верховному пейсмейкеру в лицо. И впервые увидел раскрытыми оба его глаза.
Взгляд гроссмейстера не выражал ничего, кроме задумчивости и, может быть,
сожаления.
Джугаш-Улья Каганберья стоял в середине полукруглой шеренги своих
скрытых под черной одеждой клевретов - шестеро слева, шестеро справа. Его
одеяние мало чем отличалось от ритуальной униформы остальных - не было
наголовной накидки и не было в складках лаково-черных полос. Зато на груди
балахона отливало глянцем лаково-черное изображение попугая, а в параллель
золотой цепочке на шее живым ожерельем шевелилась, меняя изгибы
красно-желто-черного длинного тела, коралловая змея. На фоне угрюмой
компании пси-активных, но визуально недвижных, словно окаменелых субъектов
эта змея казалась Кир-Кору единственным существом, способным хоть как-то
перемещаться в пространстве. Себя он тоже чувствовал полностью окаменелым
от ступней до подбородка (в остатке - наполовину). Собственный мозг
представлялся ему выброшенной на берег морской раковиной, воющей на разные
голоса под напором пустынного ветра...
Гроссмейстер открыл было рот, собираясь что-то сказать, но вовремя
прикусил язык - живым словом он опасался ослабить достигнутый эгрегором
диктаторский пси-эффект. В поле эгрегора Кир-Кор улавливал намерения и
опасения этого человека, несмотря на занавеси помех в виде бесцветной ряби
и прозрачных завихрений аурического происхождения. Маскировочный
мимесис?..
Отказавшись от звукового способа общения, верховный пейсмейкер выбрал
пси-реактивный:
"Мы с тобой и не предполагали, грагал, что наша встреча произойдет
несколько раньше договорного срока. Тем не менее это произошло. Случилось.
С той лишь разницей, что случилось это не на Большой Экседре, а на Экседре
Черного Попугая".
Джугаш-Улья Каганберья выпростал руки из складок ритуального балахона,
развел энергично в стороны, тряхнув головой в полупоклоне, - так
представляют публике уважаемых членов жюри на конкурсах азартного
слабоумия; коралловая змея приподняла головку над его плечом - зашлась
шипением, приветствуя черный клир на свой гадючий лад. Где-то в завывающем
пространстве - поверх укрытых по-прежнему черными накидками и по-прежнему
неподвижных фигур, в затемненных далях местного окоема проступали плотные
скопления приглушенно светящихся изнутри красных прямоугольников. Как
зерна граната. Скопления кресел совершенно некстати пустых сегодня
зрительских рядов.
По-змеиному прошипела фраза гроссмейстера:
"Твой мозг под нашим контролем, грагал, здесь не поможет твоя
пси-защита, не пытайся ее возбудить".
Пустынный ветер выдул из раковины-мозга ответную фразу-песчинку: "Я не
пытаюсь, пейсмейкер".
Шипение гроссмейстера неприятно усилилось и стало приобретать характер
скрежета - стеклом по стеклу:
"Сегодня я для тебя не столько пейсмейкер, сколько грасол".
Ветер вынес очередную фразу-песчинку в пустынный мир, сдул к подножию
бархана:
"Хорошо, пейсмейкер, я буду стараться называть тебя грасолом".
"А еще постарайся, грагал, способом ретроспективной пиктургии показать
нам все, что ты хотел утаить от нас о тайнах Планара".
"Я уже говорил - нет во мне суперкосмических тайн и секретов. В этом
смысле я пуст и бесплоден, как сыпучий бархан".
"Пиктургия покажет".
"Не заблуждайся, пейсмей... грасол, ничего она не покажет".
"Не заблуждайся, грагал, ты в нашей власти! Нас много, тринадцать
сильнейших псиманантов земного мира держат твой мозг под контролем".
"Именно поэтому я не смогу настроиться на пиктургию. Мое сознание
замутнено и рассредоточено. Поле моего сознания под гнетом эгрегора".
"Ты подчинишься - или умрешь!"
Кир-Кор оценил угрозу как настоящую. Равнодушно признался:
- Угроза ничего не меняет, грасол. Мир пуст... мне все безразлично.
Верховный пейсмейкер вынужден был принять это к сведению.
- Мы снизим тяжесть эгрегора, - пообещал он вслух. Пообещал с большой
неохотой, но сделал соответственный обещанию знак левому крылу терзателей.
Вой ветра утих. Кир-Кор ощутил себя так, словно только что очнулся от
глубокой, не в меру затянувшейся угнетавшей его апатичной задумчивости.
Вдобавок он ощутил остатки пси-защитной "шубы". Остатки-лоскуты как бы
самопроизвольно стягивались друг с другом, срастались... Умный его
организм где-то на подсознательном уровне продолжал спасительную работу
даже в обстановке безнадежности, очумелое сознание пока было лишь в
состоянии осознать свою удручающую беспомощность.
Гроссмейстер - требовательно:
- Грагал! Экседра Черного Попугая ждет от тебя пиктургической
информации о Планаре.
- Мне казалось, вы все собирались присутствовать на Большой Экседре,
грасол, - напомнил Кир-Кор, прислушиваясь к себе (пси-защита исподволь
крепла).
- Ретропиктургия о Планаре нам нужна до начала Большой Экседры! - был
резкий ответ.
- Пощады, гроссмейстер! Два публичных сеанса!.. Есть ли в этом хоть
какой-то практический смысл?
Джугаш-Улья Каганберья прикрыл монголоидный глаз, угрожающе вытаращил
сливоцветный:
- В общем так, грагал... У тебя всего три возможности, выбирай любую.
Либо ты проводишь сеанс пиктургии об интересующем нас артефакте сначала
здесь, сейчас, а уж потом на Большой Экседре, либо - только здесь и
сейчас, либо - нигде и никогда.
- И если, напротив, я захочу выбрать только Большую Экседру...
- Нет, такой возможности у тебя не будет, клянусь всеми устоями
Великого Ордена...
- Никого из дальнодеев гибелью не запугать, ты знаешь об этом,
пейсмейкер.
- Но ты умрешь не один. Я позабочусь, чтобы в потусторонний мир тебя
сопровождала приятная твоим глазам, уму и сердцу теплая компания... Мы
позаботимся.
Минуту Кир-Кор не мог выдавить из себя ни единого слова - спазм
перехватил горло. Фундатор? Вината? Марсана? Еще кто?.. Ах, сукин сын!!!
- Так что же?.. - осведомился кривоскулый мучитель и поднял руку,
настораживая внимание левого крыла. - Думай быстрее, грагал!
- Напрасно ты это, гроссмейстер, - хрипло проговорил Кир-Кор, ворочая
пересохшим вдруг языком, как булыжником. - Напрасно... - И прежде чем
рука, повелевшая приготовиться к усилению эгрегора, порхнула вниз
позволяющим махом, он рванулся с места и... упал в темноту, поверженный
ударом остронаправленной псиволны, точнее, пси-импульса необъяснимой мощи.
Такого рода сокрушительных пси-ударов ему никогда раньше не доводилось
испытывать.
Он вскочил и, обнаружив инфракрасным зрением, что темнота впереди
поредела, уже осторожнее переступил через какую-то невидимую границу, за
которой его встретил красновато-коричневый сумрак с белыми, но не
слепящими фонарями и торжественно-мрачное многоголосие хорала... Он
огляделся. Ночная плоская пустыня, исчерченная длинными тенями. Высоко в
агатово-черных глубинах пустынного, совершенно беззвездного неба
подрагивала амплитудной рябью длиннющая изумрудно-зеленая нить. Вдали, над
равниной, треугольным зубом торчала красноватая грань каменной пирамиды, и
в ее геометрическом центре белым глазом светил фонарь. Остальные белые
фонари источали сияние почему-то из-под наголовных накидок подступающих
полукруглым строем черных фигур. Фонари - как белые лица... Очень странно
и жутко.
Со стороны пирамиды пробился сквозь мрачное многоголосие еще более
темный, безжалостный голос:
- Умертвите его. Остановите ему оба сердца - пусть уснет навсегда
враждебный ордену мозг.
Пришелец почувствовал страх. И за себя, и за тех, кому он уже не сможет
помочь. Что-то тяжко сдавило грудь и правое сердце. Полегче - левое. И
опять тяжко - правое... Он усилием воли попытался восстановить ритмику
сердцебиений, это ему удалось, и страх покинул его. В порыве возмущения он
вдруг поднял руки и стремительно потянулся всем телом кверху с необычным
для себя нервно-мышечным напряжением - будто хотел сразу вдвое, втрое
увеличить свой рост - он откуда-то знал, что так надо. Темный,
безжалостный голос заметался в панике:
- Убейте его! Взрывайте мозг болью! Скорее, он выходит из-под
контроля!!!
Пришелец с каким-то безудержным вдохновением продолжал стремительно
наращивать нервно-мышечное напряжение торса и рук, тянулся все выше и
дальше - за пределы беззвездного черного кокона, к полной Луне, изваянной,
как ему показалось, из хрустального звона, к золотой чаше Залива Радуг с
его грозными динаклазерами и еще дальше, туда, за пределы пределов, пока
не достиг запредельно далеких прозрачно-изумрудных вод содрогающегося в
амплитудных конвульсиях неимоверно длинного океана-реки, где почерпнул
заряд неведомой ему самому пронзительно-колдовской энергии и, вернувшись к
прежним масштабам, направил обе ладони навстречу белоголовому черному
строю сатанинской экседры, уже ощетиненному по команде гроссмейстера
частоколом глянцево-белых тростей. Удар прозрачно-изумрудного разряда был
страшен: белые трости - вразброс, черные фигуры - враскат, точно сбитые
кегли, наголовные накидки - вразлет, как летучие мыши, фигура
гроссмейстера странно взметнулась кверху и странно опала бесформенной
грудой одежд... И стал свет, и смолкло мрачное многоголосие.
Он попятился и, почуяв, что силы ему изменяют, опустился в изнеможении
на перечеркнутый голубым крестом светло-серый настил площадки ристаний,
подобрал под себя ноги, голову свесил на грудь. Даже псизащитная "шуба"
сейчас представлялась ему непосильной обузой - он сбросил ее, расслабил
плечи. Покой... Наконец-то покой... В ушах застряла тонко звенящая нота.
Дорого дал бы за минуту-другую полного покоя... Тянуло лечь на пол, но он
не позволил себе этой маленькой слабости. Диктат спортивной закалки. В
новастринском гладиатории тот, кто падал на пол, считался проигравшим бой.
Нирвана длилась недолго. Относительная тишина, наступившая после
эгрегора, была слишком уж относительной: театр оружия казался
переполненным массой посторонних, хотя и негромких, но абсолютно
несвойственных этому заведению звуков. Чмоканье, шипение, легкие хлопки,
шлепки, всхлипы, приглушенные стуки, шорох, а также звуки и созвучия,
похожие на сладкое (до стона) зевание, на протяжное мяуканье... Сперва
Кир-Кор склонен был считать акустический этот коктейль слуховой иллюзией.
Как и тонко звенящую ноту. Что-то все же заставило его разлепить тяжелые
веки. И вовремя!
В первый миг он просто оторопел, обнаружив возле колен разверстые пасти
двух весьма возбужденных, судорожно извивающихся крупных змей, которые,
казалось, вели сражение между собой за единоличное право смертельно
искусать его усталое, враждебное ордену тело. Он не стал уточнять, что
именно служило причиной свирепого раздражения гадов - взаимная неприязнь
или он сам, немедленно ухватил обеих пятнисто-пестрых рептилий за шеи чуть
ниже голов и вскочил на ноги.
- Силы небесные!.. - прошептал, холодея от ужаса. Мозг его
автоматически отметил при этом появление множества взбудораженных чем-то
людей - отдаленные крики и топот, шумный спуск по лестничным ступенькам со
стороны цирхауза, встревоженные голоса. За спиной у него шум голосов сразу
стихал, люди подходили слева и справа, останавливались и молча смотрели
туда, куда смотрел он. Такое не часто увидишь. Картина, достойная кисти
Иеронима Босха.
То, что несколько минут назад было геометрически безукоризненным
полукружьем гордой своим всесилием Экседры Черного Попугая, сейчас в
беспорядке, вповалку лежало на сером, кое-где окропленном кровью полу (кто
- ничком, кто - навзничь, двое - друг на друге крест-накрест), и все это
слабо копошилось, конвульсивно подергивая конечностями, зевало одинаковыми
лицами-масками из эластика, чмокало, мямлило что-то нечленораздельное,
бессмысленно таращилось сквозь глазные прорези в масках, пускало слюни и
пузыри. А среди беспомощно распростертых тел, среди задранных балахонов,
среди раскиданного черного тряпья и брошенных глянцево-белых, похожих на
раздвижные трости штуковин агрессивно шипели, извивались, ползали и
впивались ядовитыми зубами во что ни попадя крупные аспиды и гадюки. Эфы,
кобры, гюрзы, мамбы, тайпаны, бушмейстеры... Опасных рептилий было здесь
никак не менее двух десятков...
Наконец кто-то из застывших рядом людей опомнился, проговорил:
- Срочно сюда серпентологов! У кого при себе телеком?
"Знакомый голос, - машинально отметил Кир-Кор. - Михаил Полуянов?.."
В театре оружия вдруг вспыхнул слепяще яркий свет, и тут же, будто все
только этого и ждали, посыпались на разные голоса команды, вопросы,
ответы, советы. Шаги, топоток, суетливая беготня...
- Здесь кто-нибудь есть, кто умеет это... со змеями?
- Погоди, сейчас мешки принесут! Без мешков и палок отлавливать очень
опасно.
- Ну какие в палестре мешки?! Может, если чехлы, рюкзаки.
- Да хоть рюкзаки!
- В рюкзак разве такого гада засадишь?! Вон их сколько!..
Голос Ивана Полуянова-старшего:
- Медиков вызвали, Павел?
- Как же без них... В первую очередь.
- Сразу и вызвали по дороге сюда.
- Реаникары, должно быть, уже на подходе, - подтвердил еще один
знакомый голос (не Леонида ли Полуянова?).
- Что ж это делается у нас в экзархате, батюшки светы!..
- Разберемся. Главное сейчас - видеозапись. Следственный документ
огромной важности.
- Конечно. Впервые накрыли рыцарей Черной Струи непосредственно за
черной работой.
- Вперед никому не выдвигаться - опасно!
- Судари, отойдите слегка и не мешайте брату Фотию производить
видеозапись! У кого еще есть унимзор или хотя бы майвижн?
- Фотий, не забудь: грагала - во весь рост и с пейсмейкерскими трофеями
в руках.
- И меня рядом! На добрую память!
- Судари, у кого теленом? Дайте наверх команду немедленно включить все
кондиционеры. Холод на полную мощность!
- О, голова у Володи работает! Утихомирить гадов морозцем!.. И рыцарям
Черной Струи это на пользу пойдет.
- Да-а, пейсмейкеры мудрецы... С таким зоопарком в гости пожаловали...
жуть!
- К чему им столько здоровенных гадюк?!
- Для усиления эгрегора. У каждого черноструйника под балахоном по две
змеи - на шее и на груди. Во время эгрегора мозг хорошо разогретой змеи
помогает хозяину увеличивать псиманацию чуть ли не вдвое.
- Надо же!.. А зачем обязательно ядовитые? Почему не питоны, удавы,
ужи?
- Наверное, потому, что питоны слишком тяжелые, а ужи слишком мелкие.
Крупные гадюки и аспиды где-то посередине. Да и форсу побольше.
Черноструйники с детства приучены ладить с опасными гадами и практически
невосприимчивы к змеиному яду.
- Да? Вон они лежат, сердешные, все двенадцать!.. Еле-еле шевелятся.
- Я думаю, их уложил не змеиный укус...
- А что же?
- Пси-реактивный удар. Ответ грагала. Не на того они, придурки, напали.
- Верная мысль. Похоже, они заработали на свою голову пси-кумулятивный
шок. Выпросили, так сказать, себе по мозгам...
- Смотри, как он змей этих держит в руках. Геракл!..
- Аполлон.
- Почему Аполлон?
- Изящества больше. Геракл - это грудная клетка с паровой котел, гора
бычьих мускулов. А у неге - фигура фехтовальщика.
- Это уж точно. После их изящного с магистром фехтования музей
восстанавливать надо.
- Позвольте... но я не вижу среди поверженных Каганберьи!
- А может, его здесь и не было.
- Экседра Черного Попугая без гроссмейстера?!
- Да, такого у них не бывает. Прямо на перекрестье смотри - там его
ритуальная мантия.
- Ну, значит, сбежал.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг