группой мышц - недели три выстраданной адаптации, учитывая прочие
хозяйственные издержки - еще две недели. Деньги, конечно, кончатся, и я
окажусь в таком же идиотском состоянии. Ждать нечего. Важно состояние.
24.
Катясь на шаре, - а щепки в вентиляции? - призрачно хрустя на
пергаментом обтянутой болванке по битому стеклу, с изогнутым телевизионной
помехой бедром, со взлетными руками - она достигла бордюрного камня, мягко
спрыгнула, выбросив вперед ножку. Короче, любезница, поигравшая в теннис,
запускавшая воздушного змея, бокал шампанского и смех на свежем воздухе.
- В чем дело? - спросил я. - Тридцатиминутное опоздание. С тебя три
тысячи. Омрачается в лице.
- И десять за свернутый каблук, - добавляет она.
- Да, и десять за свернутый каблук, - соглашаюсь я.
25.
Я не видел ее лица, смутная размывка путающаяся под ногами. Я опускал
руки, пытаясь нащупать плечи или голову, но все время щупал крутой теплый
бок с выступающими ребрами. Я еле слышно окликнул ее. В полной темноте. И
только где-то слева мелькнула пара желтых глаз. Я подвигал коленями, они
болтались свободно. "Значит, она не здесь", - подумал я. Вдруг рукав на
майке стал топорщиться.
- Марина? - прошептал я в темноту.
- Тсс, - раздалось у меня за спиной.
- Можно я свет включу? - спросил я со слабой надеждой в голосе.
- Нет, пожалуйста. Я еще к тебе не привыкла.
- Хорошо. Тогда дай мне руку. Руки долго не было. Я тщетно ловил воздух
перед собой, пока не схватил воротник своей рубашки, висевшей на стуле.
- Где же ты?
- Я здесь, - пронеслось со стороны дивана.
- На диване? - на всякий случай переспросил я. Молчание. Я подошел, сел
осторожно на его край. Провел рукой по матрацу. Она сидела на спинке, я
узнал ее ступню.
- Мне холодно, - пожаловалась она.
- У меня ничего нет с собой, - ответил я.
- Ну вот я и забралась повыше. Я решил больше не вступать в полемику и,
схватив ее за длинную ногу, потащил на себя. И довольно долго перебирал
руками, пока она не сказала:
- Ну, хватит. Я сама. - И мягко спрыгнула на пол. Раздался хруст,
шарниры повыскакивали. Тут из-за туч вышла луна, и я увидел ее распростертой
на полу.
- Какая ты красивая, - прошептал я.
26.
Совершенно пусто. Не за что зацепиться взглядом. Можно только
скользить, вглядываться. Но все это обращено не во вне, а только в себя.
Подошел Лацман, ступая по песку, как флегматичный мул, трижды проклятый.
Остановился, не проронив ни звука. На тысячу километров сплошная безводная
пустыня и безоблачные небеса. Тысяча километров на одном дыхании, или, так
скажем, издыхании. А я вдруг вспомнил, что в домике под карагачом я оставил
письмо, и хотел было повернуться, но тут вспомнил о Лацмане, который стоял
рядом, у меня за спиной и ковырялся в ухе. Нет, я не повернулся. Я подумал,
что у меня еще есть минут 5 или 4, или... Лацман приблизился ко мне и молча
протянул мне сигарету из своих запасов, с интересом косясь в ту сторону,
куда смотрел я, косился с этаким прищуром, а я десять раз повторил про себя
деревенское заклинание от порчи.
27.
Лукин сидел за столом, положив руки на колени. Он был смущен и
подавлен. Напротив - Лацман нога на ногу, откинув голову назад, разглядывал
его своими косыми глазами.
- Я вышел не сразу... Какое-то время я стоял у двери в прихожей.
- И горько плакал, - продолжил за него Лацман.
- Нет, я стоял и боялся выйти наружу.
- Так-так. Дальше.
- Долго стоял... - Лукин замолчал.
- А дальше-то, что было?
- Я взял дерматиновый чехол от спиннинга и вышел на площадку.
- Почему именно чехол?
- Так мне показалось надежней. Ну, то есть я должен был что-то держать
в руках.
- А-а, - протянул Лацман.
- Я спустился вниз на лифте и, еще не доехав до конца, понял, что мне
не нужно там выходить.
- Как так?
- Я боялся остаться один.
- Ну, а когда ты приехал...
- Двери открылись, и света внизу не было.
Лукин снова замолчал.
- Ну хорошо. Понятно, что ты куда-то там приехал, что в руках у тебя
был чехол от мандолины...
- От спиннинга.
- От спиннинга. Все это понятно. Но вот не понятно другое. Почему на
лестнице не оказалось ни одной ступени? - Лицо Лацмана из насмешливого
сделалось злым.
- Я сам этого не понял.
- Но ступеней-то не было?
- Не было.
- А как же так? Каким образом?
- Может быть, гипс? - голос Лукина прозвучал звонко, так что Лацман на
мгновение зажмурился.
- Может быть, это гипс? - повторил Лукин. Я видел в одном фильме, как
лестницу заливают гипсом. И мне показалось, что так и есть. То есть я не мог
этого понять - было слишком темно, но я почувствовал шероховатость ногами.
- Хорошо, допустим. - Лацман сел поудобней.
- Я почти выкатился наружу и выскочил из подЦезда...
- В котором часу это было?
- Я не помню. Дело было ночью. Может быть, часа в три или в четыре.
- Это в такое-то время?
- Я вышел и, знаете, как-то растерялся. С одной стороны, улица хорошо
просматривалась, а с другой: в каждом углу могла таиться опасность.
- Говори уж прямо: за тобой ото всюду следили!
- Да, мне так казалось.
- Дальше.
- Дальше? Я развернул чехол.
- Покажите, как вы это сделали.
- Вот так.
- В этой руке и в этой?
- Да.
- Понятно.
- Я развернул чехол и тихонько пошел.
- Направо, налево?
- Нет, сначала прямо. Шел и совершенно не чувствовал страха.
- А когда улица закончилась, повернул назад?
- Да.
- Так я и думал. - Лицо Лацмана стало озабоченным, пальцы забарабанили
по столу.
- Я почти не смотрел под ноги, - тихо произнес Лукин и опустил голову.
- Да ты только туда и смотрел! - прикрикнул на него Лацман. - Ты даже
ни разу голову не поднял.
- Разве можно меня в этом винить?
- Тебя? Нет, конечно. - Лацман придвинулся ближе к столу. - Видишь ли,
во всей этой истории с дерматиновым чехлом, в ночных гуляниях есть что-то
такое... Понимаешь? Попахивает психиатрией.
Лацман наклонился совсем близко к Лукину.
- Чего тебе от меня нужно? - спросил Лукин и затравленно поглядел на
друга.
- Правды! - гаркнул Лацман. - Мне надоело слушать все, что ты мне тут
наворачиваешь уже два часа.
- Все это правда, - пропищал Лукин.
- Значит, ты со страху выскочил ночью на улицу и целых два часа
маршировал по ней со своим чехлом, как ненормальный. Стоп. - Лацман внезапно
задумался. - Погоди. Лифт-то ночью не работает. Да, действительно. Как это
ты спускался на лифте?
Лукин пожал плечами.
- Колись, сука!
- Ну, спускался по лестнице, - выдохнул Лукин.
- А чехол?
- Дерматиновый? Я его дома оставил. Он ведь от спиннинга. Подумай сам,
нахера он мне нужен?
- И-и эх! Стыдно!
- Да уж.
28.
Я был таким удовлетворенным, что не мог сказать ни слова. Руки
покоились на подлокотниках, а глаза, глаза смотрели в одну точку. В эту
минуту вошел Лацман в длинном пестром шарфе и сразу с порога выдал:
- Слушай, чем здесь воняет? Я добродушно посмотрел на него и пожал
плечами. Он нервно прошелся по комнате, принюхиваясь, и снова вернулся ко
мне.
- Нет, правда, ты не чувствуешь? Я покачал головой.
- Странно. Может, у меня галлюцинации?
- Нет, - твердо ответил я.
29.
Светлой частью головы она сливалась с бликующим оконным проемом, а
темной - с подвешенными под потолком мухоловками. Должно быть, она (голова)
была не одного со стеной цвета, иначе я ее сразу бы потерял, при продвижении
по комнате. Голова всегда отстает от тела. Это чисто физиологический
принцип, за которым скрывается вездесущая безголовость и выдвинутая
нескрытая телесность. Одним словом, я всегда видел ее грудь, бедра, но почти
никогда: глаза, волосы и губы, то есть головы как бы не было. Но вот в
неестественном ракурсе - а именно на фоне окна - я видел только голову,
какой бы она при этом не казалась бесцветной.
30.
Вынужденный хоть как-то проводить время я выбежал из дома в кроссовках
и спортивных трусах. Это был немного несвоевременный шаг, учитывая мою
негодность и задолженность по многим пунктам. Но пока я бежал, мне
показалось, что я вполне бы смог, не останавливаясь, достичь того места,
откуда мне будет предложено повернуть назад. Я ждал этого.
* II часть *
31.
До подЦезда надо было идти след в след. Потому что в одном только окне
помещалось и стойбище, и лежбище. Я продирался через кусты, и уголки моих
глаз собрали легкую цветочную пыльцу, так что я не мог уклониться от
хлестких прутьев. Должно быть, вся нижняя часть, цоколь покоились на
сплошной гранитной глыбе и всей этой постройке грозило неминуемое
разрушение. Я не боялся оступиться, нет. У меня было подозрение, что я сам
чего-нибудь не так сделаю. В конце концов все эти бетонные подушки, вся эта
арматура не отходили и не удалялись далеко от здания. Миновать их было
нельзя, пролезть под - можно. И я мысленно задрал перед свитера, обнажив
белоснежное брюшко, пользуясь им в качестве зеркала, и зашагал по следам
моего товарища, которого здесь уже не было. Очевидно, мне это причудилось, и
я не мог маршировать, не оборачиваясь назад.
32.
Я стоял у входа в небольшой зал. Многие кресла были поломаны, но это не
нарушало общего вида, - вида пустоты, неубранности и какой-то
неопределенности. На клубной сцене что-то монтировали, что-то вроде
строительных лесов, хотя я догадываюсь - то была подготовка к спектаклю. Тут
в открытые врата этой храмины грузно вЦехал Мишка Лукин.
- Михал Саныч, полная разруха, - сказал я.
- Так не знаю, кто проектировал декорации? - Широко развел он руки.
- Ты, - ответил я, смеясь. Он фыркнул, как мультяшный персонаж.
- Я ведь не так их хотел ставить! - воскликнул он, утюжа ладонью
воздух.
Я тихонько высморкался или просто хмыкнул и сказал:
- Да делать это надо было в другом месте. Тут Лукин стал жестким и
пронзительным, как маршал Жуков.
- Меня пока что стены берегут, родные, - произнес он, но я не понял, о
чем он говорит. Тут внезапно сцена расцветилась ярким красным светом.
Красными стали и без того уже красные лица рабочих, деревянные сооружения,
похожие на леса, а так же боковая кулиса. Я почувствовал некоторое
расслабление, словно подвергся гипнотической релаксии. Мне стало хорошо.
- Что это, Лукин? - спросил я и дыхание у меня перехватило.
- Это моя рождественская постановка, - ответил он, словно речь шла о
чем-то само собой разумеющемся. Я, разомлевший, закрыл глаза и произнес:
- Хорошо... Но тут же крепко зажмурился и стал упорно тереть виски.
"Где-то это уже было, - подумал я. - Где я мог это видеть?" Лукин с трудом
карабкался вдоль среднего ряда, и я заметил некоторую странность в его
одежде: под костюмом, вместо привычной водолазки, сиял невероятно пестрый
жилет, а от часового кармашка свисала желтая цепочка.
- Лукин, ты это спиздил! - закричал я.
- Что именно, коллега? - засмеялся он.
- Я имею ввиду вот это красное, - заикаясь и краснея, кивнул я в
сторону сцены.
- Полноте! - Снова рассмеялся он. - Это не я. Это уже давно без меня
спиздили. Правое вертикальное сооружение вдруг резко накренилось со страшным
треском. Рабочие с криками "еб твою мать" попрыгали со сцены. Однако
конструкция дальше не стала двигаться. Все переполошились. Из боковых дверей
выбежал кое-кто из персонала. Показался дежурный пожарный. Лукин же в это
время как ни в чем не бывало заправлялся. Он медленно расстегнул ремень,
подтянул брюки, затянулся потуже, застегнул ремень. И все это лицом к залу,
в полной невозмутимости. Я подождал, пока он взглянет на меня, и махнул ему
рукой, чтобы вместе вернуться в вестибюль и продолжить беседу. Теперь я
снова уважал его.
33.
На работе, куда я устроился, приходилось проводить часов по семь. Это
при том, что я еще продолжал оставаться неуспевающим студентом! Всю эту
контору я хорошо исследовал. Здесь керосиновое пятно во всю улицу, за той
дверью - гора картонных коробок из-под мониторов. Иногда мальчик с тележкой
врезается в нее задом, и мы слышим этот грохот немного неправдоподобный
здесь под часами в тишине, в пространстве необЦятной комнаты, в которой
располагается наш отдел. Мы сидим так, как будто там внизу ничего не
происходит, мы задумчиво созерцаем развернутые бумаги, автоматически стучим
по клавишам - делаем вид, что работаем. И у нас едва хватает времени для
этого. Но краем глаза я замечаю легкую волну изменений. Кто-то слишком
растягивается на стуле, кто-то зачем-то оборачивается по сторонам и
оглядывает нас всех. Менеджер Петров встал и подошел к огромному окну,
заложив руки за спину. Что это была за спина! Вся ее поверхность была в
буграх и рытвинах.
- Видите, - сказал он, чувствуя, что я его разглядываю. - Все это
последствия оспы. Я вам еще не рассказывал? В детстве, когда мне было года
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг