Грузовик приблизился к контрольно-пропускному пункту и остановился, не
доезжая пары метров, хотя шлагбаум был поднят. Правая дверца кабины
открылась, и на асфальт спрыгнул Константин Громов, майор и бессменный
командир части 461-13"бис". Одет он был в выходную форму офицера ВВС,
несколько помятую после дороги. Сделав водителю отмашку рукой, после чего
грузовик тронулся, заезжая на территорию, Громов направился к офицерам.
- Что за митинг? - осведомился он недружелюбно. - Вам что, товарищи
офицеры, заняться больше нечем?
Он мог сказать, что угодно. Например, "Сегодня отличная погода!". Или:
"Мой дядя самых честных правил, когда не в шутку занемог...". Любая фраза,
будь она хоть трижды нейтральной и ни к чему не обязывающей - сказанная
тоном, подобным тому, с каким было произнесено: "Что за митинг?",
расставляла последние точки над i.
У Лукашевича опустились плечи.
"Господи, - подумал старший лейтенант. - А ведь это действительно конец".
К Громову подошёл Стуколин.
- Что случилось, товарищ майор? - спросил он.
- Ничего, - ответил Громов, глядя куда-то поверх голов. - Ни-че-го! В
том-то и дело.
- Да они охренели совсем! - ругнулся в сердцах Никита Усачёв.
- Телевизор надо смотреть, - словно бы невпопад обронил Громов, и
Лукашевич, хорошо знавший своего командира ещё со школьных лет, когда они
сидели за одной партой и ходили вместе в кино, понял, что тот
воспроизводит чужие слова, цитирует. - Радио надо слушать. В стране
кризис. За доллар двенадцать рублей дают. А вы со своими проблемами уже
всех достали...
- Что-то я не пойму, товарищ майор, - сказал Стуколин, прищурясь и потирая
кулак. - Кто это декларировал?
- Неважно, - майор всё ещё смотрел поверх голов. - Это как раз неважно.
- А что важно? - взбеленился капитан Усачёв.
Громов повернулся и внимательно посмотрел на него - глаза в глаза. Взгляд
у командира части 461-13"бис" был тяжёлый. Усачёв, хоть и старше он был
майора на четыре года и в чём-то умудрённее, тут же поумерил своё
"священное" негодование и даже отступил на шажок.
- Никого не держу, - сказал Громов, чётко и звонко выговаривая каждое
слово. - Думаю, и Свиридов никого удерживать не станет. Кому надоело -
хоть сегодня рапорт подпишу.
Лукашевич, наблюдая за развитием маленького инцидента, подумал, что это,
пожалуй, идея. Действительно, плюнуть на всё и написать рапорт. И пусть
эти ВВС катятся к чёртовой бабушке или ещё куда подальше...
И тут - неожиданно для него самого - мысли Алексея приобрели совершенно
противоположную направленность. Он вдруг подумал, что если отправится
сейчас писать рапорт и собирать монатки, то никогда уже в жизни не сядет
за штурвал боевого истребителя, никогда не поведёт его над облаками, в
яркой и синей пустоте поднебесья - назло врагам и вопреки кризисам; с
этого момента и навсегда он станет пассажиром и будет летать на
престарелых и слабосильных "тушках"7 гражданской авиации, а сверхсрочник
Женя Яровенко будет рассказывать очередной анекдотец и не применёт
вспомнить о старшем лейтенанте, который был когда-то о-го-го, а нынче
попивает газировку в первом ряду второго салона - таких в Ейском училище
называли "мешок с картошкой".
Плюнуть и поставить жирный крест на огромном куске собственной биографии
вот так, сразу, оказалось для Лукашевича непросто. Как и для всех
остальных офицеров части 461-13"бис". Видимо, только этим можно объяснить,
что за все девять месяцев тяжелейшей ситуации на финансовом фронте ни один
из них не подал рапорта на имя командира авиаполка "Заполярье" с просьбой
о переводе в запас. Но теперь... Что будет теперь?
Выдержав многозначительную паузу, Громов распорядился:
- Всех незанятых на дежурстве офицеров прошу пройти в ленинскую комнату.
Ленинской (или красной) комнатой по стародавней привычке называли довольно
тесное помещение в одной из "бочек-диогенов"8 военного городка. В
"ленинской" комнате находилась библиотека части, состоявшая в основном из
трудов классиков марксизма-ленинизма и мемуаров военных лётчиков. Стоял
там и телевизор - старенький латаный-перелатаный "Рекорд", принимавший
только "первый" канал.
Через пятнадцать минут после возвращения Громова в ленинской комнате было
не протолкнуться. Пришли все. Восьми стульев на эту ораву не хватило, и
некоторые остались на ногах. Громов сел лицом к подчинённым и спросил:
- Ну что, ни у кого не появилось желания написать рапорт?
- Да хватит уже, Костя, - раздражённо сказал Стуколин. - Давай ближе к
делу.
Громов холодно посмотрел на него, но по поводу неприкрытого нарушения
субординации высказываться не стал: сообразил, видно, что все
присутствующие и без того на взводе, а усугублять ситуацию не след.
- Хорошо, - согласился он. - Перейдём к делу... Как вы знаете, в нашей
стране случился кризис. По этой причине денег в ближайшее время не
предвидится. Но это ещё полбеды. Главное - какая-то сволочь в министерстве
под шумок приказала приостановить поставки довольствия в отдалённые
районы...
Стуколин присвистнул.
- Как приостановить? - не поверил Усачёв. - Совсем приостановить?
- До особого распоряжения.
Несмотря на то, что офицеры части 461-13"бис" были в массе своей людьми
дисциплинированными, сдержаться никто не смог и заговорили все сразу:
- Они что, решили нас голодом уморить?!
- Нет, но это уже ни в какие ворота!
- Бляди - они бляди и есть!
- Как это они себе представляют? Голодающая армия?
- Говорил же, этих тварей раньше надо было вышибать. Довели страну,
понимаешь!..
- Тихо, товарищи офицеры, тихо, - Громов встал и поднял руку. - Нам сейчас
нужны конструктивные предложения. Такие у кого-нибудь имеются?
- Да что там "конструктивные"!.. - не мог остановиться импульсивный Никита
Усачёв. - Давить сволочей!
- Спокойнее, товарищ капитан, - в очередной раз осадил его Громов. - Не
забывайте, кто вы и где вы.
Усачёв несколько угомонился, хотя по его раскрасневшейся физиономии было
видно, что своё особое (и, в общем, малооригинальное) мнение о
происходящем в стране он готов отстаивать с пеной у рта в любой момент
времени, представься ему, Усачёву, такая возможность.
- Итак, я повторяю свой вопрос, - сказал Громов. - Есть у кого-нибудь
конструктивные предложения?
- Министр в курсе происходящего? - уточнил Стуколин.
- Этого я... кхм-м... точно не знаю. Но мне было сказано, что в курсе.
- А Свиридов?
- Он мне и сказал...
- Да-а, - протянул Усачёв со своего места. - Ситуёвина.
- Насколько у нас хватит продовольствия? - продолжал Стуколин беглый опрос
командира. - Сколько суток мы можем жить на запасах?
- Это к коменданту, - Громов пошевелил пальцами в воздухе, и от стены
отделилась сутуловатая фигура лейтенанта Подвицкого.
- Неделю протянем, - доложил Подвицкий без уверенности в голосе. - Должны
протянуть.
- Плохо, - констатировал Стуколин. - Это очень плохо.
- Это я знаю без тебя! - резко сказал Громов. - Предложения будут?
Стуколин пожал плечами:
- Пока нет.
- Тогда сиди и думай.
- Может, министру письмецо наклепать? - высказался лейтенант Сергей
Беленков, только что вернувшийся с задания.
- Ага, думаешь, ты один такой умный? - язвительно бросил Усачёв.
- Ничего я не думаю! - Беленков обиделся. - Но ведь что-то делать нужно!
- Спокойнее, товарищи офицеры, - снова одёрнул их Громов. - Запрос в
Министерство отправлен. Но рассчитывать на скорый ответ не приходится.
Подходящее решение нашёл Алексей Лукашевич. Он всё ещё глубоко переживал
этот странный и быстрый переход от желания немедленно уволиться в запас к
пониманию того, что на "гражданке" ему делать совершенно нечего.
Оставалось сложить одно с другим.
- А почему бы нам, - чуть помедлив, сказал Лукашевич, и все присутствующие
сразу посмотрели на него, - почему бы нам не обратиться за помощью к
гражданским властям?
Никита Усачёв громко фыркнул. Однако остальные его не поддержали.
- Это мысль, - кивнул Громов. - Но у них сейчас проблем и без нас хватает.
- Но когда их припирало, - напомнил Лукашевич, - мы ведь им не отказывали.
- Что ж, попытка - не пытка, - согласился Громов. - Попробуем. Кто поедет?
- Я поеду, - тут же заявил импульсивный Усачёв. - Не доверяю я
гражданским...
- Поэтому не поедешь! - отрезал Громов. - Только обозлённого там ещё не
хватало. Другие добровольцы есть?
В течение пятнадцатиминутного обмена мнениями выяснилось, что в роли
"ходоков" готовы выступить почти все офицеры части. Ещё бы, ведь поездка в
Мурманск - это поездка в Мурманск вне зависимости от того, чем там
придётся заниматься. Хоть и денег нет, хоть и цены выросли непомерно - всё
ж таки навестить местную столицу гораздо приятнее, чем ходить в наряды.
Кончилось тем, что Громов сам выбрал тех, кого бы он хотел видеть рядом с
собой во время беседы с мурманскими градоначальниками. Ими, естественно,
оказались: Лукашевич, как предложивший идею, и Стуколин, известный своим
педантизмом. Кроме того, эти двое считались близкими друзьями Громова, ещё
со школьной скамьи, а давнее знакомство ко многому обязывает.
Обсудив подробности предстоящей поездки, офицеры разошлись. У них
появилась надежда, и поэтому спирта в этот вечер было выпито меньше, чем
рассчитывали. А тосты в основном поднимались за успех будущего дела. Как
известно, за будущее не принято пить. Но что им ещё оставалось?..
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
ХОДОКИ
(Мурманск, август 1998 года)
Дорога до Мурманска неблизкая. Потому выехали ранним утром.
За руль "ЗИЛа" посадили Женю Яровенко. С ним в кабине разместился майор
Громов - на случай возможных эксцессов по дороге. Остальные "ходоки" -
Лукашевич и Стуколин - забрались в кузов.
Быстро проехали Средний полуостров, связующий Рыбачий с материком.
- Ну вот мы и в Нижнем мире, - со смехом заметил Лукашевич.
По аналогии с принятой у шаманов Заполярья космологией, разделяющей
вселенную на три мира: Верхний, Средний и Нижний - офицеры называли свой
полуостров Верхним миром (ведь часть 461-13"бис" находится гораздо
севернее любых других подразделений Кольского полуострова), Средний
полуостров, как и полагается, - Средним, ну а материк соответственно -
Нижним.
А вообще здесь были места, осенённые боевой славой. С Рыбачьего и Среднего
контролировался вход в Кольский, Мотовской и Печенгский заливы. В июле
42-го года на полуостровах был отстроен Северный укрепрайон под
командованием генерала-лейтенанта Кабанова. В 44-м, в ходе
Петсамо-Киркенеской операции, отсюда был нанесён вспомогательный удар на
Печенгу (которая в те годы называлась Петсамо). Отсюда на прорыв обороны,
которую держал немецкий 19-й горнострелковый корпус, уходила морская
пехота. Теперь о боевом прошлом полуострова напоминали бетонные
полуразрушенные доты, треснувшие плиты, воронки, в которых летом стояла
вода, а зимой - лёд.
Всю дальнейшую дорогу ехали молча. Брезентовый тент не спасал от утреннего
холода, и оба лейтенанта сидели на лавках, нахохлившись и спрятав руки под
мышками. Время от времени их ощутимо потряхивало - далеко не на всех
участках шоссе отличалось ухоженностью.
В Мурманск прибыли к двум часам дня. Яровенко подогнал грязный с дороги
грузовик к зданию городской администрации и без какого-либо смущения
втиснул его между белоснежным лимузином и "шестисотым мерседесом"
популярного в этом сезоне цвета "мокрый асфальт". Громов вылез из кабины и
заглянул в кузов:
- Ну что, мужики, живы?
- Да как тебе сказать? - откликнулся Стуколин, потягиваясь до хруста в
суставах.
Майор усмехнулся:
- Так и скажи.
- А что ты понимаешь под словом "жизнь"?
Громов погрозил Алексею пальцем:
- Не коси. Эзотерические теории - моё хобби.
Это было правдой. Командир части 461-13"бис" был известен не только своими
подвигами на поприще военно-воздушных сил, благодаря чему сделал быструю
карьёру, но и совершенно ребяческим увлечением, основанном на интересе к
разного рода тайными учениями. Он на полном серьёзе изучал труды Кастанеды
и Гурджиева, Штайнера и Блаватской9, собрал большую библиотеку, в которой
можно было найти книги по истории тайных оккультных обществ, по буддизму,
по суфийской традиции, по мифологиям древнего Востока и средневекового
Запада. Кроме массивных фолиантов коллекционировал майор Громов и вырезки
из сомнительных газет и журналов. Сообщениями о доморощенных колдунах и
пророках он брезговал, но, например, информация об аномальных зонах и
древних капищах всегда вызывала у него живейшее любопытство. Дело дошло до
того, что однажды майор в положенный летний отпуск отправился не как все
нормальные люди на юг, а, наоборот, пошёл с экспедицией на Ловозеро, что
на Кольском полуострове, рассчитывая найти там развалины легендарной
страны Гипербореи. Вернулся он через две недели - немало разочарованный,
но увлечению своему не изменивший.
Во всём остальном Константин Громов, командир части 461-13"бис", был
вполне здравомыслящим и где-то даже циничным человеком. А эта причуда... У
кого их не бывает? Старые приятели относились к увлечению майора
снисходительно и лишь иногда подтрунивали по поводу. Громов как мог
отшучивался.
- Если живы, вылазьте, - сказал майор. - Это конечная остановка.
В этот момент к ним подкатился местный охранник, одетый в цивильное, но
вполне быкообразный. От охранника сильно пахло мужским одеколоном
неизвестной Громову марки.
- Значит так, парни, - начал он без предисловий, - свою рухлядь отсюда
убрать, понятно?.. И если вы в администрацию, то сегодня уже поздно,
понятно?..
"Ну-ну, - подумал Лукашевич, спрыгивая из кузова на асфальт, -
гостеприимен Мурманск, нечего сказать".
Громов повернулся к охраннику. У того на груди имелся бедж - маленькая
пластиковая карточка, посмотрев на которую любой желающий мог узнать, что
перед ним никто иной, как Акимов Пётр Николаевич, служащий охраны.
- Вот что, Петя, - сказал Громов, - мы приехали по делу. По очень
серьёзному делу. И не к тебе, а к губернатору. Так что, расслабься и дай
пройти.
Охранник явно не привык к подобному обращению. Он даже сразу не нашёлся,
что ответить. А когда ответил, голос его приобрёл отчётливо угрожающие
интонации.
- Права качаем? - осведомился Пётр Николаевич. - Не много ли на себя
берёшь, майор?
- Беру, сколько могу, - сказал Громов просто.
К компании присоединился Стуколин. Он выглядел невозмутимым, но потирал
кулак. И Громов, и Лукашевич помнили, что когда Алексей Стуколин вот так с
безразличным видом потирает кулак, - быть драке. А подраться Стуколин
любил.
Охранник этого не знал, но численный перевес произвёл на него впечатление.
Он отступил назад, вытащил из кармана радиотелефон ближней связи и
скороговоркой забормотал в микрофон:
- Вторая стоянка. Три офицера и водитель. Возможно, вооружены.
- Чего ты мелешь? - Стуколину активность охранника не понравилась, и он
начал потирать кулак заметно интенсивнее. - Нет у нас никакого оружия. Мы
поговорить приехали.
Однако дело было сделано, и через четверть минуты у грузовика стало тесно.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг