забраться на нее. Вот батутное дерево с оперением из упругих нижних веток.
С него не смог бы свалиться даже Толстый. А вот папоротник, на который у
ботаников даже не хватило латинского названия, отчего в каталог его
пришлось заносить просто под буквой "П" и бессмысленным пятизначным
номером. Он не выносит прямых солнечных лучей, поэтому над ним всегда
нависает персональная маленькая тучка.
Деревья расступились в последний раз, и Толстый снова продемонстрировал
свою поразительную наблюдательность, заявив:
- Смотрите, наш шалаш!
- Не думаю, - сэр Артур сделал предостерегающий жест, и мы все послушно
замерли. - Это сооружение больше напоминает... - сказал он и задумался. -
Да, перед нами определенно языческий храм. В таких храмах неверные обычно
хранят свои сокровища. Вперед, мои верные рыцари! - И сам первым побежал к
шалашу.
Когда мы с Толстым оказались на месте, сэр Артур уже выползал обратно.
В руках он держал круглую жестяную банку.
- Вот он, Святой Грааль! - провозгласил сэр Артур.
- АААА!
Толстый закатил глаза к небу, медленно сполз на землю и начал бредить:
- Негоже... Не могу вынести... его великолепия. Я... недостоин!
- Тогда я забираю твою долю! - объявил приковылявший сэр Галахад.
Толстый мгновенно прекратил бредить.
- Нет уж, нет уж! Как дрова таскать - так Толстый, а как трофеи
делить...
- Не спорьте! - сказал сэр Артур. - Пусть каждому воздастся по его
заслугам.
Он кончиком меча поддел жестяную крышку и торжественно выдал каждому по
леденцу из Святого Грааля.
Тут мне, по идее, полагается сказать, что ничего вкуснее я не пробовал
ни разу в жизни... Но, к сожалению, леденец мне достался зеленый, а я
больше люблю желтые - они слаще. Кроме того, если бы вместо великого
похода мы просто доиграли ту партию в карты, я бы сейчас мог претендовать
по меньшей мере на треть банки.
Словом, наш поход, несмотря на всю его великость, оставил у меня в душе
чувство легкой неудовлетворенности. И, похоже, не только у меня,
поскольку, когда бывший сэр Галахад поднялся со своего места и сказал:
"Ладно, схожу за ботинками", - мы все единодушно вызвались проводить его.
- Хорошо, отправимся вчетвером, - принял решение Артем, хотя к
настоящему моменту он уже не имел над нами никакой власти. Он мельком
взглянул на небо над нашими головами и добавил:
- Все равно солнце еще высоко.
Вот это он удивительно точно подметил! Солнце было еще о-очень высоко.
В свое время мы специально выбирали место для шалаша с таким расчетом,
чтобы солнце над ним всегда стояло в зените.
Когда мы подошли вплотную к тому месту, где заканчивается наша полянка
- вытоптанная так, словно на ней неделю паслось стадо... ну, допустим,
диких роботов-полотеров - и начинается относительно нехоженый луг, Темка,
шедший первым, вдруг резко остановился. Он поднял вверх согнутую в локте
левую руку и сжал пальцы в кулак, призывая нас к вниманию.
- Вьетконговцы? - насторожился Грегори. Старина Грег отчего-то всегда в
первую очередь пугался вьетконговцев. Хотя ни разу так и не смог объяснить
нам, кто они такие.
Толстый, не теряя даром времени, метнулся назад к шалашу, испачкал
пальцы в золе потухшего костра и провел пятерней по своей бритой
черепушке, оставив на ней пять грязновато-серых полос. Должно быть,
собрался своим видом пугать вьетконговцев, кто бы они ни были.
- Хуже... - мрачно прошептал Артем. - Индейцы.
Толстый еще раз зачерпнул золы и поспешно пририсовал себе жирную
волнистую линию на лбу и по кружочку на каждой щеке.
- Мне кажется... Я читал, что индейцы не оставляют следов, - неуверенно
возразил Грегори. - То есть, оставляют, конечно, но нормальный человек их
никогда не разглядит. Особенно в траве.
- Нормальный человек не разглядит, - согласился Темка. - Но только не
другие индейцы!
На мой взгляд, вовсе не требовалось становиться индейцем, чтобы
разглядеть в еще не успевшей распрямиться траве следы четырех пар ног,
уходящие в сторону ручья. Или это я такой ненормальный?
- Так ты говоришь, Соломенная Башка, что здесь прошли наши
соплеменники? - спросил Толстый, выступая вперед, так, чтобы все смогли
полюбоваться его боевой раскраской.
- Нет, Толстое Брюхо! Здесь прошли наши враги. Гуроны всегда враждовали
с апачами!
- Так мы что же, получается, гуроны? - уточнил Грегори.
- Еще несколько поколений назад за один этот вопрос с тебя сняли бы
скальп, Медленный Ум.
- Правда? - восхитился Толстое Брюхо. - А с меня? - и погладил себя по
макушке, позабыв про испачканную руку. Затылок Толстого стал похож на поле
для игры в крестики - нолики.
- Тебя привязали бы к столбу, - сказал я, - накормили бы леденцами и
отдали на съедение муравьям. - А когда он не испугался, добавил:
- Ядовитым муравьям!
- А если я не хочу быть апачем? - не унимался Толстое Брюхо. - Лучше
пусть я буду могиканином. Их меньше.
- Если ты, Толстое Брюхо, попытаешься стать могиканином, их не
останется вообще! - заявил Соломенная Башка.
- Ну и пожа-а-алуйста!.. - Толстый затянул свою любимую песню. - И
уходи-и-ите! Все апачи идут в Аппалачи! И только последний из могикан
остается на страже родного вигвама...
Он решительно развернулся и зашагал к костру. Наверно, решил
окончательно посыпать себе голову пеплом.
- По-моему, пришла пора немножечко проучить Толстое Брюхо, - шепотом
предложил я и непроизвольно сделал жест, который был принят нами на
вооружение еще в бытность нашу мушкетерами Его Величества. Или Ее
Величества? Вот, уже забыл! В общем, мушкетерами кого-то из Величеств.
- Скальпировать! - согласился Соломенная Башка и тоже положил два
пальца правой руки на кулак левой.
- Ура! - Медленный Ум повторил тот же жест, хотя, как я уже говорил,
участия в наших мушкетерских забавах он непосредственно не принимал. - Где
мой верный матогавк?
Поправлять его никто не стал, потому что во-первых, некогда было, а
во-вторых, так намного смешнее.
Едва заслышав наши боевые выкрики, Толстый, даже не обернувшись,
бросился в сторону леса. Мы гнали его до самой опушки, а там остановились.
- Ладно, - сказал Соломенная Башка. - Выловить его в лесу настолько
просто, что даже неинтересно. К тому же и ребенку ясно, что индеец без
скальпа - плохая добыча. Поэтому предлагаю: прировнять лысого индейца
Толстого к скво и на время забыть о нем, а вспомнить лучше о наших главных
врагах - гуронах. Мы должны отправиться по их следам, пока они еще теплые.
- А мне кажется... - возразил было я, но вспомнил, что у настоящих
индейцев туго с местоимениями, а собственного имени мне пока никто не
присвоил, и снова замолчал. Не называть же себя "Тот, Которого Вы Сейчас
Слушаете"!
- Говори, - Соломенная Башка внимательно оглядел меня, как будто в
первый раз, и закончил, - Невидимый в Ночи.
Я облегченно вздохнул. Из всех четырех имен мое показалось мне самым
приличным.
- Невидимый в Ночи хочет напомнить, что прежде, чем преследовать врага,
нам стоит раздобыть себе оружие.
- Отлично! - Большой Ум подпрыгнул на месте. - По-быстрому настрогаем
матогавков - и вернемся к нашим гуронам! А Толстый пусть остается Толстым.
Все равно индейцам оруженосцы не нужны. Уж свой матогавк я как-нибудь и
сам донесу.
И снова никто его не поправил. Правда, никто ничего и не забыл...
Мы вернулись к шалашу, по новой развели давно остывший костер,
расселись вокруг него... да, получается - треугольником. И стали держать
военный совет. Нам нужно было прийти к соглашению по поводу того, что же
такое матогавк.
Версий было несколько. Первую выдвинул я.
- Невидимый в Ночи считает, что матогавк - это такой топор с короткой
рукояткой, который нужно метать во врага. Его еще называют "топор войны",
а после каждого удачного боя закапывают в землю на какой-нибудь тропинке.
Ее тоже потом называют "тропой войны".
- А если бой был неудачный - не закапывают? - с интересом спросил
Медленный Ум.
Да, если мое индейское имя оказалось самым приличным из всех, то имя
Медленного Ума, несомненно, было самым подходящим.
- Если бой неудачный - тогда и закапывать некому, - ответил я и
продолжил. - Если топор войны долго не выкапывать из земли, то на этом
месте обычно вырастает высокая секвойя, которую еще называют "деревом
войны". Когда дерево подрастает, его срубают...
- Чем? - перебил меня Темка. - То есть... Соломенная Башка хотел
спросить...
- Передай своей Соломенной Башке!.. - я собирался разозлился, но
передумал и быстро взял себя в руки: над поляной уже вовсю разносился
аромат первых блинов тети Антонины. Время ужина приближалось неумолимо.
- В общем, дерево войны чем-то срубают, - торопился закончить я. - Из
его древесины делают специальные трубки для курения, которые называются
"трубки"...
- Войны? - догадался Медленный Ум.
- Нет, мира! - сказал я и закончил:
- Хао! В смысле, у меня все.
Следующим заговорил Соломенная Башка.
- Нет, матогавк - это все-таки не топор, а такой длинный острый нож с
изогнутым лезвием.
- Это вроде меча сера Галахада? - уточнил я.
- Ну что ты, - Темка подвигал плечами - Просто изогнутый, а не
закрученный спиралью.
- Ничего подобного! - возмутился задетый за живое Медленный Ум. - То, о
чем говорил Соломенная Башка - это "мачете". Ими как раз не... - он
замялся и посмотрел на меня каким-то странным взглядом, - ...которые
собирают сахарный тростник на плантациях. Раньше собирали...
Я так и не понял, что означал его странный взгляд, но явно что-то не
очень приятное. На всякий случай я тоже решил немножечко обидеться.
- Если Медленный Ум такой умный, - сказал я, - может быть, он сам
объяснит нам, что такое "матогавк"?
- Конечно объясню, - Медленный Ум кивнул. - Матогавк - это такая
древняя крылатая ракета.
Тут уж мы с Соломенной Башкой позабыли об индейской гордости и
принялись кататься по траве, изредка накатываясь друг на друга.
- Древняя!.. - хрипел в такие моменты Соломенная Башка. - Крылатая... -
он делал пару взмахов руками, будто крыльями, страшно гудел "У-у-у-у-у!",
как ракета при взлете, и укатывался дальше. А я - так вообще ничего не мог
сказать, просто хохотал и хохотал, и до упаду и после, и до слез, и когда
слезы уже кончились, и остались одни всхлипы. Нет, мы с Темкой определенно
вели себя как парочка глупеньких маленьких скво, переевших мухоморов...
Если я только не перепутал индейцев с какими-нибудь викингами.
Медленный Ум - он такой. Он молчит, молчит, должно быть, силы копит, а
потом как ляпнет что-нибудь - хоть стой, хоть падай. Но сегодня он просто
в ударе! Крылатая ракета... Древняя притом!
Нет, по галовизору мне приходилось видеть такие штуки, самолетами
называются - так вот они действительно были с крыльями. Но эти же крылья к
ним не просто так приделали, не для красоты, а для того, чтобы они могли
свободно летать внутри атмосферы. Не такой, как у нас, конечно - в нашей,
боюсь, они и ездить бы не смогли, такие громады - внутри нормальной
атмосферы, такой как на Земле, например. А ракеты - они ведь в атмосфере
не летают, им-то крылья на что? В космосе, маши - не маши, быстрее не
полетишь. А еще древние ракеты. С керосиновым двигателем... На паровом
ходу... Мощностью в одну лошадиную... Нет, мощностью в одну лошадиную и
одну жеребячью... АААА! Держите меня!
Мы с Темкой еще долго не могли успокоиться, так что даже Толстый робко
высунул голову из-за ствола ближнего к нам дерева - посмотреть, что это на
нас нашло. Ничего не понял и снова скрылся в листве.
- Перестаньте! - Медленный Ум поочередно встряхивал нас за плечи. - Что
я смешного сказал? Вы что, никогда не слышали про древние...
- Ой, перестань! - умолял Темка. - Ой, я не выдержу-у-у-у! - и затыкал
уши пальцами.
Наконец мы успокоились.
- По праву вождя племени, - объявил Артем, старательно хмуря лоб, чтобы
опять не засмеяться. - А также для экономии времени, Соломенная Башка
принимает решение. Матогавки - это такие как бы рыцарские мечи, только
покороче. Вот теперь - хао!
- Хао! - ответили мы хором.
Три взмаха молекулярки - и наши благородные мечи превратились в
матогавки. Правда, их боевые качества были нам пока неизвестны, зато их
было в два раза легче нести.
Мы с Медленным Умом уже одной ногой ступили на тропу войны, а
Соломенная Башка все мешкал, выпутываясь из своего рыцарского "плаща". Вот
он стянул с себя плед, но не бросил его возле шалаша, а аккуратно сложил
пополам и проделал точно в центре пледа отверстие. Отверстие получилось
как раз по размеру Темкиной головы, то есть кро-о-ошечное. Соломенная
Башка немедленно просунул в него шею, а свисающие вдоль туловища края
пледа затянул на талии веревочкой, которая до этого, вообще-то, в немалой
степени способствовала устойчивости нашего шалаша.
- Индейцы так носят, - объяснил Соломенная Башка.
Если я ничего не перепутал, в такие рубахи раньше одевались мексиканцы,
а не индейцы, но Темка, похоже, не видел между ними особой разницы. Или же
ему просто не хотелось расставаться со своим пыльным одеялом.
Откладывать наше выступление дальше не было никакой возможности.
Казалось, даже дым костра насквозь пропах запахом пухлых, идеально
круглых, поджаристых блинов.
Мы двигались по лугу бесшумной, крадущейся походкой. Мы не
перемолвились друг с другом ни словом, не примяли на своем пути ни одной
травинки, мы даже не отбрасывали тени, что, впрочем, было не так уж и
сложно. Временами Соломенная Башка останавливался, чтобы подобрать с земли
какую-нибудь травинку, или сухую веточку, или другой мелкий мусор, долго
его разглядывал и в задумчивости клал на прежнее место. Потом они тыкал в
небо указательным пальцем и изображал крик горного орла... или кого-то,
очень похожего на него по звучанию. Это означало: "Мы правильно выбрали
направление. Движемся дальше, к большой воде. Как слышите? Хао!"
Следы и вправду привели нас к воде, чему я, надо сказать, не удивился
ни вот на полстолечко! На том берегу ручья след терялся, так как
начинались камни.
У самого берега наш вождь упал коленями на мокрый песок - тут я впервые
подумал, что он, возможно, не совсем напрасно нацепил на себя это старое
одеяло - и стал обнюхивать воду. Как раз на прошлой неделе нам в школе
объясняли, что вода - это бесцветная жидкость, лишенная вкуса и запаха, но
дело в том, что Темка прогулял именно этот урок физики. "Фи-зика! -
фыркнул он тогда, смешно морща нос и незаметно для учителя снимая обувь
под партой. - Кому нужна эта физика, когда миром безраздельно правит
магия!" - и ушлепал на улицу, играть в хоббита. На мой взгляд, не самая
интересная игра в наших краях: не успеешь дойти "туда", как сразу же
получается "обратно". Темка как раз успел до конца урока смотаться туда и
обратно, зато теперь имел самое смутное представление о трех важнейших
свойствах воды.
К примеру, он едва ли смог бы ответить на вопрос, что такое "лед".
Я хотел намекнуть Артему, что нюхать воду - бесполезное занятие, но
решил, что с вождями лучше не спорить. Тем более, что сам Артем уже
перестал изображать из себя следопыта. Он выпрямился и объявил, как будто
подслушав мои мысли:
- Бесполезно! Отсюда они сплавлялись на пирогах вниз по большой воде.
Я не удержался от колкого замечания:
- Невидимый в Ночи много бы дал, чтобы посмотреть, как бы они
сплавлялись вверх по большой воде.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг