Русская фантастика / Книжная полка WIN | KOI | DOS | LAT
Предыдущая                         Части                         Следующая
меня, и я очутюсь в объятиях безусловно прекрасного невидимого мужчины, как
некогда Психея в объятиях Амура,
  Но Комар не торопился насладиться моей кровью, видимо, прекрасно
сознавая, что вся она покорно приготовлена для него, и ничто уже не в силах
помешать ему испить свою чашу до дна. Он кружил надо мной, выбирая наиболее
нежное, наиболее сладкое место, куда можно было страстно впиться со всей
безнаказаннаостью.
  Наконец я почувствовала укол в мочку уха, и одновременно с ним у меня
перехватило дыхание, но быть может и реально чья-то могучая рука схватила
меня поперек талии, ведь вслед за зтим сразу пришло ощущение крепких
мужских объятий. Потоки прохладного воздуха побежали вдоль моих бедер,
сначала по внешней стороне, а потом они заструились и между ног. Я
находилась на верху блаженства, почти не омрачаемого тем, что должна была
расплачиваться за него своей кровью, которую бесконечно нежный и
внимательный комар втягивал через тоненькую трубочку судорожными глотками,
перемещаясь постепенно на шею, потом на живот. Не скрою, что, конечно, в
какие-то моменты до меня доходило, что я теряю слишком много крови, но все
равно хотелось как можно дольше продлить эту сладостную пытку. А когда,
после стольких минут счастья, я случайно приоткрыв глаза, увидела на своей
груди перепончатое, членистоногое, отвратитшьное в своей огромности
чудовище, то уже не могло быть и речи о каком-то сопротивлении, Власть
комара была безгранична, и, без сомнения, если бы он захотел, то я бы
умерла.
  К счастью, этого не случилось. Еще секунду назад я совершала полеты,
продолжая оставаться в горизонтальном положении, над морем благоухающих
цветов и трав, как вдруг очнулась у себя на кровати. Комар исчез, а я
лежала тяжело дыша и, запрокинув голову, глядела в потолок широко
раскрытыми невидящими глазами.
  Прошло довольно много времени, прежде чем мне удалось подняться и кое-как
добраться до большого круглого зеркала в деревянной раме, висевшего возле
шкафа. Из-за многолетнего безупречного служения истине оно полностью
пользовалось моим доверием, но когда я включила свет и посмотрела на свое
отражение, я готова была скорее предать зеркало, ответить ему черной
неблагодарностью, чем поверить, что вижу себя. Мое лицо, совершенно серое,
покрывали черные раэветвляющиеся прожилки, но, что сразу выдавало меня с
головой, это губы фиолетово-синего цвета.
  "Ничего, все обойдется", - хрипло сказала я и неуверенной пошатывающейся
походкой пошла обратано к кровати. Сон моментально овладел мной, навалился
черной бездной, однако сквозь нее я непрерывно ощущала прорывающиеся ко мне
тоненькие лучики счастья, помещенного где-то за пределами бесконечности, и
благодаря этому живительному воздействию, встала утром в менее ужасном
виде, чем предполагала: губы сделались бордовыми, лицо посветлело, а,
главное, слабость прошла. Это было очень кстати, потому что в полдень я
собиралась пойти на свидание, которое не хотелось пропускать.
  Мой знакомый, звали его Виктор, хотя меня постоянно тянуло при общении с
ним добавлять еще и отчество из-за разницы в возрасте, был очень серьезным
мужчиной. Он работал на заводе начальником крупного отдела, занимался
загадочными станками и автоматами, что придавало его фигуре элемент
таинственности, возвышало над скучной повседневностью и, вообще, делало в
моих глазах сверхчеловеком. Теперь вы понимаете, что при таком отношении к
нему, для меня было бы невозможным пропустить свидание, и поэтому,
воспользовавшись косметикой более, чем обычно, чтобы хотя бы искусственными
красками оживить свое лицо, я вышла на улицу и отправилась в, находящееся
неподалеку летнее кафе.
  Виктор уже ждал меня там. Мы познакомились недавно и наши отношения еще
находились в стадии узнавания друг друга. Мне нравилась его суровая
внешность, и даже глубокие морщины у рта и на лбу я относила за счет
чрезмерного усердия скульптора-времени, пожелавшего предать своему творению
наиболее мужественный вид, и даже чересчур крепкая и обширная нижняя часть
лица имела в моем представлении прямой аналог с подбородками римских
патрициев, и если добавить ко всему этому, что Виктор был со мной очень
остроумен и изобретателен на разного рода развлечения, станет ясно, что мы
проводили вермя совсем не плохо.
  Но в этот раз между нами не возникло какой-то мистической связи, когда
все сказанное им мгновенно находило отражение в моем сознании и
возвращалось к нему в виде улыбки, взгляда или ответного замечания. Сначала
я хотела рассказать ему о ночном происшествии, однако потом передумала,
справедливо полагая, что он отнесется с недоверием к моему рассказу, а,
решив молчать, я сразу стала скучной и задумчивой, все мои мысли вертелись
или около прошлой, или около следующей ночи. Но Виктор вежливо притворился,
что не замечает моей рассеянности, правда, он как-то странно посмотрел на
меня, и мне почудилась в этом взгляде нет, не удивление, а какая-то
другая тжкелая и даже порочная мысль.
  Но, поглощенная своими переживаниями, я не обратила на это наблюдение
никакого внимания и с удовольствием дала увлечь себя на прогулку по городу.
Разговор не раздражал меня, а напротив, он помог скоротать время, потому
что единственным моим желанием было, чтоб поскорей наступала ночь, и чем
ближе дело шло к вечеру, тем оживленней и радостней я становилась. Поэтому,
находясь в приподнятом настроении, даже милостиво позволила Виктору
проводить меня до самой двери, и назавтра, благо два выходных дня следовали
друг за другом, мы опять договорились встретиться и пойти посмотреть
картины на новой выставке.
  Попрощавшись с Виктором, я стрелой вбежала к себе счастливая и довольная,
но первый человек, который встретился мне в прихожей, сразу поверг меня п
глубочайшее уныние. Это была моя двоюродная сестренка, приехавшая к нам в
гости на субботу и воскресенье. Дело в том, что обычно она ложилась спать в
моей комнате, и я страшно перепугалась за нее, потому что не знала, как к
ней отнесется комар, ведь чтобы не разрешить ей ночевать со мной,
требовалось найти вескую причину, а такая никак не приходила в голову. Хотя
оставалась еще надежда, что сестренка сама убежит ночевать к бабушке, как
иногда случалось, когда ей взбредало в голову до изнеможения слушать
сказки. Однако даже, при таком благоприятном исходе все равно пришлось бы
до конца пребывать в томительной неизвестности.
   От этого я ужажо страдала, и весь вечер, проведенный в комнате
родителей, где все пили чай, смотрели телевизор и разговаривали, сидела,
как на иголках. А потом, когда мы с сестренкой перешли ко мне, пытка
сделалась еще более невыносимой, каждую секунду я молила, чтобы несносная
девчонка не усидела на месте и упорхнула к бабушке. Всем своим видом я
показывала ей, что мне сегодня не до нее, отвечала на град ее вопросов
отрывисто и недовольно, но сестренка, видимо, и не нуждалась в подробных
ответах, она вся увеклаьь игрой с большой, ростом чуть ли не с нее, недавно
подаренной куклой, и в метафизическом смысле находилась далеко не в моей
спальне, к,сожалению, я бы предпочла, чтобы она отсутствовала физически.
   Бедный ребенок даже не подозревал какой он подвергается опасности. А что
могла сделать? От волнения мой мозг окостенел и совершенно отказывался
думать.
   Потихоньку все в доме стали ложиться спать, и мама принесла ко мне в
комнату чистую постель и разостлала ее на небольшом диване, стоявшем между
шкафом и окном. Теперь исчезла последжм надежда. Я, не в силах
пошевельнуться, сидела на своей кровати и тупо смотрела в раскрытую книгу,
не понимая в ней ни слова, но поднять глаза от страниц мне было еще
тяжелей, я боялась, что сестренка прочтет в них тот ужас, который я
испытывала и, испугавшись сама, криком или еще каким-нибудь образом
всполошит квартиру.
   Однако, когда возня на диване, связанная с раздеванием и укладыванием,
затихла, я все же решилась взглянуть в ее сторону: сестренка, переодетая в
пижаму, сладко спала поверх одеяла. Картина, представшая перед моим взором,
была настолько проста и возвышенна, что я даже на мгновение перестала
думать о комаре, как о всемогущей силе, более того, я даже усомнилась:
существует ли на самом деле, а если существует, то достаточно ли у него
власти, чтобы нарушить столь сладостный покой. Правда, тут же я отогнала
подобные мысли, припомнив события прошлой ночи. Не хватало еще глупо
поддаться на удобный раззолоченный обман, услужливо предложенный
затерроризированным сознанием, когда над жизнью дорогого тебе существа
нависла смертельная угроза. Господи, кто б мог сказать, что мне делать!?
Что?!
  В своем воображении я уже давно наделила комара недюжинным интеллектом, и
поэтому оставалось уповать только на то, что, обладая высшей мудростью, он
разберется кто есть кто и не тронет маленькую девочку. И вот, с твердой
верой в порядочность комара, ожидая его прилета, я и заснула. И носили меня
сновидения из одной ирреальной страны в другую, не давая ни роздыху, ни
покою, как будто нарочно пытаясь увлечь так, чтобы я не вспомнила о главном
и не пробудилась. А когда сон, наконец, ослабил свою хватку, и сознание
медленно вернулось ко мне, то я ужаснулась, обнаружив, что на улице уже
светает и, словно ужаленная змеей лань, соскочив с постели, бросилась к
сестренкиному дивану.
  Но то, что я там увидела, заставило замереть меня на полдороге: вместо
моей сестры на диване лежала большая золотоволосая кукла, причем самое
страшное заключалось в том, что пластмассовые руки и ноги ее были жутко
изуродованы, их покрывали глубокие следы, по всей вероятности, от зубов
какого-то крупного хищного зверя, а в этих вмятинах и царапинах виднелась
запекшаяся, непонятно откуда взявшаяся, кровь. Тело куклы тоже не избежало
встречи с зубами, хотя лохмотья, которые остались от платья, прикрывали его
и не давали возможность оценить, как сильно оно искусано.
  Завороженная жутким зрелищем, я не сразу опять задала себе вопрос: куда
делась моя сестра, а когда это все-таки случилось, то я уже не могла
оставаться в комнате ни секунды и бегом бросилась вон. Неизвестно, далеко
ли мне пришлось бежать, если бы в коридоре я не налетела на бабушку, да
так, что чуть не сшибла ее. Удивительно было, что она делала здесь в такой
ранний час, но меня поразило другое. Бабушкины волосы поддерживал гребень,
которым сестренка расчесывалась перед сном. Словно новыми глазами взглянула
тогда я на эту сгорбленную низенькую старушку, мне показалось, что она знает
все о моих мучениях и переживаниях, и потому я прямо спросила ее, не
прибегая к хитростям и уловкам:
  "Ба, где сестренка?"
  "У меня", - ответила прекрасная, самая лучшая из старушек. - "Примчалась
среди ночи, дай, говорит, у тебя поночую, там комары гудят, спать не дают.
Не успела оглянуться, а она уже спит",
  Как сладостно мне было слышать эти слова, лицо мое должно быть светилось
в этот момент от неподдельного счастья, и любой человек, случайно
оказавшийся рядом, имел бы полное право представить меня раскаявшейся
преступницей, радующейся, что ее преступление не удалось совсем, коли столь
незначительное, на первый взгляд, известие вызывает такую бурю восторга. Но
бабушка, словно она выходила только для того, чтобы сообщить мне о
сестренке, причем хорошо зная наперед, какая реакция последует на это, не
выразив никакого удивления, развернулась и пошаркала к себе. Обрадовавшись
теперь уже тому, что не нужно входить в долгие объяснения с ней, я быстро
вернулась в свою постель, и так как на улице уже рассвело, и ожидать комара
не приходилось, принялась размышлять.
  С одной стороны, как я и предполагала, комар не тронул мою сестренку, а с
другой стороны, ужасно было то, что он показал, каков он в гневе, таким
образом я узнала, с каким неимоверно сильным и опасным существом имею дело.
И понятно, что решиться остаться у себя еще на ночь, означало то же самое,
что войти в клетку ко львам, которые пускай сейчас и сыты, но ведь могут и
проголодаться. Тем более, изуродованная кукла ясно показывала, что комар
зол на меня, по-видимому, из-за того, что я допустила в наш с ним мирок
постороннего человека, и это обстоятельство еще более усиливало мой страх.
Однако и уходить из дома тоже было, по крайней мере, непродуманным, потому
что сразу возникал вопрос: а что потом? Удерживало меня от того, чтобы
уйти, на самом деле, еще и та нескрываемая симпатия, которую проявлял ко
мне комар, да и я со своей стороны, приэнаться, чувствовала к нему
некоторое расположение, хотя вместе с тем моя душа содрогалась от ужаса при
мысли о нем. Поэтому, сами понимаете, что выбрать как поступить было
черезвычайно трудно. Оставалось попробовать на этот раз рассказать обо всем
Виктору и спросить его советы. Порешив на том, я поднялась с кровати и
стала собираться на свидание. Виктор, как всегда, ждал меня за столиком в
летнем кафе. Веселый и жизнерадостный, он сразу наговорил мне массу
комплиментов, потом сорвался, сбегал к стойке и принес кофе с
пирожными-бизе. Есть я не хотела, но чтобы доставить радость заботившемуся
обо мне человеку, съела несколько штук и не пожалела, потому что пирожные
оказались очень приятными на вкус. К сожалению, Виктор не составил мне
компанию по той причине, что совершенно не ел сладкого. Сидячая работа и
годы наложили на него свой отпечаток, и он был довольно грузным, поэтому со
дня нашего знакомства изо всех сил старался похудеть, чтоб, как он сам
выражался, выглядеть моложе.
  Такая открытость и непринужденность, с какой он сообщал подобные вещи,
располагали меня к откровенности с ним, и я ждала только удобного момента
рассказать ему все. Но, как на зло, после кафе мы пошли на выставку
авангарадного художника, потом в бар, где вовсе невозможно было серьезно
поговорить, и подходящий случай представился только к вечеру, когда мы сели
на уединенную лавочку в тенистой аллее небольшого парка, находящегося в
квартале от моего дома. Далее откладывать разговор не имело смысла, и я уже
произнесла несколько вводных слов, но тут Виктор, вынув из кармана красивую
голубенькую коробочку, заставил меня замолчать.
  Мне не хотелось, чтобы он отвлекался, пока я буду говорить о столь важных
вещах, а с другой стороны, самой, конечно, стало интересно, что находится в
этой коробочке. Виктор раскрыл ее, и я увидела изящные сапфировые сережки,
сделанные в форме цветка. Вокруг камня причудливой вязью сплетались золотые
лепестки до того тонкой отделки, что ни у одного человека, взявшего в руки
это чудо, не возникло бы никаких сомнений, что перед ним настоящее
произведение искусств. Я была благодарна Виктору за подарок, и решила тут
же вдеть серьги в уши.
  Но только из-за всех тех событий, которые произошли со мной в последнее
время, я стала очень рассеяна и часто ловила себя на том, что не понимаю
зачем произвожу те или иные действия, и наоборот многие свои намерения
считала давно уже осуществленными. Вдобавок к этому, движения мои приобрели
какую-то черезмерную порывистость, что и сослужило мне плохую службу.
  Достав сережку из коробочки, я уже хотела вставлять ее в ухо, но
неожиданно чересчур резко дернула рукой и поцарапала острой застежкой себе
кожу на шее. Царапина, судя по всему, была не глубокой, тем не менее, из
нее просочилось несколько капелек крови, и, прежде чем я успела стереть их
платком, Виктор, как истомленный жаждой путник припадает к источнику,
прильнул к ране и страстно стал отсасывать кровь, совершая губами движения
отдаленно напоминающие поцелуи. Может быть в иной ситуации я бы и не
придала никакого значения его поступку, но теперь мне сразу сделалось не по
себе, к тому же в чертах лица Виктора в тот момент я увидела сходство с
человекообразным ликом комара со старинной гравюры.
   Ужас снова овладел моим бедным сердцем, и, с диким криком вскочив со
скамейки, я бросилась со всех ног домой. Однако, состояние мое было
настолько плохо, что мне не удалось пройти и сотни шагов, и, как только я
оказалась на многолюдной улице, где могла не опасаться преследования
Виктора, слабость широкой волной разлилась по всему телу, достигнув даже
самых удаленных и труднодоступных уголков, и чувства покинули меня.
   Мерцание звезд над головой переходило в яркий солнечный свет, а потом
неведомым образом превращалось в огонь огромного костра, разложенного
великанами. И все, только мерцание, только свет, только огонь. Очнулась я
уже в больнице от того, что кто-то произнес надо мной: "Необходимо
переливание крови". "Почему необходимо? Когда необходимо? Я же ни чем не
больная" - хотелось закричать мне, но язык словно прирос к небу, а сил
пошевелиться у меня не было, хотя я все прекрасно слышала и даже могла
видеть, что происходит вокруг через приоткрытые веки. Так я разглядела, что
нахожусь в большой просторной комнате, и вдоль стен в ней стоят сложные
медицинские приборы, над которыми склонились несколько человек в белых
халатах. Это они, щелкая тумблерами на аппаратуре, оживленно дискутировали
насчет переливания крови. Кроме них и меня в палате никого не было, и, без
сомнения, кровь собирались переливать именно мне. И действительно, к моей
кровати подошла сухонькая пожилая женщина с белой марлевой повязкой на лице
и ввела мне в вену на руке что-то вроде шприца, соединенного с трубкой.
   Ничего страшного не произошло, и и даже удивилась, почему сразу так
испугалась переливания, ведь приток свежей крови в ослабленный организм
пойдет ему только на пользу. Правда, где я успела потерять столько крови,
чтобы понадобилось такое экстренное ее восполнение, я не помнила.
  Однако, это открытие, на удивление, меня не взволновало, может быть от
того, что тело и ум мои находились в расслабленном состоянии, а больничная
палата, где я лежала, ассоциировались в сознании с крепкостенным приютом
для убогих и беззащитных, что давало надежную гарантию безопасности. Тем

Предыдущая Части Следующая


Купить фантастическую книгу тем, кто живет за границей.
(США, Европа $3 за первую и 0.5$ за последующие книги.)
Всего в магазине - более 7500 книг.

Русская фантастика >> Книжная полка | Премии | Новости (Oldnews Курьер) | Писатели | Фэндом | Голосования | Календарь | Ссылки | Фотографии | Форумы | Рисунки | Интервью | XIX | Журналы => Если | Звездная Дорога | Книжное обозрение Конференции => Интерпресскон (Премия) | Звездный мост | Странник

Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг