Ъ___________________________________________________________________ї
і і
і Данное художественное произведение распространяется в і
і электронной форме с ведома и согласия владельца авторских і
і прав на некоммерческой основе при условии сохранения і
і целостности и неизменности текста, включая сохранение і
і настоящего уведомления. Любое коммерческое использование і
і настоящего текста без ведома и прямого согласия владельца і
і авторских прав НЕ ДОПУСКАЕТСЯ. і
і і
А___________________________________________________________________Щ
По вопросам коммерческого использования данного произведения
обращайтесь к владельцу авторских прав непосредственно или по
следующим адресам:
Internet: barros@tf.ru Тел. (812)-245-4064
FidoNet: 2:5030/581.0 Сергей Бережной (Serge Berezhnoy)
____________________________________________________________________
(C) Антон Первушин, 1997
____________________________________________________________________
Антон Первушин
При попытке к бегству...
Славным бойцам невидимого фронта из Комиссии по Контролю -
посвящается.
1.
"Перейре, стражнику, носителю отличного меча, начальнику
охраны в хижинах у пределов машин от Третьей Спицы Лучезарного
Колеса в золотых мехах, носителя грозной стрелы, слуги под
самым седалищем Великого и Могучего Утеса, сверкающего боя, с
ногой на небе, живущего, пока не исчезнут машины, повергается
на голову это распоряжение.
Приказываю первое: увеличить производительность хижин у
пределов машин еще на четыре прирученных машины в месяц.
Приказываю второе: до исхода Третьей Луны представить к
ступне Лучезарного Колеса доклад об использовании ста двадцати
мер крупы и двухсот мер угля.
Приказываю третье: в посланной вам мере преступивших
установление отделить низкого, носившего некогда имя Райра, на
работы к машинам не посылать, а пристроить к нему верного
друга, который будет следить за каждым его шагом и словом.
Третья Спица Лучезарного Колеса в золотых мехах."
Перейра, начальник охраны в хижинах у пределов машин, вздохнул и
перечитал послание еще раз. Более внимательно и вдумчиво, чем в
первый. Что-то насторожило его в этом самом обыкновенном с виду
распоряжении от высокого чиновника из Столицы. Что-то, пока весьма
неясное - то ли предчувствие, то ли смутное подозрение - задело
Перейру, а он привык доверять даже самым смутным подозрениям и
предчувствиям. Потому, наверное, и удержался здесь, на своем маленьком
седалище, а не отправился в хижины, поближе к собственным подопечным.
Перейра встал и, оставив послание на столе, подошел к окну. За
окном был пасмурный, но теплый день. Снег подтаял, и перед домом
образовалась слякотного вида лужа. Первая смена в цехах закончилась и
стражники, привычно поигрывая копьями, гнали длинные вереницы
преступивших: одну партию от цехов к хижинам и похлебке, другую - от
хижин к цехам и машинам. Перейра, как и всегда, выделил вниманием
среди фигур, закутанных в черные меха, одну - для него особенную. Был
это Хайра, носитель копья, труполюб и дристун. Он не стоил той чести,
которую ему оказывал Перейра, замечая и отмечая для себя каждое новое
его появление в пределах видимости, однако именно с этим говнюком у
начальника хижин были связаны хотя и давешние, но весьма неприятные
воспоминания, и потому взгляд Перейры (он научился узнавать Хайру по
походке) нет-нет да и задерживался на молодом носителе копья.
Впрочем, не только Хайра отвлекал иногда начальника хижин от
сиюминутных забот, направляя поток сознания в некие труднодоступные
глубины памяти. Так, с недавних пор в хижинах появился высокий
нескладный старик с печальным тусклым взглядом вечно слезящихся глаз.
Он порождал в Перейре совершенно иные, чем Хайра, воспоминания -
тёплые и светлые. Начальник определенно видел где-то этого старика
раньше, но никак не мог вспомнить, где именно. Скорее всего в Столице.
Может быть, и в самом Стеклянном Зале, у ног Великого и Могучего, где
начальнику хижин довелось побывать только раз.
Однако не удивительно, что пришлось им встретиться снова и здесь,
по обжигающе ледяную сторону от гор: в мире под седалищем Утеса ни
один человек не был застрахован от такого вот печального исхода -
безымянным, лишенным имущества и семьи, оказаться у грохочущего станка
с ручным приводом, радуясь, как крупе небесной, безвкусной баланде и
грязной подстилке на холодном полу. Такова жизнь.
Вот и сейчас, взгляд Перейры остановился на секунду, цепко
выхватив из своры стражников фигуру Хайры, который раздраженно
подталкивал того самого старика древком копья в спину, заставляя его
идти прямо через мерзкую лужу.
Надо будет все-таки выяснить, что это за старик, подумал начальник
охраны, но тут же и вновь забыл об этом, потому что мысли его упорно
возвращались к посланию, оставленному на столе, и к ощущению скрытого
подвоха (ловушки?), содержащегося в нем.
В конце концов, не так уж и мало у меня врагов, размышлял Перейра,
не так мало, как хотелось бы. Так и норовят подгадить. Так и мечтают
засадить меня в барак. Что это, в самом деле, за новости: "...до
исхода Третьей Луны представить к ступне Лучезарного Колеса доклад об
использовании ста двадцати мер крупы и двухсот мер угля". Ясно же, что
использованы они по прямому назначению. Не продаю же я их на барахолке
- откуда здесь барахолка? Копают, роют мне яму...
Или вот: "увеличить производительность хижин у пределов машин еще
на четыре прирученных машины в месяц". Что я им рожу эти четыре
машины, что ли? И так каждый толковый каробу-работник наперечет, всё
ведь присылают-то белоручек, которые по ту сторону только и умели, что
пальцем с позолоченным ногтем в носу ковырять. Их же подготовить надо
- работников, научить гайку от болта отличать. Хорошо хоть удалось
провести через Первую Спицу указ о "даровании жизни", и теперь любой
носитель, убив случайно или осознанно низшего, отправляется в хижину,
на его место... Тоже, кстати, повод для недоброжелателей шепнуть на
ушко: что-то наш Перейра, носитель отличного меча, мягким стал, с
низкими нянчится, словно с детьми своими собственными - не
присутствует ли здесь какой злонамеренный умысел?
Одно и спасает, одно и позволяет удержаться на плаву и в должности
- война! Если бы не мои машины, северяне давно бы под Столицей
пировали. А так - слава и почет, поблажки. Но и копают, роют...
Нет, все не то. Перейра отмахнулся от первых пришедших по поводу
послания соображений, как отмахивается северянин от летних жужелиц.
Административные требования вполне обычны, знакомы: "увеличить и
представить". Но в послании есть еще и третий пункт о низшем, носившем
некогда имя Райра, а вот это уже действительно серьезный повод для
того, чтобы заподозрить неладное. Потому что до сих пор ничего
подобного в хижинах у пределов машин не случалось.
Это, конечно, не означало, что у Перейры не найдется для
новоприбывшего "верного друга": своя агентура в хижинах у носителя
отличного меча имелась, однако просить за низшего... То ли Третья
Спица чем-то очень Райре обязан, а потому перемудрил и вот так вот
глупо подставился, то ли все это - хорошо продуманная и тщательно
спланированная провокация. И скорее второе, чем первое, потому что в
мире по ту сторону гор давно забыли, что такое "быть обязанным";
понятие благодарности втоптано в грязь вместе с понятиями благородства
и чести. А значит, следует ждать подвоха. Остается только выяснить, с
какой стороны.
Перейра собрался было уже кликнуть кого-нибудь из своих
ординарцев, чтобы привели из мастерских агента посмышленее ("Гарайра
вполне для такого дела подойдет"), но тут у него вдруг заныли коренные
зубы. Носитель отличного копья зарычал, схватил кувшин с теплой водой,
прополоскал рот, сплюнул на пол. Ноющая боль не ушла, а даже, вроде
бы, стала сильнее.
"Говорят, настойка на языке велоса помогает, - подумал Перейра с
тоской. - Послать, что ли, пару бойцов? Пусть подстрелят птичку". И
тут же спохватился. То, что у него внезапно разболелись коренные зубы,
вовсе не означало признаков надвигающегося пульпита. Потому что
коренных зубов у начальника охраны не было; на их месте были
смонтированы два миниатюрных устройства: приемник нуль-связи и
дешифратор нуль-сигнала к нему. Заныли же они потому, что на приемник
только что поступило срочное сообщение.
И оно, это сообщение, в отличие от того, что осталось на столе,
было адресовано вовсе не Перейре, носителю отличного меча и начальнику
охраны в хижинах у пределов машин. Оно предназначалось Вадиму
Дубровину, структуральному лингвисту и Прогрессору седьмого призыва,
известному под псевдонимом "Летающий Бык".
2.
"04.08.-09.18. АТОС - ЛЕТАЮЩЕМУ БЫКУ.
НАСТОЯЩИМ ДОВОЖУ ДО СВЕДЕНИЯ: ОТ 04.08.-07.03 В СИСТЕМУ ЕН
7031 (ПЛАНЕТА САУЛА) НАПРАВЛЯЕТСЯ СО СПЕЦИАЛЬНЫМ ЗАДАНИЕМ
УПОЛНОМОЧЕННЫЙ КОМКОН-2 ВОДОЛЕЙ (Г.СЕРОСОВИН).
ПРИКАЗЫВАЮ: ОКАЗАТЬ ВОДОЛЕЮ ВСЕМЕРНОЕ СОДЕЙСТВИЕ В
ВЫПОЛНЕНИИ ЗАДАНИЯ. ВОПРОСОВ НЕ ЗАДАВАТЬ. РАЗГОВОРОВ ЗА ЖИЗНЬ
НЕ ВЕСТИ.
ПАРОЛЬ ДЛЯ СВЯЗИ: "Я ПОСЛАН ТЕМ, КТО СТОИТ НА ВЕЛИКОМ И
МОГУЧЕМ УТЕСЕ, СВЕРКАЮЩЕМ БОЕ, С НОГОЙ НА НЕБЕ, ЖИВУЩЕМ ПОКА
НЕ ИСЧЕЗНУТ МАШИНЫ". ОТЗЫВ: "Я ЗНАЮ ЭТОГО ДОСТОЙНЕЙШЕГО ИЗ
ЛЮДЕЙ".
АТОС (М.СИДОРОВ, ПРЕЗИДЕНТ СЕКТОРА "УРАЛ-СЕВЕР" КОМКОН-2,
ВИЦЕ-ПРЕЗИДЕНТ КОМКОН-1, ПРЕДСЕДАТЕЛЬ ПОДКОМИССИИ ПО
ПРОГРЕССОРСКОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ)."
- Ё-моё! - только таким выражением и сумел прокомментировать
послание Летающий Бык.
- Словно с цепи все сорвались, - добавил он же, подумав.
Действительно, тут завистники и проходимцы всех мастей интриги
плетут, ямы копают-роют, а эти деятели надумали прислать комконовца,
который в местных условиях ни уха, ни рыла, о Сауле разве что и
слышал: "рабовладельческий строй, концентрационные лагеря, война всех
со всеми". А как увидит и на своей шкуре почувствует, что это такое
"рабовладельческий строй", так сразу начнет разыгрывать борца за
справедливость, за права угнетенных масс и так далее и тому подобное.
Знаем мы этих дилетантов с Земли. Были уже прецеденты.
Вадим вздохнул и пропел едва слышно:
Пусть в буфете царь - буфетчик,
А на компе - программист.
Ну а здесь за всё ответчик -
Структуральнейший лингвист.
Давно миновали те времена, когда он смотрел на мир сквозь радужные
очки добропорядочного коммунара; став Прогрессором, Вадим утратил
множество иллюзий и теперь не стал бы убеждать Саула, что "кучка
вонючих феодалов против коммунистической колонии" - это "тьфу!". И
настроение стихов структуральнейшего из лингвистов изменилось под
стать взглядам на жизнь.
А в последнее время Дубровин стал даже задумываться о
целесообразности института Прогрессорства в целом. Мысли свои по этому
поводу он излагал прибывающим с Земли эмиссарам, если, конечно,
эмиссар располагал к общению и не был озабочен собственными проблемами
настолько, чтобы ничего другого вокруг себя не видеть и не слышать.
Соображения Вадима сводились к тому, что раньше или позже любой
Прогрессор ("Вот на меня, к примеру, посмотрите!") приходит к
осознанию того простого факта, что вся его деятельность абсурдна и не
несёт в себе сколько-нибудь значимых благ для низкоразвитых
цивилизаций. В качестве подтверждения своих слов Дубровин любил
приводить известный исторический анекдот, связанный с разработками ИЭИ
в Арканаре. Розовощекие мулодцы из Института экспериментальной истории
умудрились за десять лет вывезти из Арканара под предлогом спасения
"задыхающейся во мраке средневековья" нации всех более-менее
здравомыслящих людей, избавив таким образом страну от оппозиции, что в
конечном счёте привело Арканар к военной катастрофе и потере
независимости. Развивая мысль далее, Вадим ссылался и на собственное
нелепое положение, при котором он вынужден работать начальником
концентрационного лагеря и объяснять вшивым копейщикам, "что такое
хорошо и что такое плохо". Копейщики в подавляющем большинстве на
убеждения не реагируют; приходится прибегать к угрозам и наказаниям.
То есть к тому самому малому джентльменскому набору средств, в котором
любая Третья Спица даст любому Летающему Быку сто очков вперёд.
Трудно - ох как трудно! - удержаться от публичных порок и
образцово-показательных казней. Трудно - ох как трудно! - быть
Прогрессором...
В общем, проблем хватало. И сообщение по нуль-связи от
Атоса-Сидорова увеличивало список проблем ещё на один (выделенный
жирно) пункт. Или даже на несколько пунктов.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг