Отсюда вопрос первый: зачем Герострату снова понадобилось мое
участие? Что или кто за этим стоит? Очередное сумасбродство (это,
кстати, если вспомнить все, что я о Герострате знаю, очень на него
похоже), или новый изощренный план (что тоже укладывается в образ: он
ведь два раза уже обманул Мартынова и компанию, и вышел победителем -
почему бы не попробовать в третий раз, возникно такая необходимость?).
И если второе, то при чем тут приглашение сыграть по телефону в
шахматы? Не понимаю.
Вопрос номер два: что означает его зловещая угроза убивать
знакомых мне людей в счет съеденных фигур? Пустой треп или снова
серьезное намерение?
Думать об этом не хотелось. Назойливо память возвращала меня к
видению бойни, учиненной на квартире у шурави Семена, активиста Своры.
Все, что там произошло, так же могло оказаться пустым трепом, но, как
помнишь, не оказалось. Что я могу противопоставить Герострату, если и
теперь это не "пустой треп"? Обратиться к МММ, к самому Хватову? Очень
не хочется после всего, что они со мной сделали. Но обратиться
придется, кроме них никто не сумеет мне помочь, никто другой не сумеет
ответить на мои вопросы.
Я решил с утра пораньше позвонить МММ на работу и, возможно,
договориться о встрече. Тогда я еще не видел иного пути. На этом я и
успокоился. И хотя на повестке ночи оставался еще один очень важный и,
по самому большому счету, центральный вопрос: а кто, собственно, будет
той первой пешкой, которую Герострат расценил как фору в дурной
партии, если предупреждение его сделано всерьез? Но я подумал, что
предпринимать какие-либо действия пока преждевременно, сначала нужно
разобраться, чтобы и ситуация прояснилась, и решение проблемы
какое-нибудь проклюнулось.
В общем, я себя уговорил. Я себя успокоил.
И в результате на этот главный вопрос я получил ответ тем же
утром. Причем, набирать для этого номер рабочего телефона МММ не
пришлось. Наоборот, мне самому позвонил некто, представившийся
главврачом больницы института Скорой Помощи, и попросил приехать,
потому что Мишке Мартынову, поступившему в больницу с огнестрельными
ранениями средней тяжести, понадобилось срочно переговорить со мной.
Вот тогда я понял, что Герострат не шутит, и все начинается сначала.
Глава восемнадцатая
- Убедился теперь?
Я перенес телефон на кухню, прикрыл дверь, поставил аппарат на
кухонный стол и, разглядывая в окно двор, поинтересовался:
- Это твоих ребятишек я сейчас наблюдаю?
- Не знаю, кого ты имеешь в виду.
- Парочку топтунов, что таскаются за мной повсюду.
- Ну, милый мой, я в услугах следопытов не нуждаюсь. Ты у меня и
так весь на ладони. Это, должно быть, поклонники. Я нынче личность
популярная. Да и ты в свете моей славы - не обделен. Мной, а теперь и
тобой многие интересуются. Они автографа у тебя еще не просили? - в
голосе Герострата мне послышалась искренняя заинтересованность.
- Пока нет, - отвечал я сухо.
- Скоро попросят. Как здоровье нашего общего друга? - сменил тему
Герострат. - Не откинулся пока, надеюсь? Сумел разъяснить тебе
ситуацию?
- Сумел.
- Вот видишь, как все здорово получается. А ты играть не хотел.
Кстати, ход все еще за тобой.
- Конь G1-F3, - сказал я быстро.
- Вполне, - Герострат на секунду задумался. - Пешка Е7-Е5. Да,
кстати, пока ты размышляешь над следующим ходом, думаю, есть смысл
оговорить организационные вопросы турнира. Через полчаса к тебе
заглянет один мальчик. Курьер. Притаранит радиотелефончик.
Предупреждаю, пытать мальчика не стоит: к Своре он отношения не имеет,
меня никогда в глаза не видел. Так что у него тебе ничего выведать не
удастся. Ячейка для радиотелефона оплачена. На полгода вперед.
Пользуйся, помни мою доброту. Будем, так сказать, поддерживать
постоянную связь, - Герострат хохотнул: чем-то его рассмешила
собственная фраза. - Далее. Мой номер через телефон определить не
пытайся: у меня на аппарате защита стоит новейшая - из последних
достижений забугорных мастеров-умельцев. Только время зря потратишь.
Еще раз подчеркну: особые правила игры определяю я. Согласно
ситуации. Сейчас она такова, что я готов объявить правило номер один:
в нашей партии рокировка недопустима. Для особо непонятливых объясняю:
под рокировкой я буду расценивать любую твою попытку связаться с
Хватовым. Помнишь такого полковника? Его участие в партии, нам с тобой
совсем не к чему. Всегда неприятно, если за спиной соперника прячется
гроссмейстер, ковыряет в носу и подсказывает правильные ходы.
Согласись, весь смысл, да и вкус игры при таком подходе утрачивается.
И далее. Чтобы ты не вздумал все-таки какую-нибудь глупость
сообразить и нарушить устанавливаемые мною правила, я решил в качестве
гарантии обзавестись заложником. Или заложницей, что предпочтительнее.
В самом деле, чем я хуже голливудских злодеев?
Я понял. И мгновенно взмок. От макушки до пяток. Жара. Жара гор,
которые стреляют.
- Ты не посмеешь, - прошептал я севшим голосом.
- Посмею-посмею, - засмеялся Герострат. - Уже посмел. Хочешь
поговорить со своей королевой? Она здесь, со мной...
В трубке что-то щелкнуло, и я услышал голос Елены:
- Борис, это ты?.. Борис!..
- Лена... Леночка... я здесь...
- Достаточно, - прервал нас Герострат. - Так-то, мой мальчик...
Да как же... да что же?.. Сволочь! Погань! Как он посмел?! Лена,
Леночка... как же теперь?!
Я схватился рукой за ножку стола, стиснул ее пальцами. Простоял
так, тяжело дыша, в неудобной позе почти целую минуту.
- Да ладно, Боря, не расстраивайся, - Герострат откровенно
веселился. - Ничего с ней не сделается. Покуда белая королева на
доске, волоса с Елены твоей не упадет. Ну а потеряешь, так потеряешь:
игра есть игра.
- Свинья...
- Сказано с чувством. Потому прощается. Кстати, я человек
справедливый. Не Бармалей из сказки Корнея Иваныча. Если ты в свою
очередь какую фигуру у меня съешь, пожалуйста - имай-ови любого из
Своры и кончай его без жалости. При условии, если, конечно, сумеешь
кого найти.
Подонок! О справедливости заговорил... Какая тут, к черту,
справедливость... Но, Лена, Лена, малыш мой, как же?..
- Спасибо, - выдавил я. - Это весьма великодушно с твоей стороны.
Я сам не понимал, что такое произносят мои губы. Как затмение, как
кошмар наяву. И только одна мысль, пульсируя: Лена, Леночка, как же
так?..
- Молодец, - Герострат снова хохотнул. - Ценю культурных... Можешь
пока отдохнуть, подумать над следующим ходом. Матушке своей передавай
от меня привет, - он положил трубку.
Я сразу же надавил пальцами на рычаг и стал набирать номер.
Все-таки до конца я Герострату не поверил. Все-таки я надеялся.
- Александра Васильевна? Здравствуйте. Это Борис. Лену можно к
телефону?.. Уехала в командировку?.. Куда?.. В Одессу?.. На три дня?..
Не успела позвонить?.. Не застала?.. Спасибо... Нет-нет, ничего
серьезного... Простыл где-то... Спасибо еще раз...
Это еще не все, это еще требует проверки!
Все-таки я надеялся.
В записной книжке отыскал номер рабочего телефона. На том конце
сработал АОН, пошли длинные гудки.
Ну что же вы, спите там все, что ли?..
- Здравствуйте. Мне бы Елену Свиридову... Нет?.. А где она?.. Это
ее знакомый. Орлов. Борис. Слышали, да? Очень приятно... Где она? В
командировке? В Одессе?.. На три дня?.. А как-нибудь связаться с ней
можно?.. Фирма "Магиксофт"?.. Погодите, я запишу, - куда же этот
чертов карандаш запропас тился?! Ага, вот он. - Я записываю,
диктуйте... Понял... Понял... Спасибо большое...
Так, теперь Одесса, "город у моря". Врет Герострат, врет. В Одессе
она, в командировке, НА-ТРИ-ДНЯ.
До фирмы "Магиксофт" я дозвонился с третьего раза. И по новой:
- Здравствуйте. Я вам из Петербурга звоню. Это ведь "Магиксофт"?..
Нет, я частное лицо... Мне бы справку навести... Мне сказали, к вам
сегодня должна была прилететь в командировку... Да, Елена Свиридова...
Прилетела уже?.. Когда именно?..
Вздох облегчения. Соврал Герострат, но как все-таки глупо,
прямолинейно соврал. Не такой уж он умник, как можно подумать.
Прокололся - на мелочи.
И тут я вспомнил голос: "Борис, это ты?.. Борис!.." А как же
голос, как же голос? Голос можно подделать. Но не настолько же... Так
соврал Герострат?
- А позвать ее к телефону можно?.. Что значит... Я ее знакомый,
друг, да... Дайте мне тогда телефон... Но почему?.. Э-э, подождите, не
кладите трубку!..
"Борис, это ты?.. Борис!.."
Жара. Жара гор, которые стреляют.
Трубка выскользнула из рук и повисла, раскачиваясь, на шнуре.
Герострат не соврал. Теперь сомнений быть не может. Елена у него.
Скорее всего, он перехватил ее в аэропорту. Возможно, перед самым
вылетом. А вместо нее послал кого-то другого, другую женщину. Поэтому
она "не может подойти", поэтому "она занята". Сволочь-сволочь-сволочь!
Но как ловко, как он меня ловко!..
Я сел за стол, яростно разодрал сигаретную пачку. Сигареты
вывалились, раскатились по столешнице. Я подобрал и закурил одну,
стряхивая пепел на пол.
Мысли лихорадочно метались.
Так-то, Игл. Вот тебе и "пустой треп". Вот тебе и "низкого полета
шизик"...
Что теперь делать? К кому обратиться за помощью? К Хватову -
нельзя. Да и где найдешь теперь этого Хватова? Обратиться к
кому-нибудь из ребят, старых друзей по школе, по армии? Ввязывать
кого-то еще в эту кутерьму? Да нет, себе дороже: полдня уйдет на
разговоры-уговоры. И Герострат может к этому отнестись со свойственной
ему непредсказуемостью... Черт, а ведь ты, Игл, уже играешь по ЕГО
правилам. А если играть не по правилам, что тогда? Елену получать по
частям посылками? Ты на это пойдешь? Нет. Значит, действовать нужно
одному. Да, одному и никак иначе.
Когда появился парнишка-курьер, щуплый, в огромных очках, с
радиотелефоном "Panasonik" в упаковке под мышкой, я успел
подготовиться. Быстро отыскал в письменном столе дорожные шахматы:
поле, выполненное в виде маленькой книжечки с прорезями под фигурки,
сделанные из твердого прозрачного пластика двух цветов; блокнот для
бытовых записей, из которого выдрал все исписанные ранее страницы;
охотничий нож в кожаном чехле, подарок отцу от друзей на сорокалетний
юбилей - в любой деятельности требуется система. И особенно требуется,
когда действуешь в одиночку.
Мама наблюдала за моими спешными приготовлениями с беспокойством.
- Что случилось? - спросила она.
- Так, проблемка одна возникла.
Врать мне ей не хотелось. Она это почувствовала и больше ни о чем
не спрашивала.
Первое, что я сделал после того, как курьер передал мне
радиотелефон и попросил расписаться на квитанции, это вернулся за
стол, расставил фигурки в соответствии с текущим положением игры
("Твин-пикс" какой-то), открыл блокнот и на первой странице написал
крупно печатными буквами: "ВЕНИАМИН СКОБЛИН". Потом взял радиотелефон
в руки и, закурив очередную сигарету, теперь уже спокойно, без суеты и
дрожи, глубоко втоптав малейшие позывы к панике, стал набирать номер
одного общего знакомого.
Телефонные войны продолжались.
Глава девятнадцатая
Топтунов подвела излишняя самоуверенность. Не обращая внимания на
грозные окрики дежурной по станции: "Не бегите так, молодой человек!",
Я набрал на эскалаторе приличный ход, слетел на перрон и успел
проскользнуть между сдвигающихся дверей готового к отправлению поезда.
Топтуны появились на перроне двумя секундами позже, и я сквозь стекло
помахал им рукой. Топтунам ничего другого не оставалось, как помахать
мне в ответ. Веселые ребята.
На мне была легкая кожаная куртка, достаточно просторная, с двумя
вместительными внутренними карманами, в которые я уложил радиотелефон,
блокнот, авторучку, шахматы. Нож я повесил на пояс. Сдвинул и прикрыл
его курткой так, чтобы не было видно со стороны. Порядок. Теперь можно
работать.
В распоряжении у меня имелся час свободного времени. Перед тем,
как отправиться к Скоблину, я успел обменяться с Геростратом десятком
ходов.
Я быстро почувствовал, что он, несмотря на все его способности, в
шахматы не ахти какой мастер; отыграл у него пешку, после чего
выстроил убедительную защиту, не особенно заботясь о наступлении.
Атака всегда подразумевает жертвы, а мне совсем не хотелось узнать
сегодня к вечеру, что еще кто-нибудь из моих друзей, пусть даже и
бывших, обнаружен с простреленной башкой где-нибудь в Летнем Саду.
Хотя уже тогда я подумывал, что в принципе вряд ли Герострат сумеет
организовать все эти обещанные покушения. В конце концов, подготовка к
ним требует времени, а времени-то я ему не дам.
Не успеет он, не должен успеть.
В три часа пополудни я, чуть запыхавшись, остановился у двери
квартиры Скоблина и осторожно вдавил кнопку звонка. Послышались
шаркающие шаги. Дверь открыл невысокий старик с морщинистым бледным
лицом и огромным сизого цвета носом, очень характерно выделяющимся на
этом бледном фоне. Одет он был в засаленный пиджак на голое тело: на
груди потускневшие орденские планки - и в тренировочные выцветшие от
бесчисленных стирок штаны.
- Э-э... кто такой? - осведомился старикан, разглядывая меня с
подозрением.
- Вениамин Скоблин здесь проживает?
- Из милиции, что ль?
Я удивился. Меня опережают? Прощупаем-ка почву.
- Да нет, почему вы так решили?
- Ну и зря, - безапелляционно заявил старикан, - пора бы уж всех
этих спекулянтов, бизнЕсмЕнов забрать куда подальше. Пусть поработают.
Узнают, что такое корка хлеба, каким она трудом...
- Мне бы Вениамина, - прервал я его разглагольствования,
догадываясь, что речь свою старикан может продолжать до бесконечности,
попадись только благодарный слушатель. - Он дома?
- Дома, дома. Сидит весь день, в институт не пошел - прощелыга.
Думает, родители уехали, так все можно. Вот если бы его да на
лесоповал...
По всему, над стариканом довлела навязчивая идея.
- Разрешите войти?
- Входи, - он махнул рукой. - Тоже, небось, бизнЕсмЕн?
- Ни в коем случае.
- Тогда угости папироской.
Я вытащил сигареты. Старикан при виде "Родопи" поморщился:
- А покрепче табачка не найдется? "Беломорчик", а?
- Может, тебе еще махорки насыпать? - зло спросил Скоблин,
появляясь в прихожей, но тут он поднял на меня глаза и запнулся на
последнем слове.
- Спокойно, - сказал я. - Разговор к тебе есть.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг