поля, реки, птицы, насекомые - все как на Земле; может быть,
только внешний вид травы, деревьев, птиц и рыб, да размеры
насекомых отличаются от тех, к каким привычен человеческий глаз, и
еще там какие-то тонкости, тончайшие различия на физиологическом
уровне, а так все очень похоже, все узнаваемо. Нет здесь только
крупных животных, загадка - почему? И есть, прячутся где-то в
лесах неуловимые непостижимые Кукольники, Кукловоды, Кукольных
Дел Мастера, просто Мастера - выбирай, что нравится - способные
делать из людей картонных дурилок. Ужас, бич этого мира... Еще бы
я не знал о картонных дурилках... И догадка - мгновенная,
ослепительная, как ярчайшая вспышка. Я не болел, я был у Мастеров,
я картонная дурилка, у которой обрезали ниточки. Мне страшно.
- Это же редчайший, исключительный случай. Вы, друг мой,
первый человек, который обрел сознание, пережив такое... И не
надейтесь теперь, что скоро вас выпустим. Месяц как минимум
продержим. Будем вас изучать, просвечивать, прощупывать. Нет, вы
только подумайте, первый случай! Значит, возможно это, значит, и
мы сумеем.
Он был искренне рад, этот доктор с офицерской выправкой. Я
давал ему шанс, давал ему надежду, что других таких же он сумеет
когда-нибудь вылечить, но легче мне от его радости не стало...
Страшно... Бывает такое в жизни, что-то узнаешь про себя вдруг,
узнаешь, например, что предрасположен к аллергии; что есть, сидит
в тебе такое, и словно опору из-под тебя выбили, опору
уверенности в себе, в своем здоровье, в котором ранее вроде бы
не сомневался, и мгновенно приходит слабость, начинаешь
прислушиваться к себе, разглядывать по утрам руки, тело,
малейшие пятнышки и царапины представляются уже симптомами,
думаешь об этом, ждешь. И представляшь, что вот сейчас, через
секунду, через другую ЭТО начнется... Я не помню своей жизни
дурилкой, но мне страшно, потому что кажется, все вернется
вновь. Первый случай, но выздоровления ли? Может, лишь временное
возвращение памяти, а дальше...
- Доктор, а если это временно?
Он понял, почувствовал мой страх. Но как еще он мог меня
успокоить? Нахмурился и сказал:
- Не думайте об этом, друг мой,- не было уверенности в его
голосе,- старайтесь не думать... Все теперь будет хорошо...
...Завтра выписываюсь. За месяц Виктор Сергеевич и компания не
управились: завтра заканчивается седьмая неделя с того памятного
дня, когда ко мне вернулось сознание. И завтра выписываюсь... В
тот же день меня перевели в другую палату: светлую, с огромным
окном, за окном - гаражи, дальше кордон, еще дальше - лес. В
сумерках зажигаются там огни: непостоянные, колеблющиеся,
красные, желтые, зеленые, синие - разноцветные - костры Мастеров.
Кажется невероятным, что я побывал там. Думал бы, что все -
мистификация, если бы не эти неровные полоски шрамов по всему
телу, не ощущение скованности при ходьбе, когда клонит на бок:
одна нога у меня теперь короче другой; и не вечный скользкий
комок в горле - давит изнутри, мешает говорить. Ничего, ничего,
я жив, все помню, мыслю, вроде бы, здраво, завтра отправляюсь в
Метрополию. В общем, мне повезло, повезло...
Стою о окна, смотрю в лес. В коридоре слышны шаги санитара.
Сегодня дежурит Николай. Парень моего возраста, тоже доброволец,
устроился здесь сравнительно недавно. Работа у санитаров
грязноватая, но не столь опасная, как, скажем, на кордоне.
Дурилки ведут себя по-разному, но шибко буйных среди них нет.
Существует, правда, одна тонкость: не до конца выяснено, влияют
ли дурилки странным своим бредом на окружающих людей. Прецедентов
пока не было, но исключать подобную возможность нельзя... Николаю
скучно. Позову его - поболтаем напоследок. Сейчас...
Что это? Что это?! Что?..
...Звук... песня... знакомые... песня! Тот случай, когда...
слова и музыка... единое во взаимосвязи, но только... Вы ничего не
помните, Александр?.. Я тоже человек... Нормально, парень! Все
теперь, знаешь, будет хорошо... Я хороший мужик?.. Я люблю
сильных, Саша... Ты - слабый... Спасибо, что не кислотный, говорю
я дождю... Белый лист... бумага и углы... это очень важно -
получит зачет... должны знать... жил воробей... чирикал...
чирикают... лед... ветер в лицо... я все... я все... все...
...Вот он, он близко, совсем близко... он знает танец...
он знает танец, он умеет делать танец... Наконец-то... я
так ждал... я так искал... наконец-то... Я иду, я знаю выход из
углов, это дверь... я выхожу... Кричит... кто-то кричит... кто-
то... Зачем? Крик заглушает музыку, крик заглушает песню, крик
мешает танцу... Вот человек... он лежит, он молчит, он молчит
лицом вниз... вниз... А над ним тот, кто знает танец... Крика
больше нет... это он помог, он сделал... я так ждал... так
искал... Здравствуй... Ты красив, ты прекрасен... Длинная мягкая
шерсть... Зеленый - мой любимый цвет... цвет... Мягкие добрые
глаза... Ты говоришь, мы будем танцевать? Да, да, да! Я
счастлив, мне весело... весело мне... Ты хочешь и его научить?
Великодушие! Ты прав, он мой друг, пусть ему тоже будет весело...
Руки, руки... зеленый - мой любимый цвет... тонкие... тонкие
подвижные пальцы... пальцы входят в него, в моего друга... Не
бойся! Они живые, теплые, не лед углов. Теперь ты - взаимосвязь
с пальцами, ты меняешься... судорога... ты встаешь, ты
уже другой... Срывай одежду, она мертва - одежда... одежда... Ты с
нами, ты тоже хочешь учиться танцу... Спасибо, Мастер!.. Есть
другие, но есть выход, есть выход... для них из углов... Это
холодный, металлический, но это выход... Они теперь вместе с нами,
вместе с нами они... Мы танцуем, нам весело, танцуем мы... это
танец, он весь с нами, он весь в нас... ветер, трава - все в
нем... разве можно жить без танца?.. И он здесь, он тоже с
нами... он увлечен танцем, как мы... как и мы увлечен танцем... Я
рад, что ты есть на свете... какая это удача для всех нас, что ты
есть на свете!.. А вот еще один... он человек, он бежит... он
бежит, торопится... он хочет узнать танец... он хочет... Руки...
Мастер и руки... Зеленый - любимый... Пальцы... пальцы живые,
теплые... пальцы... Что? Что такое?.. Грохот... он мешает танцу,
он заглушает песню... как крик, но сильнее крика, сильнее крика,
потому что... потому что становится слабее она... с ним... Снова
грохот и огонь... Зачем огонь?.. Неужели не хватает света и
счастья... Это другой огонь... Зачем?.. Это выстрел, выстрел...
это называется выстрел, я знаю... После него нет музыки, нет
песни... Что с тобой, Мастер? Где твой танец? Что с тобой? Что с
тобой? Почему ты лежишь? Вставай, учи нас нас танцу... танцу
учи... ты... ты... ты мертв!.. Ты холод уже, неужели не
чувствуешь? Почему ты холод? Кто тебя сделал таким?.. Люди! Люди,
люди, люди, человеки, что же вы наделали, наделали вы? Нам же было
так весело...
Вопрос второй
ЧЕГО ТЫ БОИШЬСЯ?
Рассказ для работающих в ночь
Страх - это целая страна, это
королевство.
Стивен Кинг
Ночь первая
Глаза девушки были пусты и чуть косили в сторону. Слова она
произносила с трудом, словно выталкивая со дна грудной клетки,
сглатывая при этом окончания:
- Здра-авствуй...е... Прохо-о...ди...е..., Ва-адим...
Вадим весело подмигнул ей, подцепил на палец протянутую связку
ключей.
- Кто это такая... странная?- поинтересовался Алексей, шагая
следом.
- А-а,- Вадим кивнул на ходу,- это из местного специнтерната.
Их здесь на ставке около десятка, работают по трое в ночь: двое -
в охране на кнопке, один - уборщиком. У администрации ДК с
интернатом долгосрочный договор,- Вадим приостановился, дожидаясь,
пока Алексей с ним поравняется.- Ты их не бойся: они ребята тихие,
спокойные, вполне даже рассудительные.
- А я зачем тогда здесь нужен?
- Они охраняют ДК, мы арендуем у ДК помещение под кафе, но
охранять наше кафе никто не обязан - понимаешь? Хотя если честно,
то скажу тебе по секрету, ты нужен здесь только для того, чтобы
хозяину спалось слаще.
Они прошли в левое крыло здания Дворца Культуры
железнодорожников, и Вадим отомкнул два хитроумных висячих замка
на складывающейся металлической решетке, прикрывающей дверь.
На двери висела табличка с аккуратной надписью золотом на черном:
"Кафе "Брызги шампанского". Потом, покопавшись в связке, он выбрал
еще один ключ и отомкнул врезной замок двери:
- Проходи.
Помещения кафе занимали две трети левого крыла здания. Имелся
здесь бар - дубовая массивная стойка и ряды пустых сейчас полок на
стене за ней; имелся зал со столиками, по три хрупких на вид стула
у каждого столика; длинный коридор от зала до каморки директора с
огромными тяжеловесными дверьми справа и слева, определяющий своим
положением подсобку. В коридоре у самой каморки, опять же закрытой
на ключ, стоял массажный стол, а рядом на табурете - телефон.
- Комфорта, конечно, минимум,- сообщил Вадим, делая широкий
жест рукой в сторону массажного стола,- но за такие деньги можно и
потерпеть.
- Согласен,- отозвался Алексей, бросая рюкзак на стол. - Мы,
студенты, народ привыкший.
- Зато сон будет чуткий,- усмехнулся Вадим и начал
hmqrpsjr`f:- Закроешь за мной дверь изнутри. Никого не впускать,
прислушиваться и принюхиваться. В случае чего звони 02 или 01 - от
ситуации. В семь придут буфетчицы - у них свой ключ. Деньги тебе
сейчас отслюнявить? Или завтра?
- Без разницы.
Вадим извлек бумажник, отсчитал положенное количество сотенных
купюр:
- Получи. Расписываться нигде не надо. Обходимся минимумом
бюрократии.
"И минимумом налогов", - подумал Алексей, пряча деньги
в карман.
- Все?
- Да, на этом все. Работай.
Вадим ушел, и Алексей тщательно запер за ним дверь. Потом
погасил свет в зале и коридоре, оставив только один плафон над
изголовьем массажного стола. Расстегнул ремни рюкзака, вытащил
спальник, постелил его на стол, потом извлек книгу - Оруэлл,
"1984" - и с намерением посидеть над ней до часа ночи стал читать.
Время тянулось медленно. Пару раз Алексей вставал с массажного
стола и прохаживался по коридору, в темноте зала, выглядывал в
забранные решетками окна, за ними видел фонари, освещавшие пустую
- в лужах от проморосившего днем дождя площадь перед ДК. В крыле
напротив, за окнами, где располагалась вахта ребят из
специнтерната, горел свет.
В половину первого Алексей услышал шорох. Он привстал на своем
месте, вглядываясь в темноту. Шорох повторился. Какое-то существо
двигалось там, в дальнем конце коридора. Чуть быстрее, чем
положено, застучало сердце.
Алексей медленно, очень медленно встал, острожно поставил ногу
на кафель пола, перенес центр тяжести вперед за ногой и, вытянув
руку, прищурясь, щелкнул выключателем. По всей длине коридора
вспыхнул свет. Серый клубок юркнул в неприметную щелку. Мышь. Или
крыса. Хотя по размерам скорее не крыса - крысеныш. "Ну,- подумал
Андрей, укладываясь на свое место.- Крыс-то я точно не боюсь..."
Ночь третья
"- То, что хуже всего на свете,- сказал О'Брайен,- разное для
разных людей. Это может быть погребение заживо, смерть на костре,
или в воде, или на колу - да сто каких угодно смертей. А иногда
это какая-то вполне ничтожная вещь, даже не смертельная.
Он отошел в сторону, и Уинстон разглядел, что стоит
на столике. Это была продолговатая клетка с ручкой наверху
для переноски. К торцу было приделано что-то вроде
фехтовальной маски, вогнутой стороной наружу. Хотя до клетки было
метра три или четыре, Уинстон увидел, что она разделена продольной
перегородкой и в обоих отделениях - какие-то животные. Это были
jp{q{.
- Для вас,- сказал О'Брайен,- хуже всего на свете крысы."
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг