переодетый жрецом Кибелы шансонье Семен Подмосковный, до этого певший по
листу стихи Катулла. И в наступившей тишине, нарушаемой только писком
сотовых телефонов, гулко и страстно забил тимпан.
Кудрявцев пошел по кругу, сначала медленно, подолгу застывая на одной
ноге, а потом все быстрее и быстрее. Его правая рука со сжатой в кулак
ладонью была выставлена вперед, а левая плотно прижата к туловищу. Сначала
в этом действительно ощущалось нечто античное, но Кудрявцев быстро впал в
экстаз, и его движения потеряли всякую культурную или стилистическую
окрашенность.
Его танец, длившийся около десяти минут, был неописуемо страшен. В
конце он упал на колени, откинулся назад и принялся бешено работать
пальцами выброшенных перед собой рук. Туника задралась на его мокром
животе, и отвердевший член, раскачиваясь в такт безумным рывкам тела, как
бы ставил восклицательные знаки в конце кодированных посланий,
отправляемых в пустоту его пальцами. И во всем этом была такая непобедимая
ярость, что женихи дружно попятились назад. Если у кого-то из них и были
претензии по поводу слов, произнесенных Кудрявцевым несколько минут назад,
они исчезли. Когда, обессилев, он повалился на пол, в зале надолго
установилась тишина.
Но когда Кудрявцев открыл глаза, он с удивлением понял, что женихи
смотрят не на него, а куда-то в сторону. Повернув голову, он увидел
человека, которого раньше не замечал . На нем была ярко- красная
набедренная повязка и черная майка с крупной надписью "God йу Sexy". Эта
майка, не вполне вписывавшаяся в стилистику вечера, несколько
уравновешивалась сверкающим гладиаторским шлемом, похожим на комбинацию
вратарской маски с железным сомбреро. За спиной у человека был
тростниковый колчан, полный крашенных охрой стрел. А в руках был
неправдоподобно большой лук.
- Объявись, братуха, - неуверенно сказал кто-то из женихов. - Ты кто?
- Я? - переспросил незнакомец глухим голосом. - Как кто. Одиссей.
Первым кинулся к дверям все понявший филолог. И его первого поразила
тяжелая стрела. Удар был настолько силен, что беднягу сбило с ног, и,
конечно, сразу же отпали все связанные с восьмитомником вопросы. Пока
женихи осмысляли случившееся, еще трое из них, корчась, упали на пол. Двое
отважно бросились на стрелка, но не добежали. Неизвестный стрелял с
неправдоподобной быстротой, почти не целясь. Все рванулись к дверям, и,
конечно, возникла давка; женихи отчаянно колотили в створки, умоляя
выпустить их, но без толку. Как выяснилось впоследствии, за дверью в это
время сразу несколько служб безопасности держали друг друга на стволах, и
никто не решался отпереть замок.
В пять минут все было кончено. Кудрявцев, пришпиленный стрелой к
стене, что-то шептал в предсмертном бреду, и из его перекошенного рта на
мрамор пола капала темная кровь. Погибли все, кроме спрятавшегося за арфой
Семена Подмосковного и потерявшей сознание Тани.
Придя в себя, она увидела множество людей в форме и без, сновавших
между трупами. Почти все, протыкая воздух растопыренными пальцами,
говорили по сотовой связи, и на нее не обратили никакого внимания. Встав
со своего трона, она сомнамбулически прошла между луж крови, вышла из
гостиницы и побрела куда-то по улице. В себя она пришла только на
набережной. Люди, шедшие мимо, были заняты своими делами, и никто не
обращал внимания на ее странный наряд. Словно пытаясь что- то вспомнить,
она огляделась по сторонам и вдруг увидела в нескольких шагах от себя того
самого человека в гладиаторском шлеме. Завизжав, она попятилась и уперлась
спиной в ограждение набережной.
- Не подходи, - крикнула она, - я в реку брошусь! Помогите!
Разумеется, на помощь никто не собирался. Человек снял с головы шлем
и бросил его на асфальт. Туда же полетели пустой колчан и лук. Лицом
незнакомец немного походил на Аслана Масхадова, только казался добрее.
Улыбнувшись, он шагнул к Тане, и та, не соображая, что делает,
перевалилась через ограждение и врезалась в холодную и твердую поверхность
воды.
Первым, что она ощутила, когда вынырнула, был отвратительный вкус
бензина во рту. Человека в черной майке на набережной видно не было. Таня
почувствовала, что совсем рядом под водой движется большое тело, а потом
совсем рядом с ней поднялся фонтан мутных брызг, и над поверхностью
появилась белая бычья голова с красивыми миндалевидными глазами - такими
же, как у незнакомца с набережной.
- Девушка, вы случайно не Европа? - игриво спросил бык знакомым по
"Метрополю" глухим голосом.
- Европа, Европа, - отплевываясь, сказала Таня. - Сам-то кто? -.
- Зевс, - просто ответил белый бык.
- Кто? - не поняла Таня.
Бык покосился на сложной формы шестиконечные кресты с какими-то
полумесяцами, плывшие над ограждением набережной, и моргнул.
- Ну, Зевс Серапис, чтоб вам понятней было. Вы же меня сами позвали.
Таня почувствовала, что у нее больше нет сил держаться на поверхности
- отяжелевший пеплум тянул ее на дно, и все труднее было выгребать в
мазутной жиже. Она подняла глаза - в чистом синем небе сияло белое и
какое-то очень древнее солнце. Голова быка приблизилась к ней, она
почувствовала слабый запах мускуса, и ее руки сами охватили мощную шею.
- Вот и славно, - сказал бык. - А теперь полезайте мне на спину.
Понемногу, понемногу... Вот так...
__________________________________________________________________________
Перевод эпиграфа:
"Нет правды на земле,
но нет ее и выше."
Тютчев.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг