Русская фантастика / Книжная полка WIN | KOI | DOS | LAT
Предыдущая                         Части                         Следующая
смехом. Жена, готовая все простить,  положила  руку  на  его  кровоточащее
плечо. Они вместе отошли прочь.  Вскоре  и  голоса  остальных  отдалились.
Солнце зашло, вспыхнули праздничные костры, готовилось обильное пиршество.
До Одама и Лилит больше никому не было дела.
   Некоторое время в шалаше слышалось только тяжелое  прерывистое  дыхание
юноши: он видел нечто темное в углу, это была, конечно, Лилит. Но  она  не
сделала движения к нему.
   - Говори, - прошептал Одам, облизывая разбитые губы. -  Когда  я  слышу
твой голос издали, он пахнет, как ветвь с цветами. Если же ты обратишь его
ко мне, он наполнится соком плодов.
   Он заговорил так потому, что гортань его  пересохла.  Речь  Одама  была
проста и предметна, как и сама мысль.
   Лилит поняла и молча протянула выдолбленный сосуд. Одам надолго  припал
к нему. Глаза его привыкли к темноте, он уже различал смутное пятно лица и
черные - черней самой ночи - волосы Лилит.  После  утоления  жажды  в  нем
вновь зашевелилась горестная мысль: ведь сегодняшняя ночь должна  остаться
единственной в их жизни! Уже следующее утро разведет их с Лилит  навсегда.
Любовь для Одама значила только одно: он спешил получить  то,  что  хотел.
Его ум оставался во  многом  животным  умом,  всецело  следуя  инстинктам,
способность рассуждать еще только-только появлялась  в  нем.  Он  протянул
руки к девушке, стремясь привлечь ее к себе. Но она отстранилась.
   - У меня только одно сердце, - сказала она глухо. - Пусть и у  тебя  не
будет двух.
   А это означало: не лги, не скрывай, не притворяйся.
   - Ты знаешь? - пробормотал Одам упавшим голосом.
   - Да, - ответила Лилит.
   И вдруг она зарыдала. Не  так,  как  хнычут  дети.  Что-то  похожее  на
яростный крик зверя было в ее плаче. Мимолетная радость  предстоящей  ночи
отступила от Одама. Он почувствовал, что с потерей Лилит  лишается  всего.
Мысли заметались с лихорадочной быстротой.
   - Лилит! - воскликнул он, беря ее за руку. -  Дух  двоих  сильней,  чем
одного!
   Это была простая формула ободрения: ведь он еще не знал, как поступить.
Но Лилит поняла его иначе.
   - Да, дух двоих силен, - подтвердила она, и в темноте стало видно,  как
диковато вспыхнули ее глаза. - Когда мужчина и женщина хотят  друг  друга,
их нельзя разлучить. Мы уйдем из племени.
   Решение осенило Лилит внезапно. Но в тот же миг словно  все  затвердело
внутри нее - так она сделалась непреклонна!
   У Одама же вначале захватило дух от одной этой святотатственной  мысли;
разве он когда-нибудь слышал, чтоб бросали племя по  своей  воле?  Человек
Табунды от рождения принадлежит племени, живет и умирает по  его  законам.
Но рядом с Лилит  он  ощутил  в  себе  исполинское  мужество:  даже  такую
страшную жертву готов он принести своей приязни!
   - Хаг, мы уйдем, - сдавленно повторил он.
   Они разобрали стенку шалаша, обращенную к лесу, и выскользнули  наружу.
Первые шаги проползли, подобно змеям, потом  побежали  пригнувшись,  почти
доставая руками до земли. Свет костра заметно отдалялся, звук праздничного
барабана становился еле слышен. Вокруг них шумел лес, не  переставая,  как
прибой о каменистый берег. Деревья - высохшие  или  пораженные  молнией  -
падали позади с тяжким грохотом; их ветви,  цепляясь  за  соседние  кроны,
устрашающе трещали. В непроглядной темноте то и дело  раздавался  звериный
вой со вскрикиванием, наполняя сердца тоской: человек не создан для  ночи,
он порождение дня! С темнотой ему надлежит укрываться в убежище.
   И, однако, они бежали в лес, прочь от огня и защиты. Матерное, это  был
один из первых бунтов  против  того,  что  принято  считать  добродетелью.
Добродетелью племени Табунда издревле было повиновение его  обычаям:  ведь
именно они сплотили людей, помогли им уцелеть в борьбе с природой.  Законы
- для всех времен механизм необходимый,  хотя  и  суровый.  Но  такими  же
необходимыми оказались впоследствии и  вспышки  неповиновения  -  черновые
наброски будущих законов, более справедливых для новых людей.
   Одам  и  Лилит  пустились  в  ночной  лес,  полностью  отрешившись   от
благоразумия; они поручили себя инстинкту. Разум не заменяет собою  всего:
когда он не может подсказать выхода, оставляя  человека  на  краю  гибели,
тут-то и воскресает инстинкт с его последней  отчаянной  попыткой  сделать
невозможное.
   Одам и Лилит бежали без остановки, не углубляясь в чащу, но и не выходя
на открытое место. Рассвет застал их у подножия каменистой гряды.  Деревья
группами росли то на  широких  уступах,  то  по  крутым  скатам,  и  тогда
казалось, что они стоят вниз головой.
   Первые  лучи  солнца  упали  на   обнаженные   скалы:   они   сделались
красно-бурого цвета. Белоснежная, почти четырехугольная  гора,  видимая  с
равнины у стойбища, главенствовала и здесь  над  дальним  хребтом,  только
выдвигала другое свое исполинское плечо. Под его защитой долина  маленькой
реки блаженствовала в безветренной, почти  тепличной  атмосфере.  Но  едва
поворот течения уводил ее из-под  охранительных  стен,  почва  становилась
тощей и не производила ничего, кроме горьких трав да жидкой акации,  а  по
откосам росли сухощавые кусты красноватого оттенка.
   Даже не осмотревшись хорошенько, лишь найдя подобие крова, Лилит и Одам
вздохнули с облегчением: появился приют, спасение от хищников, укрытие  от
непогоды. Они были голодны, но утомление пересилило: войдя в пещеру, сухую
и без запаха зверя, они тотчас заснули, как дети, уткнувшись лицом друг  в
друга.
   Синий  день  пламенел  над  ними;  бесчисленные  насекомые  трещали   и
свиристели  в  травах,  грелись  на  солнце  непуганые  ящерки,  птицы   и
травоядные жили своей обычной дневной жизнью, но Лилит и  Одам  проснулись
перед вечером лишь затем, чтоб оградить вход в пещеру частоколом.
   Они напились из близкой реки, отыскав ее по влажности воздуха и  жирным
травам на берегу. Затем поспешно вернулись под защиту камней  -  наступали
сумерки, самое опасное время: без оружия и без огня страшно  сделать  даже
шаг!
   Они были терпеливы к голоду, хотя прошло уже более суток с тех пор, как
они что-то  ели.  Но  оба  снова  молча  легли  на  охапку  свежей  травы,
застенчиво касаясь друг друга пальцами,  За  короткое  время  приключилось
столь многое, что они не знали даже, как и о чем теперь говорить? Мечты их
были бедны, но, когда они брались за руки или трогали друг друга плечами и
коленями, через ощущение теплой кожи словно  передавалось  и  движение  их
внутренних токов - сигнал дружелюбия, подкреплявший скудный язык слов.
   Крупные звезды затеплились над частоколом. Все вокруг вновь наполнилось
рычанием и фырканьем и звуками погони. Разыгрывалась  обычная  трагедийная
ночь дикого леса - время страха, но не любви.  Одам  и  Лилит  замерли  за
убогой оградой. Так они провели  несколько  бессонных  часов,  чутко  ловя
ближние шорохи. Лишь перед рассветом внутреннее чувство подсказало им, что
опасность миновала, они  немедленно  заснули,  проспав  почти  до  восхода
солнца.
   А утро принесло свои заботы. Надо было подумать об оружии и еде. Теперь
они очутились совсем одни, без чьей-нибудь помощи и поддержки, как  первые
люди на Земле!


   Земля переживала свое младенчество. Все три ее лика  были  еще  гладки:
плуг не прошелся по  почве,  оставляя  первые  морщины,  киль  корабля  не
взбороздил безмятежность вод, а  винт  самолета  не  пропорол  воздух.  Но
радость поиска была одной  из  самых  животворящих  сил  в  человеке!  Она
создавала ощущение полноты бытия. Первый шаг вдохновлял на следующий.
   Человек - бесстрашное, выносливое создание.  Стихия  борьбы  за  жизнь,
бушевавшая вокруг него,  была  его  родной  стихией.  Близость  к  простым
законам - когда убивают ради пищи, а не из ненависти - формировала его ум,
сметливый, но  не  коварный.  Зверь  не  казался  врагом,  он  был  скорее
собратом, который может в тяжелое время спасти от голода; а  в  сытое  они
расходились, не тронув друг друга. Первые тотемы могли появиться как порыв
благодарности, а вовсе не из желания умилостивить страшные  силы  природы.
Ведь люди по-своему хорошо  знали  тогда  окружающий  их  мир.  По  следам
животных они находили воду; подобно птицам, устраивали ночлег на деревьях.
Мир разумных и неразумных существ не разграничивался еще так резко.
   И люди уже тогда создали общество, которое  представляется  нам  теперь
примитивным и промелькнувшим так быстро, как искра в серой  предрассветной
мгле, а на самом деле оно обнимало эпоху в истории самую длительную.  Ведь
человечество, едва родившись, сделало свой первый шаг именно в  коммунизм;
тогда были заложены основы всех последующих установлении,  возникла  речь,
пробились начатки культуры, появились первые приемы  техники,  медицины  и
искусства. И все это шло на пользу  объединенному  человечеству.  Неважно,
что оно было еще так малочисленно!


   Утром разразилась гроза. Мутные  ручьи,  грохоча  камнями,  побежали  с
недалеких гор. Все живое попряталось, водяное небо  накрыло  землю,  капли
падали мелко и быстро, словно отовсюду раздавалось тиканье  насекомых.  Но
вот туча прошла. Тьма и печаль, которые охватили природу, как  бы  утекали
сквозь дыру в небосводе: все больше и больше появлялось  на  нем  белых  и
голубых пятен. Наконец косой луч умытого солнца прошел по мшистым  камням,
они стали куриться паром, земля  заиграла  мелкими  лужами.  Деревья,  как
звери, стряхивали с себя воду.
   Лилит и Одам стояли у отверстия пещеры: новый мир омылся для встречи  с
ними! Они были счастливы.
   Но вдруг оба насторожились: послышалось легкое шуршание.  Под  деревом,
копошась  в  сбитых  недавней  бурей  ветвях,  паслось   небольшое   стадо
козерогов. Тусклая песочная шерсть самца почти сливалась с серым  стволом.
Его могучие широкие рога, двумя полумесяцами закинутые за спину, казалось,
вовсе не отягощали головы  -  она  чутко  поворачивалась  по  ветру,  ловя
враждебные запахи. Самки и козлята паслись спокойно.
   Одам сжал узловатую дубинку - другого оружия у него пока не было - и  с
воинственным криком выскочил из укрытия.
   - Ухр! Ухр!
   Козероги метнулись  в  сторону,  камни  служили  им  укрытием.  Начался
неравный бег: человек не знал местности, звери уходили.
   Но Одам преследовал их терпеливо, как все охотники Табунды. До тех пор,
пока ворон, вещая птица, похожая  на  жженую  головешку,  с  синим  белком
вокруг  карего  глаза,  поводя  острым  крылом,  отрывисто  вполголоса  не
прокаркала над  его  головой,  словно  мурлыкая:  время  охоты  кончилось.
Наступал жаркий полдень.
   И, уже спускаясь обратным путем по склону, разозленный  неудачей,  Одам
вдруг оцепенел: в трех шагах от него, в жгучих густых  травах,  уткнувшись
мордой в камень  и  выставив  один  кривой,  похожий  на  клык  рог,  спал
козерог-одиночка, утомленный зноем...
   Мускулы Одама переливались и шевелились,  как  змеи.  Он  тащил  первую
добычу, которую одолел без помощи сородичей. Он нес ее для Лилит.
   Но когда она навстречу ему примчалась почти вприпрыжку, с тем  открытым
громким смехом, который Одам любил у нее с детства, боднула его  в  плечо,
как бы приглашая порезвиться и отпраздновать удачу вместе, - он нахмурился
и отстранился. Что годилось  для  любовных  игр,  те  ласки  и  вольности,
которые они позволяли себе в темноте, вовсе не подходили к серьезному делу
добывания пищи.
   Он направил взгляд мимо нее и прошел к месту, где  следовало  разложить
костер: огонь - дело женщин. Одам начал  свежевать  тушу,  как  будто  был
один. С детства он видел, что так поступали все охотники, какие бы похвалы
и славословия ни сыпались вокруг на них. Лилит стояла  в  недоумении.  То,
что он впервые оттолкнул ее, еще не обидело. Она помедлила только секунду,
прежде чем приняться за извечные обязанности женщины.  Но  какая-то  часть
радости ушла из ее сердца.
   В тот день они были сыты как никогда.  Зверь  принадлежал  им  целиком;
возле не было стариков и детей, которым в племени отдавались лучшие куски.
   Они сами насыщались печенью и нежным жиром почек, выуживали  из  костей
мозг, разгрызали хрящи. Они опьянели от пищи  и,  удалившись  за  частокол
своей пещеры, оставили за оградой тлеющие угли, которые еще  долго  пугали
ночных хищников, привлеченных следами человека и запахом крови.
   В темноте к Лилит вернулся прежний  Одам:  насытившись  мясом,  они  не
могли насытиться друг другом. Одам вспомнил охоту, был полон  ею  и  горд.
Лилит подсказывала слова, когда ему их не хватало. Она угадывала даже  то,
что он не мог вспомнить, словно сама подстерегала зверя и, метнув  дубину,
слышала изумленный болезненный хрип животного. Они уснули блаженно. Страна
снов мало рознилась от  их  дневного  мира.  Они  все  так  же  охотились,
готовили пищу, искали ночлег. Ничего непонятного не случалось ни наяву, ни
в сновидениях.
   Травянистые предгорья с купами деревьев и близкой рекой они  застали  в
самую благодатную пору: созревали плоды,  кусты  пестрели  ягодами,  звери
водили подросших  детенышей  на  водопой.  Правда,  уже  не  было  сладких
весенних стеблей, но зато завязывались мучнистые клубни, а  под  деревьями
сохранилось  много  прошлогодних  орехов  и  желудей.  Лето  обещало  быть
счастливым и сытым.


   Первое движение пальцев Лилит казалось почти неосмысленным: голубоватая
глина мягко растягивалась, округлялась, подобно облаку, у  которого  ветер
меняет очертания. Лилит запрокинула голову.  Взгляд  опускался  по  склону
горы - и на гладкой глине возникли углубления, похожие на горный  пик.  Но
тотчас превратились в ствол дерева. Потом появился козерог с закинутыми на
спину рогами. Взгляд ее больше не блуждал,  он  сосредоточился  на  грубом
торсе, на подгибающихся задних ногах. Это было подобие  живого,  но  такое
нелепое! Она захотела разрушить его тотчас.
   Но зверь уже двигался, вынюхивал, угрожал. Цвет  и  мускулы  играли  на
боках... И вдруг все остановилось: зверь напрягся, но не исчезал, он был в
бегу - и неподвижен!
   Одам смотрел через ее плечо на плоский влажный блин, на острый камень в
перепачканных руках. Линия пошла по комку глины, и контуры головы,  спины,
брошенных вперед копыт предстали перед изумленным  Одамом:  ведь  он  знал
этот  осколок  кварца,  отброшенный  им  за  ненадобностью   при   выделке
наконечников. А теперь,  оказывается,  камень  способен  на  странное;  он
удержал зверя!
   Глина высыхала, рисунок твердел. Одам нахмурился  и  отвернулся.  Лилит
опустила голову, черное крыло ее волос, свесившись,  прикрыло  лицо.  Одам
медленно побрел прочь; бесполезное, ненужное женщине занятие - чертить  по
глине камнем - чем-то задевало и оскорбляло его.
   Но Лилит не взглянула ему  вслед;  ее  губы  были  полуоткрыты,  ноздри
шевелились, она продолжала вдыхать запах полусырой  глины.  Она  не  смела
тронуть бегущую линию; зверь продолжал жить.  Она  боялась  спугнуть  его.
Наконец  она  закинула  голову,  чтобы  вздохнуть  поглубже,   и   увидела
стремительный силуэт улетающей птицы - линия  вытянутой  головы  с  острым
клювом, острый хвост.
   Ощущение всемогущества вспыхнуло где-то внутри нее  мгновенно,  подобно
искре. Она стерла бегущего зверя, выровняла поверхность и тем  же  камнем,
сама  не  зная  как,  несколькими  линиями  воссоздала  улетевшую   птицу.
Невозможно было не узнать ее: клюв,  крылья,  хвост...  Лилит  засмеялась.
Уходящий Одам слышал ее смех, но не обернулся.
   Тогда из мягкого  кома,  ставшего  вновь  бесформенным,  Лилит  слепила
человеческую фигурку. Задумавшись, стала намечать лицо, руки...  Перед  ее
мысленным взором стояла мать, едва дожившая до двадцати четырех  лет.  Все
люди  Табунды  умирали  рано;  они  рождались  выносливыми,  но  уж   если
заболевали, то напрасно родичи лили на открытую рану  кипяток,  заставляли
больного  сутками  дышать  дымом  костра,   поили   настойкой   муравьиной
кислоты...
   Мать Лилит ушла на ту сторону мира на рассвете, когда еле держалась  на
небосводе последняя звезда, названная за это Сердцем Дня. Тело привязали к
бревну и пустили по течению лесной реки.  Женщины,  плача,  кричали  вслед
похоронную песню:

   В день нашей смерти
   Приходит ветер,
   Чтобы стереть
   Следы наших ног, -

   так пели женщины.

   Ведь если бы этого не было,
   То казалось бы, что мы
   Все еще живы.

Предыдущая Части Следующая


Купить фантастическую книгу тем, кто живет за границей.
(США, Европа $3 за первую и 0.5$ за последующие книги.)
Всего в магазине - более 7500 книг.

Русская фантастика >> Книжная полка | Премии | Новости (Oldnews Курьер) | Писатели | Фэндом | Голосования | Календарь | Ссылки | Фотографии | Форумы | Рисунки | Интервью | XIX | Журналы => Если | Звездная Дорога | Книжное обозрение Конференции => Интерпресскон (Премия) | Звездный мост | Странник

Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг