конечно, глупости. Но Мария в них упорствует и даже на свидания со своим
новым дружком ездит на косу. Туда, где ее подхватил смерч. При ее фантазии
можно наплести кучу небылиц. И всюду она будет самая красивая, самая
храбрая, самая исключительная".
Резкий порыв ветра чуть не бросил самолет в пике, и Маленький Рафаэль
изо всех сил вцепился в штурвал, выравнивая машину.
Он не мог опомниться от изумления.
Прямо по курсу клубилась огромная грозовая туча. Откуда она взялась?
Еще несколько минут назад в небе не было и перышка. Да и диспетчер... Он
даже посмеялся над его запросом. Вот тебе и "двести миль"!
В фиолетовых недрах тучи клубилась дымно-сизая тьма, слепая и яростная
в своей немеренной силе.
Маленькому Рафаэлю стало не по себе.
"Он не был суеверным, но ведь это надо же: только подумал о пакостях
небесных, а они тут как тут. Даже не туча, а целый грозовой фронт.
Он снова связался с диспетчером:
- Стрела, Стрела, я - 24-й. По курсу мощный грозовой фронт. Попробую
обойти с севера.
- Эй, Раф?! - обеспокоился диспетчер. - Ты случайно не спятил? Откуда
там могут взяться тучи? Что ты плетешь? Там только что летал 18-й -
жаловался, что солнце глаза слепит. Сводки тоже прекрасные.
Маленький Рафаэль отключил бесполезную связь, потому что и на севере
громоздились зловещие черные бастионы.
Тогда он потянул штурвал на себя, дал газ. Маленькая машина, завывая
двигателями, круто полезла вверх.
"Но туча, казалось, ожила и решила во что бы то ни стало поймать
металлическую птицу. Грозно клубясь, она на глазах вспухала, стремительно
поднималась вверх, догоняла.
Самолет тряхнуло раз, другой.
Затем болтанка усилилась настолько, что Маленький Рафаэль забыл обо
всем на свете: только бы удержать машину! Любой ценой удержать машину!
В кабине стало темно и холодно.
"Проскочу понизу", - решил он и повел штурвал от себя. Прижаться к
земле, дотянуть до аэродрома... И к черту все полеты! Он уже перерос эту
юношескую увлеченность. Надо устраивать свою судьбу, а не готовиться к
мифическим соревнованиям, к которым тебя даже не допустят - стар ты уже
для спорта, малоперспективен...
Громада облака осталась вверху. Маленький Рафаэль положил самолет на
прежний курс, прибавил газу.
И тут он с ужасом увидел, как от облака отделилась черная воронка
смерча, стала вырастать, направляясь прямехонько к нему.
"Он убьет тебя... - вспыхнули вдруг в сознании слова Марии. - Кто "он"?
Смерч? Чепуха какая-то. При чем тут смерч?.."
Маленький Рафаэль потянулся к заветному рычагу, который открывал
кабину. Единственная надежда - парашют.
Пульсирующий вихрь настиг его самолет на мгновение раньше. Рычаг ушел
до упора, однако обтекатель остался на месте, и Рафаэль понял - это
смерть.
Самолет рвануло вверх, бросило вниз. Он ударился лицом о приборную
доску, выругался. Какие-то доли секунды вокруг была сплошная тьма, затем
стены мрака раздвинулись, и вверху показалась голубая колеблющаяся дыра -
свирепый глаз торнадо, от "взгляда" которого застыла кровь, а руки сами
бросили штурвал.
Кабина как-то странно задребезжала.
"Разваливается... Все!" - мельком отметило сознание.
И вдруг Маленький Рафаэль понял, что это - смех! Огромный, вездесущий,
от которого сотрясается скорлупа самолета.
- И это ты? - спросил его густой сильный Голос, в котором прорывались
шипение и свист ветра. Голос тоже шел отовсюду. - Капля ума, чью ауру я
почти не вижу? Ты бесполезнее даже этих глупых облаков, что толкутся в
небе. И ты, ничтожество, владел Марией?!
Маленький Рафаэль почувствовал: еще немного - и он сойдет с ума. От
ужаса, непонимания происходящего. И все же какая-то здравомыслящая
клеточка подсказала ему: надо отвечать. Пока будет продолжаться этот
фантастический диалог то ли с небом, то ли с ветром, держащим в плену его
самолет, до тех пор будет надежда на спасение. Пусть крошечная,
микроскопическая - другой нет.
Он облизнул пересохшие губы, с трудом разлепляя рот, сказал:
- Она... она любила меня...
- Врешь! - гневно пророкотал Голос. - Не любила, не любит и уже никогда
не будет любить. Смотри!
Бешено вращающиеся стены воронки на миг сомкнулись, самолет тряхнуло,
заскрежетал металл, и крылья... исчезли. Их оторвали с такой же легкостью,
с какой Рафаэль обрывал в детстве крылья бабочкам.
- Я не сделал Марии зла, - прохрипел он, понимая, что все равно
обречен.
- Ты недостоин ее. Ты просто лишний, - прервал его Голос. - От тебя
исходит столько страха, что я задыхаюсь в его зловонии. Ты уже не человек,
ты - падаль.
- Кто ты? - Маленький Рафаэль заплакал. - Зачем я тебе понадобился? За
что ты хочешь меня убить? И при чем здесь Мария? Таких, как она, тысячи.
Десятки тысяч... Я уеду. Я немедленно уеду... Если она тебе нужна, бери
ее... Только не убивай!
Неземной жуткий смех опять потряс обломок самолета.
- Вот цена твоих чувств, ничтожество... Когда-то ты рвался в небо,
считал, что только полет дает ощущение счастья. Когда-то ты был
человеком... Я дарю тебе сегодня настоящий полет. Лети, ничтожество!
Яростный глаз смерча сместился в сторону вместе с воронкой. Остались
лишь суровая каменность тучи над головой, близкая земля и внезапная
тишина.
В следующий миг фиолетовая громада тучи перемешалась, с плоскостью
земли, замелькала перед глазами полумертвого от страха Рафаэля.
Обломок его самолета падал на прибрежные скалы.
- Отложите бежевое и вон то, с декольте, - сказала Мария продавцу. - Я
пришлю за ними вечером.
Мария, как математик, давно открыла для себя аксиому: "Достоинство
женщины прямо пропорционально ее покупательским возможностям".
Она прошла десятка полтора магазинов, но купила только помаду и пляжный
махровый халат.
Еще несколько вещей - дорогих и красивых, в том числе сережки с шестью
небольшими бриллиантами - отобрала, прекрасно понимая, что выкупить их не
на что. Такие "покупки", выражаясь опять же языком математики, Мария
называла "мнимыми величинами". Это как дорогие духи: купить не купила, но
понюхала, и еще долго тебя сопровождает тонкий запах от "Диора".
Возле магазина "Подарки" Мария лицом к лицу столкнулась с Хомячком.
Доктор был нагружен покупками.
- О, соперница Пекоса Билла! - обрадовался он, жадно осматривая Марию.
- Вы очаровательны! Какой контраст: загорелая кожа и нечто белое,
кисейное, от которого мужское воображение вспыхивает словно порох. Как вы
себя чувствуете?
- Вашими молитвами, доктор, - весело ответила Мария.
- А вы молодец, - похвалил ее Хомячок. - Из в общем-то заурядного
происшествия сделать себе рекламу на полполосы... Неплохо придумано. И
фото отличное. Вы на нем как дева Мария - святость, порыв и тайна в одном
лице. Вам теперь, наверное, в городе прохода не дают?
- Я поняла ваш намек, доктор, - засмеялась Мария. - Извините, но на
роль святого духа вы явно не подходите.
- Жаль, жаль... - Хомячок даже языком прищелкнул. - Вы меня явно
недооцениваете, сударыня. Ну что ж... Сердцем остаюсь с вами, а бренному
телу, увы, пора.
Доктор откланялся.
"Насчет бренного тела он прав, - подумала Мария, высматривая
телефон-автомат. - Смерч - это, конечно, возвышенно. Это даже прекрасно и
удивительно, но второй день питаться консервами, ездить на косу и витать в
облаках... Нет... Надо сегодня же завалиться в хороший ресторан. Для Рафа,
кстати, повод оправдаться. Пусть послужит..."
Она позвонила в гостиницу.
Портье сказал, что Маленький Рафаэль утром уехал на аэродром летного
клуба и пока еще не возвратился.
"Тем хуже для тебя, Раф, - улыбнулась Мария. - Мне остается зайти в
ресторан, заказать лимонад и выбрать из десятка претендентов достойного.
Ты сам виноват, Раф. То выглядываешь свое счастье, спрятавшись в кустах,
то ищешь его в небе".
Маленький Рафаэль взял у портье лист бумаги, конверт, вернулся в номер
и стал писать:
"Я уезжаю, Мария. Срочно. Сегодня же. Побуду пока у родителей - давно
им обещал. Ты свободна жить и поступать, как тебе захочется. Со мною
приключилась нелепая и страшная история... Я чудом остался жив".
Резко заболела голова, которую ушиб во время катастрофы, и он прикрыл
глаза, чтобы переждать боль. "Страшная" - не то слово. На самом деле он
пережил сегодня самую настоящую смерть.
Перед внутренним взором опять замелькали, перемежаясь, темень тучи и
огромная, как бы летящая ему навстречу земля. За считанные мгновения до
сокрушающего удара от тучи вновь отделился хобот смерча, черной молнией
упал на обломок его самолета, подхватил над самыми скалами...
Удар получился все же очень сильным.
Фонарь кабины лопнул и разлетелся на куски, кресло пилота вырвало из
крепежных гнезд. Его ударило в грудь штурвалом и он, судорожно хватая ртом
воздух, никак не мог преодолеть спазм.
Голос Смерча нашел его и на земле:
- ...Не могу... Никогда никого не убивал... Живи. Но про Марию забудь.
Она - святая. У нее огонь в душе. Впрочем, тебе этого не понять. Живи...
Только все забудь! Все, что с тобой произошло... Сейчас я найду и принесу
крылья: ты же не ангел, чтобы летать по небу в одном кресле. Скажешь, что
разбился при вынужденной посадке. И помни: ты все забыл, тебе
померещилось. Живи, бескрылый.
Маленький Рафаэль поежился, будто на него снова дохнуло могильным
холодом, стал быстро дописывать письмо:
"Спасибо тебе за все, Мария!
Если когда-нибудь останешься одна и если тебе будет нужна моя помощь -
дай знать.
Не обижайся, что не попрощался. Я обычный человек, коих миллионы и на
которых держится мир. Тебе надо большего. Ты сама как стихия, Мария. Возле
тебя можно сгореть, утонуть, взорваться, а у меня еще столько маленьких,
но важных для меня дел, обязательств...
Как-нибудь перебесись без меня.
Твой Раф".
Он отправил письмо, сел в машину и, не мешкая и минуты, уехал из
шумного, только начинавшего свою суетную вечернюю жизнь курортного города.
Очень хотелось пить.
Мария не стала искать стакан, а, босая и раздетая, прошла в ванную,
напилась прямо из-под крана.
Затем вернулась в комнату.
На улице было уже светло, вовсю пели птицы.
"Часов восемь", - подумала Мария. Одевалась и одновременно разглядывала
вчерашнего избранника.
Он крепко спал, разметавшись под простыней. Мария машинально отметила:
утренний свет обнажает многое из того, что электрический сглаживает или
вовсе прячет.
Теперь она разглядела, что избраннику далеко за сорок и тело его, еще
довольно сильное, нерасполневшее, уже утратило былую свежесть, а седина в
волосах, блестевшая в ресторанном освещении как легкая изморозь, сейчас
больше схожа с пеплом. Лицо избранника свидетельствовало, что он любит
хорошее застолье и последние двадцать лет чаем явно пренебрегает.
"Ну, и угораздило же меня, - подумала Мария, собирая в сумочку
зажигалку, сигареты, приколки. - Впрочем, он славный малый. Компанейский,
веселый и без всяких занудных комплексов. Вчера мы от души повеселились.
Все остальное... Кому какое дело, черт побери?!"
Мария вернулась в ванную. Умылась, расчесала волосы. Еще попила воды.
"Я вчера, наверно, что-то не то выпила... Увлеклась. Теперь вот голова
чугунная... Как, кстати, зовут избранника?"
Несколько имен тотчас появилось под рукой, но которое из них
принадлежало ему, Мария так и не вспомнила. Нахмурилась. Затем улыбнулась:
"Вот и хорошо... Адреса своего я ему не оставила - ума хватило!.. Все
прекрасно - встретились и разошлись. Никаких тебе терзаний и претензий".
Она надела платье, взяла сумочку, еще раз глянула на избранника. Тот
спал сном усталого праведника.
Мария тихонько открыла дверь, выскользнула в коридор.
Из гостиницы она вышла с просветленным и гордым лицом, походкой
независимой юной женщины, которая только-только узнала об истинном
предназначении своих рук, ног, лица, волос, и все это, которое раньше жило
само по себе, связала воедино, организовала и таинственным образом
подчинила определенной цели - нравиться, вызывать восхищение.
Машина стояла там, где Мария ее оставила, - рядом с рестораном,
прилепившись к тротуару в тени деревьев.
Она заехала на рынок, купила целую сумку фруктов и овощей, бутылок
десять тоника. На развилке Мария решительно свернула на шоссе, идущее
вдоль моря, хотя вчера собиралась повидаться с хозяйкой дачи и
предупредить, что она задержится еще на недельку. С бегством Маленького
Рафаэля ситуация несколько менялась, однако возвращаться в город все равно
не хотелось. Не так часто она отдыхает у моря, чтобы еще и тут думать о
школе, о начале занятий и прочей ерунде. А к хозяйке и завтра можно
заехать.
В ржавом почтовом ящике белело письмо.
Мария загнала машину во двор, вернулась за письмом.
То, что с Маленьким Рафаэлем приключилась "нелепая и страшная история"
и что он чудом остался жив, Мария как-то оставила без внимания. Не тронуло
ее и поэтическое сравнение жениха, который увидел в ней могучую и грозную
стихию...
Но сам факт... Уехал?! То есть сбежал. Бросил! "Как-нибудь перебесись
без меня..." Вот это было неожиданностью! Бросить девушку, которой
добивался, на произвол судьбы?! Ничтожество! Он растоптал ее лучшие
чувства... Ну, ничего... Ты еще явишься, просить будешь!
Мария заводила саму себя, громоздила на бедного Маленького Рафаэля все
более нелепые обвинения.
Она порвала письмо на мелкие клочки, выбросила их в ведро для мусора.
Затем закурила и как-то разом остыла.
"Дура! Сама во всем и виновата. Ты же прогнала Рафаэля. Наорала на него
на косе, запретила встречаться. И все из-за этого... На романтику потянуло
железную лошадку, а зачем? Вихрь, смерч, торнадо, силы природы... Зачем,
спрашивается, рядовой учительнице силы природы? И так ли у тебя много
реальных женихов, чтобы из-за этих "сил" ими разбрасываться?!"
По-прежнему кружилась голова, хотелось спать. Избранник виноват!
Мария глянула на часы. Уже одиннадцать - как быстро летит время.
Вспомнила, что на полдень назначена встреча со Смерчем, и остановилась в
раздумье посреди комнаты.
"Какого черта?! - озлилась вдруг сама на себя. - Каникулы кончаются, а
ты все в... небесах витаешь... И Рафаэль сбежал... Не поеду! Лучше
отосплюсь хорошенько".
Выпила тоник со льдом, разделась. В зеркале отразилось загорелое
стройное тело. Мария постояла перед зеркалом, чувствуя, как с каждой
секундой проясняется на душе. А что? Она молода и красива. Вот! А
остальное - приложится.
С такими мыслями легла в постель. С ними и уснула.
Он повторял это как молитву:
"Дыхание твое - нежный запах дыни и молока.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг