"к полкам"), в раздумье - чего бы такого мне сегодня полистать?
Предпочтение, конечно, отдавалось произведениям, взявшим в этом году
какую-нибудь премию. Когда и их стало слишком много, я ограничил круг
своих интересов наиболее престижными - "Хьюго" и "Небьюла". Да, и еще -
премия Гильдии Американских Писателей. Уж не знаю чем, но чем-то она была
мне особенно дорога.
Главное неудобство моего положения - мне все-таки чертовски много
времени приходилось проводить за компьютером. Но с этим уж я ничего не мог
поделать, не могли же мои пальцы существовать отдельно от меня. Что ж,
никто и не утверждал, что труд писателя всегда легок и приятен.
Забавная деталь: рост моей популярности среди читателей и издателей
легко можно проследить, наблюдая за постепенной эволюцией личного
транспорта мистера Зоза. В начале нашего знакомства с ним, он приезжал ко
мне домой на зеленом Фольксвагене 78 года. Потом ему на смену пришел
"бьюик". Он, правда, продержался совсем недолго. Когда тираж моей
очередной книги был "удвоен впятеро", "бьюик" сменил невообразимо длинный,
восьми- что ли местный черный лимузин. Когда его передний бампер
показывался из-за угла соседнего дома, я готов был держать пари на любую
сумму, что буквально через секунд пять - шесть увижу лицо мистера Зоза за
приоткрытым водительским стеклом.
Один раз я все-таки проиграл это мысленное пари самому себе, когда
место водителя в лимузине оказалось занято каким-то толстым и лысым негром
в белых перчатках и фуражке с козырьком, а мистер Зоз, как ему и
полагается по статусу, перебрался то ли на третий, то ли на четвертый ряд
сидений. С тех пор, как мне вручили премию имени А.Э.По за вклад в
американскую литературу, я практически никогда больше не видел мистера
Зоза в лицо. В общении со мной он ограничивался телефонными звонками, а за
очередными рукописями присылал кого-нибудь из своих многочисленных
помощников. Я даже предположил тогда, что он приобрел себе какое-нибудь
чересчур роскошное средство передвижения, которое в принципе не могло
уместиться на наших дорогах.
Впрочем, я кажется отвлекся.
В среднем я проводил за компьютером по восемь часов в день. За это
время я успевал покрыть убористым шрифтом где-то около сотни листов. Плюс
к этому - просмотреть пару фильмов, несколько викторин и программ новостей
по телевизору, пару часов просто понаблюдать за уличными прохожими,
озабоченную суетливость которых постепенно переставал понимать. Если
честно, я пытался даже спать во время работы. Правда, к сожалению,
безуспешно.
И многочисленные интервью различным изданиям, от которых все равно
никуда не деться, я тоже давал, не прерывая творческого процесса.
- Скажите, почему вы приняли решение отправить одного из самых
популярных своих героев - Лурхва Вуавра - в отставку?
- Простите... Как, вы сказали, его имя?
(общий смех)
- Будет ли продолжен сериал "Тиарские молочайники"?
- Конечно... если будет на то воля Бога. Моего слепого десятипальцевого
Бога.
(общий смех)
- Если не секрет, над чем вы работаете в данный момент?
- Сейчас посмотрим... (разгребаю бумажные завалы на столе, обнаруживаю
монитор, поворачиваю его экраном к себе) Если честно, самому немного
интересно... Таак. Тут написано - "Тиарские молочники в плену у Лурхва
Вуавра". Пардон, не "молочники", а "молочайники"... Я думаю, это ответ и
на два предыдущих вопроса.
(общий смех)
Иногда мой слепой метод (именно "мой", у меня однажды даже возникло
желание его запатентовать) преподносил мне забавные сюрпризы.
Как то раз мне позвонил один знакомый редактор, растроганный до глубины
души, и чуть ли не со слезами в голосе посетовал, что не может вот прямо
сейчас пожать мою мужественную руку. Как мне удалось наконец выяснить,
предварительно прослушав несколько минут непрерывных дифирамбов в мою
честь, причиной необычайного душевного состояния редактора стал мой
последний рассказ, который он получил как раз сегодня. Он говорил что-то
про отрицание вековых литературных традиций и про смелый вызов, брошенный
прямо в лицо "всем этим мумифицированным еще при жизни консерваторам". Еще
несколько минут потребовалось, чтобы понять, в чем же собственно
заключался этот вызов. Мне было указано на мою излишнюю, прямо-таки
непростительную скромность, а суть объяснений сводилась к тому, что весь
рассказ представлял собой единственное предложение. Длиной чуть больше 32
тысяч слов. Наскоро попрощавшись с редактором и пообещав ему и впредь
стараться никак не стискивать себя тесными рамками традиционности, я сразу
же принялся за поиски злополучного рассказа и, найдя его, собственными
глазами убедился, что редактор говорил правду.
Раздумья не заняли много времени, очень скоро я понял причину,
подвигшую меня на создание столь странного творения: на моей клавиатуре
сломалась клавиша, печатающая точку. На то, чтобы позвонить в компьютерный
магазин и попросить, чтобы мне привезли новую клавиатуру, ушло пару минут.
Еще пятнадцать заняла сама доставка и подключение. Первым делом я
проверил, работает ли на новой клавиатуре точка. Точка пропечатывалась как
нельзя лучше, поэтому я спокойно переключил телевизор на спортивный канал
и занялся творчеством.
Только спустя несколько дней я заметил, что клавиша, которой
соответствует точка, иногда западает и при однократном нажатии на нее
печатает по три знака подряд. Несколько моих следующих романов
преисполнились многозначительной недосказанностью...
Как то раз, когда я исследовал внутренности холодильника в поисках
очередной баночки пива (я пил его прямо из банки, через трубочку, чтобы
руки оставались свободными), я нечаянно прищемил себе дверцей указательный
палец левой руки. Палец сильно распух и в этот день больше не мог
печатать. Как результат - вечером мой принтер выплюнул на 30 страниц
текста меньше, чем обычно. Этот случай заставил меня сильно поволноваться.
Что будет со мной, если что-нибудь случится с моими пальцами? Ведь они
являются единственным источником средств к существованию для меня. А если
честно, то и для много кого еще. Я стал лучше понимать хирургов с их почти
фанатичной заботой о пальцах. Я стал крайне осторожен при выполнении
каких-либо действий руками, даже самых примитивных. Опасаясь возможной
инфекции, я одел на руки перчатки, которые снимал иногда только для того,
чтобы заменить их на новую пару. Я застраховал свои пальцы сразу в
нескольких страховых кампаниях, опасаясь, что какая-нибудь из них может
внезапно обанкротиться. В среднем получилось около миллиона долларов на
каждый палец. На большие пальцы - чуть меньше: в конце концов, нажимать на
пробел я смог бы и одним.
Иногда по ночам меня мучили кошмары. Один из них, повторяющийся чаще
других, я хорошо запомнил. В нем я тщетно пытаюсь спастись бегством от
группы преследующих меня молочайников. Тиарских, судя по зеленой ленте,
повязанной у каждого на левом колене. Они неизменно настигают меня, берут
в кольцо, и их предводитель обращается ко мне голосом, от которого кровь
застывает в жилах:
"Так ты действительно считаешь, что какой-то жалкий Лурхв Вуавр может
взять нас в плен?" А потом они извлекают из ножен крохотные ножички,
причем я сразу понимаю, что единственное предназначение этих ножичков -
отрезание пальцев. А потом они подходят ко мне совсем близко и... В этом
месте я неизменно просыпался, успевая еще дослушать окончание своего
дикого крика.
Остаток ночи я в таких случаях проводил без сна. За компьютером. В
искренней надежде на то, что как раз сейчас Лурхв Вуавр, повинуясь
движению моих, не знающих сомнений, пальцев, подвергает злобных тиарцев
изощреннейшим пыткам.
4
Неудивительно, что за всеми этими волнениями я не сразу смог осознать
причину какого-то смутного подозрения, которое уже довольно долгое время
вызревало в моем сознании. Наверное потому, что все изменения, благодаря
которым я мог бы верно оценить ситуацию, в которой оказался, происходили
очень медленно. И в самом деле, разве стоит придавать особое значение тому
факту, что пакет с письмами от фэнов, который мне раз в неделю доставляют
с почты, стал на пару футов легче? Или тому, что мне чуть реже стали
присылать приглашения поприсутствовать на каком-нибудь официальном
мероприятии в качестве почетного гостя? Или, наконец, тому, что НИ ОДНО из
моих произведений, написанных за последний год, не получило никакой премии
или награды. Я не говорю о самых престижных, но ВООБЩЕ НИКАКОЙ?!
Да, все эти изменения не сильно бросаются в глаза, но в конце концов я
обратил на них внимание. Правда, это были только внешние проявления
мрачной, разрушительной тенденции. Я заметил бы ее много раньше, если бы
хоть иногда читал те творения, которые выходили в свет под моим именем.
Увы, но последний примерно год у меня до этого все как-то руки не
доходили. Надеюсь, вы меня понимаете?
С этим еще не до конца сформировавшимся подозрением я подошел к
стеллажу с моими книгами. (Это был уже четвертый стеллаж, и заполнялся он
с катастрофической скоростью.) С некоторым душевным напряжением я заставил
себя взять в руки мою последнюю, только накануне присланную из
издательства, книгу. На суперобложке ее в ярких красках был изображен
муравейник, из которого наполовину высовывалась стереотипно изображенная
бомба с горящим фитилем. У меня не возникло ни единого предположения, о
чем могла бы быть эта книга. Написанное на обложке название - "Блуждающий
микроорнитобус"
- свежих версий тоже не прибавило. Раскрытая на случайной странице
книга поразила меня в самое сердце цитатой: "Стрела, пущенная его твердой
рукой, пронзила бронежилет пришельца и поразила его прямо в верхнее
сердце..."
Это; написал; я?
В отчаянии я запустил этой толстенной, страниц на восемьсот, книгой в
угол комнаты.
Впрочем, чему здесь удивляться? Любой, даже самый гениальный автор в
конце концов испишется, утратит свою яркую индивидуальность, умение
удивлять, завораживать читателя с первой страницы и держать его в
постоянном напряжении до последней, если будет каждые три дня выдавать
на-гора по новому роману. Разве не так? Вы знаете исключения?
Я искренне надеялся, что хотя бы мне удастся избежать этой участи.
Хотя и затруднился бы выразить словами, на каком основании выстроена
эта надежда.
Но увы мне, увы! Подобно многим моим широко известным коллегам, таким,
например, как Алекс Буш или Вас Хэд я превратился в банальнейшего
поставщика макулатуры.
Мне удастся, конечно, еще какое-то время продержаться на плаву:
все-таки авторитет, заработанный за годы творчества, не исчезнет в
одночасье. И у меня всегда останется какое-то число поклонников среди
читателей, требования которых к литературному достоинству книги не очень
высоки. И издатели всегда будут с нетерпением ждать мои новые рукописи.
Но...
5
На долгое время я погрузился в глубокую депрессию. Звук нажимаемых
клавиш казался мне попеременно то чересчур зловещим, то каким-то
невыносимо скучным.
Но я все-таки еще не до конца сдался. В глубине души я лелеял радужную
надежду когда-нибудь вновь повернуть стрелку часов в мою сторону. Только
не представлял себе, как это сделать.
Но я думал...
Я много думал...
У меня было чертовски много времени на раздумья!..
И вот однажды... Господи, какое забытое ощущение!
И вот однажды идея совершенно нового романа возникла у меня в голове.
Пока только идея, голый костяк повествования. Но, по мере того, как она
день за днем обрастала все новыми и новыми подробностями, я начал
понимать, что ничего подобного я не писал никогда раньше. Да что я?
Господи, поправь меня, если я ошибаюсь...
Я просто не находил ничего хотя бы немного похожего во всей мировой
литературе! Конечно, я не мог собственноручно наклеить на свое еще не
написанное творение ярлык гениальности. Но это скорее по причине моей
скромности... И потом, гениальность - это не совсем то слово, которое
способно... В общем, в этот миг я был вне себя от счастья!
Дело было за малым. Так, пустячок, небольшая проблемка... Я не мог
заставить свои руки подчиняться мне!
То есть одну - две фразы я еще успевал напечатать сознательно. А потом
мои быстрые пальцы уносились прочь к своей невидимой цели, оставляя меня
далеко позади, охваченного бессильной злобой.
Но и это препятствие не было непреодолимым! Решение проблемы плавало на
поверхности: очевидно, чтобы написать задуманный роман в строгом
соответствии с моими пожеланиями, мне нужно отказаться от
продемонстрировавшего свою порочность десятипальцевого метода. Вот только
как?
Нет, придумать какой-нибудь способ решения этой проблемы не составляло
труда; уже через несколько минут размышлений разнообразнейшие способы
роились у меня в голове десятками. Вот только где мне взять решимости для
осуществления хотя бы одного из них?
Впрочем, другого выходя у меня все равно не было. "Как говорится -
косяк клином вышибают!" - вспомнил я один из каламбуров мистера Зоза и на
негнущихся ногах двинулся в сторону холодильника.
Должно быть в этот момент на лице моем была написана такая же
решимость, смешанная с отчаянием (в соотношении один к двум), что и на
лицах героев Французской Революции, обреченно приближающихся к гильотине.
Причем приближающихся не в первый раз...
6
Мистер Зоз приехал ко мне как то раз вечером, примерно через неделю,
обеспокоенный тем, что от меня так долго не поступало никаких новых
рукописей. И, увидев меня с:
а) обеими загипсованными руками; б) двумя одинокими указательными
пальцами, нелепо торчащими из гипса; в) непередаваемо счастливым
выражением лица, с которым я сосредоточенно водил этими пальцами над
клавиатурой, впал в полную прострацию.
А потом выпал из нее и закатил мне грандиозный скандал, хотя сам
прекрасно понимал, что от несчастного случая не застрахован никто.
Кроме, быть может, меня. (Кстати, забегая несколько вперед, скажу, что
страховку мне так и не выплатили, обвинив в сознательном
членовредительстве. Ну что я им мог ответить на такое?) Мистер Зоз с
выражением почти священного ужаса на лице кричал мне о том, что я ему
сорву все контракты с издателями. Что лучше бы я тогда сразу прищемил себе
голову, раз уж все равно ничего полезного ею сделать не в состоянии. А я
почти не слышал его, только думал про себя:
"Господи, как же он постарел..."
Когда он успокоился немного и обессилено откинулся в кресле, я
попытался мягко объяснить ему, что он, пользуясь его же собственной
терминологией, бросает камни не совсем в тот огород. И что не все так
мрачно, как он пытается представить. В конце концов, врачи сказали, что
гипс мне через несколько месяцев можно будет снять.
(При слове "месяцев" мистер Зоз молча всплеснул руками) И что зато
когда все эти неприятности закончатся, я вновь потрясу весь мир своим
новым шедевром. Причем таким, что возможно даже возникнет необходимость в
пересмотре самого понятия "шедевр".
Мистер Зоз заверил меня, что искренне надеется, что все именно так и
будет, сел в машину (к моему удивлению, это оказалась всего-навсего
ярко-красная Ламборджини) и умчался в ночь...
Наконец-то я снова мог почувствовать себя настоящим творцом, а не
просто механической приставкой для набора текстов. И получать от
творческого процесса массу удовольствия. Полузабытого, но оттого - еще
более ценного удовольствия.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг