Черные четки Константин положил в карман пиджака.
И всю дорогу до офиса задумчиво перебирал блестящие бусины, изредка
улавливая исходящий от них легкий аромат мускуса.
Ювелирная компания "Куприянов" занимала прекрасно отреставрированный
трехэтажный особняк на Пятницкой улице. В свое время Константину пришлось
крепко постараться, чтобы выкупить это здание памятник старой Московской
архитектуры. На его счастье после семидесятилетнего красного варварства
особняк находился в таком состоянии, что спасти его могла только срочная и
дорогостоящая реконструкция. Константин нашел деньги, клятвенно пообещал,
что дом примет первозданный облик, и городские власти пошли ему навстречу.
Так сбылась очередная мечта Куприянова. Он выбрал Пятницкую не по
соображениям престижа - "центр Москвы, знаете ли" - а по любви. Он обожал
эту кривоватую улицу, обрамленную еще более кривенькими переулками, на
которой местами еще сохранился дух старого Замоскворечья, дух купцов и
меценатов. Константин вырос здесь, и потому, подбирая особняк для своей
фирмы, он даже не рассматривал никакие другие варианты. Только здесь.
Но страсть не отпускала его.
Продолжая мрачно перебирать черные четки, Куприянов поднялся на третий
этаж, сухо кивнул расчесывающей волосы секретарше и прошел в свой кабинет.
- Леночка, сделай, пожалуйста...
- Кофе уже готов, Константин Федорович.
Впервые за все утро на губах Куприянова промелькнуло слабое подобие
улыбки: Леночка всегда на лету угадывала его желания. Все желания.
Он бросил четки на стол и улыбнулся вошедшей в кабинет девушке.
- Спасибо.
На Леночке была тоненькая темная блузка, строгая юбка чуть выше колен,
черные чулки и туфельки на высокой шпильке. Стройную шею украшало
жемчужное ожерелье. Его подарок.
- У вас плохое настроение? - Она склонилась, ставя поднос с кофе на стол,
и в вырезе блузки мелькнуло черное кружево лифа.
- Было плохое. - У Леночки была ладная спортивная фигурка: длинные
стройные ножки, тонкая талия и красивые руки. Куприянова захлестнуло
желание. - Было плохое, пока я не увидел тебя.
- Я так и поняла.
Она задержалась еще на секунду, а затем откинула с лица шелковистые
светлые волосы и посмотрела на Константина.
- Что-нибудь еще?
Куприянов молча увлек Леночку к себе на колени и жадно впился в ее губы.
- Костя, дверь...
- Конечно. - Он выпустил девушку из объятий, но не сводил глаз с ее
стройной фигурки.
Леночка игриво улыбнулась, быстро закрыла дверь в приемную, вернулась в
кабинет и, остановившись в дверях, стала медленно расстегивать блузку.
Куприянов ослабил галстук.
* * *
Вера
Неожиданно для самой себя Вера проснулась очень поздно, почти в половине
двенадцатого, проспав и завтрак, и, что уж она совсем никогда себе не
позволяла, утреннюю встречу с четырехлетней Наденькой.
Обычно, услышав, как поднимается Костя, как он тихонько выходит из
спальни, осторожно прикрыв за собой дверь, Вера еще дремала какое-то
время, недолго, минут пятнадцать-двадцать, поднималась, принимала ванну, и
выходила проводить Костю-младшего в школу. Правда сейчас было лето, но она
все равно поднималась - по привычке. Затем следовал легкий завтрак,
который Ольга Петровна, экономка и домоправительница накрывала в столовой,
и после этого Вера шла будить Наденьку. Несмотря на то, что к Наденьке
была приставлена Клавдия Степановна, квалифицированная и опытная
гувернантка, Вера всегда будила дочку сама, считая, что первая улыбка
ребенка должна принадлежать матери, и никому более. Ну, может быть, отцу.
Но и только то. Вера сама расчесывала каштановые кудри дочери, такие же
густые, как у Кости-старшего, сама одевала ее, и отводила на завтра, где и
передавала в опытные руки Ольги Петровны. Так было всегда, но не сегодня.
Сегодня Вера проснулась почти в половине двенадцатого. Отдохнувшая,
посвежевшая, с ясной головой и прекрасным настроением. Она совершенно не
слышала, как вечером вернулся, а утром уехал на работу Костя, не
позанималась с дочерью. То ли от обиды за испорченный вечер, то ли из-за
накопленной усталости, но Вера спала как мертвая, мгновенно отключившись,
едва ее голова коснулась подушки.
И спала она крепко, без сновидений.
Открыв глаза, Вера блаженно потянулась, нежась на простынях, и улыбнулась,
глядя как солнечные лучи игриво скачут по спальне.
"Может, стоит почаще ругаться с мужем? - Весело подумала она, наслаждаясь
безмятежным бездельем. - Оказывается, вечерний стресс благотворно
действует на организм".
Даже мысль о ссоре с Костей не вызвала у Веры обычной в таких случаях
напряженности.
"Все будет хорошо. Просто вчера был трудный день для всех. Не наш день.
Сегодня все иначе".
Вера поднялась, накинула легкий халат и выглянула в окно: Наденька, под
бдительным оком Ольги Петровны, раскачивалась на установленных в саду
качелях. Половина двенадцатого, через полчаса они направятся в бассейн.
"Надо будет присоединиться к ним там, - решила Вера. - Наденька наверняка
спрашивала, где мама.
Мысли о дочери еще больше приподняли ей настроение. Мурлыкая под нос
старую песенку, Вера широко потянулась, повернулась от окна и вдруг
замерла.
Совершенно неожиданно она ощутила в спальне что-то незнакомое, чужое.
Что-то смутное, но не уходящее. Но что? Вера нахмурилась, задумчиво
покусала губу, и поняла: запах. Легкий, почти неосязаемый запах мускуса с
трудом, но все таки пробивался через ее любимый аромат ландыша, которым
была пропитана комната.
Мускус?
Вера удивленно огляделась. Может, Костя приготовил ей подарок?
Какие-нибудь новые духи? Не стал ее будить, а просто оставил где-нибудь?
Вера даже посмотрела на тумбочку, но та была пуста. Да нет, Костя никогда
не покупал ей косметику и духи и, насколько она знает своего мужа, никогда
не будет покупать. Так же как она никогда не будет выбирать для него
галстуки. В этом мире еще остались незыблемые вещи.
Но откуда этот запах?
Вера снова оглядела спальню и вздрогнула: на Костиной подушке лежали
блестящие черные четки.
"Четки?!"
Удивленная Вера за два шага подошла к кровати, нагнулась, протянула руку,
но когда ее ладонь вот-вот должна была коснуться странного предмета, она
ощутила только прохладу шелковой наволочки. Вера одернула руку и снова
посмотрела на подушку.
Четок не было.
"Что за ерунда?"
Запах мускуса исчез. Или она перестала его ощущать. Спальня снова стала
знакомой и родной. Вера присела на кровать, подперла голову руками и
задумчиво уставилась в окно.
Слабые, но настойчивые, как давешний запах мускуса, дурные предчувствия
закрались ей в душу.
* * *
Константин
Как бы странно и необычно это не звучало, но у Куприянова никогда в жизни
не было постоянной любовницы. Более того, ни разу, ни до свадьбы, ни
после, он не изменил Вере, хотя предложения ему поступали самые заманчивые
и откровенные, особенно после того, как принадлежащая ему компания вышла
на ведущие роли в российском ювелирном бизнесе. Константин богател,
добился благосостояния, стал миллионером, мультимиллионером, проглотил
добрую дюжину конкурентов, но ни разу не позволил себе предать Веру. Он
знал ее с детства. Он был у нее первым и единственным, и она была первой,
и единственной у него. Они были созданы друг для друга. Она была
хранительницей его очага и матерью его детей, и это было очень важно. Вера
была его опорой и оплотом, надежным тылом, который Константин тщательно
оберегал от внешнего мира. Куприянов высоко ценил ее ум и заботу, ее
нежность и преданность. Ценил, и отвечал тем же. В кругу знакомых у
Константина была сложившаяся репутация законченного подкаблучника,
помешанного на бизнесе и семье. И Куприянов тщательно поддерживал эту
репутацию.
Особенно после того, как в его жизнь вошла Леночка.
Нового секретаря ему подбирали очень тщательно. Кандидату необходимо было
понравиться не только самому Куприянову, но и начальнику службы
безопасности, старому волку, прошедшему школу имперской охранки,
начальнику отдела кадров, по минутам изучавшему биографии соискателей, и,
самое главное, Маргарите Викторовне, предыдущему секретарю Константина,
возраст которой уже не позволял ей работать с требуемой интенсивностью. В
результате длительного и жестокого отбора в приемной Куприянова удалось
обосноваться Леночке Прытковой, стройной и серьезной блондинке двадцати
четырех лет от роду. И, надо отметить, энергия участников отбора была
потрачена не зря: Куприянов даже не заметил, что у него сменился
секретарь, что само по себе было очень высокой оценкой.
Потом он обратил внимание на то, что работа стала делаться быстрее, что
письма на французском не надо исправлять: Маргарита Викторовна, свободно
владевшая немецким и английским, не очень дружила с латинскими языками, и
что даже сухой и желчный Вальтер Браун, крупнейший европейский партнер
Куприянова, удостоил похвалы его нового "личного помощника". А потом
Леночка сопровождала Константина на сложные переговоры в Лондон. В этом не
было ничего необычного: Маргарита Викторовна тоже принимала участие в его
командировках, но Леночке было всего двадцать четыре года, и у нее были
шелковистые волосы и ясные голубые глаза. И ясный ум. Переговоры прошли
весьма успешно. Обрадованный и счастливый Куприянов устроил девушке
роскошную экскурсию по старинному городу, окончившуюся ужином в дорогом
ресторане и, как ни пошло это звучит, совместным походом в ее гостиничный
номер. Именно там, на простынях лондонского "Хилтона", Константин впервые
в жизни изменил своей жене. Это было около года назад.
Сказать, что на следующее утро Куприянов был подавлен, значит не сказать
ничего. Блестящий предприниматель, хладнокровный стратег, железной рукой
управляющий многомиллионным бизнесом, был похож на побитую собаку, не
знающую куда деваться и как себя вести. Он прятал глаза и мямлил что-то
нечленораздельное, а обращаясь к Леночке постоянно сбивался на "вы". На
его счастье белокурая секретарша уже успела изучить своего шефа. Несмотря
на свою молодость, Леночка прекрасно отдавала себе отчет в том, чем может
окончиться кавалерийский наскок на такого мужчину: слезливым покаянием
жене, уверениями в преданности до гроба и, апофеоз, увольнение
сексапильной сотрудницы во имя сохранения семьи. Подобная перспектива
Леночку абсолютно не устраивала, поэтому она потратила целый день и
использовала все свое красноречие, чтобы успокоить Константина, заставить
его не считать происшедшее трагедией.
И преуспела.
Куприянов вернулся к Вере и подарил ей выбранный Леночкой браслет. А через
неделю, когда Вера и дети улетели на сочинскую дачу, он остался ночевать у
Леночки. Их встречи не были частыми: два-три раза в месяц на квартире,
которую снял Константин, изредка - непосредственно в офисе. Леночка не
форсировала события, привязывая Куприянова исподволь, осторожно,
наверняка. Их служебные отношения не претерпели изменений: Леночка
оставалась прекрасным секретарем и всегда обращалась к шефу на "вы" и
"Константин Федорович". Она была умной девочкой, и ее дела пошли в гору: и
без того не маленькая зарплата выросла в несколько раз, вместо старенькой
"пятерки" у нее появился новенький "Пежо", бижутерию сменили настоящие
бриллианты, а два месяца назад она сопровождала Куприянова на
международную ювелирную конференцию в Майами. Раньше на такие
"прогулочные" командировки Константин всегда отправлялся с Верой.
Леночка была умной девочкой.
- У тебя было плохое настроение, - Леночка щелкнула зажигалкой, и
раскурила длинную тонкую сигарету. - Что-то случилось?
- Теперь все это позади. - Куприянов нежно провел ладонью по ее
шелковистым волосам, подумал, потянулся и поцеловал девушку в маленькое
ушко. - Все позади.
Безумная страсть, душившая его со вчерашнего вечера, выплеснулась наружу
яростной и яркой вспышкой близости с Леночкой, теперь Константин мог
расслабиться.
- Точно?
- Абсолютно.
- Тогда я рада. - Девушка откинулась назад, немного поиграла розовыми,
цвета ее аккуратных сосков, жемчужинами ожерелья, и озорно прищурилась: -
Ты просто хотел меня?
- Да, я хотел. - Куприянов погладил ее бедро. - Очень хотел.
- Сегодня ты был довольно резок.
- Это от нетерпения.
- Мне даже показалось, что ты хотел сделать мне больно.
- Это не так, маленькая, поверь. - Он снова взъерошил Леночке волосы,
скользнул взглядом по ее обнаженной груди и почувствовал зарождающееся
желание.
"Нет, хватит на сегодня".
Константин нащупал лежащие на столе черные четки, и машинально взял их в
руку.
- Твои? - удивилась девушка.
- Ага.
- Жемчуг?
- Нет, не думаю. - Куприянов растеряно посмотрел на черные бусины. Он
превосходно разбирался в камнях, но определить, из чего сделаны четки не
мог. - Нет, точно не жемчуг.
- Откуда они у тебя?
- Подарок.
- Славные, но... - Леночка пристально посмотрела на четки, а затем, не
менее пристально, в глаза Константина: - Знаешь, мне они не нравятся.
- Почему? - удивился он.
- Мне кажется, они смотрят.
В проникающем в кабинет солнечном свете крупные бусины четок переливались
всеми оттенками черного.
- Не говори ерунды, - поморщился Куприянов.
Теперь, когда пылающая страсть оставила его, Константин перебирал четки
гораздо медленнее, ласково поглаживал пальцами гладкие бусины, и перед его
глазами непроизвольно вставал восхитительный образ ночной русалки.
Загадочной черноволосой красавицы.
"АННА".
- Кажется, наше совещание несколько затянулось, - пробормотала Леночка и,
соскользнув со стола, стала поправлять юбку.
Перебирающий четки Куприянов внимательно следил, как девушка приводит себя
в порядок, сам застегнул ей лиф, подал блузку, и привлек Леночку к себе:
- Мне было хорошо с тобой, маленькая.
- Мы увидимся на этой неделе?
- Мы постараемся.
- Я буду ждать.
Одной рукой он обнимал Леночку за талию, а другой, на которой были надеты
четки, погладил ее шею. Девушка чуть вздрогнула, когда прохладные черные
бусины коснулись ее кожи, но послушно подалась вперед и страстно ответила
на поцелуй Константина.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг