Людмила Стефановна Петрушевская
Две сестры
В одной квартире жили две сестры, они жили очень бедно. На обед варили
картофель, на завтрак съедали по куску хлеба и выпивали стакан кипятка. Они
были очень худые, но аккуратные. И всё у себя в доме держали в чистоте. Каждый
день они выходили в магазин, и это для них было захватывающее приключение на
много часов. Кроме того, обе были записаны в библиотеку и аккуратно раз в
неделю меняли книги.
Одевались они тоже очень аккуратно, сами себе вязали кофты и теплые носки,
варежки, шарфы и береты. А нитки добывали из старых шерстяных вещей,
удивляясь, как много выкидывают некоторые люди на помойку. Короче говоря, их
дни были заполнены до отказа. Иногда они что-нибудь находили во время своих
прогулок: то кипу старых журналов со всякими полезными советами, выкройками и
медицинскими рекомендациями, как что лечить, а то и какой-нибудь почти новый
ящик, деревянный и прочный. Сестры очень любили ящики и каждый раз, принеся
домой находку, долго вычищали новый ящик и решали, куда его поставить: под
стол, на шкаф или на балкон. У них уже было много ящиков и существовал целый
план, как из этих ящиков сделать красивые полки для разных вещей в прихожей.
Однако все меняется, и старшая сестра, которой было восемьдесят семь лет,
заболела. Врач все не приходил, и младшая сестра, которой было восемьдесят
пять лет, сидела у кровати и перебирала в коробке из-под туфель разные старые
лекарства, оставшиеся еще от мамы и бабушки и от детей: какие-то безымянные
порошки в пакетиках, какие-то мази в облупившихся тюбиках и уже пустые
бутылочки и флакончики.
Старшая сестра умирала, это было видно. Она тяжело, хрипло дышала и ничего
не могла ответить. Младшая сестра, ее звали Лиза, отчаянно перебирала порошки
и мази, надеясь найти что-нибудь против старости, ибо врач на прошлой неделе
сказала, что больная умирает от старости и что старость - это тоже болезнь.
Лиза бестолково рылась в коробке и плакала, а Рита, старшая сестра, дышала все
реже и наконец замерла, глядя в окно. Лиза закричала от горя и помазала
остатком какой-то мази полуоткрытый рот сестры, а потом испугалась, что эта
мазь может быть ядовитой, и помазала и свой рот, чтобы уйти вместе в случае
чего.
В тот же момент, когда мазь начала таять на губах у Лизы, она как будто бы
заснула. Во сне ей виделись какие-то люди в черном, которые падали с потолка и
исчезали под полом. Они летели, как снег, их было очень много, но вдруг воздух
очистился и Лиза проснулась. На кровати лежала чужая девочка в огромной ночной
рубашке Риты и таращила глаза.
- Девочка, - сказала Лиза, - ты что тут улеглась? Тут тебе не место
таращить глазки! Тут тебе не шутки! Где моя Рита?
- Девочка, - ответила та девочка тонким и вредным голосом, - ты как здесь
оказалась, ты чего здесь делаешь? Где Лиза?
- Какая девочка? - сказала Лиза. - Я тебе не девочка!
И она потянулась, чтобы схватить ту девчонку за руку. И вдруг Лиза
увидела, что из ее темного старушечьего рукава высунулась маленькая белая
ручка с розовыми ногтями! Чья-то рука высунулась из ее собственного рукава!
Лиза страшно испугалась. Она втянула эту чужую руку обратно в свой рукав,
рука втянулась. Одежда Лизы как будто опустела, повисла на ней, как чужая.
Бедная Лиза закричала: "Что вы со мной сделали?" А девочка на кровати
закричала: "Убирайся немедленно отсюда!" И стала пинать Лизу ногой в Ритином
сером шерстяном носке, который Рита сама связала. Старушки ведь на ночь
надевают носки. И Лиза в последний раз этой ночью надела шерстяные носки на
холодные ноги умирающей Риты!
Лиза онемела от гнева и стащила Ритин носок с этой нахальной ноги
девчонки. Девчонка же вцепилась в носок и заорала:
- Это мой носок!
- Это Риточкин носок, - закричала Лиза, - она сама его вязала, он
штопаный, он Ритин! Девчонка заорала:
- Я его вязала, я штопала, ты что? Я Рита.
- Ты Рита?
- Я Рита, а вот ты кто, дрянная девка?
- Я Лиза! - воскликнула Лиза.
Тут они, конечно, подрались, а потом заревели, а потом Лиза сказала:
- Я поняла, я Лиза, а ты Рита! Ты не умерла, Рита?
- Конечно, нет, - сказала Рита. - Вчера ты плакала, а я слышала и знала:
напрасно она плачет. Я не умру, я это знала.
Лиза спросила:
- А ты чувствовала, что я мажу тебе рот мазью?
Рита ответила, что, разумеется, чувствовала. И это была самая большая
гадость в ее жизни. Во рту горел огонь, потолок начал уходить в пол,
посыпались какие-то черные люди.
- Да, да, да! - закричала Лиза. - Я тоже помазала губы себе этой мазью и
тоже почувствовала, что это самая большая гадость в моей жизни!
- Где эта мазь? - спросила Рита. - Надо ее сохранить! Ты понимаешь, о чем
идет речь?
- Да, - ответила Лиза, - но там ее очень мало оставалось.
- Вот если бы ты ошиблась и намазала бы мне рот погуще, я бы вообще в
пеленках валялась, как дура, - сказала Рита. - Хорошо, нам сколько теперь лет?
- Мне, наверное, двенадцать.
- Мне, я чувствую, тринадцать с половиной. Я уже почти взрослая, - сказала
Рита.
- А мама с папой как же? - со слезами в голосе спросила Лиза. Она как
младшая была самой большой плаксой, и ее больше всех любили родители.
- Ну что мама с папой? - рассудительно ответила Рита как старшая. - Где я
тебе опять возьму маму с папой, чтобы они тебя, как всегда, баловали. Мама с
папой ты знаешь где. На кладбище уже тридцать пять лет.
Лиза начала плакать о маме и папе. На душе у нее было мрачно и печально, а
за окном светило солнышко и летали птицы. Рита стала как старшая прибирать в
комнате, а юбку свою подвязала поясом, потому что юбка с нее падала.
Лиза смотрела вся в слезах на Риту и думала, что опять Рита старше, опять
она начнет командовать и не давать проходу: руки мой, кровать убирай, за
картошкой иди. Маму-папу слушайся. И тут Лиза вспомнила, что мамы нет и папы
нет, и прямо завизжала от горя.
Рита подняла с полу коробку с лекарствами и стала искать в ней мазь. Лиза
все плакала. Рита не нашла мазь и расстроилась до слез. Они сидели каждая в
своем углу и плакали.
- Я не хочу с тобой жить, вредная Рита, - сказала, наконец, Лиза.
- Я-то, думаешь, хочу? Я тебя все восемьдесят пять лет твоей жизни
приучала к порядку и не приучила. Куда ты засунула мазь, ты же знаешь, что это
за мазь, ведь мы могли бы быть молодыми, вечно прекрасными, вечно семнадцати
лет!
- Ага, тебе-то будет семнадцать, а мне еще пятнадцать, причем вечно, а я
не хочу! В пятнадцать лет все тебе делают замечания, в пятнадцать лет, я
помню, я все время плакала.
- Но ведь жизнь опять промелькнет, как сон, - заметила Рита.
- Все равно мази нет, - сказала Лиза. - Лично я хочу вырасти, выйти замуж,
родить детей.
- Охо-хо, - сказала Рита, - все снова-здорово: болезни, роды, стирки,
уборки, покупки. Работа. На улице то демонстрации, то митинги, не дай Бог
опять война, - зачем все это? Все любимые наши давно там, и я бы хотела уже
находиться там.
- А что бы я без тебя делала, одинокая больная старуха! - снова заплакала
бедная Лиза, вытирая маленькой ручкой слезы и сопли со своего курносого носа.
- Кто бы пожалел бедную старуху, кто бы ее похоронил? - ревела она.
А Рита тем временем все искала и искала волшебную мазь.
Однако ближе к ночи сестры сварили себе по картошке.
Причем ели с отвращением и картофельный суп с луком, и пюре на второе, и
кефир на третье. Очень хотелось пирожного, мороженого или конфет, в крайнем
случае хлеба с сахарком.
- Как это мы могли есть такую бяку? - сказала Лиза, не доев картошку.
- А что делать? Пенсии-то маленькие.
- А зачем нам семнадцать ящиков? - спросила Лиза.
- Мы же хотели сделать прихожую, ты помнишь, полки?
- Да ну, - сказала Лиза, - какая-то противная квартира, нищета какая-то,
никого невозможно пригласить в гости. А куда куклы-то подевались?
- Да ты помнишь, наша внучка-то три года назад...
- Ax, да, она последний раз приезжала и выкинула все старые игрушки, в
которые когда-то сама играла.
- Мы берегли для ее деток, берегли, она приехала и выкинула.
- А мой велосипед? - спросила Лиза.
- Его разобрал твой внук, хотел собрать из него автомобиль, но потерял
какой-то винтик.
- Ах, да, он еще сломал нашу швейную машину. Ах, да.
- Милые детки, - сказала Рита. - Вот они удивятся, что вместо двух
старушек у них появились две девочки-бабушки?
- Они нас не узнают, - сказала Лиза. - Они нас выкинут из квартиры и
начнут вести следствие, кто убил старушек и живет вместо их, ты представляешь?
- Да! А как теперь почтальон нам отдаст старушкины пенсии?
Тут девочки всерьез забеспокоились. Пенсию принесет знакомая почтальонша.
Рита получала пенсию через два дня, а Лиза через неделю. Надо было что-то
предпринимать.
Теперь вопрос, как выглядеть перед соседями. Соседи были люди очень
активные. Все время то слушали музыку, то ругались, то роняли посуду, то их
дети сидели на лестнице, курили и громко разговаривали на таком языке, от
которого у старушек закладывало уши, темнело в глазах и прекращалось всякое
понимание. И так, ничего не понимая, старушки уходили в магазин, в парк, в
библиотеку и возвращались в подъезд, где на лестнице очень плохо пахло, воняло
дымом, как после пожара, и шел громкий разговор молодежи на непонятном языке.
Девочки Рита и Лиза стали думать, как быть. Можно, конечно, уходить в парк
или в библиотеку допоздна. Но молодежь, что самое опасное, именно на ночь
глядя созревала для решительных дел, и по утрам в подъезде очень ругалась
уборщица, которая вообще приходила только когда имела свободное время (а кто в
наше время его имеет?). Уборщица приходила тогда, когда жильцы писали жалобы в
городскую, газету, а также в Верховный Совет.
Сестры и так до своего волшебного преображения жили как возле вулкана.
Соседские дети очень следили за старушками и время от времени взламывали их
квартиру. Дело кончалось плачем старушек, приходом милиции и констатацией того
факта, что "ничего не украдено, только приходили попить водички, а ваше
барахло нам ни к чему". Составлялся акт, и еще долгое время проходы старушек
через подъезд на улицу сопровождались громким искренним смехом детей.
Лиза и Рита притихли. Если бы они жили на первом этаже, можно было бы
выходить через окно. А они жили на шестом. Девочки представили себе, что
будет, если они выйдут на улицу.
Исключение составляло раннее утро. К утру все компании обычно уставали и
разбредались. В пять утра, это было проверено, они все спали. Но возвращаться
нужно было не позже девяти. В девять утра часть детей уже была в школах, а та
часть, которая прогуливала, еще спала. Те же, кого судьба в виде непреклонных
родителей выгоняла на улицу идти в школу, держались первые два часа подальше и
от школы, и от дома.
Надо было также избегать и взрослых. Обычно все в подъездах волей-неволей
знают соседей, особенно с годами, а дом стоял уже тридцать лет. Лиза и Рита
получили эту квартиру после того, как их, еще сравнительно молодых женщин,
пятидесяти пяти и пятидесяти семи лет, выселили в новый район. А в их прежнем
доме устроили сначала ремонтную контору, а потом вообще ничего, а теперь там
был сквер и песочница.
Лиза и Рита еще были тогда счастливы, что их поселили в доме с лифтом и с
балконом, но все тридцать лет их донимали люди, которые обязательно хотели
переселить сестер в еще худшие квартиры или вообще в другой город, чтобы самим
жить именно в этой удобной квартире с балконом и лифтом. Эти люди постоянно
пытались навещать бабушек, особенно когда пронюхали, что Ритины дела плохи.
Разумеется, эти люди предлагали бабушкам деньги, и очень большие. Бабушки же
привыкли к своему новому жилью и к двум милым чистым комнаткам окнами в садик,
к балкону, на котором они гуляли, то есть дышали воздухом, когда нормальным
человеческим путем уйти из дома было уже нельзя. Тогда-то старушки придумали
еще и корзиночную почту. Та, что дома, спускает из окна корзинку на веревке, а
та, что внизу, кладет туда покупки. Это на случай, чтобы соседские дети не
обобрали по дороге к лифту, в лифте или же на выходе из лифта. Идти пешком
вообще не представляло тогда смысла, да и последние десять лет не по силам.
Шутка ли, шесть этажей, да еще соседские деточки, не голодные, но любопытные.
Кроме того, вставал вопрос об одежде. Невообразимо было ходить в том, в
чем ходили последнее время Рита и Лиза, в этих аккуратно залатанных, но уже
редких, как решето, юбках. Причем Рита и Лиза надевали их по нескольку, одну
на другую, для тепла и прочности. Кофты-то были свои и своей вязки, шерстяные.
Рита даже умудрилась построить зимнее пальто: перед вязаный, спинка суконная,
воротник тоже вязаный, а рукава суконные, но манжеты опять-таки вязаные.
Сестры считали это их общее зимнее пальто последним криком моды. Они видели,
каким завистливым взглядом провожают их старушки из очередей и со скамеек.
Сестры носили это пальто по очереди, по праздничным дням. А дети давились от
смеха, глядя на старушек. Дети просто плакали от смеха.
Бабушкам приходилось тяжело, но это было ничто по сравнению с тем, что
ожидало их, двух теперь маленьких девочек.
Рита с Лизой беседовали всю ночь, пустив в кухне для шума воду из крана.
Раньше, когда они были детьми, они ссорились, играли, сплетничали. Рита
воспитывала Лизу. Лиза сопротивлялась. Кругом были взрослые, которые не
разрешали поздно приходить, болтаться с кем попало и приносить плохие отметки.
Времена были суровые, голодные. Однако папа и мама, хоть и голодные, но тоже
были суровые. Папа и мама держались всегда вместе, потому что были времена,
когда судьба их разлучала, и поэтому они молча и крепко держались друг за
друга и вели как будто бы все время безмолвный разговор, прерывая его затем,
чтобы сказать что-нибудь девочкам. Папа с мамой и умерли с разницей в день,
словно спелись. Они хотели умереть вместе, но не получилось. Мама умерла через
сутки, полежала, полежала и не проснулась. На похоронах люди говорили, что
старикам повезло, что такое бывает только в сказках: жили счастливо и умерли в
один день. А все равно не в один же момент умерли эти счастливые якобы люди.
Кто-то успел увидеть и понять, что остается один, и кто-то плакал.
Девочки совещались до утра.
Они сказали друг другу, что все хорошо, все прекрасно. Они молоды, они еще
совсем маленькие, они умные, они не дадут себя в обиду, они будут закаляться и
заниматься гимнастикой и борьбой. Мало ли школьных кружков. Одна будет шить и
зарабатывать на жизнь, раньше ведь шила. Надо будет сходить по помойкам,
некоторые выкидывают старые швейные машинки. Другая научится выращивать на
балконе цветы. Земли кругом полно, и ящики пригодятся, а семена можно собрать
по паркам. Надо только научиться лазить по канату, и тогда проблема соседей
отпадет сама собой. Много планов составили две живые девочки. Один раз они
даже поссорились, поругались и поцарапались, но дети есть дети - в конце
концов они помирились и договорились насчет получения пенсии и почтальонши,
что Рита ляжет в постель под гору одеял и замотается шарфом до неузнаваемости,
а подписываться будет рукой в перчатке. А Лиза будет при ней дежурной девочкой
из школьного клуба милосердия. А в другой раз будет все наоборот.
Все можно устроить, ко всему привыкнуть, говорила Рита, а Лиза при этом
добавляла, что хорошо, что внуки совершенно не навещают, а дети и сами
старики, им тоже не до визитов. А телефона в доме нет. Как хорошо, что все так
совпало.
Кончилась ночь, загалдели дети под окнами, собираясь в школу, а Рита и
Лиза забрались на свои кровати и заснули.
Утро тем не менее наступило, солнечное, прохладное. На завтрак у девочек
было по одному куску хлеба и по стакану кипятка с ромашкой. Затем обе девочки
стали думать, как одеться в такой солнечный день. Немыслимо было надевать по
три юбки и шерстяные кофты. Рита, однако, вытащила еще довольно крепкие
простыни, подумала, достала кипу старых журналов, в которых можно было
сориентироваться, что сейчас носят дети и молодежь.
- В жизни не надену такой позор, - закричала Рита. А Лиза смотрела во все
глаза и представляла себе юбку и блузку, все белое и все с кружевами.
Лиза кинулась к старым чемоданам в кладовке, все вытащила, глаза ее
сверкали, сердце билось, руки были ледяные. Лиза долго рылась, пока не вышла
Рита и не увидела кавардак на полу.
- Вот, - сообщила Лиза и протянула Рите комок лент и обрывки кружев, а
Рита стала громко кричать, собирать с полу лоскутики, тряпочки, вещички, все
детское, все никому не нужное, ползунки, пеленки, чепчики размером с апельсин,
кофточки с зашитыми рукавами, все, что оставляли внуки, внучки, правнуки и
что, думали старушки, пригодится праправнукам.
Конечно, при этом Лиза и Рита покричали друг на друга, однако до позднего
вечера они все шили и шили, и Лиза сшила себе блузочку с кружевом, а Рита
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг