- Ну, давай подумаем. Про Четобаше Муйо или Халиля Соколе лучше не надо -
трудно спать под звон клинков! Про Талимэ Девойку? Нет, тебе нынче не до
женщин. После такого приснится злая штойзвола, всю мужскую силу выпьет...
Петер чуть не рассмеялся. Веселая картина: бродяга-доходяга и над ним -
седой караван-баши, выбирающий из всех знакомых сказок самую усыпляющую.
Но Керим-ага не разделил его веселья.
Напротив, лицо караван-баши вдруг сделалось не таким уж старым, но очень
печальным.
- Значит, так: жил некогда во Влере - лет тридцать, а, может, и все сорок
назад - один купец...
* * *
Жил некогда во Влере - лет тридцать, а, может, и все сорок назад - один
купец. Вернее, купцом он уж после стал, а сперва в простых караванщиках
ходил; потом - караван-баши сделался, начал долю с продаж получать.
Мало-помалу и свой товар возить принялся - в Дуррес, в Шкодер, в Дришти,
в Лежу, во Вржик, а то и дальше, за пределы Арберии: из Османской Порты в
Ополье, в Майнцскую марку; до самого Хенинга пару раз добирался... Был он
из османцев, но во Влере давно осел, женился на местной арнаутке, через
год вторую жену в дом пустил и на родину возвращаться раздумал.
Сын у отца один родился. Остальные - дочери. Сызмальства отец сына с
собой брал. Зачем, спросите? Чтоб к тропам караванным привыкал, к жизни
кочевой, наречия разные запоминал, с людьми ладить умел, в товарах
разбирался: что где да почем, как лежалую ветошь за новый шелк выдать; у
кого контрабанду брать можно, кому тайком сбывать, а с кем лучше не
связываться; когда хабар дать следует, - а когда шиш без масла скрутить:
накось, выкуси!
Сын, Джаммаль-младший, весь в отца рос. В премудрости торговые-походные
вникал охотно, на ус мотал (хоть усов у него в ту пору еще не было), а
однажды возьми-спроси:
- Почтенный родитель мой, отчего ты караваны водишь? Вон, купцы, что
товары тебе доверяют, сами по домам сидят, щербет пьют, с женами тешатся,
а денег куда больше тебя загребают. Стань и ты купцом!
Засмеялся Джаммаль-старший, сына по курчавой голове потрепал.
- Молодец, сынок, верно подметил. Только и отец твой далеко не простак.
Чтоб купцом стать - деньги надобны. Вот я завтра в Драгаш отправляюсь:
невольников вести предложили. Я раньше живых людей не водил, да уж больно
выгодное это дело. Пару раз обернусь - и, да поможет мне Аллах, в городе
навеки осяду. Лавку открою, торговлей займусь. А невольники... Что -
невольники? Товар, как товар.
Старый караван-баши слов на ветер не бросал. Отвел дважды невольников -
из Драгаша во Влеру, из Шкодера в Дришти, - вернулся домой с удачей и дело
свое открыл. Сын, понятно, при лавке: растет, отцу помогает. Ушлый парень:
на язык боек, барыш носом чует. Своего не упускал, а, бывало, и чужое
прихватывал. Так что когда отцу срок помирать вышел, - с легкой душой дело
сыну оставил. Знал: в надежные руки отдает.
Принял сын наследство, погоревал, сколько положено, родителя оплакивая, а
там вскорости сестер замуж повыдавал и сам женился. После вторую жену
взял, третью, - доходы позволяли. Дела процветали, купец Джаммаль
понемногу богател, умело скрывая часть прибылей, дабы не баловать казну
лишними податями, - и был вполне счастлив, пока не исполнилось ему
тридцать девять лет. "Разве это возраст для мужчины?!" - скажете вы, и
будете совершенно правы.
Ибо возраст тут ни при чем.
И судьба ни при чем, и беда ни при чем...
- Неужели ты хочешь получить от меня золота больше, чем весит эта
несчастная цепочка?!
- Ах, уважаемый, разуйте глаза! На этой замечательной, превосходной,
лучшей в мире цепочке еще имеется пластинка червонного золота с древними
письменами, вдесятеро увеличивающими ее ценность! Они такие древние, что
их не прочтет и сам Соломон, восстань он из праха! Обратите внимание:
какое плетение, какая чеканка! Сейчас так не делают. И заметьте, ни
цепочка, ни пластинка ничуть не потускнели. Лучшего золота вы не найдете и
в султанской сокровищнице!
- Небось, с утра надраил, - буркнул купец себе под нос, однако так, чтобы
его не услышал ювелир, тщедушный венецианец. Ибо выше прибыли ювелир ценил
свою репутацию, хотя торговаться умел ничуть не хуже самого Джаммаля.
- И вот эта тоню-ю-юсенькая пластиночка золота, по-вашему, стоит целый
динар, да еще восемь курушей впридачу? Да, уважаемый?!
- Да, уважаемый! Эта толстая пластинка на тройной цепи стоит гораздо
больше! А мой почтенный клиент вовсе не умеет смотреть на товар! То вы
смотрите на пластинку, и забываете про цепочку, то вы смотрите на цепочку,
и забываете про пластинку. Опять же, не восемь, а девять курушей, если вы
успели забыть цену. Я с самого начала уступил вам один куруш, или вы об
этом тоже забыли? Может, вам следует лучше завязать чалму, чтобы слова,
влетев в одно ухо, не вылетали из другого?
Минуту-другую купец размышлял: обидеться ему на ювелира или нет? И не
удастся ли на этой обиде сторговать безделушку еще на куруш-полтора
дешевле? Нет, вряд ли. Сам виноват: слишком усердно изображал
забывчивость. Обижаться поздно. А подарок для средней жены нужен. Женщины
любят украшения, а Рубике он давно ничего не дарил. Да и цена, если
честно, вполне приемлемая.
- Вы меня убедили, уважаемый. Давайте сойдемся на динаре и восьми с
половиной курушах...
- Нет, вы только послушайте! Это же чистое разорение! Ну хорошо, хорошо,
только для вас, уважаемый, я уступлю эти несчастные пол-куруша. Может
быть, вы посмотрите новые бусы?..
Однако дома Джаммаля ждало одно сплошное расстройство и огорчение. С
порога к нему кинулась младшая жена, Фатима, спеша наябедничать: красивая,
но вздорная Рубике поссорилась со старшей женой, Балой, ссора быстро
перешла в рукоприкладство, и в итоге пострадала китайская ваза с
драконами, созерцанием которой любил услаждать свой взор хозяин дома,
предаваясь курению кальяна. Конечно, она, Фатима, пыталась вразумить
старших жен, но разве может один ангел справиться с двумя шайтанами, пади
гнев Аллаха на обеих...
Дальше купец уже не слушал. Его любимая ваза, как выяснилось, не просто
"пострадала", - от нее остались мелкие черепки. "Это Рубике!" - не
преминула напомнить из-за плеча младшая жена, ловко пользуясь случаем,
чтобы направить гнев мужа на главную соперницу.
И на этот раз она действительно добилась успеха.
- Неблагодарная! - в гневе кричал Джаммаль на испуганно замершую перед
ним Рубике. - Я трачу целых двадцать динаров, желая тебя обрадовать, а ты
платишь мне за любовь и заботу черной неблагодарностью! Вот тебе вместо
подарка!
В сердцах он швырнул цепочку с пластинкой в ярко горевший очаг.
Рубике горестно вскрикнула.
- Выйди прочь, во имя Аллаха! - Джаммаль властно указал жене на дверь, и
та, всхлипывая, поспешила удалиться. А купец для успокоения души придвинул
ближе кальян из серебра, заранее набитый лучшим кашгарским терьяком,
раскурил его и устало откинулся на подушки, посасывая мундштук из слоновой
кости.
Ну и денек сегодня выдался!
Однако день продолжал радовать происшествиями. Едва Джаммаль успел
сделать пару блаженных затяжек, как из очага повалил невиданный
сине-зеленый дым. "Что-то рано терьяк подействовал! - вяло удивился купец.
- И странно: раньше все гурии да чаши с вином являлись..." Дым тем
временем валил и валил, постепенно сгущаясь в углу и обретая вполне
человеческие черты. Мужчина крепкого сложенья, на вид лет сорока. Вон,
стоит, озирается. Из одежды на незнакомце была лишь набедренная повязка с
бахромой, а ноги терялись в туманном мареве, мешая разобрать: есть ли они
вообще у странного гостя, или же его верхняя часть висит в воздухе,
опираясь лишь на некое смутное основание.
"Нет, не гурия. Ну и ладно..." - философски подумал купец Джаммаль.
- Благодарю тебя, мой спаситель, да продлятся твои дни, да наполнятся они
светом праведности, и да благословит тебя Тот, чьим именем ты освободил
меня!
- Аллах, то есть, да будет славен Он, - уточнил на всякий случай купец. И
строго взглянул на виденье: "Только попробуй мне тут богохульствовать!"
- Разумеется, разумеется! - поспешил согласиться призрак.
Вполне удовлетворенный ответом, Джаммаль принялся рассматривать незваного
гостя.
Орлиный нос, густые брови. Волосы курчавятся, блестят легкой проседью.
Ростом с самого купца. Разве что ноги... В общем, ничего особенного. Купец
почти сразу потерял к видению интерес и вновь потянулся к кальяну, в
ожидании гурий с вином. А этот пусть сгинет поскорее.
Однако призрак исчезать не спешил. Мялся в углу, озирался по сторонам.
Выжидательно косился на хозяина дома.
- Иди, иди, дорогой, - лениво махнул ему рукой Джаммаль.
- Увы, - возразило видение. - Ты меня освободил, и теперь я должен тебя
отблагодарить.
- Освободил? Откуда?!
- Я был заточен Сулейманом ибн-Даудом, мир с ними обоими, в зачарованный
амулет. Но ты позволил благословенному пламени коснуться стен моей темницы
и произнес Слова Освобожденья! Теперь я свободен! Поверь, Абд-аль-Рашид не
останется в долгу, о мой великодушный спаситель.
- Слова Освобожденья? - растерялся купец, не ожидавший от призрака такой
самостоятельности.
- "Выйди прочь, во имя Аллаха!" - охотно пояснило видение. - Полагаю,
само Небо надоумило тебя, о мудрец из мудрецов!
- Да кто ты есть, в конце концов, шайтан тебя раздери?! - вскипел купец.
- Не бранись, о досточтимый. Я есть джинн Стагнаш Абд-аль-Рашид, что
значит Раб Справедливости. Семнадцатый сын Красного царя джиннов, Кюлькаша
Изначально-Трехголового. И я поклялся отблагодарить того, кто меня спасет.
А клятвы джиннов нерушимы.
- Ну хорошо. Давай, благодари, - милостиво разрешил Джаммаль. Джинн в
терьячных грезах являлся ему впервые, и это было даже интересно. Купец
приготовился наблюдать чудеса. - Итак, чем займемся? Разрушить, что ли,
город? Нет, я сейчас добрый. Построй-ка мне дворец, вот что.
- Но я не умею строить дворцы, - совершенно по-человечески огорчился
джинн.
- Эх, братец... Стыдно. Честное слово, стыдно. Ладно, Аллах с ним, с
дворцом. Объясняй потом, откуда взял, за какие деньги купил... Еще,
небось, податей в казну сдерут. Давай-ка ты мне лучше караван с золотом. А
чтоб зря не бегать, давай сразу два или три каравана. С юными красавицами,
с шелками и шерстью, с индийскими пряностями...
- Но у меня нет караванов, - перебил Джаммаля удрученный джинн.
- То есть как это "нет"?! Ты джинн или кто?! Поклялся выполнять мои
желания? - давай, выполняй!
- Я поклялся отблагодарить тебя, а не выполнять твои желания, о мой
спаситель. Будь я рабом этой пластинки, тогда другое дело. А я всего лишь
Раб Справедливости. Но клятву свою я исполню, будь уверен!
- И каким же образом ты намерен меня благодарить?
Джаммаль уже понял: от джинна так просто не отвяжешься. И начал
сомневаться, что Стагнаш Абд-аль-Рашид - всего лишь плод его фантазии и
терьячного дыма. А вдруг... Да нет, ерунда! Купец никогда не верил в
сказки. Даже в детстве.
- Я буду твоей Совестью, уважаемый! - после долгого молчания торжественно
изрек джинн. Он будто стал чуточку больше, или просто раздулся от гордости.
- Совестью? Тоже мне, благодарность, называется! Да у меня этой совести...
- Это хорошо, что ты человек совестливый. Значит, мне работы меньше
будет, - деловито обрадовался джинн. - Неужели ты не хочешь стать
праведником, засыпать с чистой душой младенца, заслужить всеобщее уважение
и любовь, а в итоге попасть в рай? Конечно, хочешь! У тебя глаза доброго и
честного человека. Я тебе помогу!
- А может, лучше дворец? - со слабой надеждой поинтересовался купец,
вновь припадая к кальяну с намерением высосать из него более
привлекательную грезу, чем занудный джинн-неумеха. - Ну, хоть маленький?!
Стагнаш Абд-аль-Рашид изумился:
- Зачем тебе дворец? Я предлагаю самое лучшее, чего только может пожелать
смертный: прямую дорогу в рай! А ты еще и упрямишься.
- Хорошо, хорошо, в рай - так в рай. А сейчас оставь меня в покое.
- Как скажешь, мой спаситель, - покорно согласился джинн и исчез.
Джаммаль вздохнул с облегчением. Вокруг уже начали проступать зыбкие
контуры крутобедрых райских гурий, полилась сладкая музыка, - и купец
наконец смог отдаться привычным видениям, где не предусматривалось места
для джинна по имени Совесть.
Наутро в доме, естественно, никакого джинна не обнаружилось. Плотно
позавтаркав и выпив свой обязательный кофе, который прощенная Рубике
наливала ему из длинноносого кофейника, Джаммаль направился в лавку. Где и
застал худосочного юнца, глазевшего на выставленные ткани. Похоже,
покупатель был при деньгах. Быстро оттеснив в сторону старшего сына,
ожидавшего за прилавком, Джаммаль сам поспешил к юнцу, разряженному в
павлиний халат.
- Чего желает дорогой гость? Багдадский бархат? Бухарская парча? Сукно из
Гаммельна? Шерсть из Саксонии? Или, может быть, - Джаммаль доверительно
подмигнул юноше, - настоящая чесуча прямо из Китая? Да, я вижу: именно
чесуча. Прекрасный выбор! Сразу видно, что вы знаток. Вот, взгляните сами:
какой рисунок! А ткань? Нет, вы пощупайте, - сносу не будет, уж поверьте!
Да что я вам рассказываю: вы и сами лучше меня это понимаете! Мните
смелей, видите: ни одной складочки, ни единой морщиночки. А теперь
попробуйте ее порвать. Смелее, уважаемый! Ага! Что, спрашиваете? Цена?
Право, даже говорить смешно. Для вас - всего-навсего...
Джаммаль мгновенно произвел в уме короткий расчет и назвал цифру, от
которой у любого действительно сведущего человека волосы бы встали дыбом.
Однако юный глупец, очарованный красноречием хозяина и донельзя гордый
титулом "знатока", раздумал торговаться.
- Сколько у вас имеется этой превосходной чесучи? - важно осведомился
"знаток".
Ответом был восторг Джаммаля:
- О, я вас понимаю! Конечно, вы солидный человек, вы берете оптом. К
сожалению, осталось всего одиннадцать тюков. Остальное сразу раскупили. Я
понимаю, одиннадцать тюков - это для вас мелочи, но если вы заберете все,
я дам большую скидку!
Юноша задумался, пытаясь сосчитать, во сколько ему обойдутся одиннадцать
тюков. Купец ждал, затаив дыхание, - но в этот миг из дальнего угла
послышался укоризненный и вроде бы смутно знакомый Джаммалю голос:
- Не стыдно, о спаситель? А еще говорил, что у тебя совесть есть!
Купец едва не подпрыгнул на месте. Резко обернулся на голос: быть не
может! Джинн вернулся! Вон, завис в углу между полками с сукном из
Гаммельна и бархатом из Багдада. Джаммаль на всякий случай ущипнул себя за
руку. Покупатель с изумлением наблюдал за действиями хозяина лавки, далее
проследил за его взглядом, но, судя по всему, не узрел ничего особенного.
- Кто ж такие цены заламывает, а? - продолжил тем временем стыдить купца
Стагнаш Абд-аль-Рашид. - И ладно бы, за хороший товар...
- Ты говори, да не заговаривайся! - оскорбился купец. - У меня хороший
товар! У меня самый лучший товар!
- Клянусь, я ничего такого не говорил! У вас превосходный товар!.. - в
испуге залепетал юнец, уверенный, что гневная речь купца обращена к нему.
А джинн разошелся не на шутку:
- Это ты расскажешь двоюродной бабушке султана Махмуда! Она из ума
выжила, глядишь, поверит! Нет, уважаемый, совесть не обманешь. Надеешься,
что этот богатенький простофиля купит у тебя гнилье, уедет из города и
никогда больше здесь не появится? А твоя хваленая чесуча через пару
месяцев разлезется. Один тюк хороший и остался, который на прилавке.
Остальное гниет себе помаленьку - и все от твоей жадности.
- То есть как это: разлезется?! - очнулся наконец Джаммаль, поначалу
опешивший от натиска джинна. - Моя чесуча?! Подавись своей клеветой, сын
Иблиса! Тут, понимаешь, трудишься в поте лица, ночей не досыпаешь, - и
вдруг приходит какой-то не пойми кто, прокляни его Аллах, и при честных
людях заявляет, что моя чесуча...
Юнца в лавке уже не было. Неизвестно, что он подумал о хозяине, однако,
едва купец исчерпал запас красноречия, то обнаружил бегство покупателя. А
собственный сын Джаммаля в ужасе взирал на отца, забившись под прилавок. В
итоге купец чуть было не набросился на джинна с кулаками: такая сделка
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг