мужиком - следует переспать, и все станет ясно. Конечно, Девятый выразился
не столь прямо. Но он прав, утро вечера... Если Девятому за семьдесят,
если он много лет работает там же, где и я, знает ли он, кто и почему
приказал убрать "Паникера"? А может, он не просто знает? Может, он сам...
...Нет, нет, все! Хватит! Утро вечера все-таки мудренее. Скорее
заснуть, а там...
Звонок. В дверь - долгий, наглый. Рука тут же возжаждала пистолетную
рукоять, и я с трудом заставила себя забыть о спящем в ящике стола
браунинге. Да, нервы - ни к черту!
На часах - ровно полночь...
Хорошо новый день начинается!
ВТОРНИК,
СЕМНАДЦАТОЕ ФЕВРАЛЯ
Гей-визит к Казаку Мамаю * Вован Холмс и доктор Эрка *
Кольца и браслеты, юбки и кастеты * Кентавромахия *
Сержант Петров помогает следствию
1
Философский вопрос - одеваться или спрашивать "кто там?" - я решала
недолго. Лучше спросить. Вдруг это соседи, у которых тоже лопнул стояк?
Ну, а если нет, стрелять можно и в ночной рубашке - предварительно сходив
в кабинет за браунингом.
- Кто?
Кажется, ледяного голоса не получилось. Каменного - тоже. Впрочем, у
меня и не должно быть такого голоса. Бедную женщину тревожат в
полночь-заполночь...
- Я...
Оставалось только моргнуть и прижаться к стене - если этот "я"
все-таки начнет стрелять. Как бишь на такое принято отвечать? "Я? Да ты
гонишь!"
- Госпожа старший следователь! Это я, следователь Изюмский.
Для того, чтобы объяснить ночное появление дуба на моей лестничной
площадке, требовалась не моя голова, а по меньшей мере главный
пентагоновский компьютер.
- Что случилось, Изюмский?
- Н-ничего...
Я так поразилась, что открыла дверь.
На дубе оказался зимний наряд в виде куртки "чукотка" и бобровой
шапки. Рожа, к сожалению, осталась незачехленной.
Следовало вопросить "какого..." и так далее, но я ограничилась
взглядом. Говорят, он у меня иногда бывает достаточно выразительным.
- Я... Докладаю, то есть докладоваю, госпожа старший следователь!
Вычислили жмурика!
- Какого жмурика? - обалдело переспросила я, начиная догадываться.
- Стало быть, Трищенко он. Пидор, который. То есть лицо
нетрадиционной...
- Вы что, за этим и заявились? - безнадежно поинтересовалась я.
Сил злиться не оставалось.
- Ну! Я ведь не знал, что вы так рано...
Тут я ощутила на теле нечто, почти материальное, и запоздало
сообразила: на рубашку следовало все-таки накинуть халат! Не то чтобы дуб
пялился, но и глаз, мерзавец, не прятал.
- Нечего меня рассматривать! - заявила я без особой злости. - Я вам,
Изюмский, в бабушки гожусь!
Если бы этот дуб посмел улыбнуться... Но он не улыбнулся - хотя и
взгляда не отвел. Почему-то вспомнился сальный взгляд гражданина
Залесского. А может, я действительно зря комплексую? Ведь пялятся!
- Входите, Изюмский. Снег не забудьте стряхнуть.
Пока, следуя известной песне, дуб через дорогу (то бишь в данном
случае, через порог), перебираться изволил, я размышляла: не предложить ли
этому болвану кофе? Гость все-таки! Идея не прошла. Осудив себя за гнилой
либерализм, я сбегала за халатом, мельком глянула в зеркало (кошмар,
конечно, но...), а затем решила заняться племянничком всерьез.
- Итак?..
Дуб врос в линолеум передней, даже не догадавшись снять шапку.
- Ну, это, блин... Установлена личность. Трищенко Владимир
Владимирович, бармен...
Я вновь начала свирепеть; на сей раз медленно, но верно.
- А позвонить нельзя было?
- Так телефон ваш, госпожа старший...
Черт! Я бросилась в кабинет - точно! Молчит, зараза! Ну все, сидеть
Евсеичу!
Оставалось решить, что делать с дубом. Похоже, его пуганул дядя, а
затем и я добавила перцу под хвост. Забегал...
- Значит, установили?..
- Ну! А кончил его Кондратюк Евгений, тоже... лицо нетрадиционной...
- Что?!
Кора лопнула, и на его физиономии появилось некое подобие улыбки. Дуб
был определенно доволен, причем, как ни странно, без тени злорадства.
Похоже, он был просто рад, что столь малоприятное дело шло к финалу.
Отказавшись пройти в кабинет, господин Изюмский все-таки снял шапку и
объяснился.
Все оказалось просто; даже чересчур. Фамилию убитого ему сообщили в
лаборатории. Сошлись отпечатки пальцев: год назад Трищенко проходил у нас
по какой-то мелочи. Дуб уже собирался звонить мне, и тут ему позвонили
самому.
Если точнее, позвонили не ему, а на коммутатор, попросив того, кто
ведет дело об убиенном бармене. Голос оказался женский. Их соединили, и
доброжелательница без всяких экивоков сообщила имя убийцы. Итак, некий
Евгений Кондратюк, тоже с сережкой, и тоже проходил у нас свидетелем.
Более того, звонившая поспешила добавить, что этой ночью Кондратюк будет в
"Казаке Мамае".
Наконец-то я все поняла. Дуб, к чести его дубовой, приехал не только
хвастаться. Оказывается, ему было скучно пожинать лавры одному. Или
совестно. Хотелось спросить, почему бы ему не послать в бар двоих
инспекторов помоложе, но понять господина Изюмского было легко. Первое
дело все-таки!
- Ну, я и подумал: съездим, госпожа старший следователь! "Мамай" этот
только ночью открывается. Самое сейчас время...
Я взглянула на часы, покачала головой:
- А без меня нельзя?
- Один не пойду! - отрезал племянничек. - Там это... Ну... Не пойду,
в общем! "Мамай" этот, он для этих... лиц...
Смеяться, конечно, не стоило, но удержаться оказалось ну никак не
возможно. Дуб растерянно моргал.
- Страшно? - отсмеявшись, поинтересовалась я, надеясь, что он
все-таки посмеется в ответ.
Но Изюмский даже не улыбнулся.
- Не страшно, госпожа старший следователь. Да только, блин, стыдоба!
Узнает братва, что к пидорам, извините, ходил... Да еще один. Чего ведь
подумают?
Он не шутил. Вообще-то верно: в последнее время к тем, кто посещает
подобные бары, в городе стали относиться чуть ли не хуже, чем к кентаврам.
- Ладно! - решилась я, сообразив, что этой ночью точно не засну. -
Присядьте, я сейчас...
Заниматься работой обычного инспектора не хотелось, но, с другой
стороны, появился шанс быстро и триумфально закончить это дерьмовое дело.
Закончить - и взяться за Молитвина всерьез.
Обещанное "сейчас" несколько затянулось. Дуб терпеливо ждал, пока я
примеряла новое вечернее платье, пока пританцовывала у зеркала, пытаясь
сотворить нечто пристойное из вороньего гнезда на голове. Подобные
процедуры требуют полной сосредоточенности, но одна мыслишка меня все-таки
не оставляла. Простая до невозможности мыслишка, очевидная, вероятно, для
любого - кроме, конечно, господина Изюмского. Все получилось очень просто.
Слишком просто. Излишне...
2
"Казак Мамай" внешне выглядел неприметно: обитая бронзой дверь,
врезанная прямо в стену старого пятиэтажного дома. Разве что снег у входа
оказался убран, да по сторонам росли две небольшие елочки. Как говорится,
голубые ели. И пили.
Дуб притормозил свой "Ауди" у тротуара, огляделся.
- Ага, стоит!
Он кивнул на черную тень возле ближайшего подъезда.
- Я ребят попросил потоптаться. На всякий...
Кивком одобрив его предусмотрительность, я нерешительно поглядела на
вожделенную дверь.
- А туда... всех пускают?
В ответ последовало довольное "гы!". Кажется, у дуба тоже оказалось
чувство юмора.
- Смех, да и только, госпожа старший следователь! Мужиков бесплатно,
а если баба, в смысле, женщина - то по сорок гривень с носа.
Бумажник я не захватила из принципа, и теперь ощутила некое чувство,
приятно напоминающее злорадство. Впрочем, такие расходы, как правило,
компенсируются. А хорошо будет выглядеть в отчете: "Посещение спецбара -
сорок гривень"...
- Фотография Кондратюка у вас?
Лицо подозреваемого оказалось не из тех, что запоминаются сразу. Я
начала было по привычке составлять словесный портрет, но бросила. Узнаю
как-нибудь, не в этом проблема. Проблема в другом. Все, все не так! Убийца
преспокойно собирается в бар, вместо того, чтобы дрожать у алтаря, ожидая
Первач-псов. А если он псов не боится, то почему не боится нас? Даже дурак
поймет: нераскрытое убийство заставит все наши службы не только забегать,
но и запрыгать. К тому же бар для "голубых", а звонила-то женщина! Ладно,
разберемся. Для того и приехали.
- Господин Изюмский! В целях конспирации разрешаю перейти с
человеческого языка на тот, который вам ближе. Но только на время
операции. Усек, братан?
"Братан" "усек" не сразу. Наконец соизволил кивнуть:
- Так точно. Понял. Да тока, блин, хрена он там человеческий! Кто же
так сейчас чешет, подруга? На тебя, блин, посмотришь - вроде телка видная,
все при тебе, а как базлать начнешь...
- Фильтруй базар, пацан, - в очередной раз посоветовала я. - Я
котелком звенела, когда ты, шкет, еще сопли жевал!
Он вновь хмыкнул, решив, вероятно, что старший следователь Гизело
входит в роль. Не поверил. И хорошо, что не поверил...
- Слышь, братан, а как тебя называть?
Имя-отчество его, я, конечно, забыла. Если вообще когда-нибудь знала.
- Вованом, - гулко вздохнул дуб. - А ты, подруга, стало быть, Эрка?
- Эра, - как можно спокойнее поправила я. - А впрочем, без разницы...
Открыть дверцу этот болван не догадался, но я обошлась и без него.
Итак, "Казак Мамай". Интересно, за что этого беднягу к подобному заведению
приплели?
3
Дуб решительно взялся за круглую, блестящей меди, ручку - и замер.
- Мне первой войти? - подлила я масла в огонь.
В ответ прозвучало негромкое "Блин, пидоры драные!" - и доблестный
господин Изюмский от души рванул дверь. Бог весть чего он боялся. А весело
было бы, встреть его за дверью трое напомаженных амбалов в кожаном прикиде
и потащи раба Божьего прямиком в темный угол, как в одном старом
кинофильме. Там подобное заведение, если память не изменяет, называлось
"Устрица"...
Все обошлось. Никто нас не хватал, не хлопал по выступающим частям, и
даже швейцар оказался самым обыкновенным: без помады и румян на
физиономии. Разве что на меня посмотрели как-то странно, но это могло быть
и результатом воспалившегося воображения. Через несколько минут мы уже
сидели в небольшом уютном зале, почти утонувшем в темноте, вокруг играла
тихая музыка, под которую еле заметно шевелились парочки - вполне
разнополые. Я начала понимать, что "Мамай" - не из худших заведений.
По крайней мере, на первый взгляд.
Взгляд второй дал те же результаты. Официантка (официантка!)
поставила нам на столик по бокалу шампанского, проворковав: "От
заведения!", за шампанским последовали орешки. Я протянула руку к
бокалу...
- Ну, пидоры, блин! - дуб заскрипел зубами и затравленно оглянулся.
- Чего киксуешь, Вован? - поразилась я.
- Киксую? - дуб перешел на шепот, наклонился. - Ты, Эрка, глаза
разуй! Видала?
Его взгляд уперся в нашу официантку, деловито направлявшуюся к
стойке. Я присмотрелась, хотела переспросить, вновь всмотрелась - и
вопросы отпали. Да-а... Косметика и женский корсет творят чудеса, особенно
в полутьме. Но ведь голос! Хотя...
Я оглядела парочки, продолжавшие обжиматься под старомодный "медляк"
- и только вздохнула. Две "девушки" из четырех - точно; третья, скорее
всего, тоже не третья, а третий... А впрочем, чего удивляться? Знали ведь,
куда шли!
- Отставить! - шепнула я. - Лучше осмотрись, только незаметно. Его
здесь нет?
Дуб начал ворочать шеей. Тоже мне, профессионал! Правда, и
профессионалу в такой темноте ничего не увидеть.
- Потанцуем? - я встала, автоматически поправив слегка висевшее на
мне платье. И когда это я успела похудеть?
Кажется, придется работать самой. На племянничка надежды мало.
Дуб сопел у меня над ухом, переступая с ноги на ногу с изяществом
контуженного медведя. Губы его шевелились; если внимательно прислушаться,
можно было разобрать слова. "Зародыш в яйце, яйцо в гнезде, братан при
теле; мужик, блин, при своем деле..." По-моему, это был заговор для
невольных трансвеститов, а не от беды гомосексуализма. Или господина
Изюмского так припекло, что он ничего более подходящего вспомнить не смог?
Ладно, простим, сделаем вид, что не заметили...
Стараясь не морщиться и уж тем более не прыснуть в рукав, подобно
юной курсистке, я как можно незаметнее скользила взглядом по столикам.
Половина мест пустовала, а среди тех, кто заглянул сюда этой ночью, никого
похожего на виденное мною фото не оказалось. Зато я сумела убедиться, что
не три, а все четыре танцующих пары - одной масти. Вскоре к нам
присоединились еще двое, на этот раз уже без всякой конспирации - в
джинсах и свитерках. Я представила, что может подумать здешняя публика о
нас с "Вованом" (точнее, обо мне) и мысленно поклялась: в следующий раз,
буде охота не удастся, направлю сюда лично господина Ревенко. Хорошего
понемножку. Хотя нам еще повезло. Окажись этот Кондратюк, к примеру,
кентавром...
Дотанцевав, мы вернулись за столик (отодвинуть стул племянничек
опять-таки не догадался) и переглянулись.
- Нету, - хмуро бросил Изюмский и скривился. - Ну, пи...
- Еще раз скажешь, по губам дам, - пообещала я. - Достал!
Настроение начало понемногу портиться. Что я тут делаю? Можно,
конечно, использовать время с большим толком - хотя бы переговорить с
посетителями (да и с новым барменом) о Трищенко. Убиенного здесь, конечно,
знали, но... Но мы вроде как в засаде, хотя для такого дела вполне
достаточно было бы прислать сюда сержанта.
Темнота позволяла слегка нарушить строгие правила, и я, чуть
привстав, вновь осмотрелась. В зале появились двое новеньких, но никого,
похожего на искомого злодея Кондратюка, не оказалось. Подойти к стойке,
перекинуться словцом-другим с барменом?
Нет, рано.
Дуб начал что-то вещать на странной смеси человеческого и родного, но
я цыкнула, и "Вован" послушно заткнулся. Ладно, раз делать нечего,
остается думать. Про убиенного бармена думать пока рано, а вот о Молитвине
- в самый раз.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг