Русская фантастика / Книжная полка WIN | KOI | DOS | LAT
                                   Части                         Следующая
Людмила Стефановна Петрушевская

                                 Две сестры


    В  одной  квартире  жили  две сестры, они жили очень бедно. На обед варили
картофель,  на  завтрак  съедали по куску хлеба и выпивали стакан кипятка. Они
были очень худые, но аккуратные. И всё у себя в доме держали в чистоте. Каждый
день  они  выходили в магазин, и это для них было захватывающее приключение на
много  часов.  Кроме  того,  обе  были записаны в библиотеку и аккуратно раз в
неделю меняли книги.
    Одевались они тоже очень аккуратно, сами себе вязали кофты и теплые носки,
варежки,  шарфы  и  береты.  А  нитки  добывали  из  старых  шерстяных  вещей,
удивляясь,  как  много выкидывают некоторые люди на помойку. Короче говоря, их
дни  были  заполнены  до отказа. Иногда они что-нибудь находили во время своих
прогулок:  то кипу старых журналов со всякими полезными советами, выкройками и
медицинскими  рекомендациями,  как что лечить, а то и какой-нибудь почти новый
ящик,  деревянный  и  прочный. Сестры очень любили ящики и каждый раз, принеся
домой  находку,  долго  вычищали  новый ящик и решали, куда его поставить: под
стол,  на  шкаф или на балкон. У них уже было много ящиков и существовал целый
план, как из этих ящиков сделать красивые полки для разных вещей в прихожей.
    Однако  все меняется, и старшая сестра, которой было восемьдесят семь лет,
заболела.  Врач  все  не  приходил, и младшая сестра, которой было восемьдесят
пять  лет, сидела у кровати и перебирала в коробке из-под туфель разные старые
лекарства,  оставшиеся  еще  от мамы и бабушки и от детей: какие-то безымянные
порошки  в  пакетиках,  какие-то  мази  в  облупившихся  тюбиках  и уже пустые
бутылочки и флакончики.
    Старшая сестра умирала, это было видно. Она тяжело, хрипло дышала и ничего
не  могла ответить. Младшая сестра, ее звали Лиза, отчаянно перебирала порошки
и  мази,  надеясь найти что-нибудь против старости, ибо врач на прошлой неделе
сказала,  что  больная  умирает от старости и что старость - это тоже болезнь.
Лиза бестолково рылась в коробке и плакала, а Рита, старшая сестра, дышала все
реже  и  наконец  замерла,  глядя  в  окно.  Лиза закричала от горя и помазала
остатком  какой-то  мази  полуоткрытый рот сестры, а потом испугалась, что эта
мазь  может  быть  ядовитой, и помазала и свой рот, чтобы уйти вместе в случае
чего.
    В тот же момент, когда мазь начала таять на губах у Лизы, она как будто бы
заснула. Во сне ей виделись какие-то люди в черном, которые падали с потолка и
исчезали под полом. Они летели, как снег, их было очень много, но вдруг воздух
очистился и Лиза проснулась. На кровати лежала чужая девочка в огромной ночной
рубашке Риты и таращила глаза.
    - Девочка,  -  сказала  Лиза,  -  ты  что  тут улеглась? Тут тебе не место
таращить глазки! Тут тебе не шутки! Где моя Рита?
    - Девочка,  - ответила та девочка тонким и вредным голосом, - ты как здесь
оказалась, ты чего здесь делаешь? Где Лиза?
    - Какая девочка? - сказала Лиза. - Я тебе не девочка!
    И  она  потянулась,  чтобы  схватить  ту  девчонку  за  руку. И вдруг Лиза
увидела,  что  из  ее  темного  старушечьего рукава высунулась маленькая белая
ручка с розовыми ногтями! Чья-то рука высунулась из ее собственного рукава!
    Лиза  страшно испугалась. Она втянула эту чужую руку обратно в свой рукав,
рука  втянулась.  Одежда  Лизы  как будто опустела, повисла на ней, как чужая.
Бедная  Лиза  закричала:  "Что  вы  со  мной  сделали?"  А  девочка на кровати
закричала:  "Убирайся  немедленно отсюда!" И стала пинать Лизу ногой в Ритином
сером  шерстяном  носке,  который  Рита  сама  связала.  Старушки ведь на ночь
надевают  носки.  И  Лиза в последний раз этой ночью надела шерстяные носки на
холодные ноги умирающей Риты!
    Лиза  онемела  от  гнева  и  стащила  Ритин  носок  с  этой нахальной ноги
девчонки. Девчонка же вцепилась в носок и заорала:
    - Это мой носок!
    - Это  Риточкин  носок,  -  закричала  Лиза,  -  она  сама  его вязала, он
штопаный, он Ритин! Девчонка заорала:
    - Я его вязала, я штопала, ты что? Я Рита.
    - Ты Рита?
    - Я Рита, а вот ты кто, дрянная девка?
    - Я Лиза! - воскликнула Лиза.
    Тут они, конечно, подрались, а потом заревели, а потом Лиза сказала:
    - Я поняла, я Лиза, а ты Рита! Ты не умерла, Рита?
    - Конечно,  нет,  - сказала Рита. - Вчера ты плакала, а я слышала и знала:
напрасно она плачет. Я не умру, я это знала.
    Лиза спросила:
    - А ты чувствовала, что я мажу тебе рот мазью?
    Рита  ответила,  что,  разумеется,  чувствовала.  И это была самая большая
гадость  в  ее  жизни.  Во  рту  горел  огонь,  потолок  начал  уходить в пол,
посыпались какие-то черные люди.
    - Да,  да,  да! - закричала Лиза. - Я тоже помазала губы себе этой мазью и
тоже почувствовала, что это самая большая гадость в моей жизни!
    - Где  эта мазь? - спросила Рита. - Надо ее сохранить! Ты понимаешь, о чем
идет речь?
    - Да, - ответила Лиза, - но там ее очень мало оставалось.
    - Вот  если  бы  ты  ошиблась  и намазала бы мне рот погуще, я бы вообще в
пеленках валялась, как дура, - сказала Рита. - Хорошо, нам сколько теперь лет?
    - Мне, наверное, двенадцать.
    - Мне, я чувствую, тринадцать с половиной. Я уже почти взрослая, - сказала
Рита.
    - А  мама  с  папой  как  же? - со слезами в голосе спросила Лиза. Она как
младшая была самой большой плаксой, и ее больше всех любили родители.
    - Ну  что мама с папой? - рассудительно ответила Рита как старшая. - Где я
тебе  опять  возьму маму с папой, чтобы они тебя, как всегда, баловали. Мама с
папой ты знаешь где. На кладбище уже тридцать пять лет.
    Лиза начала плакать о маме и папе. На душе у нее было мрачно и печально, а
за  окном  светило солнышко и летали птицы. Рита стала как старшая прибирать в
комнате, а юбку свою подвязала поясом, потому что юбка с нее падала.
    Лиза  смотрела вся в слезах на Риту и думала, что опять Рита старше, опять
она  начнет  командовать  и  не  давать  проходу: руки мой, кровать убирай, за
картошкой  иди.  Маму-папу слушайся. И тут Лиза вспомнила, что мамы нет и папы
нет, и прямо завизжала от горя.
    Рита  подняла с полу коробку с лекарствами и стала искать в ней мазь. Лиза
все  плакала.  Рита  не нашла мазь и расстроилась до слез. Они сидели каждая в
своем углу и плакали.
    - Я не хочу с тобой жить, вредная Рита, - сказала, наконец, Лиза.
    - Я-то,  думаешь,  хочу?  Я  тебя  все  восемьдесят  пять  лет твоей жизни
приучала к порядку и не приучила. Куда ты засунула мазь, ты же знаешь, что это
за  мазь,  ведь мы могли бы быть молодыми, вечно прекрасными, вечно семнадцати
лет!
    - Ага,  тебе-то  будет семнадцать, а мне еще пятнадцать, причем вечно, а я
не  хочу!  В  пятнадцать  лет  все  тебе делают замечания, в пятнадцать лет, я
помню, я все время плакала.
    - Но ведь жизнь опять промелькнет, как сон, - заметила Рита.
    - Все равно мази нет, - сказала Лиза. - Лично я хочу вырасти, выйти замуж,
родить детей.
    - Охо-хо,  -  сказала  Рита,  -  все снова-здорово: болезни, роды, стирки,
уборки,  покупки.  Работа.  На  улице  то демонстрации, то митинги, не дай Бог
опять  война,  -  зачем все это? Все любимые наши давно там, и я бы хотела уже
находиться там.
    - А  что бы я без тебя делала, одинокая больная старуха! - снова заплакала
бедная  Лиза, вытирая маленькой ручкой слезы и сопли со своего курносого носа.
- Кто бы пожалел бедную старуху, кто бы ее похоронил? - ревела она.
    А Рита тем временем все искала и искала волшебную мазь.
    Однако ближе к ночи сестры сварили себе по картошке.
    Причем  ели  с отвращением и картофельный суп с луком, и пюре на второе, и
кефир  на  третье.  Очень хотелось пирожного, мороженого или конфет, в крайнем
случае хлеба с сахарком.
    - Как это мы могли есть такую бяку? - сказала Лиза, не доев картошку.
    - А что делать? Пенсии-то маленькие.
    - А зачем нам семнадцать ящиков? - спросила Лиза.
    - Мы же хотели сделать прихожую, ты помнишь, полки?
    - Да  ну,  - сказала Лиза, - какая-то противная квартира, нищета какая-то,
никого невозможно пригласить в гости. А куда куклы-то подевались?
    - Да ты помнишь, наша внучка-то три года назад...
    - Ax,  да,  она  последний  раз приезжала и выкинула все старые игрушки, в
которые когда-то сама играла.
    - Мы берегли для ее деток, берегли, она приехала и выкинула.
    - А мой велосипед? - спросила Лиза.
    - Его  разобрал  твой  внук,  хотел собрать из него автомобиль, но потерял
какой-то винтик.
    - Ах, да, он еще сломал нашу швейную машину. Ах, да.
    - Милые  детки,  -  сказала  Рита.  -  Вот  они  удивятся, что вместо двух
старушек у них появились две девочки-бабушки?
    - Они  нас  не  узнают,  -  сказала  Лиза. - Они нас выкинут из квартиры и
начнут вести следствие, кто убил старушек и живет вместо их, ты представляешь?
    - Да! А как теперь почтальон нам отдаст старушкины пенсии?
    Тут  девочки всерьез забеспокоились. Пенсию принесет знакомая почтальонша.
Рита  получала  пенсию  через  два  дня, а Лиза через неделю. Надо было что-то
предпринимать.
    Теперь  вопрос,  как  выглядеть  перед  соседями.  Соседи  были люди очень
активные.  Все  время  то слушали музыку, то ругались, то роняли посуду, то их
дети  сидели  на  лестнице,  курили  и громко разговаривали на таком языке, от
которого  у  старушек  закладывало уши, темнело в глазах и прекращалось всякое
понимание.  И  так,  ничего  не понимая, старушки уходили в магазин, в парк, в
библиотеку и возвращались в подъезд, где на лестнице очень плохо пахло, воняло
дымом, как после пожара, и шел громкий разговор молодежи на непонятном языке.
    Девочки Рита и Лиза стали думать, как быть. Можно, конечно, уходить в парк
или  в  библиотеку  допоздна.  Но  молодежь, что самое опасное, именно на ночь
глядя  созревала  для  решительных  дел,  и по утрам в подъезде очень ругалась
уборщица, которая вообще приходила только когда имела свободное время (а кто в
наше время его имеет?). Уборщица приходила тогда, когда жильцы писали жалобы в
городскую, газету, а также в Верховный Совет.
    Сестры  и  так  до  своего волшебного преображения жили как возле вулкана.
Соседские  дети  очень  следили за старушками и время от времени взламывали их
квартиру. Дело кончалось плачем старушек, приходом милиции и констатацией того
факта,  что  "ничего  не  украдено,  только  приходили  попить водички, а ваше
барахло  нам  ни к чему". Составлялся акт, и еще долгое время проходы старушек
через подъезд на улицу сопровождались громким искренним смехом детей.
    Лиза  и  Рита  притихли.  Если  бы они жили на первом этаже, можно было бы
выходить  через  окно.  А  они  жили  на шестом. Девочки представили себе, что
будет, если они выйдут на улицу.
    Исключение  составляло  раннее утро. К утру все компании обычно уставали и
разбредались.  В пять утра, это было проверено, они все спали. Но возвращаться
нужно  было не позже девяти. В девять утра часть детей уже была в школах, а та
часть,  которая прогуливала, еще спала. Те же, кого судьба в виде непреклонных
родителей выгоняла на улицу идти в школу, держались первые два часа подальше и
от школы, и от дома.
    Надо  было также избегать и взрослых. Обычно все в подъездах волей-неволей
знают  соседей,  особенно  с годами, а дом стоял уже тридцать лет. Лиза и Рита
получили  эту  квартиру  после  того, как их, еще сравнительно молодых женщин,
пятидесяти  пяти и пятидесяти семи лет, выселили в новый район. А в их прежнем
доме  устроили  сначала ремонтную контору, а потом вообще ничего, а теперь там
был сквер и песочница.
    Лиза  и Рита еще были тогда счастливы, что их поселили в доме с лифтом и с
балконом,  но  все  тридцать  лет их донимали люди, которые обязательно хотели
переселить сестер в еще худшие квартиры или вообще в другой город, чтобы самим
жить  именно  в  этой удобной квартире с балконом и лифтом. Эти люди постоянно
пытались  навещать  бабушек,  особенно когда пронюхали, что Ритины дела плохи.
Разумеется,  эти  люди предлагали бабушкам деньги, и очень большие. Бабушки же
привыкли к своему новому жилью и к двум милым чистым комнаткам окнами в садик,
к  балкону,  на  котором они гуляли, то есть дышали воздухом, когда нормальным
человеческим  путем  уйти из дома было уже нельзя. Тогда-то старушки придумали
еще и корзиночную почту. Та, что дома, спускает из окна корзинку на веревке, а
та,  что  внизу,  кладет  туда покупки. Это на случай, чтобы соседские дети не
обобрали  по  дороге  к  лифту, в лифте или же на выходе из лифта. Идти пешком
вообще  не  представляло  тогда смысла, да и последние десять лет не по силам.
Шутка ли, шесть этажей, да еще соседские деточки, не голодные, но любопытные.
    Кроме  того,  вставал  вопрос об одежде. Невообразимо было ходить в том, в
чем  ходили  последнее  время Рита и Лиза, в этих аккуратно залатанных, но уже
редких,  как  решето, юбках. Причем Рита и Лиза надевали их по нескольку, одну
на другую, для тепла и прочности. Кофты-то были свои и своей вязки, шерстяные.
Рита  даже умудрилась построить зимнее пальто: перед вязаный, спинка суконная,
воротник  тоже  вязаный,  а  рукава  суконные,  но манжеты опять-таки вязаные.
Сестры  считали  это их общее зимнее пальто последним криком моды. Они видели,
каким  завистливым  взглядом  провожают  их старушки из очередей и со скамеек.
Сестры  носили  это пальто по очереди, по праздничным дням. А дети давились от
смеха, глядя на старушек. Дети просто плакали от смеха.
    Бабушкам  приходилось  тяжело,  но  это было ничто по сравнению с тем, что
ожидало их, двух теперь маленьких девочек.
    Рита с Лизой беседовали всю ночь, пустив в кухне для шума воду из крана.
    Раньше,  когда  они  были детьми, они ссорились, играли, сплетничали. Рита
воспитывала  Лизу.  Лиза  сопротивлялась.  Кругом  были  взрослые,  которые не
разрешали поздно приходить, болтаться с кем попало и приносить плохие отметки.
Времена  были  суровые, голодные. Однако папа и мама, хоть и голодные, но тоже
были  суровые.  Папа  и мама держались всегда вместе, потому что были времена,
когда  судьба  их  разлучала,  и  поэтому они молча и крепко держались друг за
друга  и  вели как будто бы все время безмолвный разговор, прерывая его затем,
чтобы  сказать  что-нибудь  девочкам. Папа с мамой и умерли с разницей в день,
словно спелись. Они хотели умереть вместе, но не получилось. Мама умерла через
сутки,  полежала,  полежала  и  не проснулась. На похоронах люди говорили, что
старикам повезло, что такое бывает только в сказках: жили счастливо и умерли в
один  день.  А все равно не в один же момент умерли эти счастливые якобы люди.
Кто-то успел увидеть и понять, что остается один, и кто-то плакал.
    Девочки совещались до утра.
    Они сказали друг другу, что все хорошо, все прекрасно. Они молоды, они еще
совсем маленькие, они умные, они не дадут себя в обиду, они будут закаляться и
заниматься  гимнастикой и борьбой. Мало ли школьных кружков. Одна будет шить и
зарабатывать  на  жизнь,  раньше  ведь  шила.  Надо будет сходить по помойкам,
некоторые  выкидывают  старые  швейные  машинки. Другая научится выращивать на
балконе  цветы. Земли кругом полно, и ящики пригодятся, а семена можно собрать
по  паркам.  Надо  только научиться лазить по канату, и тогда проблема соседей
отпадет  сама  собой.  Много  планов составили две живые девочки. Один раз они
даже  поссорились,  поругались  и  поцарапались,  но  дети есть дети - в конце
концов  они  помирились  и договорились насчет получения пенсии и почтальонши,
что Рита ляжет в постель под гору одеял и замотается шарфом до неузнаваемости,
а подписываться будет рукой в перчатке. А Лиза будет при ней дежурной девочкой
из школьного клуба милосердия. А в другой раз будет все наоборот.
    Все  можно  устроить,  ко всему привыкнуть, говорила Рита, а Лиза при этом
добавляла,  что  хорошо,  что  внуки  совершенно  не  навещают,  а дети и сами
старики, им тоже не до визитов. А телефона в доме нет. Как хорошо, что все так
совпало.
    Кончилась  ночь,  загалдели  дети  под окнами, собираясь в школу, а Рита и
Лиза забрались на свои кровати и заснули.
    Утро  тем  не менее наступило, солнечное, прохладное. На завтрак у девочек
было  по одному куску хлеба и по стакану кипятка с ромашкой. Затем обе девочки
стали  думать,  как одеться в такой солнечный день. Немыслимо было надевать по
три  юбки  и  шерстяные  кофты.  Рита,  однако,  вытащила еще довольно крепкие
простыни,  подумала,  достала  кипу  старых  журналов,  в  которых  можно было
сориентироваться, что сейчас носят дети и молодежь.
    - В  жизни не надену такой позор, - закричала Рита. А Лиза смотрела во все
глаза и представляла себе юбку и блузку, все белое и все с кружевами.
    Лиза  кинулась  к  старым  чемоданам  в  кладовке,  все вытащила, глаза ее
сверкали,  сердце  билось, руки были ледяные. Лиза долго рылась, пока не вышла
Рита и не увидела кавардак на полу.
    - Вот,  -  сообщила  Лиза  и протянула Рите комок лент и обрывки кружев, а
Рита  стала  громко кричать, собирать с полу лоскутики, тряпочки, вещички, все
детское, все никому не нужное, ползунки, пеленки, чепчики размером с апельсин,
кофточки  с  зашитыми  рукавами,  все, что оставляли внуки, внучки, правнуки и
что, думали старушки, пригодится праправнукам.
    Конечно,  при этом Лиза и Рита покричали друг на друга, однако до позднего
вечера  они  все  шили  и  шили, и Лиза сшила себе блузочку с кружевом, а Рита

Части Следующая


Купить фантастическую книгу тем, кто живет за границей.
(США, Европа $3 за первую и 0.5$ за последующие книги.)
Всего в магазине - более 7500 книг.

Русская фантастика >> Книжная полка | Премии | Новости (Oldnews Курьер) | Писатели | Фэндом | Голосования | Календарь | Ссылки | Фотографии | Форумы | Рисунки | Интервью | XIX | Журналы => Если | Звездная Дорога | Книжное обозрение Конференции => Интерпресскон (Премия) | Звездный мост | Странник

Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг