Программа прервалась. Вспыхнул неяркий свет.
- Приближается время сна, - деликатно сообщил автомат, - так что...
Надеюсь, пассажиры не задеты моим вмешательством?
- Ну что вы, - саркастически отозвался Тингли Челл. - Ничуть!
Автомат, приняв его слова за чистую монету, успокоенно кашлянул и вдруг
поучительно изрек:
- Кто рано встает, тому бог подает. Раздался общий смех, и я подумал, что
у ребят, создавших эту говорящую машинку, были неплохие головы.
Мы отправились спать в хорошем настроении.
Начался третий, последний день полета. Все было спокойно на борту
"Эфемериды". Я окончательно вошел в роль космостюарда, хотя, как вы
понимаете, перед стартом мечтал совсем о другом. Пассажиры, чувствовалось,
были довольны мною; я отвечал им отнюдь не профессиональной - искренней
доброжелательностью.
Вот только однажды мы крепко поспорили - по вопросу о причинах
происхождения войн. Сначала я разошелся во взглядах с Тингли Челлом. Он
утверждал, что древняя история Земли практически является не чем иным, как
хроникой военных столкновений, и назвал мирные периоды "обусловленными
жизненной необходимостью, ибо они были попросту вынужденными передышками,
этакими мостиками" между войнами.
- Ведь в эпоху деления Земли на государства с различным социальным
устройством причины для возникновения конфронтации не исчезали, не могли
исчезать... Однако даже поединок боксеров делится на раунды - не потому, что
на время перерыва перестает существовать повод для схватки, а чтобы дать
соперникам возможность передохнуть.
Мне же казалось, что такой взгляд довольно примитивен. Причинами войн,
утверждал я, были не только идейные, политические противоречия, но нечто,
составлявшее в ту далекую пору важную часть самой человеческой природы.
- Здесь вы, пожалуй, в чем-то правы, - неожиданно поддержал меня Виктор
Горт (я говорю "неожиданно", потому что интуитивно предчувствовал
неизбежность антагонизма между нами двоими; увы, мое предчувствие
оправдалось - тоже совершенно неожиданным образом). Я имею в виду: иначе
следовало бы думать, что ликвидация войн как формы существования
человечества есть заслуга государственных и разного рода общественных
деятелей, то есть результат политики.
Не будь этого необъяснимого чувства неприятия Горта, даже, должен
признаться, неприязни к нему, подсознательной готовности к конфликту с ним,
я бы, наверное, согласился. Но я сказал:
- Вы считаете, что политика здравого смысла, доброй воли, утверждения
взаимопонимания между народами не сыграла никакой роли в борьбе против
страшной опасности глобального ядерного взрыва, некогда грозившего Земле
гибелью?
- Отчего же, - нехотя ответил голограф, - на определенном этапе все-то, о
чем вы говорите, свою миссию выполнило. Готов даже согласиться: именно
усилия государств доброй, как вы сформулировали, воли в известной мере
доказали несостоятельность апокалипсических пророчеств...
- Следовательно?.. - Я торжествовал.
- Ничего не "следовательно", - лениво возразил Виктор Горт, и я пожалел,
что служебный долг обязывает меня к предельной сдержанности. А он продолжал
с тем же раздражающим спокойствием: - Дело в том, что сама по себе политика
в силу природы своей не может служить инструментом объединения стран и
наций. Вы, пилот, несомненно, помните: греческое слово "politike" означает -
"искусство управления государством", и главная цель этого "искусства" -
сохранение существующей в данном государстве системы общественных отношений.
Эрго, применительно к политике внешней, о которой идет речь, следует
сказать, что она есть орудие защиты интересов конкретной социальной
формации, противостоящей другой конкретной...
- Почему непременно "противостоящей"? - все-таки перебил я и спохватился:
- Впрочем, простите... Однако в двух последних словах содержалась не столько
попытка извиниться за невыдержанность, сколько капитуляция перед логикой
голографа, и мы оба поняли это.
- Рад, что вы опередили мою мысль, - сказал Горт, не позволив себе
улыбнуться и тем самым еще более меня разозлив.
Петр Вельд спросил заинтересованно:
- Что же в таком случае раз и навсегда отбило у человечества охоту
убивать и вообще играть с огнем в общепланетном масштабе? - И сам ответил: -
Сдается мне, люди поняли - все, без исключения - бессмысленность такой игры.
И, разумеется, ее гибельность. А уж в этом им помогли лучшие умы - в том
числе, полагаю, и политики, которые вам, Горт, так не по душе.
Меня поразила мальчишеская улыбка Художника.
- Да, - признался он, - честно говоря, недолюбливаю... хотя и заочно, так
сказать, поскольку ни одного живого застать не успел. О чем не жалею -
хорошо, что в политике отпала надобность! - Он продолжал уже серьезно,
убежденно: - Государственные деятели - само собой, лучшие, действительно
видевшие в своей профессии реальную возможность служить людям, - могли лишь
на время отодвигать угрозу войны, предупреждать силою дипломатического
таланта, ценою неимоверных усилий очередную, возможно, на сей раз
катастрофическую, конфронтацию. Однако то были победы спорадического
характера; они предотвращали последствия, не устраняя причин. Ясное дело:
рождение на планете объединенного Общества лишило войны питательной почвы -
воевать-то не с кем стало...
- Итак, я прав! - вскричал Тингли. - Само Искусство за меня.
- Но не это стало решающим фактором.
"Почему он так подчеркивает весомость своих слов?! - возмущенно подумал
я. - А эти многозначительные паузы перед тем, как осчастливить слушателей
очередной сентенцией!.." И, уже без всяких "простите", потребовал:
- Не скажете ли вы наконец, что же именно?
- Все решило качественное изменение характера и масштаба дел, которыми
занялся человек, - сказал Виктор Горт так, словно и моей реплики тоже не
было. - Освободившись от тягостной необходимости тратить силы и самое жизнь
на преодоление мелочей - таких, как борьба за хлеб насущный, - соединенное
человечество взялось за проблемы, единственно достойные наделенного
интеллектом существа... Ведь даже борьба со страшными болезнями была всего
лишь черной работой. А Человек не предназначался - все равно, богом или
природой! - для унизительной черной работы. Изначально он, как
исключительное явление Вселенной, пришел в этот мир во имя принципиально
иных - высшего порядка свершений. Феномен хомо сапиенс заключает в сути
своей два великих свойства: непреодолимое тяготение к Тайне и способность ее
Разгадать. Я имею в виду, например, освоение Космоса, постижение четвертого
и последующих измерений, сокровеннейшие проблемы бытия - зарождение жизни,
ее гибель, любовь, творчество, "механизм" чувствования и мышления - и их
трагически-прекрасную взаимосвязь... А что есть война перед подобными
категориями?
Тут Кора Ирви беспомощно пригладила белую прядь, резко выделявшуюся в
черных густых волосах, тихо молвила:
- Зачем были войны?.. Смерть и без них всегда рядом...
- Как тонко, как верно подмечено! - подхватил лысый человечек.
Я вспомнил картотеку, поспешил изменить тему. Виктор Горт, перехватив мой
озабоченный взгляд, брошенный на них, еле заметно кивнул и щелкнул затвором.
"Жертвой" стал Сол Рустинг. Мы уже привыкли к этому. За мной голограф
охотился особенно упорно. Однажды я достаточно резко указал ему на это. Он
внимательно на меня посмотрел:
- Понимаю, это не может не раздражать. Но, поверьте, я и сам не рад.
Только иначе у меня ничего не выйдет. Словом, я против этого бессилен.
Нечем было возразить. Наверное, подумал я, таково одно из главных свойств
Художника: он не может не делать того, что делает. Даже тогда, когда ему
самому от этого больно.
Но Кору Ирви голограф не снял ни разу. Только я поздно это заметил, а
потому и поздно оценил.
В тот день я повел пассажиров "Эфемериды" в экскурсию по кораблю. Больше
всех на такой экскурсия настаивал Тингли Челл. В его натуре была ненасытная
жадность к новым впечатлениям - свойство, обычно мне импонирующее; но в нем
это меня раздражало. Я не мог избавиться от ощущения, что в любознательности
Практиканта присутствует какая-то корыстность, он напоминал мне охотника,
для которого природа не объект восхищения, а средство наживы... И все-таки
Тингли мы остались обязаны тем, что, когда раздался сигнал тревоги, все
шестеро находились в единственном месте, где могли спастись, - во
вспомогательной ракете. Следовательно, в определенной мере обязаны жизнью.
Вот как все произошло.
Мы собрались вместе, и только Виктор Горт остался снаружи. Он стоял у
самого входа в ракету, молчаливый, сосредоточенный, голова почти вровень с
нижним краем поднятой двери-заслонки. Голограф вел ставшую уже привычной
охоту за нами, подстерегая то единственное, неповторимое мгновение, которое
стоило остановить, запечатлеть навсегда. Впервые я вдруг представил
изнурительное постоянство груза, давящего на Художника, и почувствовал нечто
вроде жалости к нему - жалости, смешанной с завистью, так как понимал: мне
такого испытать не дано.
Я плохой рассказчик. Тингли, некоторое время внимательно слушавший мои
объяснения, шумно, разочарованно вздохнув, предложил:
- Давайте сделаем так, чтобы все было по-настоящему. Ну, будто сейчас нам
предстоит вылазка в космос. Предположим, Солу Рустингу захотелось
прогуляться по встречному астероиду...
Рустинг поежился, растерянно улыбнулся и на самом деле сел в
амортизационное кресло, лихо заявил:
- Что ж... К старту готов!
Вот так и получилось, что благодаря неугомонности Тингли мы оказались
готовы к встрече с космосом в минуту, непосредственно предшествовавшую
началу Распада. Впоследствии я часто думал об этом невероятном совпадении.
Кора Ирви с непоколебимой убежденностью объясняла его вмешательством свыше.
Меня больше занимала парадоксальность происшествия: именно Челл спас всех!..
Пассажиры "Эфемериды" в полном согласии с правилами закрепились в
креслах. Игра понравилась. Кора даже раскраснелась, как девочка, не без
кокетства сказала:
- Мы ждем, милый Бег...
В то же мгновение родился сигнал тревоги. Он разорвал безмятежную тишину
в клочья, обрушился на нас воем сирены и алыми вспышками на стенках
погрузившейся во тьму ракеты.
Остальное совершалось по ту сторону сознания; моими действиями управляли
инструкция и выработанный тренировками автоматизм.
Я рванулся к пульту управления ракетой - и остановился в прыжке... если
вы можете вообразить остановившегося в прыжке человека. Я остановился
потому, что место третьего пилота уже занимал Петр Вельд. Не знаю, как он
успел там очутиться. И еще оттого, что боковым зрением засек стоявшего у
входа, за порогом, Виктора Горта... Вновь коснувшись ногами пола, я бросился
к голографу, схватил его за руку и швырнул в черное чрево ракеты, которое
было тем чернее, что его лихорадочно озаряли молнии тревожного сигнала. Мы
вместе упали в одно из амортизационных кресел, до слуха донесся мягкий стук
герметически закрывшейся двери; он угодил в короткую паузу между завываниями
сирены. На грудь навалилась вязкая тяжесть - стартовала ракета, и я потерял
сознание. Но прежде чем алые вспышки световых табло слились в безобразно
расплывшееся кровавое пятно, я успел пережить безмерное удивление: в доли
секунды, которые длился мой короткий полет к Виктору Горту, он щелкнул
затвором камеры! Глаза мои засекли крошечный глазок объектива, черного в
обрамлении ослепительной вспышки - совершенная камера голографа
автоматически среагировала на темноту, высветив объект съемки. А объектом
был, несомненно, я... И все утонуло в кровавом облаке.
...Голос Вельда, отрывистый, незнакомый, приказал:
- Иди ко мне!.. Можешь?
Что только не лезет в голову в подобные минуты! Я успокоенно решил: это
ничего, что он пришел в себя раньше, иначе и не могло быть... Услышал уже
встревоженное:
- Тебе плохо?
- Иду!
Сблизив головы, мы смотрели на экран внешнего обзора. В значительном
отдалении от нас, уменьшаясь со скоростью движения секундной стрелки на
огромных часах, отчетливо была видна "Эфемерида". Страшное и странное
творилось с кораблем.
Лайнер медленно вращался одновременно в двух направлениях. От этого
смещались ярко-зеленые бортовые огни, и казалось, они гаснут и зажигаются
вновь - словно жутко подмигивал нам кто-то из небытия... Бортовая оптика
услужливо скорректировала удаление, достигшее больших размеров, как бы
отбросив "Эфемериду" назад, вернув ей реальные параметры. Лучше бы она этого
не делала!
Никогда не забыть мне этой картины. У нас на глазах стройные, четко
очерченные контуры корабля начали непостижимо, неправдоподобно размываться,
они разламывались, расплывались, как сахар в горячей воде, лайнер будто таял
в пространстве. Начали гаснуть огни, их было много, и они гасли сразу по
два, по три, целыми обоймами... Огней не стало. На миг корабль слился с
черной бездонностью космоса. Сверкнула молния, заставившая зажмуриться -
очень ненадолго, меньше, чем на секунду. Но когда мы опять открыли глаза,
"Эфемериды" больше не было.
Не знаю, как ведут себя в такой ситуации другие люди. Почему-то думаю:
все - одинаково. И мы с Петром Вельдом тоже молчали целую минуту, пока он не
выговорил:
- То самое, сынок...
Больше, чем за все остальное - даже за все дальнейшее, вместе взятое, - я
был благодарен ему за это прерванное молчание, потому что сам ни за что не
смог бы прервать его и, наверное, задохнулся бы в нем, в мертвой его
холодной пустоте, распался бы душой на микроны, как распалась в пространстве
недавно живая, горячая, звонкая в своей победно-радостной мощи "Эфемерида".
- Последний, третий по счету, случай космической эрозии зафиксирован
восемьдесят шесть лет назад. Тогда, к счастью, распался грузовой
автоматический корабль, не имевший, как все грузовики, названия и
значившийся под порядковым номером КГА77/4... Причины космической эрозии до
сих пор не выяснены. В настоящее время она представляет единственную
реальную опасность в межзвездных полетах... Все это я выложил голосом
автомата - ровным, безжизненным, тусклым. Нет, вру: кибернетическое
контральто, опекавшее нас на борту "Эфемериды", было куда более
одухотворенным. А главное, оно бы никогда не опустилось до столь
бессмысленного занятия - излагать общеизвестные вещи.
Вельд крепко взял меня за плечо, встряхнул, как щенка (и правильно
сделал, ибо я вел себя подобно щенку), однако сказал с выраженным одобрением:
- Ты запомнил правильно. Молодец, стажер. И от этого одобрения мне стало
сначала худо, а потом я пришел в себя, весь собрался, чтобы слушать
дальше.
- Теперь, Бег Третий, ты - командир корабля. Ты за него - за всех нас -
отвечаешь. Я ведь всего лишь "космический мусорщик"... Решай и действуй.
Никогда в своей дальнейшей жизни Бег Третий, потомок астролетчиков Бегов,
ничем не будет гордиться столь откровенно, по-мальчишески упоенно, как своей
работой в качестве командира вспомогательной ракеты с погибшей "Эфемериды".
Я утверждаю это с полной уверенностью не только потому, что пережитого мною
за время, минувшее с момента Распада до нашей посадки на планете двух солнц,
иному хватило бы на целую жизнь. Но еще - ив первую очередь - потому, что
знаю: оба Бега, и Первый и Второй, были бы мною довольны. И не одни они. Еще
в древние времена, когда не существовало никаких мнемокристаллов, страшно
даже представить, в какие незапамятные века, представители горского рода
Бегишвили исповедовали и завещали потомкам правило: "Мало быть добрым. Надо
служить Добру - а это значит служить Жизни - в течение всей жизни. И не "в
меру сил", а отринув понятие "невозможно".
И сегодня не понимаю как, но я сделал невозможное.
Наш крохотный ковчег обладал слишком ничтожным запасом автономии. Всем
пришлось погрузиться в состояние аварийного анабиоза, чтобы экономить
воздух. Бесценный в положении нашем прибор "Поиск среды, пригодной для жизни
человека" определил оптимальный курс в пространстве. Во избежание осложнений
мы с Вельдом сделали пассажирам анабиоинъекции раньше, чем они пришли в
сознание; затем Петр раздавил ампулу-шприц на собственном запястье. Что до
меня, то я мог пользоваться только тщательно рассчитанными дозами
снотворного. Подсознание бодрствовало, и это давало шанс справиться с
непредвиденной опасностью.
Умница "Поиск" привел ракету к планете, которая была обозначена в
каталоге длинным, непосвященному ни о чем не говорящим номером. Выпускнику
Университета космических сообщений он говорил о самом - и в наших
обстоятельствах единственно пока - важном: человек может здесь жить. Впервые
мне предстояло совершить посадку без инструктора, готового исправить ошибку,
которая унесла бы пять жизней - не считая моей. Что ж, коль скоро существуют
эти кристаллы...
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг