безукоризненна. Резкое увеличение количества дешевой энергии при нынешнем
экономическом положении может, во-первых, вызвать усиление безработицы.
Во-вторых, оно обесценит уже существующие электрические станции, убьет их
конкуренцией и омертвит вложенные в них крупнейшие капиталы.
Это заключение, добавленное как бы между прочим, больше всего
встревожило Рошфора. В нем угадывалась основная цель статьи.
Было яркое осеннее утро. Рошфор сидел в своем большом кабинете,
залитом солнечным светом, который сияющими неровными полосами ложился на
цветистый ковер, на огромный стол, на развернутый газетный лист.
Рошфор вздрогнул: кто-то чуть коснулся его плеча. Это была Жанна.
- Ну, что? - спросила она, бросив на него пытливый взгляд.
Удивительно было богатство интонаций в тихом голосе этой женщины. В
ее вопросе Рошфор явственно слышал: "Какая-нибудь неприятность? Разве мало
их у тебя было и разве ты не все их побеждал? Ну, расскажи, ведь я самый
близкий твой друг".
Он протянул ей газету.
Она забралась с ногами на широкий диван и погрузилась в чтение.
Солнечные лучи мешали ей читать, и она отодвинулась в самый угол.
Рошфор невольно залюбовался ею.
Яркая солнечная полоса легла на ее скромное темно-синее платье,
перехваченное-широким кожаным поясом. Она читала молча, и лицо ее
постепенно становилось сосредоточенным, почти строгим. На лбу образовались
продольные морщинки, и резкие морщинки легли в уголках губ. Она показалась
Рошфору утомленной, даже чуть постаревшей, озабоченной. Ему захотелось
ободрить ее веселой шуткой. Но она уже прочла статью и вялым движением
отложила газету на диван. Затем, в ответ на вопросительный взгляд мужа,
расцвела своей обычной веселой улыбкой, смывшей следы усталости.
- Бывало хуже, милый! Разве ты не помнишь?
Нет, конечно, он помнит очень хорошо. И с этим препятствием он
справится, как и со всеми предыдущими, - идея его безукоризненно
правильна. Только придется взяться за осуществление ее иначе, чем делает
большинство изобретателей.
- Именно?
Вопрос Жанны звучал строго по-деловому.
Лучше всего, как он это делал не раз, выступить самому в роли
предпринимателя.
Она встала и, неслышно ступая по пушистому ковру, подошла, положила
ему на плечо узкую руку.
- Это предприятие будет как будто много крупнее всех твоих
предыдущих?
- Безусловно. Тебя это тревожит?
- Нет, милый. Вернее, это меня не тревожило бы... В случае неудачи у
нас останется вполне достаточно средств.
- Почему ты думаешь о неудаче?
- Я не думаю. Но ведь она возможна?
- Конечно, все может случиться.
- И тогда?
- Я начну сначала.
- Я тебя полюбила и люблю за смелость, - сказала Жанна. - Если бы ты
даже потерял все, у тебя останутся твоя голова и твои руки.
- Но все-таки, мне кажется, ты немного встревожена?
Она слегка прижалась к нему.
- За меня и за тебя я не тревожилась бы. Но...
- Так за кого же?
Он с изумлением и недоумением взглянул на нее.
Она ничего не ответила.
Внезапно он понял.
За себя и за него она не боится. Она тревожится о судьбе третьего,
которого еще нет с ними.
Но Жанна уже взяла себя в руки. Смущенно и весело улыбнувшись, она
легкой, стремительной походкой вышла из комнаты, и по тяжелой
темно-малиновой портьере пробежала волна, словно от дуновения ветра.
4
Наступили дни напряженной деятельности.
Прежде всего нужно было выбрать место.
Атлас мира распластался на рабочем столе Рошфора, и он вместе с
Карлом тщательно изучал пояс земного шара, заключенный между линиями
тропиков. На суше эти линии пересекали массив Африки в пустынных, мрачных
местах. Синие просторы Атлантического и Тихого океанов лежали между этими
линиями.
Выбор на первое время был не слишком велик.
Группа больших островов недалеко от Центральной Америки - вот
наиболее подходящее место.
Острова густо населены и близки к материку. На них множество
крупнейших - преимущественно сахароваренных и табачных - предприятий,
которые станут потребителями дешевой энергии океанских станций.
На одном из островов расположена столица колонии - город почти
европейского типа, с полумиллионным населением. Здесь, совсем близко от
берегов, имеются большие глубины - как раз то, что нужно для станции.
Но это все в общих чертах. Нужно детально изучить намеченный берег,
чтобы найти место, наиболее подходящее по глубине, защищенное от ветров,
удобное по температурным данным.
Рошфор решил отправиться с ближайшими помощниками на остров.
Он предложил Жанне принять участие в этой далекой и сложной поездке.
Но она неожиданно отказалась. Она привела неопровержимые доводы: поездка и
работы на месте - даже до начала строительства станции - продлятся очень
долго, а между тем каждый месяц приближает время, когда на свет должен
появиться их первенец...
Через несколько дней Рошфор выехал. С ним отправились
немногочисленные, самые близкие помощники. Карл был в их числе. Была также
Ирэн, которая недавно стала женой Карла. Она только что окончила институт,
и Карл с некоторым смущением предложил Рошфору ее услуги.
Долгое океанское путешествие прошло незаметно. В каюте Рошфора был
штаб, он и его помощники по целым дням почти не выходили оттуда. Сидели
над картами, энциклопедическими словарями, справочниками, трудами
географов.
За бортом парохода расстилался необозримый водный простор. Небольшие
волны, белея в синеве, шли навстречу в первый день, а потом и они исчезли.
Стройные пассажирские и тяжелые грузовые суда обменивались с теплоходами
приветственными гудками: путь шел по оживленной океанской трассе.
Однажды рано утром, когда штилевое стеклянное море отражало у самого
горизонта тончайшие краски зари, показался берег - далекий, неразличимый,
почти призрачный. Он стал шириться и расти, и путешественники глядели на
него с нетерпеливой жадностью. Остроконечные башни небоскребов врастали в
безоблачное небо. Мачты многочисленных судов становились выше,
вырисовывались отчетливее. Крики грузчиков, пыхтение паровых судов и
дизелей, многоязычный говор, среди которого чаще всего слышался испанский
язык, - и вот уже корабль пришвартовался в огромном порту среди других
кораблей, пестревших флагами чуть ли не всех стран мира.
5
Рошфор арендовал небольшую яхту для обследования прибрежной части
моря. Закупил необходимую для этого аппаратуру. Подсчитав расходы, он
убедился, что они уже составили весьма значительную сумму. Это, однако, не
удивило и не огорчило его: на то он и шел. До сих пор все складывалось
нормально.
Плавучая лаборатория вышла в море по маршруту, выработанному Рошфором
вместе с Карлом и Ирэн. Предстояла упорная, кропотливая работа. Для
обследования был намечен небольшой участок близ побережья, но его нужно
было очень тщательно изучить: промерить глубины, нащупать течения,
установить их мощность, быстроту и направление, измерять температуры. В
две смены работали океанографы - днем и ночью. Картами, чертежами, цифрами
ложились результаты их исследований на стол Рошфора в его тесной каюте. Он
работал каждый день с предельным напряжением, до тех пор, пока усталость
не валила его на узкую койку.
И все же, несмотря на напряженность работы, она отняла больше
времени, чем предполагалось вначале. Существовало, конечно, множество
сведений о глубинах, температурах, течениях в этой части океана, тесно
прилегающей к густонаселенным промышленным районам. Но эти данные не могли
удовлетворить Рошфора: для его предприятия они были слишком общи. При
поисках подходящего места картами этой части моря, даже самыми детальными,
можно было пользоваться лишь для ориентировки. Приходилось создавать новую
карту, прощупывая каждый метр дна, нанося добываемые данные мельчайшей
ажурной сетью.
Как воин, он был оторван от дома, от семьи, и все его мысли, чувства,
силы были направлены к одному - к победе.
Над его койкой единственным украшением маленькой каюты висела
фотография Жанны. Поднимая воспаленные глаза от письменного стола, он
видел ее перед собой. Воображение дополняло портрет, давало ему краски:
пышные золотистые волосы, темно-синие глаза...
Иногда глубокой ночью, в смутные мгновения между бодрствованием и
сном, она улыбалась ему ласково и немного укоризненно. В беспокойных снах
он слышал ее грудной голос, обнимал ее, но линии течений, цифры показаний
глубинных термометров и эхолота оттесняли дорогой образ, мысли его
раздваивались, он просыпался в непонятной тревоге.
Так шли месяц за месяцем.
Иногда проливные дожди останавливали работу, иногда ее темп замедляла
слишком сильная жара. Тогда он отдыхал, давал отдых сотрудникам, писал
письма Жанне. Он писал короче и реже, чем ему хотелось бы. Его письма
казались ему сухими: в них было слишком много цифр, но ведь Жанна так
интересовалась его работой! Он с волнением спрашивал о ее самочувствии, о
маленьком, которого она ждала... которого они оба ждали.
Ее письма были нежны, ласковы и подробны. Она не уставала ободрять
его. Самочувствие ее было прекрасно, все шло нормально. Она недоумевала:
почему так долго продолжаются исследования? До каких пор они не будут
видеться? Ведь ему все-таки легче приехать к ней, чем ей к нему.
Нет, это было невозможно. Оставить работу без своего участия и
руководства хотя бы на короткий срок... Его страшила мысль об этом.
Нотки недовольства - сначала очень слабые - стали проскальзывать в ее
письмах: пусть он так занят, как еще никогда не был за время их совместной
жизни, и пусть он увлечен идеей, еще не виданной по размаху, но ведь в
ее - и в его - жизни происходит исключительное событие.
Она была, безусловно, права.
Ее письма стали немного реже, немного короче и суше. Все же они были
более часты и подробны, чем те, которые она получала от него. А он не мог
заставить себя писать иначе. Чем дольше длились работы, тем напряженнее
стремился он к их окончанию, которое уже намечалось: небольшой участок у
побережья уже определился как наиболее подходящий. Работы теперь
сосредоточились внутри этого участка: надо было найти самый выгодный
пункт.
Но до этого прошло еще немало времени.
Шла зима, в этих краях она давала знать о себе только яростными
ливнями и оглушающими, ослепляющими грозами. Там, дома, тоже обильные
зимние дожди, временами снег, влажные, облачные ночи, пар, клубящийся над
Роной.
В однообразном мелькании дней подошла весна. Здесь почти не
чувствовалась привычная резкая грань между двумя временами года.
Яхта блуждала по небольшому участку моря. Необозримые водные
пространства были уже привычным пейзажем для ее обитателей. Солнце
выходило из воды и заходило в нее, оно отражалось в ней, когда море было
спокойно, а ночью в ней мерцали огромные звезды тропиков и сияла холодная
луна. Когда же ветер рождал однообразно-ритмичные волны и бросал в лицо
соленые брызги, в работе нередко наступало затишье, и люди злились на
задержку. В сильную непогоду приходилось отстаиваться в бухтах.
В один из таких дней, выбрав время, когда Рошфор остался один в своей
каюте, осторожно постучав, к нему вошла Ирэн.
- Мсье Эмиль, мне необходимо поговорить с вами, - сильно волнуясь,
сказала она.
- Садитесь, Ирэн, я вас слушаю.
И, пододвинув ей кресло, он усадил ее напротив себя. Он внимательно
посмотрел на нее: она заметно осунулась, как и все на яхте. Кроме того, он
отметил про себя, что лицо ее стало более взрослым, взгляд глубоких темных
глаз тверже и сосредоточеннее.
Она сидела и молчала, смущенная.
- Ну, я слушаю вас, мой друг, - ободрил он ее.
Он думал, она хочет сказать что-нибудь относящееся к работе. Ему
нередко случалось слышать от нее дельные замечания; из этой молодой
женщины выйдет, пожалуй, серьезный ученый. Возможно, у нее возникли
какие-либо существенные соображения.
Он ждал.
Но она собиралась говорить совсем о другом.
В последнее время, до отъезда, она очень подружилась с Жанной. Дружба
укрепилась перепиской. Жанна писала ей о многом.
- Мсье Эмиль, - повторила она и вдруг разом растеряла все
заготовленные дипломатические фразы. С ужасом чувствуя, что становится до
крайности нескромной, она выпалила: - Вы очень любите Жанну? Ах, простите
меня, ради бога!
Рошфор накрыл своей широкой короткопалой ладонью ее маленькую ручку,
вздрагивающую на столе.
- Ничего, не смущайтесь, Ирэн! Ведь вы ее закадычный друг!
Ирэн уже оправилась.
- Вы великий ученый, гениальный изобретатель, - горячо говорила она
(теперь смутился Рошфор), - вы делаете изумительное дело, но ведь Жанна -
лучшая женщина в мире...
- Вы правы, - подтвердил он.
- И она отдала вам всю жизнь. И теперь она так одинока, в такое
время... Я знаю, я нехорошо делаю, она доверилась мне, а я говорю вам. Но
я не могу больше! Она так тоскует...
И Ирэн выбежала из каюты, почти по-детски порывистая, но какие
взрослые, твердые и осуждающие интонации прозвучали в ее голосе!
"Значит, Жанна писала, жаловалась, делилась тоской, - думал Рошфор, -
и не со мной, самым близким ей человеком".
Ему стало стыдно перед самим собой за пренебрежение, которое - пусть
невольно - он проявил к дорогому для себя существу.
Но его мысли были очень скоро прерваны. Сквозь неплотно притворенную
дверь, оставленную Ирэн, он услышал громкий голос капитана, отдающего
немногочисленной команде приказание сняться с якоря и выйти в море. Ветер
упал, работы возобновляются. И, как воин, услышавший боевой клич, Рошфор
снова забыл обо всем ином.
6
Пришел долгожданный день.
Поиски окончены. Исследования, которые велись в последние дни на
маленькой площади по концентрическим кругам, с неопровержимой ясностью
определили самое подходящее место.
Небольшая бухта располагалась примерно километрах в ста от столицы и
главного порта острова. Не очень далеко здесь протекал Гольфстрим, что
сильно затрудняло работу, так как влияние Гольфстрима чувствуется на
большой глубине и уменьшает температурный перепад.
Но эта бухта оказалась полностью изолированной от мощного теплого
течения. Кроме того, тут же проходило сильное постоянное поверхностное
течение, не отличающееся своей температурой от окружающей воды. Это очень
важно: течение будет уносить отработанную холодную воду, иначе она станет
скопляться и нарушать необходимый температурный перепад. Очень близко от
берега есть глубина в семьсот метров, и разница температур между
поверхностью и этой глубиной здесь вполне достаточна. Как можно судить по
многолетним океанографическим данным, перепад температуры должен
оставаться почти одинаковым в течение круглого года. Результаты
исследований Рошфора подтверждали это.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг