не то ветром, не то ногами и копытами. Оседало оно медленно, нехотя. Еще
медленнее проступило кровавое поле, широкое и необъятное. Павшие закрыли
всю землю, многие лежали друг на друге. Повсюду из гор мертвых тел торчали
обломки копий, блестели топоры, мечи, ножи, косы. К небу вздымались
обломки мечей в застывших кулаках, видны были руки, ноги, конские копыта.
Страшное поле, уже кладбище, ибо немыслимо собрать всех павших и
похоронить, тянулось во все стороны в бесконечность, смыкалось с
горизонтом, уходило за край земли.
Изредка виднелись на поле мародеры, собирали оружие, сносили охапками в
огромную кучу, возвращались к самым знатным из павших, снимали доспехи,
шарили в карманах, стаскивали дорогие сапоги. Священники бродили с книгами
и чашами, брызгали водой, часто наклонялись, что-то шептали, я видел, как
их губы шевелятся.
Высоко в синем небе звонко кричал жаворонок, но над полем кружили, оглушая
мир радостным карканьем, несметные стаи воронья.
Бернард сказал зло:
- Это уже не две-три сволочи, , проскочившие через кордон!
Рудольф окинул поле боя оценивающим взглядом.
- Да, но и черные полегли все... Впрочем, нам легче.
Ланзерот ехал злой, мрачный. Уронил, не оборачиваясь, высокомерно
уверенный, что каждое его слово ловят, внимают. Или внемлют:
- Это значит, что Зорр вот-вот возьмут. Уверены настолько, что часть
войска сняли и пустили дальше. Вглубь.
- Идиот этот Алексис! - прорычал Бернард. - Выслал бы тогда к нам хотя бы
часть своего войска! А теперь...
- Если Зорр устоит, - сказал Ланзерот, - то Алексис сумеет организовать
оборону. Здесь немало крепостей. Пусть старых, но просторных. Им только
стены подновить да подвалы набить запасами для долгой осады. Но если мы
падем... падет и весь мир.
Он сказал просто, буднично, но меня опалило морозом. Бернард, Рудольф,
Асмер ехали суровые, могучие, с красивыми мужественными лицами. За нашими
спинами помукивали несчастные волы, теперь их не поменять в этом городе,
которого больше нет. Колеса постукивали по твердой земле, в повозке -
принцесса с арбалетом, священник с молитвенником. Оба ежеминутно готовы к
бою. Да, это в моем мире мы просто живем и тянем лямку, а от неведомых
властей требуем, чтобы нас защищали, кормили, подавали, разрешали,
допускали, выпускали, здесь же каждый защищает себя и своих друзей сам.
Даже не знаю, что лучше.
Миновали кровавое поле, дальше сторонкой потянулась зеленая мирная роща,
птицы пели и порхали, бабочки, стрекозы, рыжие белки устроили гонку с
дерева на дерево и обратно.
Ветви склонялись до самой земли, а навстречу им тянулась густая изумрудно
- зеленая трава, так что вся роща издали казалась скопищем огромных
зеленых шаров. Ланзерот, который был впереди, выругался и, умело управляя
шпорами и поводьями, заставил коня попятиться.
- Обратно! - донесся его злой голос. - За деревья!
Я в мгновение спрыгнул с коня. Пока Рудольф и Бернард задерживали повозку,
я с молотом в руке подбежал к опушке.
По ту сторону рощи открылась коричневая равнина с темной громадной скалой
посредине. Я тряхнул головой - это не скала, а монастырь, но что
встревожило Ланзерота, понятно - плотное кольцо разномастного люда вокруг
монастыря.
Я снова тряхнул головой, уже оценил, что хотя из монастыря перекрыты все
дороги, но осаждающие держатся от стен на почтительном удалении. Но что
это за странные люди среди осаждающих, если они вообще люди?
Пальцы от ужаса похолодели, я едва не выронил молот. Непослушные губы
попробовали прошептать молитву, я уже видел раньше - эта формула
самовнушения помогает, но слова не пошли из перехваченного страхом горла.
Странных существ не просто немало, а их большинство. А кроме того, в
лагере осаждающих вообще странная тьма, там возникают и пропадают
очертания странных зверей, чудовищных построек, оттуда доносятся
нечестивые звуки и гадкие вопли.
В двух шагах из-за кустов рассматривал осаждающих блистательный Ланзерот.
Губы его тоже шевелились, словно он шептал молитву подлиннее моей. За моей
спиной послышались тяжелые шаги. Бернард опустился на колени между нами,
осторожно выглянул. Солнце упало на суровое лицо старого воина. Горькие
складки у твердых губ стали еще глубже, а морщины на лбу сдвинулись и
застыли.
- Вот тебе и Алексис, - сказал Бернард с ненавистью. - Он не в состоянии
защитить даже свой монастырь!
Ланзерот внимательно осматривал чужой лагерь, монастырские стены,
расстояние до леса.
- Это еще не наступление, - сказал он наконец. - Кто-то из местных
властелинов Тьмы пробует силы.
- Да, - сказал Бернард сурово, - силы Тьмы растут. Нас всех застали
врасплох. Но мы ж держимся?
Я оглянулся на повозку. Принцесса стояла с арбалетом, священник обеими
руками сжимал крест. Оба своими телами закрывали повозку.
- Что будем делать? - спросил я. - Объедем? Оба рыцаря посмотрели, словно
это я привел сюда войска и осаждаю монастырь. Ланзерот холодно отвернулся,
Бернард буркнул:
- Мы собирались заночевать в монастыре.
- Но...
- Вот и заночуем, - отрубил Бернард.
Мы неслись к воротам во весь опор. Со стен заметили, закричали. Мы
прорубались через вражеское войско, как через заросли камыша. Войско
оказалось жидкое, пестрое, я ожидал сопротивления покруче. Со стен
взвилась туча стрел.
Совсем близко от меня один воин с перекошенным лицом вздрогнул от сухого
короткого удара, а в его шлеме появился кончик металлического прута. Он
еще заносил топор, но рукоять выскользнула из ослабевших пальцев.
Со стен раздались подбадривающие крики. Арбалетные стрелы перестали бить
по доспехам и щитам, подобно граду, арбалеты перезаряжать долго, зато над
головами засвистали стрелы.
Створки начали раздвигаться. В стороны разбежались вооруженные люди,
галопом мы влетели во двор монастыря. За спиной крики, звон железа, стук
мечей и уже привычный грохот топоров по щитам и доспехам.
Я попробовал развернуть коня, он повиновался с охотой и сам без нужды
ринулся к воротам. Их наполовину задвинули, но десятка два орков успели.
Их зеленые морды показались мне знакомыми, но я, не раздумывая, метнул
молот в эту толпу черепашек-ниндзя, поймал, метнул снова. Кривые топоры
жутко сверкали на солнце, в орков стреляли из арбалетов, луков. Ланзерот и
Бернард раньше меня повернули коней и рубились в передних рядах защитников.
Последние орки пали, створки сомкнули и успели вложить в огромные железные
петли целое бревно из ясеня. С той стороны раздался жуткий вой
разочарования, ворота дрогнули от набежавших. С ворот и со стен
часто-часто защелкали арбалеты.
Я вертел головой по сторонам, конь уже успокоился - некого бить копытами,
- с интересом рассматривал монахов-воинов. Я их рассматривал тоже.
Выглядят чересчур суровыми и мрачными. Для поездки в Гослинию, за мощами,
наверняка отбирали по всему Зорру самых приветливых и улыбающихся, вроде
Ланзерота да Бернарда. Теперь, среди этих мрачных суровых лиц, оба
выглядят пацифистами и политкорректными правозащитниками.
Я услышал вскрик, тут же рядом со мной Асмер вскинул лук. Я услышал частые
щелчки тетивы по кожаным рукавицам. Волна зловонного дыхания ударила, как
дубиной. Сильный толчок в плечо, небо и земля поменялись местами. Земля с
такой силой ударила в грудь и живот, что дыхание вырвалось с жалобным
всхлипом.Я успел увидеть горящие свирепой яростью круглые глаза,
распахнутый длинный клюв с тремя рядами острейших зубов, чудовищные лапы с
острыми когтями.
Три стрелы пробили зверю толстую чешую и вонзились в грудь и живот. Еще
две прорвали крылья, а ветер под сильным напором проделал в них широкие
дыры. Одна стрела угодила в горло, и, когда крылатый зверь ударился о
землю, древко с хрустом переломилось.
Я с трудом поднялся. В голове звенело, а чудовище то становилось больше,
то уменьшалось. - Что это? Бернард оглянулся, гаркнул с отвращением:
- Червяк! Ты решил умереть?
Я некоторое время тупо смотрел на него, потом сообразил, что это рука
Бернарда швырнула меня с седла. И еще понял, что крылатый зверь несся
тогда прямо на меня, а Бернард меня спас в очередной раз.
- На башне! - раздался крик. - На левой башне! Бернард прорычал:
- Ну, Дик, это тебе уже почти... Зорр!
Вокруг лязг оружия, крики, грохот копыт. Со стороны башни по каменным
ступеням сбегали во двор закованные в железо рослые воины с топорами на
длинных рукоятях. Навстречу ринулись монахи. Я ухватился за молот,
побежал, даже не подумав вернуться к коню, тоже закричал, с разбега метнул
молот, поймал и снова метнул. Сдуру я влетел в самую гущу, где молот
бесполезен, ухватился за меч. По мне колотили со всех сторон, как по
наковальне. Я тоже рубил, принимал удары и снова рубил, пока передо мной
не оказался закованный в железо воин почти такого же роста.
Меня уже шатало от усталости. Из последних сил я закричал, шарахнул
противника железным лбом в его железную переносицу. Тот отшатнулся,
оглушенный, я обрушил меч, держа обеими руками. Воин завалился навзничь.
Удар был слаб, но меч у меня тоже непрост, лезвие раскроило череп вместе
со шлемом до нижней челюсти.
Я слышал только страшный свист: хрипели и сипели легкие. Сквозь
застилающий глаза пот вдруг полыхнуло красным огнем. Лицо опалило жаром, в
ноздри ударил запах горящей смолы и серы. Послышались крики.
Посреди двора возник огромный уродливый демон. Весь красный, словно
раскаленный слиток металла, с горящими глазами, он распахнул жуткую пасть.
Я обомлел: зубы, как острые ножи, а глотка - вход в адские печи Освенцима.
- Смертные! - взревел он трубно. - Сладкое мясо! Бернард и Асмер
попятились. На Бернарде затлела одежда от невыносимого жара, он принялся
сбивать огонь ладонями. Пламя сразу разгорелось ярче. Бернард с
проклятиями отбежал, там монахи набросились толпой, гасили, бросали песок
и плескали воду.
Надо уходить, даже убегать, не мне драться с бессмертным демоном, но не
свойственное моему миру чувство заставило стоять. Жар обжигал лицо, слышно
было, как тлеют ресницы. Обожженная кожа пошла волдырями, но я лишь крепче
сжал рукоять меча, с усилием выпрямился.
Демон повел жуткими красными глазами в мою сторону. Они сузились в ярости,
он прохрипел злобно, из пасти вырвались языки огня с клубами черного дыма:
- Смертный? Беги, букашка.
- Да пошел бы...
- Беги, - проревел демон, - ты не такой, как они.
- Ты не пройдешь, - сказал я зло, - трансформер проклятый.
- Мне убивать тебя не обязательно, - рыкнул демон уже совсем люто. - Мне
та дщерь... и та повозка... Но если будешь... заберу и тебя.
Он сделал шаг, держа глазами нечто поверх моего плеча. Я знал, что там
телега, священник с молитвенником и... принцесса с заряженным арбалетом.
Лужа крови под распластанным телом сраженного мною воина от страшного жара
превратилась в коричневую корочку, свернулась в мелкие трубочки, словно
сухие листья, где в паутине укрылись черви.
Я с усилием поднял меч и загородил дорогу. Демон взревел, его огромная
когтистая лапа потянулась к моему лицу. Я вскинул меч для удара, но
обреченно понимал, что легче перерубить двутавровую балку.
От приземистой часовенки бежал, истошно вопя, монах. Седые водосы
струились за ним, как живое серебро, сутана развевалась, как крылья
нетопыря. Он на ходу вскинул крест, завопил тонким, срывающимся голосом:
- Посланец ада! Заклинаю, изыди туда, откуда явился!
Демон дернулся, мне показалось - в сильнейшем раздражении, что помешали, а
сами слова на его дубленую кожу не оказали никакого воздействия. Голос его
прогремел, как раскаты грома. Земля вздрогнула, пронесся порыв сильного
ветра. Я не расслышал слов, но понял: демон в ярости. Он не испугался,
даже когда священник приблизился вплотную и брызнул из бутылочки
прозрачной жидкостью. Кожа не задымилась, мясо не вспыхнуло. Священник
отступил на шаг, словно в удивлении. Глаза демона налились багровым огнем.
Оттуда полился зловещий пурпурный свет, я видел, как сузились зрачки.
Внезапно из глаз демона полыхнула ветвистая молния толщиной в ствол дерева
и ударила в крест, зажатый в худом кулачке монаха.
Я ждал, что священника отшвырнет, как футбольный мяч от бутсы футболиста,
но сухонький сверчок в рясе даже не пошатнулся. Лицо светилось праведным
гневом, волосы трепал невидимый ветер. Глаза горели чистым светом, только
голос все испортил, прозвучал визгливо:
- Повелеваю! Изыди! Иначе исчезнешь, яко дым перед лицом всевышнего...
Демон завизжал, но теперь это был визг смертельно испуганного зверя. Я
потрясение наблюдал, как весь он стал намного меньше, а свирепое адское
пламя исчезло вовсе. Под ногами вспыхнуло огненное облако, демон разом
исчез... Остался только запах гари и серы. Сраженный воин лежал весь
почерневший, кровь застыла, как черная смола.
Я все еще держал меч перед собой, пальцами другой руки коснулся лица. Кожа
чистая, никаких волдырей. Даже ресницы на месте.
Священник посмотрел неприязненно. Я уже открыл было рот благодарить, но
священник повернулся и пошел осматривать раненых.
Подошел Бернард, он шумно дышал, отдувался, проревел: .
- Молодец! Хорошо дрался. Ты не простолюдин, Дик. Я хоть и не рыцарь, но
мне можно иметь оруженосца. Понял? Я беру тебя.
Я поклонился, еще не зная, надо ли брякаться на колени. Конечно,
оруженосец - это повышает мой статус, но в походе значит лишь, что коня
Бернарда я должен чистить чаще и лучше других. Выше статус - больше
обязанностей. Странный мир...
- Спасибо, Бернард.
- Хорошо дрался, - повторил он. - Эти твари, раз уж не смогли ворваться за
нами, совсем взбесились! Пока мы тут обнимались, бросили отборные силы на
захват левой башни. Почти удалось, почти...
Я прервал:
- Бернард, ты видел? Он вскинул брови:
- Кого? А, демона? Ну конечно. Все видели.
- А почему он так... Ну, меня не утащил в ад, других не стал? У него же
силы, как у сотни воинов! Но священник погнал, как какого-то шелудивого
пса...
Бернард посмотрел с великим удивлением:
- А ты не знал?
- Чего?
- Что на силах ада запрет убивать людей. Или тащить в ад.
Я начал догадываться, спросил:
- А... почему? Бернард пожал плечами.
- Наверное, договор. Что, значит, можно брать только "своих". А за
остальных людей идет ежечасная борьба. Да-да, между силами Тьмы и Света.
Добра и Зла, Правды и Кривды, Порядка и Хаоса... Как ни назови, но это
так. И господь наш то ли не так уж всемогущ, то ли у него какие-то
соображения, раз не уничтожит дьявола раз и навсегда. Ты ж знаешь, дьявол
в любое время вхож на небеса, разговаривает с господом, спорит с ним,
скотина, клевещет на человека... Может быть, в этот самый момент на меня
возводит напраслину, гад! Словом, для меня, простого честного воина, это
чересчур сложно. Да только ли для меня? Церковники друг другу волосы рвут,
никак не договорятся. А я, простой солдат, вот что тебе скажу: еще больше,
чем самого дьявола, берегись людей, что отдали души дьяволу! Вот они-то
опаснее самого дьявола. Они в ад утащить не могут, но вот туда отправить -
за милую душу. Над ними нет запрета разрубить тебя на куски, содрать шкуру
с живого, посадить на кол. Ты никогда не сидел на колу? Правда? Ну тогда
вообрази хорошенько, что тебя поймали, связали и сажают на острый длинный
кол...
Он говорил настолько смачно и красочно, что я в самом деле... вообразил.
Стало дурно, а Бернард зычно захохотал, довольный.
- А если бы все-таки утащил в ад? - спросил я. - Ну взял бы и утащил? Он
подумал, кивнул.
- Ну, злость может затуманить башку даже демону. Ну тогда за нарушение
как-то накажут, уж точно. Выпорют или заставят свиней пасти.
- Спасибо, - ответил я зло. - Мне как-то все будет равно, сорвут с него
лычки или не сорвут.
Нам отвели просторную келью, но Асмер и Совна-рол остались при повозке.
Принцессу местный пастор увел в исповедальню, я быстро выяснил, что при
монастыре есть и огромная библиотека, отпросился у Бернарда, ныне своего
непосредственного хозяина, и отправился туда.
Именно здесь, во дворе монастыря, я ощутил дух средневековья. Дома
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг