Полагая, что, коли случится надобность, Пэрст-Капсула сам возникнет. И
если пожелает, расскажет о своей жизни и своих развлечениях. Он натура
теперь самостоятельная...
Через четыре дня Сергей Андреевич, Крейсер Грозный, снова позвал Шеврикуку
поглядеть на змея.
- Только без дегустаций, друзей и императоров! - потребовал Шеврикука.
- Именно! Именно! - согласился Крейсер Грозный.
- А в чем дело? - спросил Шеврикука.
- Увидите! - зашептал Крейсер Грозный. - Осознал, стервец! Мы его с того
дня не кормили. Только вы об этом Кубаринову и Дудареву не говорите.
В предвкушениях презентации Парадиза полпрефекта Кубаринов и Дударев
явились наблюдать змея. Кто за отсутствием эфиопского императора
развешивал на лианах запеченных поросят, Шеврикука узнавать не стал. И
Крейсер Грозный был крепок и смел и уж наверняка смог бы лазать по мачтам
и вантам, и находились при нем японский марафонец Сан Саныч, штурмовавший
Останкинскую башню, и ковбой-зоотехник Алексей Юрьевич Савкин. Оголодавший
змей был подведен к необходимости духовного и физического подъема. Что и
был вынужден сделать к удовольствию наблюдателей. Пришитый некогда Сергею
Андреевичу бразильскими хирургами и явленный впервые публике, змей сначала
как бы танцевал в воздухе, складывался в кольца, а уж потом поднялся в
полный рост. Правда, под углом, мешал потолок. Это - в манаусском
госпитале. Сейчас же змею было не до танцев, манили поросята, да и
мартышки могли с ними пошутковать. Змей по сигналу погонщика и научного
руководителя выпрыгнул из воды будто бы с намерением взлететь в
поднебесье, выпрямился во все свои одиннадцать метров, замер на мгновение,
показав публике, каков он змей и каков красавец, а затем, сверкая кожей,
совершил полет к поросятам, заглотал трех, перевернулся мордой вниз и,
вызвав брызги, пропал под лотосами и викториями. Публика не расходилась и,
чтобы не помешать пищеварительному процессу, не шумела, а лишь повторяла
уважительно: "Хорош! Хорош!" Крейсер Грозный был горд змеем, Кубаринов
пожимал руку Дудареву. После нынешнего показа змея не вызывало сомнений:
концерн "Анаконда" будет процветать и заглатывать. Через неделю ожидалось
открытие первого дочернего предприятия концерна - Михайловской фабрики по
производству рогаток.
А Шеврикука представил себе, каким мог бы стать змей, коли бы у него
отросли хотя бы четыре перепончатых крыла. Ну и башка бы его увеличилась.
Дракон, не дракон... Но может быть, и дракон. И тут же подумал о
Бушмелеве...
Опять он вышел на Епифана-Герасима. Опять последовал за ним в недра
столичной подземной дороги. Пробыл там на этот раз до половины второго
ночи, пока поезда не прекратили свое рабочее хождение. Епишка злодея
маялся, его корежило, его чуть ли не всасывало в глубины туннелей, но у
него пока хватало сил удерживаться и не быть втянутым в дела и жизнь
Бушмелева.
А Бушмелев все еще занимался баловством: путал пьяным, уставшим и
рассеянным направления при пересадках, особенно на станциях
"Тургеневской", "Таганской", "Комсомольской-кольцевой". То ли ни на что
другое не был способен. То ли валял дурака, не желая открывать свои
возможности. Любохватом вблизи него и не пахло. Вдруг и впрямь он
уберегался теперь во Флориде или в Сингапуре.
Наблюдения за Епифаном-Герасимом и Бушмелевым следовало продолжать.
А в Ботаническом саду, в Оранжерее, как и в прежние зимы, динамичным
образом, с интригами, досадами и сюрпризами шли приготовления к январскому
маскараду. Бывать в Оранжерее у Шеврикуки нужды более не было. А если он
что и узнавал о приготовлениях, то из краткостей Векки-Увеки, нередко
иронических. "Ваши-то допущены, допущены, - ехидничала Векка Вечная, или
Увека Увечная, в Салоне. - Упорядочены в глазах света. Вот уж
расфуфырятся! Вот уж повеселятся!" "Пускай фуфырятся. Пускай веселятся, -
говорил Шеврикука. - Дамское счастье ваше такое..." А не исключалось, что
на этот раз, после публичных признаний и успехов привидений, маскарад им
позволят провести в Итальянском павильоне Останкинского дворца...
Многое в Москве может быть забыто через день. Полагалось бы забыть и про
Пузырь. Было бы даже прилично забыть о нем. Ну прилетел, ну улетел.
Прилетал и Майкл Джексон, и саблю ему, кажется, дарили. Ну и что? И где
этот Майкл Джексон? И что нам с него? Правда, была разница. Майклу дарили.
Пузырь сам дарил. И из него вывозили, чему были свидетели. Другое дело,
сам он пропал и будто бы никогда Москву не посещал. А потому не могло ли
все вывезенное из него теперь тоже пропасть, или превратиться в труху, или
по сезону - в снег? Такое случается. Шутников в мироздании множество. Но
нет, нынче пока такого не случилось. Для успокоения народонаселения в
государственные склады были допущены придиры из разных фракций и
сообществ, в том числе и из Лиги Облапошенных. Склады были забиты
продуктами и вещами, вовсе не намеренными, как было установлено придирами
на ощупь, исчезать, преобразовываться в насекомых либо гадов или
превращаться в мокрое пятно. Раздачу Пузыря не отменили, высочайшее
постановление не подправлялось, но сроки раздачи были теперь неопределенно
отодвинуты. В связи с необъяснимым отлетом Пузыря изучались все свойства
его наследства, дабы выстроить научные догадки, что это за Пузырь, откуда
прилетал и с какой целью, и определить, нет ли в нем чего губительного для
здоровья и нравственно-социального состояния общества. И нет ли тут какого
ехидства природы. Гражданам по месту прописок выдали талоны с номерами. По
этим талонам в случае благополучия в исследовании натуры Пузыря и
предстояло получить каждому свою долю наследства. Естественно, нашлись и
будораги. Они кричали: "Чего ждать? Что нам может навредить? Чего не
выдержат наши организмы? Вон из тех-то, кто на показательных раздачах
отхватил свои галоши, телевизоры, кухонные комбайны, что-то никто не подох
и не выродился! А мы чем хуже?" Но за будорагами мало кто шел и
горлопанил. Даже Лига Облапошенных призывала потерпеть до решительного
выяснения обстоятельств. Нетерпеливые же и скептики талоны продавали.
Шеврикуке было известно, что много пузыревых талонов оказывалось в доме на
Покровке, в сейфах концерна "Анаконда".
Сам же Шеврикука, несмотря на обещания себе паспорт истребить, не разорвал
его и не сжег. И взял талон. На всякий случай. Впрочем, о нем он не думал,
а занимался своими делами в подъездах. Заходил иногда и в подъезды
прохвоста Продольного. Нового домового туда пока не прислали, а порядок
требовалось поддерживать. Все шло одобряемым Шеврикукой чередом. Супруги
Уткины смотрели сериалы и наслаждались чаем с крыжовенным вареньем. Нина
Денисовна Легостаева перестала тосковать и вновь принимала у себя ухажера
Радлугина. О младенце от Зевса она никому не напоминала, себе - в
особенности. Тень Фруктова Шеврикука ограничил в правах и возможностях
передвижений. Погубленный чиновник мог являться теперь только бакалейщику
Куропятову. Без собеседований с Фруктовым Куропятов заскучал бы. Сам же
Шеврикука скучал без подселенца Пэрста-Капсулы. Но знал, что тот рано или
поздно обнаружится. Вот ведь обнаружился вдруг в Большой Утробе домовой
Колюня Дурнев, или Колюня-Убогий, по представлениям Шеврикуки сгибший в
баталиях. Колюня-Убогий прошел мимо него с безумными глазами, бил в бубен,
слюна капала из уголка его рта. Шеврикуку он не узнал, хотя рыжий
нечесаный бездельник Ягупкин толкал Колюню и указывал: "Вон, гляди,
Шеврикука!" "Эге! - сообразил Шеврикука. - Как бы не начались
осложнения!.." Но осложнения не начинались. Не являлся за должком мошенник
Кышмаров (а не был ли он, кстати, связан с Любохватом?). Не приезжал
сановитый Концебалов-Брожило в поисках Омфала, возможно, выжидал... А так
в подъездах Шеврикуки лампочки горели, лифты ездили, вода в трубах текла
холодная и горячая и трубы не гудели, не ныли, телефоны звонили и батареи
позволяли жить квартиросъемщикам в тепле и уюте.
И вот тебе раз!
В морозное утро сквозь стены Шеврикука услышал трубные крики Сергея
Андреевича Подмолотова, Крейсера Грозного.
- Игорь Константинович! Игорь Константинович!
Крейсер Грозный стоял перед Землескребом со стороны улицы Королева, в
ушанке, в пальтеце, наброшенном поверх тельняшки, и обращался ко всему
Землескребу:
- Игорь Константинович!
Рядом попрыгивал в валенках японский прикипевший друг Сан Саныч.
Шеврикука натянул кожаную куртку с подстежкой, кроличью шапку, обогнул
Землескреб и приблизился к Сергею Андреевичу со спины, тоже как бы с
Королева.
- Что вы, Сергей Андреевич? - спросил он. - Я в магазины выходил...
- Змея!.. Змея уворовали!.. Моего змея!.. Поехали!
И Шеврикука вместе с Сан Санычем был приглашен в автомобиль Дударева.
Один из боков стеклянного шатра-конуса Парадиза змея был раскурочен.
- Отсюда его и уволокли, - сказал Крейсер Грозный.
- А если он сам улетел? - предположил Шеврикука.
- Как это - улетел?
- Получил крылья и улетел. Пожелал стать драконом.
- Его уворовали! Зачем иначе было связывать Савкина с его зеброй?
А действительно, зоотехника Алексея Юрьевича Савкина с его зеброй нашли
опоенными и связанными.
- Ну и что? А вдруг кто-то змея с крыльями взнуздал? - продолжил
Шеврикука. - Кто-то с булавой и с плетью... А?
- Как же это вы, Сергей Андреевич! - причитал метавшийся по двору Дударев.
- Отыщется! - бросил ему Крейсер Грозный. - Отыщем! Вот и Игорь
Константинович поможет!
- Нет, это сущее безобразие! За что мы вам деньги платили! И еще -
флотский! И где же ваши рогатки?
Крейсер Грозный более его не слушал. Он смотрел в небо. Он был сейчас
трагик.
- Но народ не унывает! - мрачно произнес он.
- Всенепременно с вами согласен, - сказал Шеврикука.
(c) В.В.Орлов, 1994-1997
OCR: Charmant, декабрь 2000 г.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг