имелись. Мы шли по замерзшей протоке. Ветер дул в лицо, но было не
холодно. Я поворачивался спиной к ветру, чтобы не продуло Настю на моих
руках. Ориентировался по трубам химкомбината.
Протока круто поворачивала. Женька идет впереди. Вдруг она остановилась
и побежала назад. "Папа, солдаты!" Жена смотрит на меня, и в глазах у нее
такая тоска.
Спокойно, говорю, девки, спокойно. Левый берег протоки сплошь зарос
тростником. Повернули туда. Забрались в самую гущу.
И тут появились спецподовцы и курсанты, двенадцать человек. Они цепью
шли по льду. Двое тащили на спинах что-то тяжелое. Они уже миновали нас,
когда Настя проснулась и заплакала. Я накрыл ее полой шубы и стал баюкать.
Солдаты остановились, смотрят в нашу сторону.
Уходим к зарослям, говорю своей. В тростнике огромное количество
проходов от замерзших ручьев - настоящий лабиринт. Жена взяла Настю,
Женька взяла сумку с вещами, а сам с автоматом пошел последним. Нас же
могли без всяких задержаний просто пострелять, как дичь... Мы уже почти
достигли островных зарослей, когда над головой раздался свист, и впереди с
грохотом взметнулся снег с землей. Осколки с воем пронеслись высоко над
головой. Ложись, зашипел я.
Так вот что тащили те двое, миномет! Это что же, против меня - жену и
девчонок не считать - вертолет, машины, миномет и черт знает сколько
автоматных стволов? Не жирно ли для одного писателя-фантаста?
Настя испугалась и заплакала. Жена пытается ее успокоить. И тут опять
нарастающий свист, и опять взрыв, только немного правее. И еще одна мина
уже левее. Я хоть в боевых действиях и не принимал участия, но соображаю,
что от чащи отсекают.
Все, отец, мы не уйдем, говорит моя. А Женька - молодец! Видно, что
боится, кулачки сжала, аж пальчики побелели - где-то рукавички потеряла,
растеряшка, - но держится, не плачет. Отдаю ей свои перчатки. Эх,
доча-доча, думаю, знала бы ты, что нас всех ждет. Я-то - ладно, я - мужик,
а вот вы... Проверяю в кармане брюк второй рожок. Мать, говорю, сидите
здесь. Я попробую увести их в сторону. Куда идти - ты знаешь. Вон там
Ново-Алтайск. Как только услышите выстрелы, сразу уходите.
- Щербинин!
Моя аж взвизгнула от испуга, а я чуть автомат не разрядил в кусты,
хорошо, предохранитель не снимал.
- Щербинин, это я. Не стреляй.
И вылезает из тростника Шура Бортников. Рыжая борода по грудь, какой-то
треух на голове. Фуфайка. Валенки.
- Шура?!
- Что, доигрался, ястреб перестройки?! - Он сплевывает. - Я знал, что у
тебя этим кончится. Еще когда ты в школе ботинки без шнурков начал носить,
я уже предвидел...
- Шура, откуда ты здесь?!
- Откуда-откуда... В бегах я, крутым задолжал чуток... Я бакенщиком
здесь работаю. Вон там мой дом. - Он махнул рукой в сторону островов. -
Листовки с твоим портретом чуть ли не на каждом дереве наклеены. Вчера ко
мне патруль приходил, тебя искали. А сегодня с утра по всему берегу
оцепление стоит. Как ты прошел - удивляюсь! Вертолет видел?
- Видел. И он меня тоже видел.
- Тоже видел, - передразнил он. - Вот и соображай теперь, шифер
колотый. Возьмут они тебя.
Я хотел возразить, но тут над головой опять раздался свист, и грохнул
взрыв.
- В общем, Щербинин, дятла семечками не кормят, ты сам должен
соображать. Пошли за мной.
Мы, низко пригибаясь, двинулись по замерзшим ручьям за ним. И Настя,
явно что-то поняв своим трехлетним умом, замолчала.
Бортников остановился у двух очень старых, сросшихся стволами ветел. Он
отвел рукой в сторону кусты. В стволе ветлы чернело дупло в половину
человеческого роста.
- Влезай, - сказал Бортников моей. - Я Настю подам.
Моя влезла в дупло. Бортников подал ей Настю. Затем влезла Женька.
Бортников, насупившись, смотрел на меня и ничего не говорил.
- Шура, я не маленький. Мы все там не поместимся?
- Куда ты хотел их отправить?
- Моя знает. Ты ей поможешь?
- Щербинин, я перестану тебя уважать.
- Я понял. Я уведу спецпод за собой. Полезай в дупло.
- Прощай, - сказал Бортников и протиснулся в дыру.
- А где папа? - резанул по сердцу голос старшей дочери.
- Женя, - сказал я, - я скоро приду. Побудьте здесь с дядей Сашей. Он
поможет вам к тете Наде уехать. Я скоро вас догоню.
- Ветками завали дупло, - сказал Бортников.
Я завалил их ветками и отполз в тростники, расстегнул ворот рубашки.
Мне стало жарко. Фух, словно гора с плеч. Теперь-то я никого не боялся.
Опять в воздухе просвистело, и ухнул взрыв.
Пора, сказал я себе, и пополз в направлении минометных выстрелов.
Вскоре я увидел солдат. На льду, боком ко мне, стоял УАЗик. Часть солдат
спряталась за ним от ветра. Несколько в стороне стоял миномет. Двое солдат
рядом с ним, один подает из ящика мины, другой опускает их в миномет и
зажимает уши руками. Миномет выплевывает мину в сторону острова, а эти
двое даже не смотрят, куда.
Я прицелился под брюхо УАЗику - где-то там должен быть бензобак - и
нажал курок. Из-под машины с грохотом вырвался огненный шар. УАЗик
подбросило и опрокинуло на бок. Я выпустил короткую очередь по
минометчикам и рванул напропалую через тростники вдоль берега.
Я пробежал метров десять, когда вокруг защелкали пули. Я обернулся, не
целясь, выстрелил и опять побежал. В двух шагах передо мной с визгом
разлетелся лед. Колючие осколки ударили в лицо.
Ага, значит поняли, где я. За мной! Я обернулся и опять, не целясь,
выстрелил. Шуба зацепилась за корягу полой. Я рванулся, сбросил ее и опять
побежал, и вдруг заметил, что выронил из кармана запасной рожок.
Оборачиваюсь. Он лежит в четырех шагах от меня. Бросился к нему. И тут
увидел спецподовца. Я замер. Солдат смотрел куда-то в сторону. Кожа у него
на лице была странного кирпичного цвета. Сфера делала его похожим на
ожившего оловянного солдатика. Он медленно поворачивал голову,
всматриваясь в заросли тростника. Вот его лицо повернулось ко мне, взгляды
наши встретились. У него были странно-серые, будто обмороженные, глаза. Он
словно встрепенулся от сна, но я выстрелил раньше. Он взмахнул руками,
роняя автомат, и упал на спину. Я метнулся в сторону, поскользнулся. И
тут, как из-под земли, появились еще двое. Не успев встать, я нажал курок.
Раздался всего один выстрел. Я опять жму курок - тишина, магазин пуст.
Левый схватился за бок и стал медленно опускаться. Я хотел подняться, и
тут автомат вылетел из моих рук, выбитый умелым ударом, и словно гора
обрушилась на меня. Кто-то схватил меня за волосы, поднял мою голову и со
всей силы пнул сапогом в висок... Они вдоволь меня попинали. А потом
подошел этот капитан, поднял мой автомат за ствол и приказал держать мне
руки...
А здесь мне уже добавили... Надо еще раз попробовать установить
контакт. Не могли ОНИ меня бросить. Черт возьми, не так-то просто
расслабиться, имея сломанные ребра! Радужное мерцание перед внутренним
взором растворяется в темноте окружающего пространства. Поплыли пестрые
пятна абстрактного мира. Каждый раз пытаюсь запомнить эти картины и потом
попытаться воспроизвести их красками на холсте, но каждый раз, после
возвращения, забываю об этом. Ладно, дальше. Вот пошло более конкретное...
Мир черно-белый. Никогда его не видел в полном цвете, возможно, по той
причине, что лишь поверхностно сканировал его, возможно, по причине совсем
для меня неизвестной... Хотя в этом мире больше всего и встречается всякой
темной гадости, она здесь успешно прячется... Словно складки световой
ткани, струятся отовсюду в разных направлениях структуры светлой энергии,
одна сплошная фантастическая драпировка... Ага, вот опять кто-то, да не
один...
Два темных пятна... Нет, не два, больше... Это что же, вокруг меня,
бедного, столько мерзопакости всякой бродит!.. Давненько я чисткой не
занимался, давненько... Тянуть не стоит, иначе облепят, как пиявки. С
ближайшего и начну. Сейчас я вас нашим фирменным "пятновыводителем"...
Лучи исходят откуда-то из плеч, лучей всегда два, они светло-голубого
цвета и кромсают нечисть на любом расстоянии за милую душу. Понимаю, что
стреляю какой-то энергией, но никогда не вникал в суть - что, из чего,
как. Какое дали оружие, такое и дали... Темное пятно съежилось и растаяло.
Кто следующий? Прошу... О-о, да вы сразу всей толпой!.. Прямо как наши
доморощенные герои подворотен!.. Какая была дружная компания, какой был
сплоченный коллектив!.. Пространство вокруг заметно очистилось, стало
светлее. Но впереди кто-то очень крупный. Вонзаю в него лучи, еще раз,
еще. Крупный и крепкий экземпляр. И кто же на меня так разозлился?.. Между
прочим, легко могу выяснить, кто на меня зол или затеял недоброе, и опять
не буду этого делать. Излечением души от сволочизма занимаются другие. И
своими действиями недоброжелатель мой проявил себя, засветился, он теперь
меченый, и ждет его в кратчайшие сроки возмездие - наказание кармическое.
Моя же позиция - беспроигрышная, я защищаюсь. На уровне солнечного
сплетения концентрирую ядро - очень плотный сгусток энергии - тоже штука
хорошая. Ядром пользоваться очень просто: оно здесь, рядом с тобой, затем
надо увидеть точку, где оно должно возникнуть, и мысленно туда
переместить. Сила удара зависит от скорости перемещения. Обычно среднему
пятну хватает, оно лопается изнутри, как воздушный шарик... Мечу ядро.
Пятно колыхнулось, но осталось целым и продолжает приближаться. Слабо
метнул. Создаю новое ядро и мечу его в центр пятна. Пятно глотает ядро,
даже не реагируя на удар. Сколько злобы, сколько злобы! Вот она -
подноготная природы человеческих взаимоотношений. Опять мечу ядро и в
момент его возникновения в пятне бью по ядру лучами. Белая вспышка
рассекла тьму. Роскошная вспышечка, неплохо я его...
Дорога свободна, или не дорога, а путь, или не путь... Вперед, полосуя
лучами пятна, которые попадаются на глаза...
Возникли холмы, покрытые лесом, речная долина, небо в хлопьях облаков.
Изначально мир нейтрального серого цвета, но изменением цветовой гаммы
реагирует на появление в нем. Цветность возникает по мере продвижения
вглубь мира, и цветовая гамма отражает реакцию мира на появление в нем;
появившийся объект описывается цветом. Мир насыщается цветом, как губка
водой. Лечу над долиной, взмываю над облаками... Стоп! А почему я ищу ИХ
по сопредельным мирам? Что ИМ тут делать? Назад!
Вновь вонючие нары... Наконец-то в мою камеру пришла ночь! Лампочка
перегорела, ура!.. ИХ надо искать в космосе. Падаю в пространстве,
мелькают в сознании слой за слоем. Надо пробить оболочки сопредельных
миров и выйти к звездам. Вот мелькнул последний желтый слой, и планета
поплыла внизу, в безбрежном океане звезд. Несколько причудливых по виду
космических станций в некотором отдалении. В крайнем случае можно
обратиться и к их обитателям, но только в крайнем случае. Насколько мне
сейчас понятно, мой случай не крайний. Мне известно правило - цивилизации
промежуточного уровня не вступают в перекрестные контакты, каждая курирует
только своего оппонента, того, с кем посчитала нужным вступить в
контакт... Шаров не видно. Слушаю космос. Никто меня не ищет, мысленных
лучей, адресованных мне, нет.
- Э-эй, ребята, где вы?
Нет даже эха. Понятно, обиделись. Тогда вперед, летим на вашу базу.
Серебряный астероид, Юпитер.
Входа на базу нет. Мертвые, покрытые космическим льдом скалы, но
тоннеля, ведущего внутрь, нет.
Вроде бы здесь был вход, вот под этим скальным навесом. Входа нет.
Облетаю скалу. Среди дальних обломков плывет одинокий желтый шар. Быстрее
за скалу!.. К Земле!.. Вишу над облаками. Пусто. Никого. Нет, кто-то есть.
Кто-то двигается по направлению к Земле, но это не мои. Пора возвращаться.
Крылатый крест брошенной станции "Мир". Подо мной в облаках кто-то есть, я
это чувствую. Но это тоже не мои... Неужели бросили?.. Похоже,
предсказание насчет петли сбывается. Нельзя человеку знать свое будущее,
нельзя... Домой!
Не хочется открывать глаза. Если бы, накрывшись одеялом с головой,
можно было спрятаться от всех и всего...
Значит, обиделись-таки, нет ВАС действительно. Обиделись - так
обиделись. Бог с вами... Сколько сейчас времени?.. Были у меня часы.
Небольсин привез в подарок из Италии. Положил их куда-то во время ремонта,
а куда - вспомнить так и не смог. Искал-искал, не нашел. Пока в часах
аккумулятор жил, они пищали. Как только по радио начинался отсчет
последних шести секунд, я вставал посреди квартиры и, напрягая слух,
пытался уловить, из какой комнаты раздается писк. Вскоре комнату удалось
засечь. Оставалось определить, в каком углу комнаты они, подлые, лежат.
Сдох аккумулятор... Спать... Середина лета... Солнечное утро... Дело
происходит где-то в Подмосковье... Девятый этаж. Холостяцкая квартира
полковника каких-то космических войск. Он - мой друг детства. Не виделись,
наверное, сто лет, и вчера случайно встретились в метро. Просидели всю
ночь. Кухонное окно распахнуто, доносятся искаженные домами бухающие звуки
не то полкового барабана, не то строительной бабки, вгоняющей в землю
очередную сваю. С похмелья раскалывается голова. У полковника рыба
красная, а спирт черный. Рыба красная по своей природе, а спирт настоян на
кедровых орешках и действительно черный. На подоконнике стоит раскрытая
банка вишневого варенья, а вокруг нее валяются обожравшиеся осы. Осы до
такой степени обожрались варенья, что не в силах взлететь. Наверное, он их
специально прикармливает, чтобы не кусались. Гуманист наш полковник! Ос
вокруг до черта; воевать с ними - только укусы собирать. Так не лучше ли
дать прожорливым насекомым то, что они хотят, глядишь, и мирный диалог
наступит. В голове еще раз повторяется фраза: "...Так не лучше ли дать
прожорливым насекомым то, что они хотят..." Сон - долой. Открываю глаза.
Все-таки я осел! Действительно, чего я жалею, что берегу?! Осам никогда не
съесть все варенье в банке, этим парням никогда не "съесть" всего
космоса!..
Кто меня будит? А-а, старый знакомый, он же знакомый Бортникова.
- Привет. Что случилось?
- На допрос.
- Эх-хе-хе, вздремнуть бы еще часок.
- Там отоспишься, - тычет пальцем в потолок. - Шура спрашивает, не
нужно ли чего? Кстати, ты почему не съел колбасу? Хочешь, чтобы меня
вместе с тобой расстреляли?
- Прости подлеца, я как-то по растерянности не подумал. Ты ее убери
совсем. Я есть не хочу. Можешь и суп не носить. Мне не надо.
О, какие у него стали глаза! Но с вопросами не пристает, молодец.
Интересно, за кого он меня принимает? Эх, надо идти на допрос. Прямо как
на работу...
Сегодня штатский один. Предстоит важный разговор?
- Присаживайтесь, Щербинин.
Конечно, присяду, не стоять же.
- А ведь мы с вами встречались, Щербинин.
- Что-то не припоминаю.
- У вас плохая память?
- Меня столько били по голове, что я не ручаюсь за свою память.
- А я вам напомню. Мы встречались у Небольсина Валерия Константиновича
дома. Перед самым отъездом Валерия Константиновича на стажировку в Италию.
Вы тогда с Плуталовым пришли. Водку пили.
- Я один, что ли, пил?
- Все пили, все. Песни пели. Песни ваши помню. Особенно "...А я им
отвечаю: - Мужики, у нас в стране Бургундское не пьют..." Или вот эту:
"...Я разложил ложки-вилки, красный галстук нацепил, самогоночки в
графинчик из канистрочки налил..." Хорошие песни, веселые. Не вспомнили
меня?
Я тебя вспомнил, Цыля Фишман. Ты сидел у окна, в углу, рядом с
холодильником. Ты так заискивал перед Небольсиным, ты так лебезил под его
взглядом, что походил на слизняка.
- Нет, я вас не помню.
- Жаль. Хорошие были времена. Вы не знаете, у кого-нибудь остались ваши
записи?
- Не знаю. По-моему, нет.
- Жаль.
- С чего бы это?
- Я хотел пополнить свою коллекцию. Вы ведь понимаете, может так
случиться, что вас в скором времени не станет. А, так сказать, культурное
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг