* Шукра-вара - пятница, "День Венеры" (Шукра, т. е. Светлый - одно из
имен Ушанаса, Наставника Асуров).
__________________________________________________________________________
А потом голоса сипли, огни гасли, миражи уходили прочь... я
переглядывался с Опекуном и покидал родильные покои.
До завтра.
...Откинув крышку ларца, я проморгался: слезы застили взор.
Тишина.
Только апсары-повитухи взволнованно сопят, выглядывая из-за моего
плеча.
Он лежал на самом дне, уютно свернувшись клубочком и поджав колени к
подбородку. Это очень напоминало позу зародыша, но в тот миг странная
мысль промелькнула на самой окраине сознания: младенцы так не лежат!
Откуда она только взялась, эта мысль-злодейка?..
Некоторое время я разглядывал его, моего Дрону, Брахмана-из-Ларца.
Маленький, очень маленький даже для новорожденного, даже для
недоношенного; темный пушок вьется на крохотной головке, а тельце
костлявое и даже какое-то узловатое, без обычной младенческой пухлости...
тельце старичка.
И молчит.
Свет лампад со всех сторон обступил его, обитателя темноты, которая
хранила плод до заветного часа; а он молчит, не плачет, не скулит, не
требует вернуть уютный мрак и безмятежность...
Почему?
Дышит ли?
Жаворонок, ведь это твой птенец; твой и только твой!
Сейчас я понимаю, что был дураком. Сердце успокоилось, и кровь жаром
растекается по лицу от стыда: боги, как глупо я вел себя тогда, не дав
апсарам осторожно извлечь дитя из ларца!
Я выхватил его сам. Выхватил не как сына, не как беспомощного
младенца, а скорее как кузнец выхватывает из огня заготовку клинка, когда
будущий меч ведет себя иначе, чем многие его предшественники.
Даже не обратил впопыхах внимания, что освященная жидкость, которой
до сих пор был наполнен ларец, куда-то делась, и лишь кожа маленького
Дроны блестела, подобно коже борца, смазанной кунжутным маслом.
Ладони обожгло.
Ребенок оказался ужасно тяжелым и горячим, будто и впрямь был создан
из раскаленного железа; а еще он был скользким, как речной
махсир-темноспинка.
Я не удержал Дрону.
Пальцы разжались, их исковеркала болезненная судорога, и почти сразу
что-то случилось со Временем. Наверное, голубоглазая Кала ради забавы
шлепнула пригоршню жидкой глины на трещину в своем кувшине. Капли-минуты
удивленно перестали сочиться, размывая густую преграду; и я мог только
стоять с растопыренными руками, слыша над ухом тройной вскрик апсар,
длящийся вечность.
Я никогда не был в аду, но сейчас ощутил - каково это.
Младенец падал спиной вниз, мимо ларца. Вот он завис в воздухе,
затылком над краем столешницы, и предвиденье опалило меня до глубины души:
сухой удар, хруст, трупик на полу и гневно-изумленный взор... нет, не
Опекуна Мира.
Я видел твои глаза, Наставник Брихас, самец кукушки, строгий отец
мой.
Твое проклятие настигло непутевого сына?
Да?!
Первая капля просочилась наружу, и крохотное тельце двинулось от
рождения к смерти.
3
А потом мы долго стояли и слушали громкий, требовательный плач
новорожденного Брахмана-из-Ларца.
Боясь поднять его с пола на руки.
- Он будет мне сниться, - тихо сказала одна из апсар.
И заплакала.
Я кивнул. Мне теперь тоже будет сниться один и тот же сон:
беспомощный младенец, похожий на старичка, диким котом изворачивается в
воздухе, чудом минуя край стола, и приземляется на все четыре конечности -
чтобы мягко перекатиться на правый бок и лишь потом закричать.
Почти членораздельно.
Глава вторая
ЛЮБИ МЕНЯ БОЛЬШЕ ВСЕХ
1
Дневник Жаворонка,
9-й день 8-го лунного месяца Артикка,
Будха-вара*, полдень.
- Ты слыхал последние новости? - спросил меня Шарадван.
Я пожал плечами, наполняя чаши медовым напитком с примесью настоя
корицы.
В беседке царила прохлада, клумба цветущих гиацинтов напротив
радовала глаз, а у самого входа на ветках карникары распускались белые
венчики, которые испокон веку сравнивались поэтами с бесплодной женщиной,
ибо при всей своей прелести цветы карникары не источали аромата.
Совсем.
- Хастинапурского регента, Гангею Грозного, знаешь?
Я еще раз пожал плечами. Дескать, в лицо видеть не довелось, а так:
кто ж не знает Грозного?
Слава мирская что перекати-поле; везде побывает, повсюду докатится...
- С учителем своим он схлестнулся, - продолжил Шарадван с неуклюжей
бесстрастностью, которая могла обмануть разве что мертвого. - Где ж это
видано?! - на собственного Гуру руку поднял! Из-за бабы. Учитель говорит:
"Опозорил, ославил, ворюга-похититель, теперь женись как положено!", а
регент ни в какую. Обет, мол, дал, обета не нарушу. Нашла коса на камень.
В Безначалье дрались, с личного позволения Миродержцев. Жаль, я раньше не
узнал - а то хоть одним глазком бы глянуть...
- Кто победил? - я отхлебнул медвянки и еще подумал, что мне
абсолютно неинтересно, кто победил.
- Грозный и победил. Вчистую. Представляешь, Жаворонок: стоит Грозный
в Безначалье, доспех под солнцем пламенеет, белый плащ по ветру,
Миродержцы со свитами в ладоши плещут, "Превосходно!" кричат, а учитель
Гангеи, сам Рама-с-Топором, почетный обход вкруг него свершает! Эх, что
тут...
__________________________________________________________________________
* Будха-вара - среда, "День Меркурия"; месяц Артикка: 22 октября - 22
ноября.
__________________________________________________________________________
Шарадван резко оборвал сам себя и с жадностью приник к чаше. Когда он
наконец поставил ее на край самшитового столика, чаша оказалась пуста.
Создавалось впечатление, что мой собеседник только что тщетно пытался
залить холодным напитком пожар, бушевавший в душе.
Он смотрел в пол беседки, а я смотрел на Шарадвана и думал, что у
каждого из нас есть своя раскаленная игла в сердце.
И не вытащить.
Шарадван попал в "Приют..." месяцев на пять-шесть раньше меня.
Огромный, мосластый, дико волосатый, он всухую брил голову на рассвете и
закате, ел за троих, ругался на пяти языках и восьми наречиях, особо
предпочитая заковыристые проклятия горцев-нишадов; и на потомственного
брахмана из прекрасной семьи походил примерно так же, как я на
Ганешу-Слоноглавца.
Хобот прилепить, уши оттянуть, и вылитый Ганеша...
Когда я в первый раз увидел Шарадвана, он бесцеремонно огрел меня
пятерней-кувалдой по плечу, отчего я присел и охнул, а после оскалил
зубастую пасть и поинтересовался во всеуслышанье:
- Жрать будешь, толстяк? Небось, оголодал с дорожки?
И благим матом заорал на всю Вайкунтху:
- Эй, бездельники, дайте этому... как тебя, новенький?.. ага, дайте
Жаворонку поклевать! Живо!
Ракшасы-охранники боялись Шарадвана пуще своего начальника
Десятиглавца и ни за что не соглашались на провокационное предложение
сойтись с ним на кулачках.
На таких кулачках, как у нашего приятеля, я бы тоже не согласился.
За все коврижки мира.
Родившись в семье тишайшего мудреца Гаутамы, чей ашрам стоял на самом
крайнем юге, в излучине реки Кавери, Шарадван якобы умудрился появиться на
свет с луком и стрелами в руках. Во всяком случае, так о нем рассказывали,
и он не только не возражал, но и всячески поощрял подобные байки.
Количество стрел и длина лука росли с каждым новым изложением, а Шарадван
лишь похохатывал и довольно жмурился весенним леопардом. Особенно ему
нравилась фраза, кочующая из пересказа в пересказ: "Насколько ум
достойного Шарадвана был направлен на изучение военной науки, настолько
его ум не был рожден для изучения Вед".
Я плохо понимал, как можно вылезти из материнского чрева в обнимку с
луком; кроме того, в случае правдивости сей истории я очень сочувствовал
маме нашего богатыря, - но утверждение насчет направленности Шарадванова
ума полностью соответствовало истине.
Уже позднее, ближе сойдясь с удивительным брахманом, я выяснил:
зверообразность моего нового приятеля во многом была личиной. Знал он
Веды, не то чтоб досконально, но знал, и все восемнадцать Пуран,
канонических сказаний о древности, тоже худо-бедно выучил; а при случае и
любой обряд мог провести не хуже прочих. Особо предпочитая моленья,
которые брахманская молодежь в шутку прозвала "Телячьими Нежностями": Ход
Коров-Лучей, Коровушкин Дар и Госаву*-однодневку. Не знаю уж, из каких
соображений, но скорей всего просто в связи с душевной склонностью.
Просто где-то вверху или внизу, накануне Шарадванова рожденья,
произошла ошибочка, и в семействе брахмана появился ребенок с прекрасными
задатками кшатрия.
Бывает.
И не впервые.
__________________________________________________________________________
* Госава - однодневное приношение сомы, участникам которого положено
вести "коровий" образ жизни и совершать омовения коровьей или бычьей
мочой, как очистительным средством; в частности, обряд санкционирует
инцест.
__________________________________________________________________________
С этого момента Шарадван стал мне изрядно интересен - как прообраз
моего собственного замысла; да и благосклонность Опекуна Мира к
мудрецу-задире стала более понятной. Да, мудрецу, я не оговорился: сам я
мало что смыслю в Веде Лука, но Шарадван несомненно был знатоком этого
замечательного Писания, чуть ли не единственного, где практика существенно
важнее теории.
Он мог часами рассуждать о четырех видах оружия - метательном,
неметательном, метаемом с возвращением и метаемом с мантрой; вопрос о
наилучшем из шести видов войск мог вырвать Шарадвана из объятий апсары, а
попросив его рассказать о воинских подразделениях и численности каждого,
ты становился другом навеки.
Прошло больше полугода, прежде чем мне стало окончательно ясно:
беднягу-Шарадвана издавна мучит зависть, точит, выгрызает сердцевину, как
червяк в орехе. Волей судьбы он родился брахманом-воином, но все вокруг
говорили лишь об одном брахмане-воине. Он потратил годы на изучение
воинской науки, но его подвиги никого не интересовали, потому что среди
смертных уже имелся наилучший мастер Веды Лука и Астро-Видьи; а Шарадван
мог в лучшем случае стать вторым.
Пока на земле жил Рама-с-Топором, Истребитель Кшатры, любимец
Синешеего Шивы, у Шарадвана не было ни единого шанса вырваться вперед.
Разве что сразив соперника в поединке.
Последнее исключалось: оба по рождению были чистокровными брахманами.
А Закон не позволял схваток между членами варны жрецов ни при каких
обстоятельствах, кроме защиты собственной жизни.
Иначе - живи чандалой-псоядцем дюжину рождений; и это еще лучший
вариант.
- Я однажды явился к нему, - как-то признался мне Шарадван, когда мы
опустошили полтора кувшина с крепкой сурой. - Понимал, что зря, что
дурость, а ноги сами несли...
- К Раме? - глупо спросил я. - В ученики просился?
- Нет.
- Неужто на бой вызвал?!
- Ну... нет.
- А тогда что?
- В "Смерть Раджи" предложил сыграть.
- Проиграл?
- Проиграл. В пух и прах. Сначала на двадцать восьмом ходу, потом на
тридцать втором.
- А дальше?
- Что дальше, Жаворонок? Дальше я ушел... домой. Мама рада была, отец
рад... Наливай, что ли?
Я налил, и мы стали говорить о пустяках.
А когда у меня родился Дрона, Опекун Мира раскрыл мне тайну: я был не
единственным, кто пытался искусственно вырастить младенца с идеальными
задатками обеих высших варн.
Я был даже не первым.
Еще когда до рождения Дроны, маленького Брахмана-из-Ларца, оставалось
четыре месяца, у Шарадвана при точно таких же обстоятельствах родились
дети. Здесь, в Вайкунтхе, в "Приюте Зловещих Мудрецов", под бдительным
присмотром Опекуна Мира. Увы, вышла неувязочка: то ли мантр недопели, то
ли Вишну недосмотрел, то ли сам Шарадван что-то напутал впопыхах - короче,
вместо одного родились двое.
Вместо мальчика - мальчик и девочка.
Близнецы.
- Опекун чуть не взбесился, - криво улыбаясь, рассказывал мне
Шарадван. - Кричал, что это его проклятие, что вечно у него лишние люди
получаются, из какого дерьма не лепи! Потом Вишну стал бегать по покоям и
орать про загадочную дуру-рыбачку, из-за которой все пошло прахом... Что
за рыбачка, спрашиваю? - а он в меня шкатулкой запустил. В голову. Я
шкатулку поймал, стою, как дурак - швырять обратно или лучше не надо, бог
все-таки, светоч Троицы! Короче, решил погодить. Смотрю: Опекун смеется.
После успокоился, слезы вытер и ушел. "Пусть растут, - бросил с порога. -
Посмотрим, как сложится... хотя и жалко."
Чего именно было жалко хозяину Вайкунтхи, по сей день осталось
загадкой, но малышей-близняшек по приказу Вишну назвали - Крипа и Крипи.
От слова "Жалость" так сказать, Жалец и Жалица.
Шарадван пробовал было возражать, доказывал, что такие дурацкие имена
в самый раз для сирот без роду-племени, а не для рожденных в райской
обители. Он колотил в грудь кулачищем и угрожал покинуть "Приют..." вместе
с детьми; но Вишну махнул на вопли гневного родителя рукой, а сам Шарадван
долго сердиться не умел.
Вот и осталось: Крипа и Крипи, брат и сестра.
Я быстренько посчитал: выходило, что как раз после рождения
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг