3.СМЕРТЬ ВРЕМЕНИ
Понемногу я прихожу к убеждению, что скитание среди книг - это
единственное, что мне осталось.Последнее письмо от друга,в котором
чувствуется уже ожидание непредвиденной смерти, и недавний телефонный
звонок жены, зачеркивающий всякую надежду на примирение подтверждают мои
наблюдения.
Меня раздражает невозможность присутствовать сразу в нескольких мес-
тах, отягощенная желанием это совершить: мне хочется сидеть на могиле
друга в Саратове, просить прощения у жены в Москве и заниматься наблюде-
нием звезд. Поэтому избранный мною путь прост: я или отказываюсь от вре-
мени, в котором мне пришлось жить, или же осуществляю все свои желания
мыслью.
Мое последнее странствие написано в 1567 году неизвестным (следующие
поколения сделали все, чтобы его забыть) монахом Раниусом. Неизвестным
он был не всегда, около десяти лет эта фигура властвовала над умами, но
после появления трактата "Время смерти" он был изгнан из монастыря, и
через год погиб в дорожной драке, спровоцированной, скорее всего, святой
инквизицией. За время недолгого триумфа Раниус стал легендой, про него
рассказывали самые невероятные истории. В частности, ему приписывалась
слава получения философского камня. Раниус будто бы получил некую жид-
кость, способную обращать в золото любой материал, но дальнейшие иссле-
дования показали, что это химическое соединение является в то же время
извлеченной сущностью зла, поэтому Раниус прибег к разложению жидкости и
постарался, чтобы рецепт ее получения не достался никому. Про эту жид-
кость известно только, что она была немного тяжелее воды, прозрачна и
слегка голубовата, пахла довольно приятно и была получена при воз-
действии на кровь собаки ряда неустановленных реагентов. Было предприня-
то множество попыток разгадать формулу богатства и молодости, но самые
серьезные работы увязали в детективных подробностях установления породы
зарезанного пса.
Известно, что Раниус выделил и сущность добра, но результаты анализа
оказались черечур разрушительны, открылось несколько побочных эффектов,
которые невозможно было предсказать, добро попросту не пожелало уме-
щаться в предложенное время и Раниус уничтожил и его.
Неудачи поразили монаха, поэтому он обратился к классическому богос-
ловию и философии и забросил алхимию, но любители наживы еще долго прес-
ледовали его в надежде найти тайную лабораторию гения.
Вообще очень трудно что-либо рассказать о времени известности Раниу-
са, потому что практически все рукописи, содержавшие похвалу в его адрес
были уничтожены, и о его авторитете приходится догадываться по редким и
путанным арабским комментариям. Арабы почему-то спокойнее отнеслись к
крамольной работе Раниуса, видимо, сочтя ее внутренней болезнью христи-
анства и чувствуя приближение гибели религиозного противника. Впрочем,
это никак не следует из текста, более того, Раниус утверждает всеобщ-
ность своих доводов.
"Поставленный перед лицом неумолимого времени человек," - пишет за-
думчивый монах,- "вправе отчаяться и просить для себя свободы не только
земной, но и свободы во времени. Страшный Суд сможет найти подсудимого в
любых временах, даже до его рождения."
По скудной фактографии трудно решить, что заставило Раниуса отва-
житься на этот бунт. Ничто не говорило о его потенциальном вероотступни-
честве. По легенде, записанной арабским переписчиком Али Кумхани, Раниус
был скорее ортодоксом, строго соблюдал обрядовую сторону своей религии и
в народе почитался почти что за святого. Требовать же чего-то от Бога-
черезмерная ересь, доступная немногим, а уж требовать свободы отважива-
лись крайне редко, чаще всего - на костре.
Для того, чтобы написать что-то подобное "Времени Смерти" нужно было
знать Нечто или верить во что-то, что спасло бы Раниуса не только от
возмездия инквизиции, но и от Страшного Суда.
Надежда, которая скрывала Раниуса, становится, кажется, понятной
только в конце произведения, полного мольбы, тоски о прошедшем навсегда
и стремления к возвращению в детство.
"Времени не существует,"- написал Раниус, не поясняя почти ничего в
своей мысли. Вряд ли бы его поняли даже и с объяснениями. Крестьянин,
видящий каждое утро восход и чувствующий загодя заморозки, или горожа-
нин, помнящий о голодном времени зимы, не могут понять того, что мир ли-
шен любого подобия перемен. Сожженные труды Раниуса должны были погиб-
нуть, а те немногие экземпляры, что уцелели, должны были остаться непро-
читанными. Для человека средневековья во всей рукописи Раниуса нет ниче-
го, кроме чудовищной, всеохватной ереси, и мы только сейчас можем дога-
даться,что он имел в виду,отказывая времени в существовании.
Если мир запакован в едином моменте времени, как в кубе (мне не сов-
сем понятно, почему философы всегда предпочитали шар), то объяснить, из-
менения окружающего пространства можно только одним способом: течет не
время, это мы меняем миры, как одежду, секунда за секундой. Это может
показаться моим личным домыслом, если бы Раниус не отметил эту мысль,
едва-едва: "Человек ненасытен, он считает, что вправе решать, что зло, а
что-нет."
По скрытой мысли Раниуса, в кубе тесного "теперь" упаковано множество
миров, мы перемещаемся между ними шаг за шагом. Если бы Раниус жил в на-
ше время, он отметил бы не только ненасытность людей, но и испорченность
их вкусов: каждый последующий мир более разрушен, чем предыдущий, это
следует из второго закона термодинамики.
Остается непонятным, почему последующие миры так мало друг от друга
отличаются, но это можно отнести на счет узкого кругозора человечества.
Ньютон сам, по сути дела, выбрал цепочку миров, в которой яблоко было
все ближе и ближе к земле, а меня от открытия Америки отделяет промежу-
ток не больший, чем от написания следующей буквы.
В доказательство своей мысли Раниус мог бы воспользоваться громадным
опытом обнаружения ведьм, известной их способностью неожиданно переме-
щаться в пространстве и оказывать влияние на весьма отдаленные предметы,
но его испугала возможность апатии, которая захлестнула бы плененное че-
ловечество. Поэтому он не мог выразить свою мысль слишком ясно.
Раниус написал только: "Господу проще наблюдать за заключенными во
времени, чем дать им свободу. Время смерти всего сущего уже близко, оно
- сейчас, и когда последний из нас будет призван, время уйдет вместе с
ним"
Возникшая в фантастике XX века полемика вокруг возможности путешест-
вий во времени была снята еще до возникновения: нет причины или
следствия, нет причинно-следственной связи, нарушить которую черезвычай-
но опасно ( или невозможно), мы сами все это придумываем и выбираем.
Всю свою историю человечество ищет наиболее удобный мир, чтобы "спо-
койствие и вера пришли к нему", или чтобы, найдя его, этого не заметить.
Отягощенный знаниями человек понимает, что мир стремится к устойчи-
вости, на самом же деле, это сам человек ищет абсолютной неизменности и
комфорта ,чтобы окружающая его Вселенная пришла в соответствие с сутью
его Несвободы. Поиски до сих пор не окончены и каждый ищущий умирает.
Возможно, что искомое именно Там, но мне хочется верить, что я найду в
себе силы, чтобы перешагнуть непрозрачную преграду и оказаться рядом с
моим другом и женой.
Видимо, Раниус надеялся на то, что сумеет уйти от возмездия, улизнув
в мир, в котором нет ничего - ни времени, ни церкви, ни даже Бога. Воз-
можно, он осуществил свой замысел, воспользовавшись древним знанием ал-
химии, и нам только кажется, что его жизнь оборвалась где-то в шестнад-
цатом веке несуществующего времени.
Теперь, после этой книги, у меня уже нет сил вглядываться в ночное
небо,чувствуя за этим движением покой несравненно лучшей, но абсолютно
невозможной жизни.
4. СЫН
Недавно мне посчастливилось прочесть рукопись, которой не суждено
быть напечатанной из-за жесткого протеста Патриархии Поводом для протес-
та послужило "обилие порнографических деталей в описаниях земной жизни
Господа". Я перечел книгу трижды, но не обнаружил в ней ни одного
сколь-нибудь грубого намека или чего-либо, что можно было бы принять за
такой намек. Скандал вокруг книги, скорее всего, послужил ее популярнос-
ти больше, нежели пресловутая повсеместная испорченность нравов.
Автор, по вполне понятной причине пожелал остаться неизвестным, под-
писавшись литерой "R.", но, кто бы он ни был , остается только позавидо-
вать той смелости, с которой он взялся за разбор вопросов, рассматривае-
мых уже две тысячи лет.
Несопоставимость величины первородного греха и суточных мук на крес-
те, искупивших этот грех, послужило отправной точкой его размышлений.
Автор не нов в своих суждениях, и прямо ссылается на Нильса Рунеберга ,
книга которого "Den hemlige Fralsahren" вышла в Лунде в 1909 году. Но
версия Рунеберга о том, что Спаситель нашел свое воплощение в Иуде, что-
бы пройти в обличьи человека через все муки и грехи, не нашла отклика в
R.
"Было бы нелепым бахвальством думать, что можно искупить, пусть даже
вечными, страданиями одного человека грех всего человечества. Сомни-
тельно, чтобы Бог не понимал этого, как и того, что многовековая привыч-
ка к греху, скорее всего, помешает человечеству воспринять его учение.
Хотя бы из уважения к Творцу мы должны признать, что он не мог не видеть
несовершенства своего творения."
Одним из самых красивых и, несомненно, самым спорным из всех образов
книги является образ Бога, мучимого угрызениями совести за несовер-
шенство мира.
"Он пришел не для того, чтобы исправить род людской, но чтобы дать
ему шанс. В старом мироустройстве это невыполнимо, поэтому Ему нужно бы-
ло изменить этот миропорядок."
Тут в рукописи ощущается некий провал, который, вероятно, возник
из-за мучительного поиска перехода к изложению сути нового взгляда на
Христа. R. не нашел ничего лучшего, чем просто начать длинные перемежаю-
щиеся ряды цитат из Евангелий.
"И, взяв хлеб и благодарив, преломил и подал им, говоря: сие есть те-
ло Мое, которое за вас предается; сие творите в Мое воспоминание" (Еван-
гелие от Луки, 22, 19).
Автора несколько удивляет, что разговор о теле Господнем возникает
только в самом конце повествования. Это понятно, если рассматривать
Евангелия, как книги, написанные с целью проповеди, но совершенно аб-
сурдно, если считать их описаниями жизни Христа. Бог остается в них не
человеко-богом, но прежде всего духом.
"Зачем тогда нужно было это воплощение, если материальная субстанция
божества осталась зависимой от лености крестьян, мельников и пекарей?
Сугубый символизм этого акта тем более очевиден, что после тайной ве-
чери сразу следует моление о чаше, просьба об облегчении мук телесных,
присущих человеку."
Рассуждая и далее в том же ключе, R. заставляет споткнуться читателя
о следующие цитаты: "Иисус говорит ей: жена! что ты плачешь? кого ищешь?
[...] не прикасайся ко Мне"(Евангелие от Иоанна, 20,15; 20,17).
"Что заставляет Иисуса оттолкнуть Марию Магдалину столь властным при-
казом? Это не удержание от сомнения, потому что дальнейшие деяния Марии
дают нам убедиться в ее глубочайшей вере, и потому что Фоме Он дозволяет
вложить персты в ладони свои. Скорее всего, это отстранение от порыва
женщины броситься Ему на шею. Он окончил свой плотский путь, и теперь не
хочет быть запятнан в своем духовном обличии своею плотью: "посему оста-
вит человек отца и мать и прилепится к жене своей и будут два одною
плотью, так что они уже не двое, но одна плоть"(Евангелие от Матфея, 19,
5-6)."
Именно эта крамола послужила поводом для запрета, но, как не удиви-
тельно, выводы, произведенные R. из этого небесспорного постулата, сов-
падают с религиозными призывами искать бога в себе.
"Так как ни одно из канонических Евангелий не обращает наше внимание
на связь между Иисусом и Магдалиной, указывая только на апостольскую
роль Марии, не следует доверять Евангелиям как жизнеописаниям. Связь
между Иисусом и Марией несомненна, так как именно Магдалина первой видит
воскресшего Спасителя, а в литературе средневековья момент отстранения
Иисуса от соприкосновения с Марией занимал довольно видное место."
Исходя из этого, R. обращается к апокрифическим сказаниям, иногда,
правда, вспоминая и о каноне.
"И спутница [ Сына - это Мария ] Магдалина. [ Господь любил Марию ]
более [ всех ] учеников, и он [часто] лобзал ее [уста]." (Евангелие от
Филиппа, 55).
Далее R. несколько раз ссылается на упоминания гностиков о том, что
совершенные могут зачать от поцелуя, но, похоже, сам не придает этому
символу излишнего значения, увлекаясь следующей цитатой.
" Петр ответил и сказал по поводу этих самых вещей. Он спросил их о
Спасителе: "Разве говорил он с женщиной втайне от нас, неоткрыто? Должны
мы обратиться и все слушать ее ? Предпочел он ее более нас?" Тогда Мария
расплакалась и сказала Петру: "Брат мой Петр, что же ты думаешь? Ты ду-
маешь, что я сама это выдумала в моем уме или я лгу о Спасителе?""(Еван-
гелие от Марии 17,15 - 18,5).
"Хотя речь в предыдущем отрывке шла только о действиях души при ее
восхождении на небо,но утраченный фрагмент достаточно велик, и сомни-
тельно, чтобы учеников так сильно смутило то, что учитель проповедовал
Марии то, чего не проповедовал им. Их скорее всего изумляет, что он был
близок с ней более, нежели с ними."
Чуть позже R. вспоминает странное высказывание в Евангелии от Фо-
мы:"Блажен тот лев, кто съест человек, и лев станет человеком. И проклят
тот человек, которого съест лев, и лев станет человеком"( 7).
"Исключительно плотские манипуляции служат основанием для перерожде-
ния льва в человека. Можно подумать, что душа съеденного не играет во
всем этом никакой роли. Не в этом ли разгадка, возможно, что это прямое
указание на высшее происхождение нашей плоти."
По словам R., гностики, придававшие словам и именам черезвычайное
значение, допустили в своем Евангелии от Филиппа непонятную оплошность.
Заявляя, что имя Сына скрыто, они употребляли его и в полной форме, и
каждую часть по отдельности.
"Вполне возможно, что речь здесь идет о сыне Христовом, в котором
Отец оставил свою телесную сущность. Именно его имя было скрыто ото
всех. Иначе на Человеческого сына пала бы ноша святости, которая сводила
бы на нет все усилия Творца.
Канонические евангелисты, возможно, по незнанию, но скорее всего, из
ханжества умалчивают об этом, все евангелия со ссылками на суть Спасения
зачислены в апокрифы, а наиболее откровенные места попросту уничтожены.
Вероятно, это было замыслом Божиим, чтобы плоть его получила распростра-
нение. Вполне вероятно, что детей этих было несколько, но на это нет ни-
каких ссылок даже в апокрифах. По крайней мере, даже если существовал
только один ребенок, то восточные традиции многодетности помогли осу-
ществлению замысла.
Бесконечные миграции, гонения на евреев, растворение этой многостра-
дальной нации в других нациях, помогли расселению колен Христовых.
Шестидесяти поколений, прошедших по планете с тех пор, было вполне
достаточно, чтобы каждый из нас стал немного сыном Господним, не только
духовным (это проистекает из процесса творения), но и телесным.
Поистине, велик Господь, сознающий всю боль людскую сквозь боль свою,
не желающий уничтожить свое творение из сострадания к созданному разуму,
и не могущий оставить все как создано, из-за несовершенства творения, а
потому растворившийся в своем создании и пребывающий в нем навеки."
Несмотря на некоторую натянутость доказательств, напыщенность и неук-
люжесть языка (взять, хотя бы, последний абзац), книга мне показалась.
Гнев церкви, тем не менее, не напрасен.
Воспринимая книгу как величайший грех, патриархи, несомненно, болят
сердцем за плутающего впотьмах еретика. Своими плотскими страданиями они
будят боль в теле Господнем, и эта бесконечная вселюдская мука очищает
нас снова и снова.
--------------------------------------------------------------------
"Книжная полка", http://www.rusf.ru/books/: 07.05.2002 17:26
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг