событиям комментатору добавить нечего".
Настороженный Кир-Кор почувствовал, что близится некий момент разведки,
смутивший Сибура. Момент, из-за которого Сибур пренебрег обычным способом
связи - предпочел нащупать пиктургический контакт с эвархом-внимателем.
На пятачке утоптанного снега вдобавок к лунному освещению был
сосредоточен свет фар обоих сутов. Низвергнутая в снежный прах
голубовато-серая ледяная болванка лоснилась тусклым блеском и чем-то
напоминала изваяние опрокинутого на спину дельфина. В том месте
"скульптуры", где потрудился лучевой инструмент челнока, отделивший ее от
собратьев, через трещину или дыру сочилось какое-то светоносное жидкое
вещество бирюзового цвета. Миран, присев на корточки, поймал
выскользнувшее из сута прямо ему под руку тонкое щупальце (так ловят за
шею ядовитых змей) и сунул прозрачный цилиндрик пробозаборника в устье
пылающе-голубой струйки. Не успел цилиндрик наполниться бирюзовым сиянием,
как вдруг "скульптура" осела в снегу - словно бы сплющилась - и внезапно
рассыпалась сверкающими кубиками льда. Рассыпалась сразу и полностью по
всей своей длине - Миран отпрянул, вскочил на ноги.
Всполошились полупрозрачные тени разведчиков. После секундного
замешательства - немая сцена. В смысле неподвижности ее участников. Кубики
свежерасколотого льда блестели на искристом снегу, как россыпь бриллиантов
чистой воды вперемешку с голубыми топазами, образуя сильно вытянутый
эллипс драгоценного обрамления чего-то очень похожего на удлиненный овал
камеи, вырезанной из бирюзы.
Сначала трудно было понять, что именно изображал горельеф внутри овала
этой роскошной, хотя и чересчур крупной геммы. Но постепенно вязкая
псевдобирюза разжижалась в вакууме, словно вскипая, тут же воспламенялась
переливчатым сиянием и стекала с выпуклостей горельефа огнисто-голубыми
струйками в снег. И когда горельеф очистился от вязких напластований, стал
ясен замысел создателя этого ювелирного макроизделия - обозначилось нечто
вроде скульптуры лежащего навзничь гуманоида...
"Скульптура в скульптуре, - подумалось Кир-Кору. - Голубой гуманоид в
чреве ледяного кита. Иона астрального запредела".
Равновесие ментаконтакта с пиктургентами ощутимо поколебалось - Кир-Кор
отнес это за счет взбудораженного внимания своих подопечных и просто
увеличил расход биоэнергетического запаса. Равновесие восстановилось, но,
как говорят грагалы в подобных случаях, "запахло озоном". Нет, надежность
собственной биоэнергетики никаких опасений не вызывала, тут все пока в
норме. Выдержал бы экзарх. Сохранил бы стройную упорядоченность
воспоминаний до финала... Опыт прежних лет подсказывал: надежда есть. У
Агафона необычное для землянина сочетание цепкой памяти и железной
дисциплины рефлексий на ментальной развертке - матрицу чужой пиктургии он
всегда разворачивает строго последовательно, стабильно - без пропусков и
рывков и, казалось бы, без особых усилий. Есть надежда, есть...
Голубой гуманоид лежал в голубом овале голубым лицом кверху, и голубые
руки его были напряженно вытянуты над головой к вершине овала. Словно бы
скульптор ваял своего соплеменника в момент готовности прыгнуть в воду с
трамплина. Внезапно голубой нос гуманоида побелел. Побелели щеки, лоб,
подбородок... Истонченный слой разжиженной псевдобирюзы, сгорая голубым
сиянием, сошел совсем: обнажились голова, грудь, живот, бедра
белокаменного тела. "Великая Ампара!.." - подумал Кир-Кор, сопротивляясь
ошеломлению.
Гуманоид астрального запредела оказался особью женского пола.
Секунды понадобились Кир-Кору, чтобы прийти к успокоительному выводу:
красивые женщины запредела ничем не отличаются от красавиц Земли и Дигеи.
Во всяком случае - визуально.
Лицо мраморной статуи показалось ему знакомым. Очень знакомым... "Лицо
богини плодородия Цереры", - вспомнил он. Когда-то ему неожиданно
посчастливилось увидеть знаменитый бюст Цереры в одном из римских музеев,
в зале, где каждую минуту менялся цветовой ток подсветки: нежно-розовый,
белый, зеленоватый, золотистый, нежно-голубой. Дивный эффект.
Глаза Цереры, спящей в стране Ледяных Рыб, прикрыты белокаменными
веками - только этим ее лицо отличалось от незабываемо женственного
обличья бодрствующего в Риме божества.
Последние сполохи голубого сияния начисто стерли псевдобирюзовый овал с
россыпи промороженных квазибриллиантов, и теперь вид опрокинутого на ярко
освещенную груду ледяных кубиков торса богини-красавицы представлялся
кощунством. Во всех деталях, даже самых мелких, статуя была изваяна с
редкостным, непревзойденным, недосягаемым мастерством, но ее портила
выбранная ваятелем поза Цереры - поза женщины, принужденной зачем-то
вытянуться буквально в струну. Кир-Кор отметил этот существенный
недостаток скульптуры с досадой и сожалением. Такую напряженную позу можно
принять лишь из спортивного интереса - при необходимости увеличить еще
хотя бы на миллиметр уже достигнутое максимальное расстояние между кистями
рук и ступнями. Логику подчеркнутого ваятелем странного напряжения
женского тела трудно было понять. Чисто художественного шарма в творческом
замысле было не много. Кир-Кору подумалось: "Вся энергия замысла ушла в
струну позвоночника. Определенно здесь что-то не так..." Своим
эстетическим ощущениям он доверял.
Миран, ослепительно блистая, словно дух серебряного огня, опустился
перед статуей на колени, осторожно провел ладонью по беломраморной груди,
слегка коснулся дивного лика - было заметно, с каким благоговением он это
делал. И вдруг в его поведении произошла разительная перемена - он быстро
и довольно бесцеремонно принялся оглаживать торс Цереры так, будто стирал
с него пыльный налет.
Руки Сибура тоже не остались без дела, и вскоре четыре зеркальные
конечности очистили мрамор то ли от мелких кристалликов изморози, то ли от
снежной пудры. Смысл действий разведчиков прояснился, как только удалось
разглядеть, что мрамор статуи облицован тончайшим предохранительным слоем
прозрачного вещества, похожего на керамлит, и нежно раскрашен. По крайней
мере, грудные соски и губы Цереры были светло-лилового цвета, локоны -
золотисто-соломенного, на щеках - едва заметный румянец... Напарник Сибура
приник к ее груди своим зеркальным ухом (так делают врачи-терапевты, когда
пытаются на слух уловить биение сердца), и в этот момент левая рука статуи
неожиданно поднялась, описала полукруг в плечевом суставе и безвольно, как
рука манекена, упала Мирану прямо на голову. Зеркально блещущий терапевт
вздрогнул, резко выпрямился. Впрочем, с колен не вскочил. Напротив, снова
склонился над полуожившей богиней, погладил ее лоб, щеки, шею,
помассировал грудь - беломраморные грудные холмы упруго колебались!..
Суровые испытания нервной системы молодого врача-иммортолога на этом,
однако, не кончились. Неведомая сила легко - точно ветерок пушинку -
перевернула тело Цереры на бок (Кир-Кор мог бы поклясться, что ни Миран,
ни Сибур в момент переворота к телу не прикасались). Дальше больше:
глянцевито поблескивающее под светом фар прекрасное женское тело
приподнялось над россыпью ледяных обломков, будто полностью утратило вес,
- и, не меняя позы, неторопливо стало уплывать кверху "с дифферентом на
нос" (светловолосая голова ниже бедер). Опомнясь, Миран серебряной молнией
вознесся следом в рекордном прыжке, ухватил невольную беглянку за руку.
Ему удалось благополучно вернуться с ней обратно, и несколько секунд
новоявленный Пигмалион [легендарный скульптор с острова Кипр, влюбившийся
в изваянную им скульптуру прекрасной женщины], оскальзываясь, боролся с
нарастающей подъемной силой Галатеи-Цереры. Сибур, наверняка ошеломленный
происходящим, не делал никаких попыток помочь напарнику овладеть
астральной добычей. Внезапно Церера открыла глаза и судорожным движением
обняла Мирана за шею. Это была рослая и, очевидно, сильная особа.
Парализованный взглядом ее блестящих сапфировых глаз, Миран ослабил хватку
охотника за летучими девами и чуточку запоздал с повторным прыжком. Третий
его прыжок был направлен уже в обиталь челнока. Бурный старт, выход из
сумасшедшего виража - погоня.
Обескураженному и, конечно, встревоженному неистовством напарника
Сибуру оставалось только следовать за экзотической парой. Сближение с
"Эспуар" он провел в форсажном режиме, но вскоре выяснилось, что его
тревоги были напрасны. Он застал идиллическую картину трогательного
умиротворения... Пастораль, одним словом. Астральная пастораль, в которой
летучая дева исполняла сразу две роли - обнаженной пастушки и
экстравагантной пассажирки послушного ее воле сута. Ухватившись за самый
кончик правого луча "Эспуар", другой рукой прекрасная Церера указывала
куда-то вдаль под нескончаемым днищем зеленовато-золотистого колосса, и
здоровый румянец уже успел преобразить ее полногрудое ладное тело, расцвел
на щеках. Поразительная метаморфоза!.. Минуту назад стылое, полумертвое
существо едва шевелило руками.
"Эспуар" шла по траектории пологого подъема с небольшим ускорением, и
Сибуру по-прежнему ничего иного не оставалось, как следовать в арьергарде.
Утихомиренный Миран осторожно буксировал свою... не то пленницу, не то
повелительницу к месту, куда настойчиво указывала ее божественно изваянная
рука. Это был странный полет. Не полет - пылкий бред или горячечный сон
безнадежно влюбленного человека...
Место обетованное оказалось в диагонально противоположном направлении
от стола антиграва. Церера требовательно помахала свободной рукой в
направлении нужного ей атрия. Ничем не примечательный атрий - ни большой,
ни малый. Средний.
Сут Мирана стал подниматься вертикально, как лифт. Лунный свет померк -
Фетида скрылась за близким здесь краем эколата. Экстравагантная пассажирка
взмахами руки торопила, подбадривала пилота - сверху громадным колоколом
надвигался полумрак атрииной катакомбы. Вспыхнули фары - ответно вспыхнули
золотые зеркала продырявленных стен.
Первый изгиб перехода: суты вошли в малый атрий. Второй изгиб,
третий... Лучи многократно отраженного света фар даже при замедленном
движении челноков вызывали на стенах золотых залов хаотические потоки
ослепляюще-ярких "зайчиков". Да, летать в малых атриях при свете аварийных
фар удовольствие небольшое...
Голос Сибура:
"В последний раз я видел направляющий взмах руки этой похожей на Цереру
божественной женщины непосредственно перед последним - пятым - поворотом в
узле перехода. В пятый поворот навязанного нам узла мы вошли, вероятно,
уже без нее: когда суты вылетели из эколата, я вдруг обнаружил, что правый
луч "Эспуар" потерял пассажира. Наш переход был "пустышкой" вдвойне,
потому что вдобавок мы вернулись в то же ночное пространство, откуда
попали внутрь эколата, - я заметил вдали серебристую вертикаль антиграва.
Античная красавица обвела нас вокруг своего прелестного пальчика... Я не
знал, что и думать.
У меня было чувство, будто я прихожу в себя после великого изумления.
Но не такие чувства владели моим несчастным другом: если б не мгновенная
реакция синапсий наших сутов, он задел бы меня лучом "Эспуар" - настолько
резким и, как мне показалось, совершенно слепым был его старт для нового
захода в атрий. Конечно, я бросился следом. Не знаю почему, но я был
уверен, что этот неистовый поиск не принесет радости Мирану. Даже если он
угадает переходную комбинацию узла. Упрямый напарник мой метался,
перебирая различные варианты пятого поворота рокового узла, и я, стараясь
не потерять его из виду, следовал за ним почти вплотную, как нить за
иглой. Не буду сейчас пиктургировать многоцветную зыбкость красивых, но
пустых, с нашей точки зрения, "муаровых" пространств, в которых мы то и
дело оказывались на выходе из эколата. Наконец в обычном на первый взгляд
пространстве межзвездного вакуума Миран заметил беглянку..."
Как бы на втором плане "обычного" пространства с "обычной" алмазной
пылью рассеянных звезд Кир-Кор увидел необычно крупное звездное скопление.
Неимоверно большая Галактика!.. Точнее - сверхгалактика. Весьма
вместительное обиталище миров...
Циклопический звездный остров, пылая миллиардами далеких разноцветных
солнц, занимал чуть ли не шестую часть доступной глазу космической
сферокартины и очень напоминал приподнявшего крылья орла. Впрочем, так
могла выглядеть легендарная птица Феникс... Яркость крылатой
сверхгалактики Феникс превосходила яркость светового потока от Пянжа на
равнинах "дневного" Планара, но свет, источаемый Фениксом, не ослеплял,
поскольку не был сосредоточен в маленьком диске солнечного зрачка.
Проследив взглядом курсовое направление "Эспуар", Кир-Кор высмотрел
далеко впереди светлое пятнышко... Поисковый порыв Мирана увенчался
успехом?..
Сближение быстролетных сутов с беглянкой почему-то происходило слишком
уж медленно, размеры ее фигурки увеличивались с какой-то ленивой
постепенностью. Несмотря на форсаж челноков, фигурка Цереры довольно-таки
неохотно превращалась в фигуру. Тут было явно что-то не то... Но что
именно было "не то", Кир-Кор не додумал - отвлекся, оглядывая ободок
трехцветной радуги, обозначившей пространственный круг, куда стремила свой
целенаправленный, неудержимый и странный полет летучая дева. А дальше -
додумывать ничего уже и не требовалось: фигура Цереры вдруг стала
ускоренно увеличиваться, расти, будто торопилась наверстать упущенное, и
быстро превзошла свои естественные размеры!.. Кир-Кор, вникнув в реалии
внезапного гигантизма, приготовил себя к неизбежности чудовищных
зрительно-пространственных эффектов, поэтому не очень удивился, когда на
последних метрах сближения огромная розовая пятка настигнутой сутами
великанши заслонила собой окоем. Первый зрительно-пространственный эффект
- пяткой в глаз.
Челноки с ходу обогнули громадную ступню титаниды, прошли вдоль
отливающего глянцем бедра, взмыли над нежно-розовой гладью безупречно
изваянной женской спины размером с палубу декамарана. Впереди блестел холм
плеча вытянутой в направлении полета руки, блестели разбросанные на этом
холме соломенно-золотистые локоны.
Поворот титанической головы вспугнул разведчиков (так пугает птиц
неожиданный взмах) - суты отпрянули в сторону. Искрометный взгляд огромных
сапфировых глаз, доброжелательная, но слишком широкая (шире, чем вход в
морской грот) улыбка... Это были прощальные взгляд и улыбка:
гипертрофированная Церера достигла цели своего фантасмагорического полета
- соприкоснулась с невидимой плоскостью обозначенного радужным абрисом
пространственного круга.
По мере движения сквозь не ощутимую глазом плоскостную границу вдоль
исполинского тела Цереры прошла волна полного исчезновения плоти...
Кир-Кор с непонятной грустью подумал: "Будто ушел под воду океанский
корабль".
Нулевой финал не устраивал разгоряченных разведчиков.
Мирана - уж точно. Его "Эспуар", приподняв боковые лучи (знак Сибуру:
"Не ходи за мной!"), устремилась к середине колдовского круга - туда, где
так непонятно исчезло сказочно прекрасное, но умопомрачительно большое
тело астральной Цереры. Пока сут Мирана целился в круг передним лучом,
радужный абрис истончился: два из трех спектральных цветов - лиловый и
голубой - пропали; на какое-то время остался лишь синий, да и тот вылинял
в слабо светящуюся полоску. В голове Кир-Кора мелькнула догадка: "А не
Зердем ли это?.." И прежде чем зеркальный корпус "Эспуар" был "съеден"
волной исчезновения, Кир-Кор уже знал, что сут непременно вернется.
Прогноз оправдался. Не успела угаснуть серебристая точка на самом конце
исчезающего хвостового луча, как в том же месте вспыхнула звездочка
блеска: из пустого пространства выскользнул зеркальный бивень - словно
челнок пошел вспять. Возвращенная Зеркалом Демиурга "Эспуар" дернулась,
как от удара.
Свою досаду Миран живописно выразил через крутую спираль высшего
пилотажа с переходом в петлю. Потом "Эспуар" причалила к суту Сибура, и
обескураженные разведчики повисели относительно друг друга на траверзе -
луч в луч. То ли обменивались мнениями, то ли ожидали от Зердема очередных
чудес.
Чуда не произошло - Церера не вернулась из "зазеркалья"...
Синий абрис Зердема расширился. Угас. Теперь больше ничто не указывало
на то, что рядом находится аномальная область. В отчаянии Миран предпринял
еще две безрезультатные попытки штурма "пустой", совершенно незаметной для
глаза плоскости - никак не хотел смириться с тем, что знал о Зердеме любой
дальнодей. Кончилось это печально: после стрессовой перегрузки Миран впал
в прострацию. Сут Сибура уцепил захватом луч безвольно зависшей в вакууме
"Эспуар", повел ее в обратный путь на буксире. Пылающая золотом громадина
эколата отсюда выглядела очень странно: выпуклые грани, слегка изогнутые
ребра... Пожалуй, так выглядела бы торцевая оконечность параллелепипеда,
если смотреть на нее рыбьим глазом. "Нет, - подумал Кир-Кор, - считать это
пространство "обычным" нельзя. Скорее это космофизический парадокс, гибрид
двух топологически несовместимых пространств. Или трех".
Голос Сибура:
"Деформированная перспектива и особенным образом гипертрофированное
тело астральной красавицы убедили меня, что все-таки мы ошиблись в выборе
пятого атрия в узле перехода. Наверняка это был не тот атрий, через
который выбралась из эколата лукавая попутчица... Но как бы там ни было,
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг