Землянка была тускло освещена потухавшим костром; при его
колеблющемся свете видны были встревоженные лица поднявшихся с постелей
мужчин и женщин.
Но вот удар повторился. Послышался треск и скрип балок, сверху
посыпалась земля. Огонь костра вздрагивал; предметы, висевшие на колышках
стоек и под навесами, качались; из земли доносилось зловещее шипение.
- Хотя наша землянка построена прочнее других, все-таки надо уходить
на волю! - сказал Горюнов, хватаясь за одежду.
Женщины дрожащими руками застегнули свои пояски и, схватив одежду в
охапку, бросились к двери. Мужчины, одеваясь на ходу, последовали за ними.
Ночь против обыкновения была теплая и очень ясная благодаря
значительному северному ветру, унесшему туман. Поляна была освещена луной,
висевшей уже над западной окраиной котловины. Несмотря на гул ветра в
листве близкого леса, то справа, то слева, то спереди слышен был грохот от
глыб, валившихся с обрывов.
Из землянки вождя доносились крики женщин, плач детей, возгласы
мужчин. Часть ее населения также выбежала уже на воздух и одевалась.
Вскоре за ними последовали и остальные, и все сгрудились вблизи выхода, с
тревогой глядя на небо и обмениваясь замечаниями. Амнундак подошел к
путешественникам; он был сильно испуган.
- Опять трясется земля, белые люди! - сказал он с укором. - Правду
сказал великий шаман, что с приходом белых людей начнутся бедствия
онкилонов. С тех пор как вы пришли, земля тряслась два раза и вампу
нападали на нас.
- Но вампу воевали с вами всегда, и земля тряслась прежде тоже не
один раз! - возразил Горюнов.
- Нет, никогда еще земля не тряслась так сильно! И вот, смотри, месяц
какой красный! Это предвещает большую беду, - ответил Амнундак.
Новый сильный удар заставил его покачнуться; многие стоявшие
попадали. Послышались крики женщин, плач детей. На глазах у всех один из
откосов землянки Амнундака обрушился всей массой, и столб густой пыли
взвился в воздух. Деревья закачались.
- Все ли вышли из жилища? - воскликнул вождь.
- Все, все! - послышалось в ответ.
- Нет, не все! - поправил женский голос. - Моя мать Мату, больная,
осталась лежать. Она сказала что ей все равно где умирать.
- Ну, так она умерла! - прибавил мужчина. - Навес обрушился на нее.
- Раскидайте землю и бревна и освободите женщину скорее! - приказал
Амнундак. - Принесите огня и дров, разведите костер.
Но онкилоны боялись входить в жилище; с упавшего навеса они стали
снимать дерн, опасливо поглядывая на соседние бревна. Аннуир храбро вошла
в свою землянку и вынесла на доске кучу горячих углей. Ордин и Горюнов
принесли дров. И вскоре запылавший костер внес некоторое успокоение, и
весь род собрался вокруг него, кроме нескольких воинов, производивших
раскопки. Удары продолжались, и при каждом они отбегали в сторону, хотя на
них ничего не могло уже рухнуть. Земля все время гудела, деревья качались;
все люди присели, потому что на ногах было трудно стоять. Грохот падающих
камней не затихал.
- Великая беда пришла для онкилонов!.. - шептал Амнундак, глядя на
вздрагивавший при ударах костер.
Путешественники заметили уже не один косой, враждебный взгляд,
брошенный на них тем или другим из воинов и особенно женщин.
Аннуэн, сидевшая возле Ордина, в промежутке между ударами встала и
присоединилась к женщинам, сидевшим по другую сторону костра; ее примеру
последовали избранницы Горюнова и Костякова, и только Аннуир и Раку
остались на месте.
- Мы как будто становимся зачумленными! - вполголоса сказал Горюнов,
обращаясь к товарищам.
- Ничего, солнце взойдет - все успокоятся и забудут ночные страхи! -
беспечно ответил Костяков.
- А луна стала еще краснее, - заметил Ордин. - От обвалов, очевидно,
поднялась сильная пыль.
Особенно сильный удар прокатился по котловине с громким гулом;
подбросило даже дрова в костре, рассыпавшиеся в стороны. Снова послышались
крики ужаса; некоторые люди, сидевшие на корточках, попадали. Собаки
жалобно завыли. Землянка вождя с глухим треском рухнула вся, кроме
центральных столбов, окруженных теперь облаком пыли. Работавшие воины
попадали, а вскочив, разбежались.
- Мы погибаем, земля рушится, пришел конец нашему племени! - стонали
мужчины и женщины; последние прижимали к груди плачущих детей; на всех
лицах с расширенными глазами отразился ужас.
Когда затих грохот обвалов, жуткая тишина охватила поляну, потому что
и ветер внезапно прекратился. Все стали невольно прислушиваться. И вот
тишину нарушили далекие, но ясно различимые звуки бубна, магически
подействовавшие на онкилонов.
- Шаман наш жив! Шаман призывает духов земли успокоиться! -
послышались возгласы радости.
Этот сильный удар действительно оказался последним, и после него на
более слабые уже не обращали внимания. Люди у костра начали дремать. Их
разбудил гул военного барабана соседнего стойбища, то короткие, то длинные
удары которого чередовались друг с другом и прекрасно доносились в ночной
тишине; им вторили более далекие других стойбищ. Все встрепенулись и
слушали с напряженным вниманием. Когда эта зловещая музыка затихла,
Амнундак сказал Горюнову с укором:
- Много наших жилищ разрушено в эту ночь. Убито несколько женщин и
детей, поломаны кости у многих, попорчена утварь и оружие. Большая беда
постигла нас, белые люди! Вы не захотели отвратить ее. Вот ваше жилище
цело, а мое развалилось.
- Потому что вы очень плохо строите свои жилища! - ответил Горюнов
сердито. - Вот теперь постройте их попрочнее, и они не будут валиться и
давить людей.
- Много поколений жило в наших жилищах, и никогда не бывало, чтобы
они падали! - возразил вождь. - Нет, когда пришла беда, ничто не поможет,
- мы не колдуны.
Он хотел прибавить "как вы", но воздержался. Путешественники,
впрочем, поняли его вполне.
В это время успокоившиеся воины наконец разворотили обрушившийся
первым навес землянки и вытащили старую Мату; она, конечно, была мертва.
Ее дочь и две другие женщины развели отдельный костер в стороне, положили
ее возле него и начали оплакивание по ритуалу, прославляя ее прижизненные
добродетели. Остальные продолжали спокойно дремать у костра. По приказу
Амнундака барабан разнес по стойбищам весть о разрушении землянки вождя и
смерти одной женщины.
Приближался рассвет, и у путешественников глаза стали слипаться.
Землетрясение, очевидно, кончилось, и слабые удары ощущались все реже и
реже. Землянка выдержала испытание, и в нее можно было вернуться. Когда
путешественники, сговорившись, поднялись и направились к своему жилищу, их
провожали завистливые и частью враждебные взгляды некоторых проснувшихся
онкилонов. Амнундак дремал, уткнув лицо в колени. За белыми людьми
последовали только Аннуир и Раку, остальные не двинулись с места среди
других женщин, а Аннуэн еще раньше присоединилась к плакальщицам. Горюнов
и Костяков оказались в роли покинутых.
После тревожной ночи все проснулись поздно; через щели двери
пробивались уже солнечные лучи. Ярко пылал огонь, и три сбежавшие женщины
как ни в чем не бывало хлопотали над завтраком. Во время последнего у них
произошло объяснение с мужчинами. Они признались, что, когда земля начала
так сильно трястись, они испугались и подумали, что вот-вот земля треснет
и белые люди увлекут их в подземное царство. Поэтому они перешли к своим.
Это было глупо, но правдоподобно, и Горюнову пришлось, в который уже раз,
объяснять женщинам, что белые люди не колдуны и не подземные духи. Но по
лицам трех беглянок видно было, что они не верят его словам.
Они сообщили также, что рано утром приходил шаман проведать Амнундака
и рассказал, что по дороге от его землянки лопнула земля и что он с трудом
перескочил через трещину. Его жилище не разрушилось - добрые духи охраняли
своего служителя.
Это известие побудило путешественников заняться осмотром
окрестностей; все воины были заняты раскопками и восстановлением землянки,
и можно было обойтись без докучливого конвоя, особенно неприятного теперь,
после ночного происшествия. Захватив ружья и оставив Горохова возле
землянки для отвода глаз, трое остальных отправились прежде всего по тропе
к жилищу шамана и вскоре наткнулись на трещину, протянувшуюся с востока на
запад и достигавшую почти двух метров ширины; на дне ее виднелась осевшая
земля с кустами и целыми деревьями; местами, где трещина проходила под
толстым деревом, последнее было разорвано от корней на несколько метров
вверх, и одна половина его стояла на одной стороне трещины, другая - на
другой, а выше обе половины соединялись, и дерево уподоблялось человеку,
стоящему, расставив ноги, над рвом. Местами вблизи трещины почва была
покрыта выброшенным из нее мокрым черным песком.
Отсюда повернули на юго-запад к священному озеру, чтобы осмотреть его
без свидетелей. По пути туда встретили около тридцати трещин разной
ширины; через одни можно было перешагнуть, через другие приходилось
прыгать с разбегу. Одни были неглубоки, в других не видно было дна, но
вглубь они постепенно суживались; брошенные камни показали, что на глубине
нескольких метров в трещине стоит вода. Россыпь у подножия окраинного
обрыва котловины была усеяна свалившимися ночью крупными и мелкими
обломками; в одном месте нашли барана, очевидно сброшенного толчком с
большой высоты и убившегося. Его, конечно, подобрали - он должен был
оправдать перед вождем их экскурсию без конвоя.
Подойдя к берегу священного озера, путешественники остановились в
изумлении - озеро исчезло. Вместо него видна была большая впадина вроде
очень плоской и неправильной воронки, усыпанная крупными и мелкими
обломками черной лавы, покрытыми какой-то слизью; под обломками местами
журчала вода притоков озера, по-видимому сильно сократившихся. Осторожно
перебираясь по скользким плитам, исследователи добрались до жерла,
находившегося недалеко от подножия обрыва; оно имело два - три метра в
диаметре и круто уходило наискось под обрыв; вода из-под глыб быстро
стекала в него небольшим ручьем.
- Ну, что вы скажете по этому поводу? - спросил Костяков, когда все
трое остановились на краю черного зияющего жерла, уходившего в
таинственную глубь.
- Я думаю, - ответил Ордин, - что землетрясение уничтожило то
препятствие в подземном канале, например какой-нибудь коленообразный
изгиб, который позволял воде озера стекать только периодически, по мере
накопления.
- А не является ли сильное уменьшение притока в озеро главной
причиной его исчезновения? - спросил Горюнов. - Вспомните, что сюда должна
стекать вода всей котловины, и в прошлый раз мы видели речку, выходившую
из леса и скрывавшуюся под россыпью. А теперь в жерло вливается небольшой
ручей.
- Вероятно, трещины, образовавшиеся в почве котловины, перехватывают
воду ручьев, прежде попадавшую сюда, - ответил Ордин.
- Если эти трещины не бездонны, они наполнятся водой, и потом могут
восстановиться ручьи, а следовательно, и озеро? - спросил Горюнов.
- Возможно, что так.
- Это было бы желательно, и чем скорее, тем лучше, потому что, если
онкилоны узнают, что их священное озеро исчезло, они будут перепуганы еще
больше и припишут и это бедствие белым колдунам.
- Мы им, конечно, не расскажем!
- Но смотрите не проговоритесь женщинам, где мы были.
- Понятно! Даже Горохову не скажем. Ходили на охоту, добыли барана,
видели трещину - и баста.
От озера направились обратно и шли некоторое время вдоль окраины по
опушке. В одном месте большая куча белых глыб и обломков, лежавшая у
подножия обрыва, привлекла к себе внимание. Когда подошли к ней,
оказалось, что все это - лед, свалившийся от толчков с вершины обрыва; это
показывало, что наверху местами есть хотя бы небольшие ледники. Но более
интересно и важно было открытие трещины у самого подножия стены; она
тянулась в обе стороны, насколько хватал глаз, то суживаясь, то
расширяясь, и в ней на глубине пяти - шести метров стояла вода.
На дальнейшем пути вдоль окраины подходили к обрыву еще раза три и
везде находили трещину у его подножия; по-видимому, на протяжении
километров десяти, если не больше, дно котловины отделилось от ее западной
окраинной стены.
Домой вернулись только после полудня, и на стойбище было уже замечено
их отсутствие. Но вид каменного барана успокоил подозрительность
онкилонов, и Амнундак пожалел, что оторвал нескольких воинов от работы,
послав их на поиски чужестранцев. Развалины землянки были уже разобраны,
место очищено, и онкилоны начали ставить остов из тех же бревен. Пообедав,
путешественники явились со своими топорами с предложением укрепить остов
так, чтобы землянка не валилась при каждом землетрясении на головы своих
обитателей. Но, к их удивлению, онкилоны решительно отказались от помощи
чужестранцев.
- Наши предки научили нас строить жилища, - сказал Амнундак, - и мы
жили в них спокойно целыми поколениями. Мы не будем строить их иначе. Вот
лучше сделайте, белые люди, чтобы земля больше не тряслась, тогда и жилища
наши не будут разваливаться!
Никакие уговоры не помогли, и пример землянки путешественников не
подействовал.
- Если бы в вашем жилище жили не белые колдуны, а онкилоны, оно бы
тоже развалилось! - послышался голос из толпы строителей, столпившихся
вокруг чужестранцев при переговорах.
И все остальные закивали головами и закричали:
- Так, так! Верно!
Пришлось вернуться в свою землянку, но обсудить положение здесь не
было возможности - женщины уже достаточно понимали по-русски, и в их
присутствии нельзя было говорить свободно, так как все сказанное должно
было стать известным онкилонам.
Но чтобы посмотреть, на чью сторону станут их избранницы,
путешественники рассказали о своем предложении, о полученном отказе и его
мотивах.
- Амнундак правильно рассудил! - воскликнула Аннуэн.
К ней присоединились остальные. Одна только Аннуир стала на сторону
путешественников и принялась доказывать остальным на примере устройства их
землянки, что глупо отказываться от помощи более умных людей.
- Они не умнее нас с тобой, а только колдуны! - в досаде воскликнула
Аннуэн. - Пока они не пришли в нашу землю, наши жилища никогда не
разваливались и земля не тряслась так. И если они только захотят, то земля
больше не будет трястись.
Спор женщин впервые со времени их совместной жизни принял такой
ожесточенный характер и три забывшиеся невежественные и суеверные
противницы Аннуир стали говорить такие глупости, что мужчины пожалели, что
затеяли этот разговор. Впрочем, это имело и благие последствия, как мы
узнаем далее.
Чтобы угомонить женщин, Ордин позвал Аннуир с собой собирать ягоды в
лесу. Сейчас же и три другие заявили, что настала пора запасать ягоды на
зиму, и, захватив туесы - цилиндрические сосуды из бересты с крышкой,
которая вставляется очень туго и имеет ручку, за которую сосуд можно
нести, - тоже отправились в лес, но в другую сторону. Три путешественника
остались одни и воспользовались случаем, чтобы поговорить на свободе.
- Мне кажется, - сказал Горюнов, - что нам не придется зимовать
здесь. Отношение онкилонов становится явно недружелюбным.
- Да, - подтвердил Костяков, - и, если произойдет еще что-нибудь
скверное, например новое землетрясение, или буря, или нападение вампу, нам
лучше уйти незаметно и поскорее.
- Ничего, обойдется, товарищи! - заявил Горохов. - Не всякий же день
земля трясется. И зимовать будем!
- Никите здесь очень нравится, - насмешливо сказал Костяков.
- Конечно, нравится! Чем здесь не житье? Еды вволю, теплота! Скоро
женимся, будут жены хорошие.
- Вот в чем дело!.. - протянул Горюнов и замолчал.
Стало ясно, что Горохов в случае конфликтов, пожалуй, станет на
сторону онкилонов или выберет нейтральную позицию. Наступило тягостное
молчание. Вскоре Горохов встал и вышел из землянки.
- Я боюсь, - сказал Горюнов, - что, если нам придется бежать отсюда
спешно и тайком, Никита не захочет с нами идти и, может быть, выдаст наши
намерения.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг