Вблизи - сахарные плантации и сахароваренные заводы. Они предъявляют
большой спрос на электрическую энергию.
Было твердо решено остановиться на этой врезающейся далеко в берег
бухте.
Вечером, когда багровое, уже неяркое солнце ушло в море и напоенный
блеском и зноем тропический день почти без сумерек провалился в огромную
ночь, безлунную и испещренную звездами, радист вручил Рошфору радиограмму
от Жанны, от которой уже довольно долго не было писем: "Поздравляю с
сыном".
В глубокой задумчивости перечитывал он это краткое сообщение.
Он чувствовал себя виноватым перед Жанной и решил хоть отчасти
искупить свою вину. Как никогда еще, ему захотелось увидеть ее и, конечно,
сына. Он решил съездить домой, совсем ненадолго.
Утром он заказал билет на самолет, отправлявшийся на следующий день в
Женеву. Затем занялся хлопотами о приобретении намеченного для океанской
станции участка побережья. Хлопоты оказались несложными. Участок
принадлежал владельцу одной из сахарных плантаций. Тот охотно уступил его
за недорогую цену, заявив, что его очень устраивает перспектива
пользования дешевой энергией: владельцы местных электростанций,
объединившись в трест и устранив всякую конкуренцию, до крайности
взвинтили цены.
В тот же день вечером Рошфор расплатился с командой яхты, щедро
вознаградив всех сверх договоренной платы: эти люди все время работали
добросовестно и напряженно. На следующее утро он со своими ближайшими
сотрудниками переехал в лучшую гостиницу города - им нужно было дать отдых
после бешеной работы. Впереди предстояло немало дел.
Еще через день Рошфор был в Женеве.
Шофер ждал на аэродроме. Автомобиль понес Рошфора домой. Он жадно
вдыхал влажный воздух своей родной тихой Женевы, любовался ее омытой
вешними дождями яркой зеленью. На площади Ронд-пуан, как всегда, дремали,
греясь на солнце, старухи, белели многочисленные детские коляски. В
университетском саду группами гуляли студенты - юноши и девушки.
Машина быстро пересекла центр и покатилась по широколиственной,
вымощенной мелким гравием аллее старых разлапистых лип.
Вот и его дом - двухэтажный, невысокий, отступивший вглубь от проезда
и тонущий в зелени.
Задыхаясь от волнения, Рошфор выскочил из машины и бросился к двери.
Но уже навстречу ему с легким криком выбежала Жанна - опять стремительная
и стройная, как прежде, - и упала в его объятия со слезами и смехом.
Сын оказался здоровым крупным мальчиком - даже не верилось, что его
родила эта невысокая, хрупкая на вид женщина. Рошфор подолгу и пристально
всматривался в него. Он нашел в нем свои черты: узкие, орехового цвета
глаза. Зато нос был материнский - прямой, без горбинки.
На третий день после своего приезда Рошфор сказал Жанне, что на
завтра заказывает место в самолете.
Она странно взглянула на него, но тотчас же взяла себя в руки и
внешне спокойно, только очень тихо, почти шепотом, спросила:
- Разве нельзя было немножко дольше?
Он тоже тихо, извиняющимся тоном ответил, покрывая поцелуями ее руку:
- Я не могу быть спокоен ни на минуту, пока не кончу все.
7
Вернувшись на остров, он устроил в своем номере совещание с
ближайшими сотрудниками и приглашенными тремя местными инженерами для
выработки плана дальнейших действий.
У приобретенного для станции участка дно, очень полого опускаясь,
идет на незначительной глубине от берега на расстояние в тысячу триста
метров и затем падает крутым обрывом на семьсот метров.
Значит, нужно построить трубу длиной в два километра: часть ее, в
тысячу триста метров, проложат почти горизонтально, а другую, в семьсот
метров, опустят вертикально.
Труба - это было решено уже раньше - будет стальная, сварная, из
листов толщиной в три миллиметра. Толщина вполне достаточная, если учесть,
что снаружи труба будет покрыта тепловой изоляцией, чтобы холодная вода не
нагревалась во время подъема. Для изоляции можно использовать пенобетон -
легкий, ячеистый материал, хорошо задерживающий тепло.
Диаметр трубы - пять метров.
На острове, да и нигде поблизости не было завода, который мог бы
принять заказ на такое сооружение. Наиболее целесообразным было признано
заказать трубу во Франции. Транспортные расходы, безусловно, сильно
удорожат предприятие. Но другого выхода нет.
Разумеется, никому не пришло бы в голову везти трубу из Франции
целиком, это просто было бы невозможно. Труба должна быть заготовлена и
привезена секциями. Длина секции была принята в двадцать два метра. Монтаж
будет произведен на месте.
Немедленно же Рошфор связался по телеграфу с одним из крупнейших
заводов Франции.
8
В кабинете директора завода было тихо и спокойно, даже, пожалуй,
слишком спокойно. Люди входили редко, телефоны звонили мало. Завод работал
далеко не с полной нагрузкой.
Тем не менее директор, Эжен Жюзо, был сегодня в недурном настроении.
Причиной этому послужила телеграмма Рошфора, лежавшая на его письменном
столе. Директор, тяжело и прерывисто дыша, еще и еще раз перечитывал
короткий текст, отпечатанный на узкой белой ленте. Очень, очень кстати,
черт возьми!
Дела завода были неважны. Принятые заказы постепенно выполнялись и
сдавались, а новые поступали редко, и притом все случайные, небольшие.
И вдруг этот заказ, крупный и поступивший от человека, внушающего
полное доверие.
Жюзо знал из газет о проекте Рошфора, читал сообщения о его
экспедиции. Итак, Рошфор отнюдь не думает бросить начатое дело. Он
вкладывает большие личные средства... Очень большие.
Директор повертел диск внутреннего телефона, набрал двузначный номер.
И тотчас в трубке отозвался ровный, спокойный голос его помощника:
- Я слушаю вас, мсье Жюзо.
- Прошу зайти ко мне сейчас на минуточку, мсье Шателье, - глуховатым
голосом сказал директор.
- Хорошо, иду.
Когда Шателье вошел в кабинет, директор протянул ему телеграмму и
сказал:
- Давайте сообразим, сколько это будет стоить. Заказчик требует
срочного ответа.
Когда Шателье вышел из комнаты, неслышно затворив за собой тяжелую
дверь, директор встал из-за стола - грузный, неуклюжий, с неровным
дыханием астматика - и стал ходить взад и вперед по большому светлому
кабинету.
Даже для их большого завода по теперешним тяжелым временам этот
заказ - крупное подспорье. И вдруг Жюзо вздрагивает от твердого
отчетливого стука в дверь. Так властно, уверенно стучит тюремщик в камеру
заключенного. Тьфу, черт, какое нелепое сравнение!
- Войдите! - говорит Жюзо.
Входит незнакомый человек, немного выше среднего роста,
безукоризненно одетый.
- Прошу вас, - говорит директор, указывая на удобное кожаное кресло,
и сам занимает свое место за письменным столом. - С кем имею честь?
- В данном случае это несущественно, - с едва заметным иностранным
акцентом отвечает посетитель, неторопливо усаживаясь.
- Но... - удивляется Жюзо.
- Важно дело, по которому я к вам пришел, - перебивает его странный
посетитель, - оно не терпит отлагательства, и, если разрешите, я вам
немедленно изложу его.
Жюзо отвечает не сразу. Он внимательно разглядывает собеседника. Тот
вполне корректен, даже деликатен. Но манеры его повелительны.
Директор говорит:
- Пожалуйста, я вас слушаю.
При этом он опускает руку в карман пиджака и вынимает коробочку с
мятными лепешками. Он кладет лепешку в рот, ощущая языком мгновенный
приятный холодок, и пододвигает коробочку посетителю:
- Астма. Курить пришлось бросить.
Посетитель вежливо берет конфетку и приступает к делу, смотря в упор
на директора холодными серыми глазами:
- Вы получили большой заказ от Рошфора.
- Откуда вы знаете? - изумляется Жюзо. - Мне только что доставили
телеграмму. - И спохватывается, досадуя на себя: - Насколько я понимаю,
этот заказ не имеет прямого отношения к вам. И, простите, я не могу
говорить о нем с посторонним человеком.
Теперь посетитель выдерживает паузу. Затем он улыбается слегка,
одними губами; глаза его остаются холодными.
- Вы правы, - говорит он, - этот заказ не имеет ко мне ни прямого, ни
косвенного отношения. Я пришел к вам исключительно как доброжелатель. Я
вам настойчиво советую, и притом исключительно в ваших собственных
интересах, в интересах вашего предприятия, немедленно и безоговорочно
отклонить этот заказ.
- В интересах нашего предприятия, - резко отвечает Жюзо, - принять и
выполнить этот заказ.
Он пристально смотрит на собеседника. Но тот молчит, и его крупная
белая рука неподвижно лежит на толстом стекле стола.
Закат догорел. В углах начинают сгущаться еще прозрачные тени.
- По чьему поручению вы пришли ко мне? - спрашивает Жюзо.
- Это несущественно, - отвечает посетитель, и в его голосе звучат
нетерпеливые, нагловатые нотки. - Лучше всего будет допустить, что мне
никто ничего не поручал.
Но Жюзо уже остыл. Зачем допытываться? Разве и без того не ясно, по
чьему поручению действует этот человек?
Те, кому угрожает конкуренция со стороны энергетических станций
Рошфора, безусловно, будут бороться. Ну, что ж, и мы поборемся. Завод
нуждается в этом заказе, он примет и выполнит его. Кроме того, важна и
честь фирмы. Нет, Рошфор не получит отказа.
Жюзо встает со своего кресла, и тотчас же встает и посетитель. Они
стоят друг против друга - невысокий, грузный человек с беспокойным
хрипловатым дыханием и стройный, с военной выправкой. Жюзо твердо говорит:
- Благодарю вас за совет. Заказ Рошфора будет выполнен.
- Ясно... - Посетитель прощается и, щелкнув каблуками, выходит из
кабинета.
Жюзо ждет, пока за ним закроется тяжелая дверь. Затем снова садится и
звонит помощнику:
- Вот что, Шателье. Сейчас же сообщите Рошфору, что мы принимаем
заказ и выполним его в кратчайший срок. Немедленно запросите Рошфора о
подробностях и по получении ответа поручите приступить к составлению
чертежей. Обеспечьте этот заказ особо усиленной охраной на всех стадиях
его выполнения.
Получив от завода ответ, Рошфор не только послал по телеграфу
подробное описание трубы, но также передал по бильд-телеграфу тщательно
выполненный чертеж. Это облегчило задачу руководителей завода, и они
уведомили Рошфора, что назначенный ими срок сокращается еще на четверть.
Рошфор остался этим очень доволен.
9
В кабинете директора беспрерывно работал телефон. Жюзо отдавал
приказания, звонил в цеха, помощнику, инженерам. Он словно помолодел,
голос его стал крепче, дыхание ровнее.
Опять позвонил Шателье. Голос его спокоен, как всегда, но то, что он
говорит, не сразу укладывается в сознании Жюзо.
- Я плохо слышу, повторите, пожалуйста, - просит директор.
- На заводе пожар, - повторяет Шателье, - меры к тушению приняты.
- Где горит?
- В чертежной.
Жюзо повесил трубку, быстрыми шагами вышел в коридор, направился к
лифту. Чертежное бюро находится двумя этажами выше. Когда директор подошел
к нему, заводские пожарные уже почти ликвидировали огонь. Глаза слезятся
от густого, едкого дыма. Разлетаются дотлевающие клочья обгорелой бумаги.
Шателье здесь. Он отводит директора в сторону, чтобы их не слышали
служащие.
- Что сгорело? - торопливо спрашивает Жюзо.
- Ничего особенного. Часть не очень важных чертежей. Но вот что
интересно: по-видимому, в первую очередь сгорели чертежи Рошфора. С
них-то, кажется, и начался пожар.
- Это не страшно, - замечает Прево, - чертежи несложные. Задержка
будет небольшая.
- Да, - соглашается Шателье, - но у меня такое впечатление, что это,
безусловно, поджог и что в первую очередь имелись в виду именно чертежи
Рошфора.
В эту минуту к директору подходит рассыльный.
- Господин директор, - бодро говорит он, - вас просят по срочному
делу.
- Кто? - отрывисто спрашивает Жюзо.
- Неизвестный мне господин. Он ждет у вашего кабинета.
У входа в кабинет директору почтительно кланяется незнакомец,
приходивший на днях.
- Что вам надо? - резко спрашивает Жюзо.
- Добрый день, господин директор, - тихо произносит посетитель.
Директор внимательно смотрит на него. Тот спокойно и вежливо
выдерживает взгляд. Жюзо сдается:
- Войдите.
Оба садятся.
- У вас на заводе сегодня несчастный случай, - сочувственным тоном,
полувопросительно, полуутвердительно говорит посетитель.
Директор резко поворачивается в кресле и смотрит на него вполоборота:
- Вы знали о телеграмме Рошфора в тот момент, когда я ее получил. А о
сегодняшнем "несчастном случае" - у меня такое впечатление - вы узнали,
пожалуй, раньше, чем он произошел.
Посетитель обходит щекотливое замечание:
- Похоже, что происшествие не причинило заводу особого вреда.
- Вам и это известно?
- Будем надеяться, что больше никаких несчастных случаев не будет, -
продолжал посетитель, глядя на Жюзо в упор серыми наглыми глазами.
- Вы говорите так, словно это зависит от вас.
Посетитель опять предпочел не отвечать прямо:
- Впрочем, мы говорим как будто не на тему. Я пришел повторить свой
совет.
- А мне кажется, - уже грубым тоном, прерывисто и хрипло дыша, сказал
Жюзо, - что мы говорим именно на тему и что невыполнение вашего "совета"
вы связываете с возможностью дальнейших "случаев".
Посетитель учтиво поклонился:
- Как вам будет угодно.
Директора взорвало:
- Мне угодно выполнить заказ Рошфора. А против шантажа и поджогов
существует уголовный суд!
Посетитель остался невозмутимым:
- Я не шантажирую, а только советую. Случайности могут быть и гораздо
серьезнее сегодняшней, а с моим советом вы связали ее сами.
Он сказал это четко, словно поставил в конце фразы большую точку, и,
поклонившись, быстро повернулся и вышел. Дверь за ним не закрылась.
Директор вопросительно поднял голову. В кабинет входил Шателье.
- Вы телеграфировали Рошфору? - спросил его Жюзо.
- Нет.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг