Евгений Андреевич Пермяк
Дедушкины очки
(сборник)
-----------------------------------------------------------------------
Е.Пермяк. Избранное: Романы, рассказы, сказы и сказки
М.: Советский писатель, 1981
OCR & SpellCheck: Zmiy (zmiy@inbox.ru), 22 августа 2003 года
-----------------------------------------------------------------------
Евгения Пермяка по праву считают мастером современной сказки.
Обратившись к народной поэзии, писатель наполнил ее новым содержанием,
созвучным современности, приблизил язык сказки к современному народному
языку.
Главной темой рассказов, сказов и сказок, включенных в "Избранное",
является труд и утверждение высоких нравственных начал.
Содержание
Обманное озеро
Дедушкины очки
Тонкая струна
Шестой малахай
Дедушкины глаза
ОБМАННОЕ ОЗЕРО
То, что мне рассказал на берегу Обманного озера Егор Иванович, могло
произойти только здесь - в степных сибирских просторах, где природа
сказочно щедра.
- Почему так странно называется это озеро? - спросил я у Егора
Ивановича. - Кого-нибудь обманули здесь? Или у него обманное, топкое дно?
И Егор Иванович ответил:
- Сто лет отгадывай - не отгадаешь. А прозвание "Обманное" этому озеру
куда как смешно пришло. Слушай...
На этом самом месте годков сорок тому назад, а то и больше, была
Макарова заимка. Дедушка Макар тут жил. Он моему отцу какой-то дальней
родней доводился. Под старость старик Макар стал искать тишины. Облюбовал
он эту глушь на берегу безымянного озера и поставил тут пластяночку на два
окна. И каждый год летовал в этих местах. Много ли старику хлеба надо, а
рыбы и мяса тут невпроед. И теперь, как видишь, озеро глуховато, а в ту
пору и говорить нечего.
Внуков у дедушки Макара не было - только внучки. Вот он и приспособил
меня приемышем. Мой отец рано помер, а у матери нас шестеро на руках
осталось. И мать с превеликим удовольствием меня на лето отпускала к
Макару.
Сначала мне тоскливо было: я да он, озеро да степь. Случалось, и
слезишки лил. А дедушка Макар любил меня и придумывал разные забавы. То
уток учил петлями ловить, то верши плести да ставить. Зверюшек выслеживали.
Под курицу для забавы утиные яйца клали. Высидит курица вместе с цыплятами
утят, и такое представление начнется - вдвоем за семерых нахохочемся, когда
курицыны утята в озере плавают, а их мать по берегу как умалишенная бегает,
на всю степь кудахчет: "Куда-куда!.. Куда вы, цыплятушки?.. Утонете!" А
утятам и горя мало. Наплаваются - и под куриное крыло. Посидят, посидят - и
снова в воду. Бедная мать опять кричит, надрывается во всю головушку, а мы
с дедушкой до хрипоты хохочем.
Шутка эта старая, известная. Не один дед-шутник так внуков веселил, не
одна курица утят высиживала. Только эта никчемушная шутка на умное дело
дедушку Макара навела.
- Егорша, - как-то говорит он мне, - а что, если мы с тобой дикую утку
домашних утят заставим высиживать?
- Как это, - говорю я, - так? А если она не сядет?
- А почему, - говорит он, - ей не сесть? Умнее, что ли, она курицы?
Облюбуем два-три гнезда диких уток да и подменим яйца дикой утки яйцами
наших домашних белых уток.
Тут надо сказать, что у дедушки Макара были хорошие утки, ноские.
Неслись куда больше, чем для гнезда надобилось. Вот эти избыточные яйца и
задумал Макар под диких уток класть.
Дело не мудреное. Утиное гнездо на этом озере найти еще легче, чем
щуку поймать.
Только я сомневаться стал.
- А вдруг, - говорю, - дедушка, дикая утка домашних утят дикими
вырастит! Летать их научит и в теплые места по осени лететь заставит.
А дедушка Макар на это мне, смеясь, говорит:
- Наша курица тоже хотела утят петушками вырастить, а они селезнями
выросли. Из кукушкиного яйца в любом гнезде кукушонок проклюнется. Так и
тут. Давай пробовать.
Я рад стараться. Накопили корзинку яиц от наших домашних уток. Сели в
лодку. Дедушка на корме с веслом управляется, а я на носу с корзинкой
пристроился. Как где дикая утка взлетит, туда и правим. Найдем гнездо и
живехонько произведем подмену яиц. Дикие - в лодку, а домашние - в гнездо.
Через недельку наши белые утки снова корзиночку яиц нанесли. Мы с
дедом опять в лодку. И так раза три. Сердчишко у меня колотится - выскочить
готово. Во сне даже белых утят вижу с дикой серой матерью. Одного только не
понимаю - как мы потом утят выловим.
- Не горюй, - говорит мне дедушка Макар. - Уж если мы диких уток
обманули, домашних-то утят обязательно перехитрим. Куда им деваться, когда
озеро застынет? Чем питаться будут, когда снежок выпадет?
- Это верно, дедушка, - говорю я и жду не дождусь, скоро ли дикие утки
нам домашних утят высидят.
Как ни долго тянулись дни, а пришло время, когда утята вывелись.
Много выводков на озере, и все желтые. Не различишь. Только стал я
замечать, что у диких уток не все утята пугливые. Другие даже к лодке
подплывают, если им кусочки бросать. Мать в камыши, а они хоть бы что.
Подошел срок - утята оперяться начали. Неслыханное дело на озере: утка
серая, а утята белые. И серые и белые между собой в ладу. Ни драки, ни
разногласий. Ничего. Всем корму хватает. Я день-деньской с озера не ухожу.
Осени жду. Не нагляжусь на белых утят.
Подошла осень.
Затабунились утки. Волнение на воде. Разговор. Выводки в стаи
объединяются. Пробные взлеты начались. Старые молодых к дальней дороге
готовят. А белая молодь, что из подложных яиц вылупилась, сама по себе
плавать стала.
Мы с дедушкой Макаром глаза готовы проглядеть. К себе молодь зовем.
Прикармливаем - не идут. Своих, домашних уток подбрасываем, чтобы те
привели их к нам на заимку, в утиный пригончик. Не получается.
Стали ждать, когда застынет озеро.
Недолго пришлось ждать. Настал счастливый день, ударил первый морозец.
Сковало льдом озеро. Не все: с краев. А белые утки на середине держатся.
Серые-то уж давно за море улетели. Тут дедушка Макар, не будь плох, стал
овсеца им подкидывать, пшенички. Утки вышли на лед, клюют. А потом мы с
дедушкой овсяную дорожку стали насыпать. От озера - в свой пригончик.
Своих, домашних уток опять для приманки выпустили. Клюнуло ведь дело! До
единой к нам в пригончик пришли да еще двух-трех уродцев из диких привели,
которые улететь не могли.
Так оно и началось. Не один год мы с дедушкой уток обманывали. Не для
забавы уж, а для дохода. А потом войны пошли... Дедушка Макар умер...
Забыли озеро. Годы, дожди да ветры нашу пластяночку с землей сровняли...
А недавно, когда я сам дедом стал, меня тоже к тишине потянуло. И
главное, как вышло-то это. Инкубатор у нас завели. Большенький инкубатор,
сотни на две яиц. Хорошо дело пошло. Яйца закладывают, электрическое тепло
из них утят, гусят, даже индеек выпаривает. Тут-то я и вспомнил свои
ребяческие годы да дедушку Макара. Вспомнил и выступил на собрании.
- Инкубатор, - говорю, - штука хорошая. Только, - говорю, -
инкубаторных-то утят кормить надо. А дикая, - говорю, - утка по нашей
местности - даровой инкубатор и даровая кормилица.
Рассказал все, как было. Меня, конечно, на смех подняли. Да только не
все смеялись - нашелся человек, который ко мне вечерком заглянул, а наутро
мы с ним на озеро в его райкомовской машине покатили.
Недели не прошло - заповедником это озеро сделали. Меня в водяные
произвели, главным начальником поставили. Дом, видишь, какой сгрохали.
Племенной утятник построили. Пятьдесят несушек поселили. Птичницу из ученых
мастериц прикомандировали.
А что касаемо подмены яиц в диких утиных гнездах, этим теперь детвора
занимается. Как уткам садиться в гнезда, то из одного класса десяток
помощников пожалует, то из другого пятнадцать веселых утиных обманщиков
приедут. Живехонько гнезда разведают, подмену произведут - и на том же
грузовичке домой. Теперь, я думаю, тебе не надо досказывать, почему это
озеро у нас Обманным прозвали. И так ясно.
ДЕДУШКИНЫ ОЧКИ
У деда внук был. Не ахти какой самоцвет - парень и парень. Только
старик очень внука любил. И как не любить, когда он - дедушкин портрет,
бабушкина улыбка, сыновняя кровь, невесткина бровь и ее же румянец.
Отец, мать на работе, а внук при дедушке.
Старик сам на всю семью валенки подшивал и сапожничал по домашности.
Внук около деда вертится - хочет узнать, что к чему. Глазами дедушке
помогает. И руками подсобить не отказывается.
Провощит, скажем, дедушка дратву, а щетинку в ее конец не может
воскать.
- Дай, дедушка, я воску. Ты плохо видишь.
- Да воскешь ли, внук? Дело хоть простое, а трудное.
Час, другой, третий бьется внук, а научится. И так всегда.
- Ах ты, дедушкины очки! - скажет старик. - При тебе и без глаз
остаться не боязно. Увижу.
Подопрели как-то у старой избы нижние венцы. Менять надо.
- Давай, внук, сами венцы сменим.
- Давай, - отвечает внук. - Только я, дедушка, никогда этого не
делывал.
- Не беда, - отвечает дед. - Были бы глаза, а руки при хороших глазах
что хочешь сделают. Тащи пилу. Точить будем. Развод зубьям хороший дадим.
Притащил внук пилу и побаивается, чтобы дед руки не повредил.
- Я сам, дедушка. Только ты мне показывай, как зубья разводить, как
напильник при точке держать.
Показал дед, как развод зубьям давать, как напильник держать.
Поторопился внук - поранился маленько. А дедушка палец перевязывает да и
говорит:
- Пила-топор торопливых не милуют. А мы их терпением обманем да
сноровкой перехитрим.
Обманул внук пилу терпением, топор сноровкой перехитрил. Выточил так,
что они в дерево, как нож в масло, идут.
- Пойдем теперь, внук, в лес дерева на венцы валить. Только побереги
меня, Вася, в лесу от смерти.
- От какой смерти, дедушка?
- Дерева знаешь какие вредные? От себя валишь, а на тебя упадут.
Боюсь, как бы меня какое дерево не прихлопнуло. Я ведь еще хуже видеть
стал.
- Ничего, дедушка. Зато я в оба глаза буду глядеть.
Пришли в лес. Дедушка показывать начал, как запил зарубать, куда
наклон у дерева, как по ветру дерево валить.
Хорошо с делом справляется внук - деда оберегает. Сторожко, с умом
дерева валит, ноги бережет.
Пришло время венцы подводить. Дед опять на глаза жалуется:
- Васенька, ты теперь уж вовсе моими очками стал. Гляди, а я
рассказывать буду.
Рассказал дед, как бревно замерять, как паз в бревне выбирать, как
угол в лапу рубить.
Старается внук. Что дедушка говорит, то и делает. А старик на ощупь
руками проверяет, где и что не так - указывает. Подвел внук венцы, новым
мохом пазы проложил, проконопатил. Васины отец-мать диву дались.
- Как это ты все можешь, сын?
А Вася им:
- Да это не я, а дедушка.
Прошло сколько-то там времени, дед пуще прежнего на глаза жаловаться
стал.
- Не могу я, Василий, без работы жить. Руки без дела слепнут, душа
старится, сердце останавливается.
А внук припал к дедушке и давай его обнадеживать:
- Не горюй, дедушка. Я за двоих вижу. Моих глаз нам на обоих хватит.
Давай работать. Ты только говори, а я сам увижу.
Работают дед и внук. В два глаза глядят, в четыре руки мастерят. Печи
перекладывают, трубы выводят, рамы стеклят, полы стелют, крыши щепой кроют.
Нарасхват мастера.
Как-то они навесы к рамам привертывали, и внук отвертку потерял.
Искал, искал - не может найти. А дед ему:
- Да вон она, Васенька, в стружке лежит.
- Это как же ты, дедушка, увидел ее?
- Видно, внук, глаза от работы прозревать начали.
- Может быть, и бывает так, только я не слыхал, чтобы к старости глаза
лучше видеть начинали.
Опять прошла неделя, другая. Тонкую работу дед с внуком взяли.
Старинный узор в барском доме для колхозной чайной нанялись подправлять.
- Ты, - говорит внук, - сиди, дедушка, это не по твоим глазам, а я
прожилки у листочков наводить буду.
Стал внук прожилки кисточкой выписывать, а дед и говорит:
- Васька, да ты это что? Прожилки листам надо во всю их живую силу
давать, а ты их тоньше волоса выводишь.
Слез Василий с подмостей и спрашивает:
- Как это ты, дед, с полу прожилки на листах можешь видеть, когда я их
плохо разглядываю?
А дедушка не потерялся да и говорит:
- Молод еще, значит, мастер. Не можешь пока без дедушкиных очков
работать.
Тогда внук и спрашивает:
- Так кто же для кого очки? Ты для меня или я для тебя?
- А это уж тебе, внучек, лучше знать.
Понял тогда Василий про дедову слепоту. Обнял старика:
- Хитрый ты у меня, дедушка. Беда какой хитрый!
А старик на это, не таясь, отвечает:
- Если деду хитрому не быть, так откуда внуку умному да работящему
вырасти?
Много лет прошло. Громко Василий работать начал. Во всю силу его
трудовая слава зацвела. Василием Петровичем величать стали, редким
мастером. Когда же состарился он, сам стал молодым мастерам хитрые
"дедушкины очки" надевать. Чтобы глубже свое дело видели да на работу шире
смотрели.
ТОНКАЯ СТРУНА
Время было трудное, военное... В деревне, где жил Сергунька, питались
хотя и скудно, а все же хлеб, картофель и сало были. Не каждый день, но
варили кусочек мясца или косточку. А вот чай, сахар доставали с трудом.
Худо приходилось Сергунькиной бабушке. Одна забава у старухи осталась
- чайку попить, а война и этого ее лишила.
- Был бы жив мой Петрован, - говорит как-то она про Сергунькиного
деда, - он бы живо петель наставил, зайцев наловил. В охотничьей лавке за
них сколько хочешь чаю дают. Хоть фунт.
Слушает Сергунька эти бабушкины слова да на ус мотает. Ему хоть и
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг