в термосе: израильский, свежезаваренный - и, понимаешь, сандвичи.
- Ой, какие вы предусмотрительные, мальчики, - восхитилась Елена.
Термос, сандвичи и набор стаканчиков были извлечены на свет, Елена
убрала распечатки, и Мишка водрузил все это изобилие на освободившееся
место.
Прозвенел телефон.
Елена подняла трубку:
- Слушаю!
Приподняла удивленно брови, повернулась к МММ:
- Это тебя, Миша.
Тот невозмутимо кивнул и принял трубку. Выслушал, что ему сказали
на том конце провода.
- Продолжайте согласно плану, - распорядился он и положил трубку
на рычаг.
- Все нормально, - сообщил Мишка нам, возвращаясь на свое место. -
Интересующий нас субъект отчалил в сторону ресторана "Берега Балтики".
У нас час времени на работу. Можно сразу начинать.
Елена деловито кивнула, уселась в кресло перед своим рабочим
компьютером, сделала рукой в воздухе жест, означающий, по-видимому,
приказ разливать кофе и разворачивать сверток с сандвичами, потом
пальцы ее быстро забегали по клавиатуре. Цветные картинки на экране
монитора стали торопливо сменять друг друга.
- Стандарт модема? - спросила Елена, не поворачивая головы.
Мишка придвинулся к ней вместе со стулом, заглядывая на экран
через плечо.
- MNP-7, - назвал он.
- Номер?
Он назвал номер.
- Файловый сервер есть?
Я встал, открутил крышку термоса и разлил по стаканчикам кофе,
потом стал разворачивать сверток с сандвичами.
Я не считаю себя полным чайником в компьютерах. Кое-чего я
нахватался, благодаря курсу лекций "Вычислительная техника" и близкому
знакомству с Владом Галимовым, компьютерным гением нашей студенческой
группы, получившим в свое время намертво приклеившееся к нему прозвище
"Юзер". Поэтому, что такое оперативная память или, к примеру, жесткий
диск, я знаю, но когда речь заходит о более сложных и тонких вещах,
как теперь, о сетевом обеспечении, моих познаний катастрофически не
хватает, и я чувствую себя полным идиотом, нулем без палочки. Впрочем,
всегда утешая себя мыслью, что когда-нибудь и до этого доберусь и
разберусь.
Ни на секунду не отвлекаясь от компьютера, Елена и МММ приняли от
меня стаканчики. Елена пригубила и отставила свою в сторону. Мишка
сделал большой глоток и тоже отставил.
Картинки на экране продолжали сменять друг друга.
- А защита-то хитрая, многослойная, - проронила Елена. - Я чуть не
попалась. Впереди - набор стандартных DEC-овских процедур, а за ними -
сплошной самопал. И ведь мудреный самопал. Кто-то из вояк приложился:
узнаю их почерк...
За работой прошло полчаса.
Я выбежал покурить, а когда вернулся, то обнаружил, что эти двое
спецов сидят вполоборота друг к другу, а на лицах у обоих - смешанное
выражение недоумения и растерянности. Как после нечаянного для обоих
поцелуя, застигнутые врасплох ревнивцем-мужем.
- Что случилось? - спросил я.
- Понимаешь, Борис, тут такое дело... - Мишка обернулся, но не
нашелся, как продолжить, и замолчал.
Пришлось объяснять Елене:
- Дело в том, Боря, что каждая защита от несанкционированного
проникновения через модем в систему - это нечто вроде двери, очень
крепкой двери: лбом ее не прошибешь. Но у двери должен быть замок, и
ключ к этому замку имеется в обязательном порядке у хозяина, а
дубликаты - у тех, кому хозяин их доверит. Ломать дверь бесполезно.
Лучше - попробовать подобрать хорошую отмычку к замку. Вот связкой
таких отмычек я и воспользовалась.
- И что это дало?
- Мы теперь знаем, что паролем для доступа в систему является
некая комбинация из восьми символов.
- Что же вам мешает?
- Мы не знаем, какие это символы. В английском алфавите двадцать
шесть букв прописных и двадцать шесть заглавных, плюс десять арабских
цифр: от нуля до девяти, плюс четыре знака арифметических действий.
Без учета знаков препинания в сумме это уже составляет шестьдесят
шесть возможных символов. Комбинация из восьми символов дает нам
шестьдесят шесть в восьмой степени, что составит, - она быстро
прикинула, шевеля губами, - около трехсот шестидесяти триллионов
вариантов пароля. Я присвиснул:
- Непростая задачка.
- Это бы еще ладно, - продолжала Елена, - но мне кажется, я
чего-то не поняла: там может оказаться еще уровень, и тогда, ошибись
мы в ответе, система блокируется, и пиши пропало.
- А время идет, - вставил Мишка.
Я машинально посмотрел на часы. Время не шло - летело. В нашем
распоряжении оставалось пятнадцать минут.
- Неплохо было бы попробовать подложить ему программную закладку,
- заметила Елена. - А потом...
- Потом нельзя, - терпеливо объяснил Мартынов. - У него будет
достаточно времени и средств, чтобы выявить любую нашу "закладку".
- Может, это очень простой пароль, - попыталась направить Елена в
нужную сторону ход наших мыслей. - Имя там, название какое-нибудь. Что
вы о своем уголовнике знаете? Подумайте...
- Кроссворд какой-то... "Поле чудес"... - пробормотал беспомощно
Мартынов.
Потом он начал загибать пальцы; по движению его губ я догадался,
что он подсчитывает количество букв в имени "Герострат". Не сошлось.
Час обеденного перерыва заканчивался.
Мы молчали.
- Ну предположите что-нибудь! - прикрикнула на нас Елена.
И тут мне вдруг стало совершенно ясно, что это за пароль.
Кроссворд кроссвордом, а Герострат Геростратом!
- ЭЙ, - сказал я, и Мишка посмотрел в мою сторону с надеждой. -
Ну-а, кто быстрее вспомнит, как назывался храм, подожженный в свое
время Геростратом?
- Храм Артемиды...
Мишка понял, быстро прикинул на пальцах; лицо его засветилось.
- Точно! - заорал он радостно. - Вот Игл, вот голова! Набирай,
Елен, скорее: "ARTEMIDA".
- Как набирать?
- Заглавными, заглавными.
Елена набрала.
- А теперь нажмите "ввод", - торжествующе произнес Мишка и
собственноручно вдавил клавишу "ENTER".
Картинка на дисплее сменилась, строкой побежали латинские буквы.
- Мы в системном блоке, - сообщила Елена, улыбаясь до ушей.
- Быстрее, быстрее. Времени совсем не осталось.
Но подгонять и не требовалось. Они действовали, как по наитию, как
хорошо сработавшаяся пара. Мишка тыкал пальцем в дисплей и говорил
что-то вроде:
- Вот этот подкаталог раскрой, пожалуйста... Теперь вот этот...
Ага, вот оно! Считывай, считывай...
Я только успел подивиться, как все-таки МММ навострился
пользоваться современными компьютерами, а он уже взмахом руки подзывал
меня к себе.
Я подошел, нагнулся, вглядываясь в выстроившийся на экране список.
Сначала не понял, что это за имена передо мной, но потом в голове
прояснилось, и все встало на свои места.
Передо мной был список фамилий известных политических деятелей:
среди них можно было увидеть имена министров, депутатов
Государственной Думы, наиболее одиозных оппозиционеров. Напротив
каждой фамилии стояла дата. Я сразу отметил, что это не сегодняшний
день и даже не завтрашний. Ближайшая дата относилась к началу
следующего месяца... К началу ноября...
В самом низу списка красовалось выделенное особым шрифтом ФИО
Российского Президента. А еще ниже располагался совершенный в своей
лаконичности приказ:
"ЛИКВИДИРОВАТЬ".
Глава одиннадцатая
- Теперь ты понимаешь, как это серьезно? - вопрошал меня Мишка,
бегая в возбуждении по комнате. - Теперь ты наконец понимаешь?
Я рассеянно кивал, думая о другом.
Какой все-таки это брад собачий: заговор с целью захвата власти, с
физическим устранением политических лидеров, и все нити в руках
сумасбродного маньяка. Понятно, случись такое в романе Чейза, но
здесь, у нас, в благословенном СанктПетербурге-етрограде-енинграде,
где над переворотами смеются в очередях у рюмочной! Нелепость.
Даже технически - как они собираются это провернуть? В наши-то
сложносочиненные времена.
Ну а если предположить все-таки, что распологают они необходимыми
возможностями? Если действительно стоит за Геростратом сила
немаленькая? Что тогда?
Получается тогда, Михаил Михайлович, что втянул ты нас: и меня, и
Елену мою - в страшноватую историю, где попахивает порохом, а сильнее
- большой кровью. И в случае малейшего промаха - с твоей ли, с нашей
ли стороны, что вероятнее - никто уже не поручится ни за твою, ни за
нашу безопасность. Свидетелей в этой стране научились убирать быстро
и, как ты говоришь, "без проблем". А главное, что хода-то теперь назад
нет, нет теперь обратного хода.
- Что ты бегаешь? - сказал я Мишке с раздражением. - Сядь, не
мельтеши.
Разговор мы вели тет-а-тет у него на квартире.
Мишка присел, но через минуту снова забегал.
- Я представляю себе это так, - заявил он. - Военно-промышленный
комплекс разваливается. Столица не контролирует, может быть, уже и
половины того, что от ВПК еще осталось. Закрываются лаборатории,
заводы. Специалисты бегут в коммерцию. Перестают быть секретными
военные технологии, разработки. Такое иногда по телевизору услышишь -
волосы дыбом, до чего люди сумели там додуматься. А с другой стороны
взглянуть: если столько всего всплыло, значит, что-то могло уйти еще
глубже, в тень. Как если рыбу динамитом глушить: треть на поверхности
кверху брюхом, две трети - на дне, понимаешь? Вот и доглушились...
А ребята не везде лохи, кто-нибудь да должен был вовремя
сообразить, чем дело пахнет, и под своей опекой пару контор пригреть.
Смотришь: и вот тебе секретная лаборатория; во всех бумагах она
значится как законсервированная, о существовании ее не знают ни
Министр Обороны, ни Президент, ни черт с Дьяволом. А тут не просто
лаборатория, тут - целый комплекс разработки психотронного
воздействия, выверенная за годы методика, доведенный до совершенства
арсенал - чудеса можно вытворять.
А для начала взять специалиста и создать вокруг него группу
человек в сто. Из студентов там, начинающих коммерсантовнеудачников -
из "обиженных", в общем. Но с условием только, чтобы в никаких партиях
они не состояли, в религиозных сектах, в органах - тем более; чтобы
были обыкновенные ребята, ты понимаешь? И сделать из них сотню
послушных роботов, машин для совершения террактов. А потом остается
только выбрать момент и послать их устраивать бойню на политический
Олимп, в высшие эшелоны. Идеальный убийца: алиби ему не требуется,
плана ухода не требуется, за спиной - незапятнанное прошлое.
Выстрелил, тут же на месте откинул копыта, и ищи, кто да зачем.
Обстановочку таким образом дестабилизировать, в Кремль влезть, и Вася
- кот: можешь переходить к программе-максимум. Расставляй повсюду
башни с психотронными генераторами, повелевай: диссидентов и
сомневающихся не будет.
- Гладко излагаешь, - признал я. - Тебе бы романы сочинять.
Многотомные.
- Не иронизируй, - Мишка нахмурился, посмотрел на меня с
подозрением. - Если этих сволочей к власти допустить, всех нас
коснется: тебя, меня, Елену твою, маму - всех. Да что там! Будем, как
покорные бараны, строить очередное светлое будущее... Подумай только,
представь: сыт будешь коркой хлеба и кружкой воды в день, пахать по
двенадцать часов, из одежды - мешок брезентовый. И никаких сомнений,
никаких неудовольствий по поводу - одно сплошное психотронное счастье.
- Уж какую-то ты очень беспросветную картину нарисовал.
- Так оно и будет. Пойми, я говорю совершенно серьезно. Да мы
радоваться должны, что хоть успели вовремя их замысел раскопать. Нам
теперь о себе забыть надо, свою жизнь на кон поставить, зубами землю
грызть, но падаль эту к власти не пропустить.
Тут он был прав.
Потому у меня и не осталось возможности дать обратный ход,
отступиться. Он был прав.
Кто-нибудь другой на моем месте, скорее всего, назвал бы его слова
высокопарными, дурно отдающими стилистикой ком-мунистических позеров
недавнего прошлого. Кто-нибудь другой, но не я, потому что на своей
собственной шкуре попробовал уже, что это такое - падаль, рвущаяся к
власти по трупам невинных жертв. И все, побывавшие ТАМ, выполнявшие
бессмысленные приказы, убивавшие и сами падавшие замертво, раскинув
руки, на горячие камни, порастерявшие ТАМ житейского цинизма, не
увидят, думаю, позы в его словах.
И как всегда мысли об этом отбросили меня назад, на четыре года в
прошлое, к тому парнишке, ПЕРВОМУ моему...
Это было под Аскераном. Мы остановились в небольшом поселке, у
сельмага, думали купить какой-нибудь минералки: чертовская жара. Костя
с Лехой вышли, я остался на БТРе, сняв каску и рискуя таким образом
схватить солнечный удар, но уж очень неприятное ощущение возникает на
стриженной макушке после многочасовых передислокаций в
изнуряюще-знойный день.
Ребята двинулись к сельмагу, и тут из кустов, всего в десятке
шагов правее, грянула очередь. Стрелял, видно, новичок, не
заматеревший боевик: промахнулся на два метра - не меньше. Костя и
Леха упали в пыль, не успев даже выругаться. А я, хоть и с секундным
запаздыванием: тоже ведь новичок - вскочил на БТРе и одним махом
высадил целый магазин по кустам, где прятался стрелок. В ответ
жалобный стон и - больше ничего. Я так и застыл в полный рост на
броне, автомат - наперевес. Только краем глаза видел, как Костя
отчаянно машет мне с земли: мол, укройся, не все еще кончено...
Но он ошибался. Все уже было кончено.
Через минуту они с Лехой встали и очень настороженно приблизились
к кустам. Раздвинули их, постояли, Леха небрежно забросил автомат на
плечо. Спустился и я на дорогу, на подгибающихся зашагал к ним. И
увидел ЕГО: парнишку лет шестнадцати в грязном комбинезоне защитного
цвета, разорванном в клочья моими пулями. Увидел его мертвого - да,
мертвого! - со струйкой черной крови от уголка рта вниз по щеке, с
приоткрытым глазам, мутнеющим, не способным более видеть мир и нас,
своих врагов, над собой.
И Леха сказал, кривя губы:
- Поздравляю с первым!
А у меня потемнело в глазах...
Да, с того момента я знал, что такое падаль, рвущаяся к власти.
А еще я вспомнил Смирнова - эти двое, Эдик и парнишка, вдруг
соединились в моем сознании: но ТАМ все-таки была война, а здесь-то,
ЗДЕСЬ за что?! - вспомнил его отстраненный, подернутый дымкой взгляд,
и подумал, что если мне самому уготовано такое будущее, то лучше
попробовать помешать его приходу прямо сейчас. Потом будет поздно.
Потом - всегда поздно...
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг