Хозяйка у меня тихая, смирная, ей на роду написано по чужим домам
мыкаться! Думаешь, она и впрямь здешнему князю дочерью доводится? А вот
вам всем и смоквушки вяленые! Чужачка она, хоть и сама из семьи - знатней
некуда. Про царя Шуру слыхал?
- Да кто ж не слыхал про царя Шуру?! - хохотнул мужчина. - Великий
был царь: все местные земли в кулаке держал, да кулаком туда-сюда елозил,
для удовольствия... Пока не лег под Грозного. Тут земли и брызнули во все
стороны. Грозный далеко, а пастухам местным все едино: дань есть дань, а
прочее - лебеда.
Он заворочался, устраиваясь поудобнее.
Женщина губами тронула прядь его жестких волос, и удивительная фраза
"а пастухам местным все едино..." сама собой выветрилась из ее головы.
Хоть и странно слышать такое от пастуха.
Местного.
- Вот ты и дважды дурачок... Хозяйка моя - Шурина доченька, да еще и
от старшей жены! Царь-папаша ее к бездетному товарьяману** в приемыши
определил, по давнему сговору... И то сказать: зачем Шуре девка?! Сыновей
хватало, слава Вишну! Вот и сбагрил на сторону. Потом помер от водянки, а
сыновья рохлями оказались, растеряли земли-троны! Приживалы, еще хлеще
сестры! Родись у моей хозяйки мальчонка - мог бы, как в возраст войдет, за
дедовской славой погнаться! Раз дядья оплошали...
__________________________________________________________________________
* Варта - охрана (санскр.) Соответственно "охранник" - вартовой.
** Товарьяман - "друг благородного человека", побратим.
__________________________________________________________________________
- Сынок! - передразнил мужчина. - Слава дедовская! В первую голову,
на славу пора забыть-забить кривым рубилом - ищи ветра в поле! А во вторую
голову: откуда у нее сынок, у Шуриной дочки, ежели сама она - девица
незамужняя! Ветром надуло?!
Женщина запальчиво вскинулась. Чужая тайна и без того жгла ей сердце,
так и норовя выплеснуться наружу кипящим варом. А тут еще дразнят...
- Не знаю, как насчет ветра, а только для сыновей мужья не всегда
надобны! Может, и ветром...
- Врешь ты все, - махнул рукой мужчина, разом теряя интерес к
разговору.
Но женщину уже было не остановить.
- Я вру?! А кто у хозяйки на прошлой неделе роды принимал? Кто
пуповину резал?! Не я?! Думаешь, мы ради твоих мужских статей шестой месяц
в пастушьем становище торчим?! Во дворце живот не спрячешь! Понял,
кобель?!
Последнее слово женщина произнесла ласково-ласково, и пальцы ее как
бы невзначай вновь поползли к самому кобелиному месту.
Мужчина не мешал, но и не помогал.
Лежал, глядел в небо, будто не его ласкали.
- Тогда уж точно о дедовской славе речи нет, - бросил он наконец. -
Ублюдок-безотцовщина - кому он нужен, хозяйкин байстрюк? Брюхо нагуляла,
теперь срам прятать надо! Подкинет, небось, пастушьей женке, а сама
поминай как звали...
- Такого не подкинешь, - ластясь, шепнула женщина. - Ты б его видел,
красавчика маленького...
С этой минуты мужчина слушал очень внимательно.
Впрочем, он и раньше слушал внимательно.
Он вообще мало что пропускал мимо ушей, доверенный лазутчик
матхурского правителя, ракшаса-полукровки по прозвищу Ирод.
3
СМЕРТЬ
Когда женщина задремала, мужчина еще некоторое время лежал, думая о
своем. Он предчувствовал: сегодня, сейчас, этой ночью свершится
предначертанное. Кончится срок его поисков и ожидания, еще один младенец
умрет тихой смертью, отправясь прямиком в рай для молокососов - и можно
будет вернуться к господину.
Вернуться с триумфом.
Иногда мужчина полагал, что из всех кличек Трехмирья именно прозвище
его господина имеет самые длинные ноги. С пятками, смазанными салом. С
когтями, которые сподручно рвать на бегу. Судите сами: меньше полугода
прошло с того веселого дня, когда матхурский правитель разослал в
подвластные ему земли отряды карателей. С недвусмысленным приказом -
убивать младенцев. Всех, кого обнаружат. В первую очередь: младенцев
странных, удивительных, с признаками божественного или демонского родства.
Приказ прозвучал; и уже через полтора месяца окрестности Матхуры
уверенно прозвали царя Иродом.
Ирод подумал и рассмеялся: ему понравилось. Перед этим его звали
Кансой, то есть Кубком - за умение в один дых осушать громадный
наследственный кубок из черненого серебра.
Согласитесь: Ирод звучит куда благозвучней!
По возвращении карателей были разосланы лазутчики в уделы ближайших
соседей. Приказ остался прежним, с малой поправкой: убивать тайком. Не
оставляя следов. Война нам не нужна, а исчезновение того или иного дитяти
всегда можно свалить на недосмотр мамок или проказы упырей-пишачей.
Лазутчики склонили головы перед владыкой, и вот: на сегодняшний день
прозвище Ирод уже взапуски бегало от пашен ядавов до пастбищ бходжей.
Следом бегал слух: Ироду было пророчество о его будущей гибели. Дескать,
убьет его не то потомок родной сестры владыки, не то дальний родич, не то
просто земляк...
Короче, родится в нынешнем году, вырастет и убьет.
Ом мани!
- Интересно, - задумчиво спросил Ирод, который тогда еще был просто
Кансой, у своих советников, - зачем богам сообщать мне о причине моей
погибели? Ясное дело, чтобы я заранее принял меры, и никак иначе!
Советники почесали в затылках и хором восславили мудрость владыки.
Вот тогда-то матхурский правитель и возблагодарил судьбу за
предусмотрительность. Не первый год привечал он демонское отребье: битых
ракшасов из отрядов покойного Десятиглавца, ускользнувших от перуна Индры
асуров, гигантов-данавов, которым было тесно в подводной резервации,
просто одиночек-полукровок, каким был и сам Ирод... Эти из кожи вон лезли,
выполняя любой приказ и не стесняясь в средствах. Во-первых, по природной
склонности, а во-вторых, в случае гибели хозяина, им и впрямь не
оставалось места на земле.
Здесь же, в местной глуши, беглецов никто не искал и искать не
собирался.
...Мужчина осторожно встал, стараясь не разбудить утомленную
любовницу, и вышел из-под навеса. Шаг его был беззвучен, босые ступни,
казалось, прилипали к земле; и при каждом движении лопатки мужчины
выпирали наружу заметно больше, чем у обычного человека. Подойдя к загону,
он перегнулся через плетень и ухватил за шкирку ближайшего ягненка.
Вытащил наружу. Прижал к себе и долго баюкал, жадно вдыхая запах влажной
шерсти и молока.
И еще - страха.
Звезды по-прежнему не отражались в его глазах; там мерцали свои,
собственные звезды, колючие искры, каким не место на земном небосклоне.
Мужчина улыбнулся. Потом взял ягненка за задние ноги и мощно рванул.
Поднес две кровоточащие половинки к самому лицу и на миг зажмурился,
трепеща ноздрями.
Первыми он съел печень с сердцем.
Насыщаться следовало не торопясь. Сегодня он уйдет из опротивевшего
становища, а путь до Матхуры тернист. Возможно, одного ягненка даже не
хватит.
Да и баранина надоела.
Мужчина задумчиво посмотрел под навес, где в соломе спала обнаженная
женщина. Сытая, не знавшая нужды и голода самка. Пальцы его несколько раз
согнулись и разогнулись, выпуская наружу кривые когти.
Он размышлял.
В конце концов, именно эта похотливая дуреха проболталась ему об
удивительном байстрюке, которого прижила ее хозяйка невесть от кого. О
байстрюке с тельцем медно-красного цвета, сплошь покрытом загадочной
татуировкой. О байстрюке с серьгами, что росли прямо из мочек ушей. Да и
сама хозяйка... все-таки дочь царя Шуры, дальняя родственница матхурского
Ирода...
Женщина заслуживала определенной признательности.
Но одного ягненка определенно не хватит, а баранина надоела.
Вдалеке брехали на луну косматые овчарки.
* * *
У шатра безмужней матери мужчина остановился. Даже не у самого шатра,
а чуть поодаль, ближе к зарослям олеандра. Хозяйка его бывшей любовницы
проводила время в пастушьем становище с единственной целью: скрыть позор.
Даже если ее приемный отец и знал о проказах любимицы, он благоразумно
решил не привлекать к ним всеобщего внимания. Прислуги и свиты выделил -
кот наплакал. Сейчас, например, у входа в шатер дрыхли всего двое
вартовых; и больше (мужчина твердо знал это) воинов поблизости не было. А
пара разжиревших от безделья валухов - преграда слабая.
Посланец матхурского правителя, не таясь, подошел к шатру.
Громко топая.
При виде его вартовые заморгали, стряхивая с ресниц остатки дремы.
- Ты чего, приятель? - сипло бросил левый, вислоусый дядька, садясь
на корточки. - Не спится?! Иди овцу вылюби...
- Хоть бы тряпкой замотался, бесстыжая твоя морда! - правый, совсем
еще молоденький паренек, во все глаза глядел на могучий лингам мужчины, до
сих пор торчавший стенобитным тараном.
После шалостей любовницы? после сытной трапезы?.. кто знает?
Скажете, одна из причин - явная бессмыслица?! Скажите, а мы
послушаем, но в другом месте и при других обстоятельствах.
- Сейчас замотаюсь, - легко согласился посланец Ирода.
И коротко, без замаха, ударил молоденького ногой в горло. Пальцы
ноги, сжатые в корявое подобие кулака, с хрустом вошли парнишке под
подбородок, и почти сразу страшный кулак дернулся, раскрываясь весенним
бутоном.
С лепестками-когтями.
Обратно бутон вернулся, унося добычу: кровоточащий кадык.
- Хочешь, и тебе курдюк вырву? - с искренним любопытством
поинтересовался мужчина у дядьки, мгновенно присев рядом с ним. Одна
когтистая лапа легла на древко копья, вторая же шипастым ошейником
вцепилась в глотку вартового, гася крик в зародыше. То, что лапа на копье
у людей называлась бы рукой, а лапа на глотке - ногой... Мужчину это не
смущало. Притворство сейчас лишь помешало бы, а в обычном облике он плохо
понимал разницу между руками и ногами.
Эти глупости придумали люди.
Для оправдания слабости.
Рядом еле слышно хрипел парнишка, выхаркивая через второй рот остатки
жизни; но он не интересовал обоих живых.
Через секунду он уже не интересовал только Иродова лазутчика.
Мужчина - назвать его человеком теперь было бы опрометчиво, но
безусловно он оставался мужчиной! - встал во весь рост.
Прислушался.
Тишина.
Вокруг... и в шатре.
Небось, когда варту рвало с перепою, шуму было куда больше.
Улыбка-зевок обнажила жемчужные клыки, и посланец предусмотрительного
Ирода взялся за полог шатра. Он замешкался всего на ничтожное мгновение,
которое и временем-то назвать стыдно, он отвлекся, жадно принюхиваясь к
ароматам женского и детского тел, донесшимся из душной глубины; он уже
шел...
За все надо платить.
Есть такая мера веса - называется "бхара". Ноша, которую человек
способен нести на голове. Конечно, в последнюю очередь убийца сейчас думал
о мерах веса, но на спину ему рухнуло никак не меньше пяти "бхар"!
Ударило, смяло, отшвырнуло в сторону - и двухголосое рычание разодрало
тишину в клочья.
Старый пастуший пес-овчар тоже умел ходить беззвучно.
Два тела сцепились, кубарем покатились по земле, пронзительное
мяуканье разнеслось по всему становищу, и от дальних костров послышались
вопли пастухов вперемешку с лаем. Пес дрался отчаянно, самозабвенно,
отдавая все силы и не сберегая про запас даже самой малой крохи. Но
старость брала свое: косматое тело, в котором уже не оставалось ничего
человеческого, вывернулось из некогда мертвой хватки. Клыки сомкнулись на
собачьем загривке, куснули, отпустили, истово рванув ниже, под ухом;
кривые кинжалы наискось полоснули брюхо - и задыхающийся скулеж был
ответом.
Убийца на четвереньках метнулся к шатру, отшвырнув полог, влетел
внутрь и замер в растерянности.
Пусто.
Лишь смятое ложе говорит о хозяйке; смятое ложе и пустая колыбель.
Уши с пушистыми кисточками на концах встали торчком. Ловя звуки:
рядом, дальше, в кустах, у костров, в лесу на опушке...
Где?!
Матхурский правитель умел выбирать себе слуг.
Когда толпа пастухов во главе с троицей разом протрезвевших воинов
ворвалась в шатер - огромная кошка была далеко.
Несясь к Конскому Ключу по следу матери-беглянки и вожделенного
ребенка.
4
СОЛНЦЕ
Он настиг ее у самой реки.
Жертву.
По пути снова вернув себе человечий облик - так было гораздо
интереснее. Друзья всегда считали его существом изысканных привычек; и это
истинная правда. Оглянитесь вокруг, беззубые и падающие в обморок при виде
оцарапанного пальца! Что вы все знаете о жертвах?! Об их особом, ни с чем
не сравнимом запахе, о взгляде, в бездне которого полощется рваный стяг
отчаяния, о трепете их восхитительных поджилок, о сладчайшем вкусе их
плоти... Морщитесь? Кривите носы?! И завидуете втайне моему знанию: жертву
надо вбирать в себя еще живой, чтобы музыка воплей сливалась с пляской
судорог, и тогда, тогда...
Посланец Ирода клокочуще рассмеялся и вытер с губ слюну.
У самого берега стояла она, и смешон был ее вид. Наспех замотанное
сари сползло с узких плеч, обнажив груди-яблоки с дерзкими сосками -
откуда взяться в таких сосудах молоку?! Босые, сбитые о камни ноги нервно
подрагивали, топча прибрежный песок; узкие щиколотки без браслетов,
стройные голени и бедра угадываются под мятой тканью... девица, не
женщина-мать.
Убийца тихо заурчал.
Ему было хорошо.
Ему было очень хорошо; лучше всех.
- Внемлите, достойные, - мяукнул он, делая первый шаг. - Те шесть
членов, то есть груди, бедра и глаза, которые должны быть выдающимися, у
этой девушки - выдающиеся!
Шаг.
Еще шаг.
И песнь свахи из клыкастого рта.
- Те же три, то есть пуп, голос и ум, которые должны быть глубокими,
у этой девушки - глубокие!
Шаг.
Мягкий, вкрадчивый; масло, не шаг.
Предрассветный туман набрасывает на веселого убийцу пелену за
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг