- Наш зять любит взять.
Один отец сказал сыновьям:
- Домой не приходите, вырублю.
Женщина с краю заметила:
- А сам-то штопор-то. Взял-то.
Назревала новая драка.
- Итак! - закричала Валентина-Валькирия.н Все расступились, и опе-
рацию начинает... Начинает... Игорь Шашкин! Первый ряд, второе место.
Похлопаем! Суперприз - трехкомнатная квартира!
И она побренчала ключами.
Чума-Игорек Шашкин, еще более худой и бледный, чем обычно, пошел к
месту казни.
Отдай барбю, дурак!!!
Негнущейся рукой Игорек Шашкин взял у одной бабушки-участницы хи-
рургический нож ланцет (бабушка пихнула Игорька локтем), другой рукой
Чума оперся о Барби Кэт и приготовился распилить куколку напополам,
как чурбачок.
- Нет! - взвизгнула ведущая.н Сначала одну руку! По локоть! Сила!
Транслируй по всем программам на Гималаи! И...
Игорек приладился как следует, и на экране все увидели ручку куклы.
Огромный нож был занесен над сгибом локтя.
Чума-Игорек даже вспотел под светом юпитеров.
Вдруг раздался истошный детский вопль, и к сцене помчалась чья-то
тень.
Кто-то, легкий, как комарик, летел к Чуме-Игорьку.
Чьи-то слабые ручки вцепились в его свитер.
- Отдай! - пищал голос.н Отдай Барбю, дурак! Не режь!
Игорек растерялся.
- Это моя Барби! Моя Барби! - пищал маленький ребенок и тянулся к
кукле.н Отдай!
- Ошибка! - загремела Валька в микрофон.н Твоя кукла у мамы в сум-
ке!
- Отдай, отдай! - пищал и плакал комариный голосок.
Маленькая рука упорно тянулась к кукле.
Чума-Игорек, растерянно улыбаясь, отступил.
Ребенок привстал на цыпочки и схватил Барби Кэт, а потом схватил и
Барби Машу.
- Ну куда, куда, неутыка? - сказала Валька в микрофон и пошла на
маленькую разбойницу как стена.
Ребенок упал на колени и согнулся, защищая животом свои сокровища.
(Это была та самая девочка Женечка, которая держала под подушкой
Барби, а родители наутро вытащили у нее куклу, чтобы продать ее за бу-
тылку, но не продали, потому что в то утро у "Гастронома" таких поку-
пателей не нашлось. И девочка играла с Барби еще несколько дней, пока
вся семья не пошла на телепередачу, отобрав у Женечки куклу. Конечно,
ребенок все спутал.)
Зал шумел, как море.
- Пусть не мешает! - кричали одни.
- Че катит на пацанку? - возмущались другие.
Ведущая опомнилась и добрым голосом сказала в микрофон:
- А хочешь, сама отрубишь ручки у кукол?
- Не-а,н возразила девочка, которая сидела на коленках лицом в жи-
вот, как свернувшийся ежик.
- Ну иди, поиграемся, иди, дура маленькая,н ласково сказала Валька
и, с трудом нагнувшись, взяла девочку под локоток.н Иди, выиграешь,
подарю тебе этих кукол, двух, хочешь?
- Хочу,н сказал ребенок себе в живот.
- И "мерседес"! - закричал в зале далекий папа.
- Да! - ответила Валькирия.
Зал захлопал.
Папа в семнадцатом ряду радостно потирал руки, переводя стоимость
"мерседеса" в стоимость бутылок водки, спутался и вспотел от счастья.
А ведущая Валька, согнувшись, повела девочку к столику, на котором
находились маленькая виселица и при ней музыкальный органчик с игру-
шечной табуреткой (рабочие так и не смогли отпилить скамеечку, плюнули
и поставили орган рядом с виселицей).
Игорек окаменел, смущенно улыбаясь, а его мать, Шура-Шашка, в этот
момент решительно сматывала бинты с головы, собираясь ринуться в бой
вместо своего неумелого сына.
Она бы не отдала Барбей!
Вы что, трехкомнатная квартира!
Она сейчас пойдет и вырвет Барбей, вернет их Игорьку!
И в тот момент, когда Валькирия осторожно, вполголоса, учила девоч-
ку Женечку, куда поставить куклу Барби и куда накинуть маленькую пет-
лю, Шура-Шашка наконец сдернула, поморщившись, последнюю повязку со
своей больной головы и надела, шипя от боли, парик.
Трам-бамс! - и в первом ряду вместо помятой Шуры-Шашки засияла еще
одна ведущая Валькирия, в таком же шелковом балахоне, с ярко-золо-
той прической, с тем же слегка опухшим видом и в черных босоножках
(о, волшебный парик!).
А девочка своей тоненькой, как спичка, рукой доверчиво накинула пе-
тельку на шею Барби Маши (Барби Кэт она сунула за пазуху) и поставила
куклу ногами на скамеечку.
Затем (шептала ей Валькирия) надо будет убрать табуретку из-под ног
Барби, то есть отодвинуть вбок органчик со скамеечкой, и ей подарят
обеих кукол!
- Хорошо? - по-доброму шептала Валька.
- Хаяшо,н отвечал ребенок.
Барби Маша стояла на скамеечке перед органом с петлей на шее, как
партизанка в тылу врага.
Но ребенок не отпустил (на всякий пожарный случай) обещанную кукол-
ку, держал ее одной рукой крепко-крепко.
Скамеечка стала прогибаться под весом Барби Маши, маленькая защелка
соскочила, пружинка освободилась, и органчик начал играть.
Он издал первый могучий рев, вздохнул и запел на множество голосов.
Под куполом зала засветился яркий свет, и все вздохнули.
Все замечтали, сердца у всех забились, глаза прослезились...
Дед Иван освободился от колдовства, встал и пошел к сцене.
Два неуклюжих лохматых ребенка преданно побежали следом за ним.
Туда же отправилась и мама Шашка, как две капли воды похожая на ве-
дущую Валькирию.
Что касается самой Валькирии, то она тоже стояла и мечтала.
Она даже выронила из пасти свою вечную сухую корку (черствую корку
науки).
В ее маленькой голове проносились видения - старый подвал, дружная
семья ужинает коркой сыра... Мама-крыса в серых мехах, братья и сест-
ры, пушистые и усатенькие, теплые и дружные... И вот уже это не ма-
ма-крыса, а сама Валька в серой шубе, бархатистая, пухлая, аккуратная,
с чистым хвостом, кормит сыром своего сыночка Эдика (разумеется, это
ее сын, как она раньше не догадалась), тоже чистенького, аккуратнень-
кого, бархатного, и все у них в порядке... Норка теплая, убранная, за-
пасы есть - там мешок корок, там сало в пакете... Крупа "Артек"... Пе-
ченье "Юбилейное"... Сыр "Пошехонский"...
А люди - они несчастные... Им хочется и то, и другое, а жить дружно
они не умеют... Надо дать им, сколько они пожелают, наколдовать - раз
плюнуть... Вот сотни "мерседесов", вот гора телевизоров в упаковке...
Вот ключи от квартир... Целый дом на триста квартир, всем участникам
передачи по квартире... И той несчастной выгнанной невестке кварти-
ру... И той старушке с инсультом - пусть ее возьмут из больницы, пусть
она живет у дочери, и все будут рады, будут любить бедную брошенную
ими бабушку... И тот ребенок-калека, пусть он встанет на ножки и идет
с папой и с мамой, и будут они жить вместе... А тот несчастный, кото-
рый уже год не спит, с тех пор как сбил на улице ребенка,н пусть он
подарит им свою новую машину, ладно. И та бедная женщина, которая ук-
рала у него со шкафа деньги, потому что он год пил, ел и одевался за
ее счет... она обнищала... и эта женщина тоже уже полгода не спит и
боится - пусть она выйдет за него замуж, и тогда деньги останутся в
семье...
Так мечтала Валька, а органчик играл, кипятясь и подпрыгивая, и
число ключей и "мерседесов" росло на сцене, ящики с телевизорами гро-
моздились один на другой.
И сама Валька давно уже тоже воплотила свои мечты в жизнь, она ста-
ла дородной крысой, превратила Эдика в крысенка и теперь хлопотала,
устраивая новую жизнь в подвале телевидения, как раз под кладовой рес-
торана.
А Шура-Шашка раньше деда дошла до сцены и сказала:
- Выиграли все! И мы тоже!
И взяла себе ключи и положила их на капот "мерседеса".
И велела:
- Подходить по одному!н И туманно пояснила:н По семье на рыло!
Все ее поняли сразу.
Шура-Шашка, златогривая, в шелках, с опухшей рожей, была награждена
ревом зала и аплодисментами.
Народ начал действовать незамедлительно, но, поскольку музыка игра-
ла, все встали в дружную, чинную очередь, рядами, и, говоря друг другу
"спасибо" и "пожалуйста", смеясь от души, они подходили к Шашке и по-
лучали из ее рук ключи, машину и ящик с телевизором.
Как-то все так волшебно устраивалось, никакой давки и смертоубийс-
тва, но дед все никак не мог дойти до своей Маши Барби, которая почти
висела с петлей на шее на табуретке и нежно улыбалась, а ребенок стоял
на страже около виселицы, держа Барби за ножки и ожидая момента, когда
можно будет спрятать обещанную куклу за пазуху.
Дед никак не мог дойти до сцены, потому что везде вилась очередь, а
он-то не занял очередь, то есть не встал в ряд, а впереди себя никто
никого не пропускал, такие дела.
А кричать и что-то доказывать (да не нужна мне ни машина, ни квар-
тира, а мне нужна кукла Барби) дед не мог, ему было как-то неудобно.
Таким образом, дед Иван с неизвестно откуда взявшимися косматыми
детьми, которые всюду преданно его сопровождали, был оттеснен в конец
очереди.
Он стоял и смотрел, как все больше клонится кукла Маша в усталой
руке ребенка, как шнурок натягивается на ее шее...
Он представлял, как больно и тяжело Маше, но ничего не мог поде-
лать.
Он знал теперь, что она живая, и боялся, что она задохнется.
Сердце его больно билось в груди, горло пересохло.
Между тем органная музыка играла, вежливая очередь двигалась. Вот
получили ключи от машины и квартиры родители больного ребенка, вот ра-
достно повезли его в коляске... Вот он встал и, хромая, пошел ножками
сам между папой и мамой...
А Шура-Шашка, испытывая страшное желание сорвать с себя парик или
хотя бы почесать под ним больную головенку, тем не менее раздавала
призы, радостно улыбалась и говорила какие-то вежливые фразы типа "Бу-
дем здоровы" или "Ну, поехали", которые помнила еще со времен своей
застольной молодости.
Но сама она при этом зорко следила за растяпой Игорьком: он
даже в очередь не влез, а стоял и глупо шарил глазами, ища потеряв-
шуюся мать.
"Чисто телок",н думала Шура, но позвать сына было некогда, а вот
почему он сам не идет к матери, Шашка не врубалась.
Она же не видела себя со стороны, не знала, что выглядит, как прин-
цесса цирка, в своих черных шелках и с золотыми волосами.
Игорек искал совсем другую Шашку - тощую, как вобла, такую же жи-
листую, беззубую и загорелую, причем забинтованную.
Музыка играла, но никакого особого счастья она ему не приносила -
Чума тосковал по маме Шуре как маленький.
Мимо него тащили ящики, толкали вручную "мерседесы" (не в каждой
ведь семье имеется свой шофер, приходилось волочь волоком), причем все
обращались друг с другом с повышенной заботливостью.
Вот последние в очереди, дедушка с бабушкой, сверкая свежими синя-
ками, передали молодым ящик с телевизором и взяли ключи...
Зал постепенно опустел.
Шура со стоном содрала с себя парик, кликнула сына, и мрачный Иго-
рек сел за руль "мерседеса".
Когда мать с телевизором взгромоздилась на заднее сиденье, Чума
включил зажигание (если вы хоть раз угоняли соседский грузовик, вы
легко справитесь с зажиганием) - и Шашкины уехали на новую квартиру.
А дед был уже у цели и готовился прыгнуть на сцену.
И тут раздался легкий писк - ребенок, карауливший Барби, был схва-
чен папашей за руку (семья давно взяла машину и ключи от квартиры и
забыла насмерть о девочке, и только уже на улице, когда подрались, ко-
му садиться за руль, бабушка вдруг завопила, что где Женька-то, совсем
очертенели, ребенка потеряли, анчутки - и папаша был командирован за
Женькой обратно на телецентр, он и потащил дочь уходить).
Когда отец поволок ребенка вон, ребенок, в свою очередь, поволок
куклу Барби за собой и поволок также за собой виселицу, на которой ви-
села кукла.
Ноги Барби соскользнули со скамеечки, музыка сразу кончилась, свет
погас.
Виселица волочилась по полу, за ребенком, веревка натянулась на шее
Барби Маши, голова почти уже была оторвана...
Дед ринулся спасать куклу, мощными руками столяра он оборвал шнурок
виселицы и хотел сказать: "А куколка-то моя",н но ребенок даже ничего
и не заметил - эта Женечка сунула Машу Барби за пазуху и, влекомая от-
цом, исчезла в дверях...
Что оставалось деду?
Растерянный, он взял орган под мышку и пошел вон.
Дети, лохматые, нечесаные, попытались схватить его за руку, но не
получилось.
Дед уходил.
Мальчик и девочка уставились ему в спину и захныкали.
Но дед не слышал их тихого плача, он как бы оглох.
Опустившись на четвереньки, дети сидели в зале одни, но уже неумо-
лимо приближалась команда уборщиц с зычными голосами, они вошли и дви-
гались по проходам к сцене.
И мальчик вдруг увидел на полу сухую корочку и схватил своими креп-
кими зубами.
Корочка хрустнула.
Лохматая, грязная девочка вопросительно потянулась своим замурзан-
ным личиком к брату - и он, добрая душа, выронил из пасти полкорочки.
Они не ели уже двое суток, несчастные дети, и были голодны, как со-
баки.
Они схрумкали крепкий, каменный сухарик за десять минут - правда,
их к тому времени уже выгнали из зала на улицу.
Однако не забудем, что в сухарике содержалось пятнадцать томов кни-
ги мастера Амати "Советы добрым волшебникам".
Через десять минут на улице, на лавочке, сидели брат и сестра, оба
в очках, знающие по семь языков (плюс венгерский без словаря), компь-
ютерно образованные (в объеме самой крупной энциклопедии в мире под
названием "Британника"), брат причем умел играть на скрипке, а сестра
на рояле.
Однако это не помешало первой же шедшей мимо группировке подростков
попытаться побить двух детей-очкариков.
И хоть брат знал все приемы у-шу, но что-то не давало ему поубивать
своих противников и даже нанести им телесные повреждения.
Он только стоял, как стена, с очками в руках, терпя оскорбления.
А сестра за его спиной крутила перед противниками фигой (все-таки
дворовое прошлое давало о себе знать).
На этом их и застал дед Иван, который отдыхал от предыдущих событий
на троллейбусной остановке в ожидании транспорта.
Ему очень не понравились агрессивные детские крики за кустами.
Его временная глухота сразу прошла.
Дед Иван прогнал группировку подростков простой фразой "Толя Хромой
вас ждет" (почему-то именно эти слова пришли ему на ум, хотя умной
Барби уже не было с ним) и сказал двум худым очкастым детям:
- Я вижу, вы приехали издалека, а где папа с мамой?
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг