Не прошло и недели, как Дулесовы и Векшегоновы договорились о взаимных
расчетах. Не ах какие деньги. Дружба дороже. На одной улице жить. К тому же
родня. Гладышевы как-никак по женской линии Векшегоновы.
Сережа наотрез отказался получать вознаграждение за труд, который он
вложил в этот домик. Деньги выглядели обидной платой. Зато подарок, от души
купленный счастливым Виктором Николаевичем, очень обрадовал Сережу. Виктор
приехал на новеньком мотоцикле и сказал:
- Сергей! Уж мы-то с тобой никаким боком недругами не можем быть.
- Конечно, - ответил Сережа.
- А если "конечно", то вот тебе конь-огонь, и давай обнимемся на виду
всей Старозаводской улицы.
И они обнялись.
Это видел из окна Алексей, не высидевший в Гагре и трех недель. Ему
приятно было видеть брата, достойно развязывающего примирением путаный узел
больших и малых обид.
Вскоре Сережа снова пришел в дом с башенкой. Отрезок трубы для сгона и
муфта с контргайкой по-прежнему лежали у батареи, рядом с газовыми клещами.
Сурик в консервной банке высох, но на дне еще сохранился слой краски,
пригодной в дело.
Не прошло и десяти минут, как Сережа сказал Руфине:
- Теперь все, Руфина Андреевна. Присоединена последняя батарея.
Улыбаясь, Сережа подмотал льна между муфтой и контргайкой, подмазал
суриком, и затем, как говорят сантехники, он законтрил последний сгон.
- Спасибо, Сережа. - Руфина протянула руку. - Не сердись и прости
меня...
- А я и не сержусь. Я даже доволен за тебя. Ты из всего возможного
нашла самое лучшее. Только ты не думай, Руфина, что так прост и податлив
твой муж. Тебе еще многое придется пересмотреть, чтобы он любил тебя не
только сердцем, как я, но и... - Сережа не нашел слова и постучал себя по
лбу.
- Я постараюсь, Сережа.
- Руфина! Я и Капа и все мы будем ждать тебя на семнадцатой
коммунистической. Мы встретим тебя как сестру. И если ты даже придешь на
такую же другую линию, мы все равно встретим тебя и будем с тобой. Потому,
что мы теперь всюду. Нас много. А будет еще больше. Ты понимаешь это? -
шепотом спросил Сережа, а потом еще тише сказал: - Мы - сила. Мы - главная
сила на земле...
Сережа позволил Руфине поцеловать себя. Затем вскинул на плечи клещи и
зашагал к воротам.
Нет вражды между ними. Векшегоновы все-таки очень хорошие люди. И если
у Руфины года через два, через три родится девочка, которую она назовет
Ийей, то, может быть, случится так, что она и маленький Алеша, сын Алексея,
понравятся друг другу...
Когда-то же соединятся два старых рода. Не рок же, в самом деле,
мешает породниться столько лет Векшегоновым и Дулесовым!
Подумав так, Руфина услышала знакомый голосок Алеши. Он возвращался с
Ийей из булочной. Голос маленького Алеши сейчас не только не резанул слух
Руфины, а она даже обрадовалась, услышав его.
Есть ли на свете большая очищающая сила, нежели любовь? Она пришла к
Руфине. Пришла и сожгла в ее сердце все мешавшее заглянуть в него солнцу. И
кажется, что любовь к Виктору и есть ее первая любовь.
Так что же она медлит? Не выбежать ли ей на улицу и не зацеловать ли
маленького Алешу?
Она так и сделала.
Схватив мальчика, Руфина прижала его к сердцу и принялась целовать - к
изумлению смотревших из окон соседей.
В ней рождалось еще не изведанное материнство. В ней бушевали прощение
и уважение. Уважение к людям, которых нельзя не уважать и не любить...
- Спасибо тебе, Руфа. Я так счастлива, что ты любишь нашего Алешку.
Спасибо, Руфина. Я всегда верила и надеялась...
Ийя не закончила начатого. И так ясно. Она пожала руку Руфины и взяла
из ее объятий вспотевшего от ласк сына.
XXXI
За окном был май, а заморозки давали еще о себе знать.
Рано за Омском проснулись Ийя и Алексей. Дед и бабка Векшегоновы,
провожавшие внука и внучку, проведут это лето в Сибири. Сейчас они еще
спят. А старик Адам Красноперов ушел курить в тамбур. Стесняется дымить
своим самосадом. Да и кроме Алешки в вагоне немало детей. А самосад ой-ой
какой крепкий!
Алеша и Ийя стоят у окна вагона. Солнце уже поднялось, но его лучи не
столь теплые, чтобы прогнать белесую изморозь на траве.
- О чем ты задумался, Алеша?
- Да как тебе сказать... - ответил он Ийе. - Символика, понимаешь,
одолевает.
- Какая?
- Смотрю на иней и думаю. Когда-то на земле было очень холодно. Снег
да льды. А потом стала оттаивать земля. Стало теплеть и теплеть. И земля
стала зацветать. Но царство стужи и льда не хочет сдаваться. Оно еще
побивает первые цветы. И все еще дают о себе знать заморозки. Я говорю не
только о Руфине, но главным образом о других. И о себе, - сказал задумчиво
Алексей. - Но все равно это последние заморозки. Последние. Разве солнцу
скажешь: "Стой!"
Он умолк. Пытливо заглянул в глаза Ийе. Потом махнул рукой:
- Ты не слушай меня. Видимо, я моей бабкой пожизненно ушиблен
сказками. Кому уж что дано, то и дано.
1961
--------------------------------------------------------------------
"Книжная полка", http://www.rusf.ru/books/: 29.08.2003 15:32
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг