Четырнадцать! Мой дедушка был богатым куаном. Он жил на реке Хонгха. Его
врагом был Суй. Суй пришел из Китая и завоевал Вансуан.
- Тебя что ли? - не понял Ходасевич.
- Вансуан - государство лаквьетов. Его имя забыто. Только у меня есть.
Дедушка моего дедушки был государь Вансуан. Его имя - великий Ли Бон! -
Вансуан с таким пафосом произнесла имя своего прапрапрадеда, что таксист
обернулся с немного испуганным видом.
- Но как твои предки попали в Китай?
- Солдаты Тан увели. Очень давно. 623-й год.
- Тан - это что, китайская династия? - сообразил Ходасевич.
- Да.
- Не сладко вам, лаквьетам, жилось... Слушай, я не могу понять. Ты
говорила, государство лаквьетов Намвьет называлось. Теперь - как тебя,
Вансуан. А Вьетнам что же? Есть такое государство?
- Есть, мужчина. Его первый государь - Зя Лонг. Много, много земли имел!
Находилась в Южном Вьете. Вот Зя Лонг назвал: Вьетнам. Очень давно. 1804-й
год.
- Ах вот оно что!..
...В свою квартиру Ходасевич вошел с сидящей на плече китаянкой. Та лишь
чуть-чуть пригнулась, когда Вадька входил в дверь. Нина как раз в этот
момент варила свежий борщ - из кухни пахнуло аппетитным духом тушеных
овощей. Увидев неземную Вансуан, Нинка вопросительно повела бровью и
добавила в борщевую заправку красного перца.
- Ну ладно, не дуйся! Хочешь, я тебе стих прочитаю? - миролюбиво
предложил Ходасевич.- В весенний день матриархата... Слышишь, жена, пусть
Вансуан у нас ангелом поживет! Кстати, это тебе от нее,- и без всякого
перехода Вадька протянул жене красавицу капусту.
- Ну вот,- вздохнула Нинка, выключая под кастрюлей газ,- искал музу, а
нашел ангела! - а потом философски заключила: - А все одно семье прибавка!
Вот такая умная у Ходасевича была жена. А Вансуан вообще пришла от нее в
восторг.
- Красавица,- миниатюрная китаянка, стоя рядом со статной, белоликой
Нинкой, с благоговением смотрела на нее снизу вверх,- у тебя глаза феи Эу
Ко.
- Ну спасибо,- Нинка мило, будто своей давней подруге, улыбнулась
Вансуан.- Проходи к столу, я тебя борщом угощу.
...В отражении на дверном стекле давно не вспыхивали полосы с обрывками
фраз. Растаяла последняя: Искал музу, а нашел ангела!.. Теперь таяло,
садилось в отражении солнце. Оттого что стекло было светло-коричневым, как
корочка белого хлеба, светило казалось желто-красным, подобно
свежеподжаренному желтку, в котором растеклась капелька крови.
Закат сладко догорал, золотя кремовым золотом крышу дома напротив и уже
уснувшее дерево. В палате 18 стояла мертвая тишина. На кровати с порядковым
номером три одинокой стопкой было сложено чистое постельное белье. Сразу
становилось ясно, что больного три дробь восемнадцать выписали или,
наоборот, перевели в лечебницу покруче. Зато старик, на которого так похоже
было дерево в отражении, по-прежнему крепко спал. Не по-человечески крепко.
Тихо-тихо - как ни прислушивайся, все одно не услышишь его дыхания. Он таки
проспал этот день, кстати сказать, праздничный день - Восьмое... Хорошо хоть
успел накануне черкнуть несколько строк. Будто завещание оставил. Листок со
стихами, измятый донельзя, валялся тут же на кровати, возле
светло-коричневой, как стекло в двери, руки старика. В весенний день
матриархата спешим на рынок за цветами...
Наконец солнце село, и бумага вмиг почернела, будто обуглилась.
апрель - июль 2000 г.
Парфин Павел Федорович
--------------------------------------------------------------------
"Книжная полка", http://www.rusf.ru/books/: 10.10.2002 14:46
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг