ненормально прозрачную пропасть
было страшно смотреть. И Иван снова уставился в землю. Он сидел на плоской
глинистой плите с причудливо изрезанными краями - плиты этой только-только
хватало, чтобы вытянуться во весь рост. Иван склонился над трещиной, сунул
в нее руку. Но тут же выдернул ее обратно - в пальцы словно током ударило.
Он попробовал еще разок, но уже с другой стороны - шибануло сильнее. Нет,
подумал он, лучше не экспериментировать!
Встал. Ноги держали. Головокружение прошло. Он подпрыгнул вверх метра
на полтора - и сумел разглядеть: чуть ли не за горизонтом, в теряющейся
дали какие-то смутные тонюсенькие столбики или башенки. Подпрыгнул еще
раз, но разобраться так и не сумел.
Надо было идти куда-то, разыскивать русоволосую и вообще искать
выход, если он только есть в этой безжизненной пустыне. Не сидеть сиднем!
И Иван побрел, куда ноги понесли. Поначалу он перешагивал через трещины.
Но это было утомительно, сбивало с ритма, ведь плиты были разной ширины,
разных форм. И он стал прыгать с одной на другую, иногда и перемахивая
через те, что поменьше. Все это напоминало какую-то глуповатую детскую
игру, когда ребенок, спешащий за матерью, вдруг задается целью не
наступить ни на единую трешинку в наземном покрытии, и оттого поминутно
сбивается, спотыкается, а то и падает. Но на Ивана напал странный азарт-он
прыгал с плиты на плиту, и уже не на ходу, а на бегу; он просто несся как
сумасшедший, как взбалмашный ребенок. Через каждую сотню плит он
подпрыгивал вверх и глядел за горизонт, но башенки-столбики не
приближались, до них было так же далеко как и в самом начале.
Иван начал задыхаться, он вспотел. Но когтистые лапы были послушны,
быносливы-Иван еще раз убедился, что негуманоиды правильно поступают, не
нося никаких башмаков или сапогов. Да и как на такие раскоряки натянуть
башмаки! Он прыгал и прыгал в надежде хоть куда-нибудь добраться. По его
расчетам позади оставалось не меньше полутора десятка километров. Но
ничего не менялось - пустыня-свалка была точно такой же как и в исходном
пункте. Складывалось впечатление, что некто специально размел весь этот
пестрый мусор по щелям столь равномерно.
От однообразности пейзажа начинали уставать глаза. Иван почти не
смотрел по сторонам, лишь, контролировал узенькую полосочку впереди... И
вдруг он сбился, споткнулся, упал на колени посреди одной из плит. И его
сразу прошибло второй волной поталедяной, неприятной. Посреди следующей
плиты лежал маленький кругленький черненький шарик.
Иван осторожно, словно переступал не по разломам глины, а прыгал с
льдины на льдину, перебрался на плиту. Взял шарик щепотью... Да это был
самый обыкновенный гранулированный стимулятор, самый что ни на есть
земной, его собственный! Думать о том, что кто-то успел до него побывать
тут и оставить на плите шарик было наивно. Иван сел и призадумался.
Все было чертовски нелепо! Бежать по кругу, как это бывает с
неопытными ходоками и бегунами, блуждающими в трех соснах, он не мог, с
его выучкой он бы и в полубессознательном состоянии не ползал кругами....
И все же он вернулся туда, откуда начал свой путь.
- Эй! - крикнул он вверх. - Кто-нибудь меня слышит?!
Голос его растворился в зеленой прозрачной пропасти.
- Ну и черт с вами!
Иван снова сунул руку в трещину - его затрясло. Да так, что
зубы-пластины застучали трещоткой и из глаз покатили слезы. Но он терпел.
Его било, колотило, трясло безжалостно, неистово. Тело корчилось словно в
агонии. Но он терпел. И все глубже запускал в трещину руку. Наконец
наткнулся на что-то твердое, округлое. Вцепился и потащил на себя. Но
вытащить ничего не сумел... Плита вдруг накренилась, встала дыбом будто
переворачивающаяся льдина - и Ивана повлекло куда-то вниз. Он еле успел
зацепиться за край плиты. Но тут же отдернул руки, иначе бы их расплющило
всмятку о другую плиту. Но не упал...
Какая-то невидимая сила мягко опустила его на дно подземной пещеры.
Да, это была самая настоящая пещера, каких на Земле не счесть - с темными
и неровными стенами, с мрачными еле видимыми сводами, с которых свисали
сталактиты - переливчато светящиеся, необыкновенно красивые. Иван сидел на
большом валуне и думал - ну, вот сейчас подойдет кто-то, или просто
прогремит голос, и его обрадуют чем-нибудь этаким, дескать, ты там-то и
там-то, за столько-то световых лет от того-то. И он уже приготовился
выкрикнуть, что ему наплевать на то, где он и на каком расстоянии от
предыдущего места хотя было той причине, что для него все эти места
одинаково далеки, все где-то у черта на рогах! Но никто не подошел.
Тогда Иван сам встал. И в сердцах ударил лапой по торчащему из
неровного дна пещеры сталагмиту, точно такой же сосульке что и сталактит,
но растущей наоборот. И произошло странное. Переливающаяся изумрудной
синевой сосулька спружинила словно резиновая. И с непонятной силой ударила
Ивана в лоб. Он полетел спиной на валун. Но тот откатился в сторону,
открывая дыру провала... и Иван опять полетел "вниз". Он уже ничего не
соображал. В мозгу вертелась какая-то мешанина из "перпендикулярных
уровней" и "прыгающих лягушат".
Падение было бесконечным. Мелькали сосулькисталактиты, стены, валуны,
своды, сталагмиты, ржавые лестницы, каменные ступени, что-то текло и
журчало, падали, но почему-то наискось, хрустально-пецистые водопады, в
лицо Ивану летели брызги. Но он даже не прикрывался. Наконец его тряхнуло.
И падение прервалось.
Он лежал на спине посреди огромного зала. И опять, как и в случае с
навесом, никакой дыры или проема в нависшем над ним потолке не было, будто
он упал прямо через эту серую, явно металлическую поверхность, пронизав ее
как нож масло.
- Иван! - тихо позвал его кто-то.
- А-а?! - отозвался он невпопад.
Вскочил на ноги, не зная, куда бежать, что делать.
- Иди же ко мне!
Голос принадлежал русоволосой, теперь Иван это точно разобрал. Но
куда идти? Где она?! Иван ничего не видел кроме серого потолка и серых
стен. И все же он сделал с десяток шагов в направлении прозвучавшего
голоса.
- Смелей!
- Тут стена. Где ты?! - Иван остановился.
- Да, нет тут никакой стены, давай! - снова позвала Лана.
Иван протянул руку и она прошла сквозь стену.
- Ну видишь? Там нет ничего, иди сюда!
Иван шагнул прямо на стену... и прошел-сквозь нее, не почувствовав
даже легчайшего прикосновения к телу. Зато он сразу же вляпался в какое-то
вязкое месиво и запутался в тягучей и липкой паутине. Начал обрывать ее,
вытаскивать лапы - ему еле удавалось проделывать это. И он по-прежнему
ничегошеньки не видел кроме самой паутины, толстенной и клейкой.
- Чего ты там застрял, живее давай! - нетерпеливо прокричала Лана.
- Где ты?!
- Там же, где и ты, - прозвучало совсем рядом, не дальше десяти
метров от него. - В Невидимом спектре, понял?
- Ничего я не понял! - сорвался Иван. - Говори толком! Что это за
мерзость, как ты сквозь нее пробиралась, вот ведь гнусь какая!
Он совершенно запутался и увяз. Бессилие раздражало, заставляло
рваться из паутины сильнее, резче. И все больше ее накручивалось на тело,
все труднее становилось двигаться.
- Не психуй! Я сама ничего не знаю. Это все Марта так говорит. Она
слыхала. А я не знаю. Тут Квазиярус какой-то! Ты мужчина, ты и ломай себе
голову! Ну-у?!
- Я пошевельнуть пальцем не могу, а ты ахинею несешь! - заорал Иван.
Он был просто взбешен.
Если бы в эту минуту ему под руку попался, плазменный резак, он бы
стал жечь все и всех направо и налево, без разбору и жалости. - Где ты,
черт бы тебя побрал?! Как ты пролезала через это болото поганое?!
Лана отозвалась не сразу. И голос ее прозвучал обиженно:
- Меня сбоку провели, через дверцу... и подве- сили.
- Чего-о?!
- Да не ори ты как резаный! Подвесили, говорю, вот и все! А еще
сказал? - тут, мол нулевое время и ты, то есть, я, значит, буду тут жить
вечно на благо их цивилизации, и все будет, чего только ни захочу... надо
только висеть и все. Остальное не мое дело. Понял?!
Иван начал соображать что к чему, ему припомнилось кое-что, он
поневоле призадумался. И выругался крепко. Но на этот раз про себя, не
вслух.
- А Марта?! - спросил он зло.
- Чего - Марта.? - не поняла русоволосая.
- Где она?
- Тут.
- ТЬже висит?
- А как же! Тут все висят! Но я никого не вижу из них, только слышу,
понял? Нам разрешают переговариваться, болтать о том о сем. Мы уже дней
десять болтаем...
- Сколько? - удивился Иван.
- А ты думал! Я все ждала поначалу, а потом рукой махнула - все равно
не придешь... а ты вот пришел. Странно!
Иван запутался окончательно, во всех смыслах. Но самое главное, он
был опутан паутиной, и даже сам себе теперь казался каким-то коконом. Но
вырываться он не переставал, все напрягал мышцы, изгибался, пытался
присесть, вытянуть ноги или хотя бы одну. И все же мучило любопытство. Он
обязан был знать все!
- А почему нулевое время, что за бред?! - крикнул он сквозь липкую
маску паутины, налипшей на лицо.
- Они умеют находить точки в Пространстве, где время не движется и
можно жить вечто, понял? Так Марта говорила. Она от других слыхала. Я
незнаю, может, и врут, но так говорят, поди проверь. Эти точки только в
Невидимом спектре и только на пересечении квазиярусов, понял?
- Не понял! - сознался Иван. - Но все равно говори! Хоть перед
смертью узнать, в какое дерьмо вляпался!
- А что с тобой?!
- Ты совсем дура! Неужто не слышала, я сто раз тебе говорю - тут
паутина, я погибаю уже, понятно! А еще болото! Ну да неважно, говори! Мне
все равно не поможешь.
Иван был уже опутан по рукам и ногам, не мог пошевельнуть даже
крайним пальцем, кончиком пальца.
Лана отозвалась сразу:
- Стой спокойно, дурень! Это же самый обычный фильтр! Не соображаешь,
что ли?!
- Ты много соображаешь! - выкрикнул Иван. - Чем ругаться, лучше
напоследок скажи мне что-нибудь ласковое, доброе, ведь я же тебя... люблю,
нет уже, любил, точно, любил, все прощай!
Лана опять долго молчала. Потом сказала тихо, голос ее дрожал:
- Ладно уж, нужна мне любовь эдакой трехглазой образины! Много о себе
думаешь! - слова были недобрыми, а голос нежным и взволнованным, видно,
думала она совсем иное, чем говорила.
- Прощай!
- Да помолчи немного! Пойми, под ногами у тебя не болото никакое, не
трясина, а фильтр - к нам нельзя без фильтра, инфекцию занесешь! А через
этот фильтр тебя протянет и все будет в порядочке, стерильным станешь, все
сам увидишь.
У Ивана слабеньким птенчиком трепыхнулась в груди надежда.
- Правда-а? - жалобно взмолил он.
- Так говорят, вон и Марта...
- Да хватит уже про нее!
Иван чувствовал, что его затягивает все глубже, но и не пытался
сопротивляться. Теперь он верил, точнее, он был готов верить во что
угодно, хоть в чудо, хоть в сказки.
- Вот ты перебиваешь все время, а сам не слушаешь, - рассерженно
продолжила русоволосая. - У них очень мало земных женщин, понял! Потому и
делают все, что только можно, потому и в эти ярусы специально подвешивают,
вечную жизнь дают, берегут как зеницу ока, понял? Потому и ублажают, и
кормят, и поят, и все, чего душе-потребуется...
- Да не потому! - взвыл Иван. - Ты же сама знаешь, не потому!
- Ну и что, - вдруг резко ответила Лана, - ну и что?! у них народ
древнейший, миллионы, лет цивилизаций, многие вырождаются, перестают
давать потомство, да почти все, чего там! А ты бы чего стал на их месте
делать, а? Вымирать, что ли? Нет уж, не захотел бы вымирать! Вот и они не
хотят! Они наших подвешивают, чего-то там делают - и только давай, в
ускоренном режиме, сотнями, тысячами зародышей выдают, успевай выносить да
в инкубаторы помещать для выращивания! Вот так! Ивана захлестнуло мутной
волной ярости.
- И ты-ы?! - прохрипел он, погрузившись в вязкое болото по плечи.
- А что я - особенная?! Тут все одинаковые! И все говорят, совсем не
больно, даже не чувствуешь ничего, наоборот, висишь и наслаждаешься вечной
житухой, а там все само собой идет. Вот так, они умеют!
- Ты спятила! Ты с ума сошла на этой чертовой планете или как ее там,
ты просто ненормальная! - Ивана прорвало. Вязкая трясина подступала к
подбородку, и он задирал его вверх, чтобы не захлебнуться. - Неужели и
ты...
- Меня пока готовят только. Тут много всяких стадий, понял? И там в
садике - это тоже стадия, им надо, чтоб каждая сама созрела, вот ведь как!
И Марту не силком увели, эта толстуха все врала, Марта сама напросилась,
вот и увели, она созрела, и я сама к ним приползла, сама, хоть и с твоей
помощью... А теперь чего же, я не знаю! И мне хочется жить вечно! Какая
разница - здесь, там, еще где... Тут я всех переживу, тут просто рай, так
все приятно и хорошо, будто все время в теплой ванне с чемто нежным,
ароматным. И совсем не скучно, ни капельки! Вот меня подготовят, и я тоже
начну испытывать блаженство, как Марта, как все они!
- Молчи!
Это было последнее слово Ивана. Его затянуло с головой. Он начал
задыхаться. Но по-настоящему испугаться не успел - его вдруг выдернуло
непонятной силой из трясины и бросило на что-то мягкое и раскачивающееся,
напоминавшее гамак.
Прямо леред Иваном висел огромный мохнатый шар. Шар был судя по всему
живым, он поводил боками, вздрагивал. Иван спрыгнул с гамака, задрал
голову-и не поверил глазам, своим. Шар вытягивался кверху грушей, и под
самыми сводами, на высоте пяти или шести метров, заканчивался патлатой и
неухоженной головкой с сонными покрасневшими глазками. Почти от самой
головы, из-под волос торчали тонюсенькие ручки. Они нервно теребили что-то
невидимое, поблескивающие ноготки отражали тусклый синеватый свет. И весь
этот гигантский шаргруша висел в почти совершенно прозрачной сети, которую
Иван поначалу и не приметил, висел на сложной системе крючьев-шарниров,
переплетающихся гибких шлангов, трубочек и прочих непонятных
приспособлениях. Но то, что живой шар-груша составляет единое целое с
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг