что готовится к штурму, бренча хорошо смазанным оружием; не видят
застывших взглядов; не видят пустых, навсегда лишенных выражения
лиц...
Все это вижу я.
Мне хочется предупредить их, крикнуть, чтобы перестали они галдеть
и пожимать плечами, чтобы увидели наконец, откуда исходит настоящая
опасность и приготовились встретить ее, дать отпор. Но Герострат
проводит ладонью над доской, а когда я поднимаю глаза, чтобы
посмотреть на него, подносит указательный палец к губам, приказывая
молчать.
Он все так же ухмыляется, зубы его блестят, а лицо его, подобно
доске, разделено на две половины. При виде этого я начинаю понимать,
почему глаза Герострата так часто смотрят в разные стороны. Потому что
они - глаза двух разных существ. Здесь не один человек (враг!) Сидит
за столом - их двое, и в одном из этих двоих я с ужасом узнаю самого
себя.
А Герострат кивает довольный тем, что я понял, отводит руку,
показывая пальцем куда-то в сторону. Я перевожу взгляд и вижу тот
самый угол, в котором живет паук, только под колыхающейся от
неощутимого сквозняка паутиной разбросаны не белые и черные фигурки, а
люди - снова люди - и уже не живые, недоумевающие, как нас сюда
занесло, а мертвые, для которых вопросов больше не осталось.
Там лежит Мишка Мартынов в переплетении трубок, в белой пропахшей
медикаментами палате; там на грязном асфальте распластался Венька
Скоблин с разнесенной в кровавые брызги головой, там лежит Андрей
Кириченко, у него просто остановилось сердцеи, там же рядом - Эдик
Смирнов. Под ними растекается кровь, и пыль, смачиваемая ее медленным,
но непрерывным потоком, собирается в темные мокрые комки.
Я пытаюсь разглядеть среди тел, кого же Герострат выбрал "конем -
интересной фигурой", но не успеваю, не успеваю, потому что двуликий
хозяин комнаты тихо, но отчетливо произносит:
- НЕ ТОЛЬКО Я, НО ТЫ!
Меня разбудил телефонный звонок в прихожей.
Я выпрямился и чуть не свалился со стула. Продрал глаза.
В окно кухни светило солнце, на столе лежала подушка. Е-мое,
подумал я. Проспал!
Взглянул на часы. Так и есть: 10.56. Первый случай после армии,
чтобы я проспал почти до одиннадцати. С ума сойдешь с вами.
Острые переживания сна уходили, медленно смазывались, блекли.
Трубку сняла мама:
- Да-да... Кирилл? Помню, конечно... Нет, он еще спит... Как? Что
ты говоришь?.. ДА КАК ЖЕ МОЖЕТ БЫТЬ ТАКОЕ?!
Голос мамы изменился и на такую ноту, что я подпрыгнул на своем
месте, вскочил и устремился в прихожую.
- Да, Кирилл, хорошо... я передам...
Но она уже положила трубку.
- Мать, что случилось?! - закричал я, чувствуя, как самого
начинает трясти от готовности услышать самое плохое.
- Преподавателя вашего... Гуздева, - проговорила мама, с трудом
шевеля побелевшими губами, - полчаса назад... убили. Прямо на
лекции... Там еще кто-то из студентов пострадал. Что такое делается,
Боря?!
Вопрос мамы я оставил без ответа. Я сполз по стене на корточки
прямо здесь, в прихожей. Я не знал, то ли истерично расхохочусь
сейчас, то ли истерично же разрыдаюсь. В один момент я оказался на
грани срыва, и куда бы меня повело, в какую форму истерии, не мог
анализировать ни тогда, ни теперь. Помню только, как пульсировала
перед глазами багровой надписью поперек всего мира нелепая
неправильная фраза из сна: "НЕ ТОЛЬКО Я, НО ТЫ!", и еще скороговоркой
по периферии сознания проскальзывало: "Конь - интересная фигура.
Фигура интересная - конь."
СХЕМА!
Я стиснул виски ладонями.
Просчет, просчет, ошибка. Гуздева не было в списке, да и как он
мог там быть?! Я же зациклился на том, что Герострат угрожает моим
БЛИЖАЙШИМ друзьям, моим ровесникам. И если теперь составлять новый
список, то можно будет включить туда полгорода, и все равно нельзя
будет сказать, кого Герострат выберет новой жертвой. Дьявол, дьявол, а
не человек!
НЕ ТОЛЬКО Я, НО ТЫ!
- Что с тобой, Боря? - заволновалась мама, и голос ее прозвучал,
как из другой вселенной.
Нужно собраться, не допустить истерики: испугаешь маму, да и
истерика тебе ничего не даст...
Я встал. По стеночке. Сильная тошнота и звон в ушах.
- Ничего-ничего, успокойся, мам, - пробормотал я совершенно чужими
губами.
И мой собственный голос прозвучал, как из другой вселенной.
- Это я так... от неожиданности... армию вспомнил...
Мама поверила.
Хоть я и в должной мере неохотно делился с ней воспоминаниями о
происходившем в "горячих точках", старался свести все к фразам типа:
"Да ничего особенного", "Постреляли - разбежались", "Пугали больше",
"Нет, для нас никакой опасности не было" - она все-таки сознавала, что
это даже не полправды, и то, что происходило ТАМ на самом деле,
отпечаталось где-то во мне и не оставит уж до гробовой доски, но лучше
не бередить, не тревожить старые раны. И конечно, мое состояние в тот
момент прекрасно укладывалось в схему простейшего психологического
этюда: убийство Гуздева - стрельба в "горячих точках" - жестокий
приступ воспоминаний.
Мама поверила и сразу захлопотала. Как маленького довела меня до
кресла в гостиной, усадила, побежала к аптечке за валерьянкой. Но
когда вернулась, я уже прочухался, встал, отрицательно покачал головой
при виде пахучего лекарства и начал собираться.
- Боря, ты куда?
- Пойду выясню подробности.
Времени терять нельзя, думал я, выходя из дома. Время теперь имеет
цену крови. Равновесие на доске шаткое; если Герострат разглядит
замысел моей комбинации, пойдут косяком обмены, и чтобы не допустить
еще одного жертвоприношения, моя задача - отыскать этого маньяка за
сегодняшний день. До полуночи. И ты его найдешь и уничтожишь! И пусть
попробует кто-нибудь меня остановить...
Глава двадцать девятая
Телефонные войны продолжались.
В маленькой квартире на Приморском проспекте прозвенел телефонный
звонок.
Звонка ждали. Юра Арутюнов поспешно снял трубку; на том конце
хорошо знакомый ему голос произнес длинную очень странно прозвучавшую
фразу на очень странном языке. Взгляд Арутюнова остекленел.
Разгладились морщинки на коже лица; оно приняло отчужденное выражение.
- Ты слышишь меня?
- Да, я слышу вас.
- Ты знаешь, что нужно делать?
- Да, я знаю, что нужно делать.
На том конце провода положили трубку. Под монотонный звук коротких
гудков, Юра пересек комнату. Свою трубку он оставил на столике,
аккуратно положив ее рядом с аппаратом.
Он направился на кухню, выдвинул ящик кухонного стола и несколько
минут с тупым недоумением изучал его содержимое. Там было два десятка
прекрасно заточенных столовых ножей. Ими удобно резать, но не колоть:
концы их были затуплены. А это не устраивало Юру.
Задвинув ящик на место, он перешел в ванную комнату и там - все с
тем же тупым недоумением - долго разглядывал безопасную бритву. Потом
выронил ее - бритва громко цокнула о кафель.
Арутюнов нашел себе подходящее оружие в ящике письменного стола.
Рассматривая его в лучах майского солнца, проникавших в гостиную
комнату через широкое окно, удовлетворенно кивал, что-то бормоча себе
под нос. Окажись в комнате посторонний, он вряд ли понял бы хоть слово
из этого бормотания: бессвязный набор звуков, странно искаженных слов,
подобно тому, что бессвязно бормочет во сне легко возбудимый человек.
Выбрав оружие, Юра Арутюнов уселся на диван и приготовился ждать.
Аналогичный звонок оторвал Люду Ивантер от домашнего задания по
английскому. Фраза, произнесенная на том конце провода, несколько
отличалась от той, которую услышал Юра десять минут тому назад. И
последующие действия ее поэтому тоже отличались.
Оружия Люде искать не пришлось. Под стопкой белья в задвижке
шифоньерки у нее была спрятана коробка с гигиеническими пакетами. Под
пакетами там лежала простенький деревянный футляр, закрывающийся на
ключ. Люда извлекла футляр, открыла его и с минуту разглядывала
маленький очень изящно сработанный револьвер. "Брон-спорт". Калибр:
6,35. Подарок Герострата.
Потом Люда застелила тахту в гостиной комнате свежими простынями,
спрятала револьвер под подушку, разделась и приняла душ. Тщательно
вытерлась и долго стояла у зеркала, внимательно изучая свое обнаженное
тело. Затем улеглась на тахту и приготовилась ждать.
В таком виде и застала ее мать, вернувшись с работы.
- Ах ты! - чуть не задохнулась она, увидев дочь голой и
расслабленной на свежих простынях.
Люда засунула пальцы под подушку.
Еще один, третий по счету, и очень похожий на два предыдущих
звонок прозвучал в рабочем кабинете одного из замов министра
внутренних дел.
Не многим из граждан Российской Федерации дозволено было звонить
по этому номеру, минуя секретаря. А для у тех, кому этот номер был
доверен для пользования, должна была бы найтись очень веская причина,
прежде чем они решились бы позвонить.
Замминистра внутренних дел был занят. В Москве, по подтвержденным
уже сведениям, в очередной раз собирались "авторитеты", представители
из всех стран бывшего Союза; шла интенсивная подготовка к новой войне
за передел сфер влияния. Летом опять загремят в Москве выстрелы, думал
замминистра, листая подшивку рапортов.
Внезапный звонок вызвал понятное раздражение. Что там опять
стряслось? Замминистра поднял трубку:
- Слушаю.
Представляться по этому номеру не надо.
- САЙРОН ЛИТО-ПА АРУЗ ОК.
Замминистра застыл.
Взгляд его не остекленел, как Юры Арутюнова или Люды Ивантер. И
выражение лица осталось прежним. Но все равно теперь в кресле сидел
совсем другой человек. Этот человек не умел раздражаться по поводу
внезапных звонков; этот человек не умел устало размышлять о возможных
мерах пресечения предстоящей бандитской "разборки". По большому счету,
он вообще не умел думать. Он умел только подчиняться. Но подчиняться
деятельно, используя весь свой многолетний опыт, весь спектр своих
связей и полномочий. Как исполнитель он был гораздо ценнее, чем тот же
Юра Арутюнов, и поэтому располагал большим количеством степеней
свободы. Но в момент получения инструкций мало чем отличался от любого
рядового члена Своры.
- Ты слышишь меня?
- Да, я слышу вас.
- Ты знаешь, что нужно делать?
- Нет, я не знаю, что нужно делать.
Далее комбинация цифр, произносимых четко:
- Один-четыре-восемь-девять-шесть-шесть-один-семь-четыре-етыре-
етыре-оль-ять-дин-дин-ять-оль-емь-вадевять-евять-есть-етыре-есть.
И опять:
- Ты слышишь меня?
- Да, я слышу вас.
- Ты знаешь, что нужно делать?
- Да, я знаю, что нужно делать.
Короткие гудки.
Замминистра вернулся к работе. Но теперь он не думал о съезде
авторитетов; с какой-то даже брезгливостью он оттолкнул от себя через
стол подшивку рапортов. Он вызвал секретаря.
- Немедленно свяжите меня с Петербургом, - распорядился
замминистра внутренних дел. - С прокурором города. Лично!
- Слушаюсь, - вышколено отвечал секретарь.
Замминистра приготовился ждать.
Сидя дома за письменным столом, полковник Хватов просматривал
папку. Папка не имела ни грифа, ни регистрационного номера.
Обыкновенная частная папка. И очень ценная для определенного круга
людей.
В папке были собраны материалы по Своре. Здесь были фотографии
(Бориса Орлова, в том числе), выписки из разного рода документов,
ксерокопии отчетов Эдика Смирнова.
Сверившись с многостраничным списком, Хватов выбрал из папки две
фотографии, посидел над ними, потирая виски, после чего придвинул к
себе через стол телефон и стал медленно набирать номер.
Телефонные войны продолжались.
Глава тридцатая
Что такое: два конца, два кольца, а посередине - гвоздик? Ножницы?
А мне доказали, что это лучшее оружие для убийства.
Но по порядку.
Звонок от Герострата остановил меня, когда я спускался по
лестнице. В другой ситуации это меня удивило бы: не думал, что
радиотелефоны могут работать в сложенном состоянии - но тогда мне было
не до возможностей импортной радиотехники.
- Как, милый мой, ты уже в курсе? Тебе понравилось?
Я принялся ругаться. Злобно, громко, вычурно. Поднимавшаяся мне
навстречу соседка с продуктовыми сумками в руках шарахнулась в
сторону. Герострат злорадно хохотал в ответ.
- Проняло, а? - спросил он, когда я задохнулся от переполняющей
ненависти. - Ух ты какой у меня нервный, оказывается. Кто б мог
подумать? Не появилось еще желание спалить к черту весь этот
прогнивший, погрязший в страстишках мир? Не захотелось примкнуть к
очищающему акту? Свора тебя примет. С радостью.
- Ублюдок!
- Не расстраивайся так, дорогой. Все только начинается. За мной
ход. Пешка: Н7-Н5. Что ты на это скажешь?
- Слон: А4-С6, - ответил я. - Шах.
- Да-а, - протянул Герострат. - А слона-то я и не заметил. Не зря
тебе, Борька, разряд дали. Молодец.
Скушал, подонок? Подавись!..
- Ну я подумаю тут еще часок, да? Позвоню.
Он отключился, и я устало спрятал радиотелефон под куртку. Подышал
носом, ртом, опять носом - дыхательная гимнастика, чтобы успокоиться.
И вышел из подъезда.
Топтуны были тут как тут. Выглядели свежо. Как хорошо выспавшиеся.
Я шагнул к бородатому.
- Все ваши меры - дерьмо, - сказал я четко. - И цена им - дерьмо в
квадрате.
Бородатый отвел взгляд. Наверное, тоже был в курсе.
Я пошел своей дорогой.
Они, естественно, следом. Что ж, я не собираюсь более играть в
"убегалки-догонялки". Выслеживайте помаленьку. Помочь вы мне, как я
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг