Антон Никитин.
ЭПОХА ВЕЛИКИХ ГЕОГРАФИЧЕСКИХ ОТКРЫТИЙ
1.СЕКТА СТЕЛЛАРИТОВ
Почти всю прошедшую неделю я читал книгу, попавшую ко мне чудом. Мой
друг, работающий униформистом в театре, нашел ее, пропыленную и истре-
панную, где-то между стопками задников, относящихся к "Гамлету", и к
"Звездочету". Книга, видимо, была принесена в театр кем-то из художни-
ков, да так и забыта (Виктор (так имя моего друга) рассказывал мне, что
художники читают только при крайней нужде).
Книга была наполнена множеством неожиданных (возможно, тщательно
скрывавшихся ранее) данных.
В ней было собрано практически все о поверьях, связанных со звездами,
не нашел я только времени и места издания самой книги, что было явным
упущением со стороны издателей этого небесного свода. Позже я стал дога-
дываться, почему они захотели остаться неизвестными.
Введение было посвящено традиционной астрологии, большая же часть
текста отводилась под ее опровержение. Секта стелларитов, к которой при-
надлежали и авторы издания начала существовать в девятом или десятом ве-
ке нашей эры.
"Видимо, какой-нибудь бедуин, потрясенный размерами завоеванных ис-
панских городов и их непрерывным ростом, вернулся к себе домой" - пишут
тайные жрецы, -" и сообщил, что каждый человек не может иметь собствен-
ной звезды, потому что иначе через полсотни лет ночное небо будет сиять
, как солнце. С еретиком поступили согласно доброй арабской традиции
убивать за неверие, но, видимо, в Европе успело прорасти семя невнятной
азиатской проповеди.
По крайней мере, именно в это время мы сталкиваемся с первым упомина-
нием о том, что не всякий достоин иметь собственную звезду."
Секта долгое время не могла найти собственное лицо, поскольку никто
не мог остановить свой выбор на какой-либо модели мироздания. Было оче-
видно, что далеко не всякий человек имеет свое светило, и что двое не
могут быть рождены под одной эвеэдой - такой вывод затуманивал бы яс-
ность мироздания и опрокидывал бы фундамент простоты, на котором все и
базировалось.
Прошло по крайней мере триста лет, описываемых авторами книги весьма
подробно, прежде чем появилось учение о Настоящих - о людях,обладающих
звездами.
Согласно этой гипотезе, существуют только несколько тысяч вечноживу-
щих людей, чьи звезды сияли над нами вечно. Большинство же людей не име-
ло никогда своих звезд, и не играло никакой роли в мире.
Сразу же возникла группа энтузиастов, секта в секте, направившая свои
усилия на поиск Настоящих. Первый же шарлатан, объявивший себя Настоящим
был проверен - в скрытом под землей храме секты его торжественно убили.
Звездное небо от этого не изменилось, и оказалось, что лжец понес заслу-
женное наказание. Так началась самая кровавая эпоха в истории секты.
Некоторые сектанты начали предполагать, что Настоящие - это монархи,
продолжая свой род, они передают свою звезду наследникам, предположение
это не выдерживало никакой критики, поскольку монархии образовались сов-
сем недавно, да и несколько дворцовых переворотов с отравлениями авгус-
тейших владык полностью развенчали заблуждавшихся.
Никто больше не брал на себя ответственность называться Настоящим,
так как исход был очевиден - проверить его слова можно было только одним
способом. Поэтому многие стали верить, что Настоящие сами не знают о
том, что они избраны. Благодаря тайному перерождению (так же, как зашед-
шая звезда должна взойти ) они не помнят своего прошлого, начиная новый
виток. Как происходит перерождение, меняют ли Настоящие вместе со своей
памятью еще и внешность - никто не знал этого.
В то время в священном языке обрядов секты, основанном на латыни,
глаголы "придумать" и "запомнить" слились в один.
Через два века стеллариты поняли, что весь мир перерождается каждые
36000 лет, и основным вопросом теологии стал вопрос о положении звезд в
переродившемся мире.
Но пока что секту томил вопрос обнаружения Настоящих.
Варфоломеевская ночь была самым известным экспериментом по открытию
тайны. Кровожадность кортесовских завоевателей объяснялась двумя заблуж-
дениями: открывший Америку Колумб полагал, что обнаружил рай земной (а
где же, как не в раю жить Настоящим), стеллариты же полагали, что Насто-
ящие не похожи на европейцев. На мой взгляд, Ку-клукс-клан зря не приз-
нает своей очевидной принадлежности к стелларитам - это могло бы хоть
как-то облагородить движение.
Бойня в Америке кончилась так же неожиданно, как и началась. Кто-то
из жрецов понял, что солнцепоклонство индейцев рождено той же причиной,
только под жертвенный нож кладутся те, на кого пало подозрение в том,
что их звезда - Солнце.
Несколько, особо упорных еретиков еще некоторое время плавали по Ка-
рибскому морю, топили корабли и сжигали прибрежные селенья, по ночам с
надеждой всматриваясь в небо, но и они вскоре поняли бесплодность своих
попыток.
Открытие Америки внесло смятение в души стелларитов, появилась идея,
что Настоящие сами обратили внимание людей на новый континент, чтобы
отвлечь от себя внимание. Язык обрядов еще более упростился, глаголы
"открыть" и "создать" слились, а затем срослись и оба двухзначных глаго-
ла, и полученное слово стало обозначать "существовать".
С той поры секта все больше и больше склонялась к философскому созер-
цанию: все равно, ничего изменить простой человек не в силах, все в ру-
ках Настоящих. Последний варварский всплеск экспериментирования произо-
шел во время второй мировой войны, когда озлобленные собственным бесси-
лием фашисты истребляли по всей Европе евреев.
"Ныне (когда "ныне"?) секта стелларитов видит перед собой одну задачу
- оберегать Настоящих. Мы (здесь авторы признались, наконец) избежали
печальной участи баптистов, не всякий Настоящий - стелларит, и уж тем
более, не всякий стелларит - Настоящий. Поэтому мы оберегаем всякого,
кто вызывает у нас сомнение. Вспышка сверхновой, описанная в китайских
летописях четвертого века, должна стать последей горькой звездой этого
перерождения Вселенной. Мы надеемся, что и нас кто-то оберегает."
Я читал эту книгу ночами на кухне, к полному неудовольствию жены, оз-
лобленной и моим увлечением, и моими ночными дежурствами в обсерватории.
Теперь я почти не ночую дома - ночи напролет я сижу у телескопа, бо-
ясь увидеть яркий и невосполнимый знак смерти.
2.ОБСТОЯТЕЛЬСТВА МЕСТА-ВРЕМЕНИ
Лишенный жены, которая не в силах была больше выносить мое постоянное
отсутствие, и друга, вынужденного отправиться в другой город на поиски
работы, я нашел себе собеседника в книге. Виктор, отдавший мне ее перед
отъездом, в спешке, сказал только, что прочитать до конца он ее не ус-
пел, но, похоже, в ней причина всех его сегодняшних неурядиц. Это меня
несколько удивило, потому что я знал, что Виктора уволили за недосмотр:
часть декораций оказалась не на месте и в сценическое пространство че-
тырнадцатого века вклинился паровоз.
Тоскливый и отрешенный тон Кирматта, автора монографии, очаровал меня
своей близостью.
Отвергнутый всеми (причина этого остается неясна, но недомолвки поз-
воляют догадываться, что гонения были повсеместны, а вина, их вызвавшая-
довольно серьезна), он вынужден искать убежища, отдыха, и горы показа-
лись ему самым подходящим местом для забвения.
Со сладострастным унижением, ставшим для него, похоже, привычкой,
описывает он тяжесть пути и неизмеримую грубость проводника. Возможно,
только мое состояние помогло мне преодолеть первые главы, перегруженные,
как рюкзаки и корявые, как горы. Через две недели, в туманное утро Кир-
матт увидел, как близкий снежный склон плавно превращался в туман и
мглистое небо. Между черными горами зияла дыра, в которой ничего нельзя
было различить.
" - Что там? - спросил я у проводника.
- Ничего, - резко ответил он, продолжая пить чай и не оглядываясь."
Кирматт встал и пошел в ту сторону.
"Там действительно не было Ничего. Я стоял в одном шаге от отсутсвия
чего бы то ни было. Вокруг меня еще можно было ощутить снег, воздух, То
же, что было на шаг впереди, было лишено и света, и воздуха, и существо-
вания. Около минуты я размышлял о целесообразности следующего шага, но
страх победил мое сомнение и я вернулся к костру. Через час туман расс-
тупился и на месте провала оказалась каменная осыпь."
Как всякий представитель германской культуры, Кирматт слишком доверял
своим чувствам и потому он немедленно вернулся из гор обратно в долину и
начал изучать физику. Скоро он, однако, понял, что ищет не там, и , про-
учившись всего два года, вновь занялся своей старой работой (бухгалтер
на пивном заводе). Учеба, правда, не прошла даром, так как гипотеза о
том, что белое пятно - это место, лишенное измерений, подкреплялась в
книге примитивной математикой.
Кирматт решил, что вселенский недосмотр позволил ему прикоснуться к
тайне белых пятен. Мир - это только декорация для испытания человека
добром и злом, может случиться так, что какая-то деталь в декорации бу-
дет утеряна, и тогда белые пятна покрывают карты древних. В этом месте
из книги выпала закладка Виктора. Кирматт не стал развивать свою идею
дальше, хотя чего, казалось бы, заманчивей:
Колумб, открывая до той поры неведомые острова, думал, что открывает
Индию, мы сегодня думаем, что он открыл Америку, а на самом же деле Аме-
рики до того момента просто не существовало. Возможно, что не существо-
вало ее и после этого, а острова, открытые великим мореплавателем в мо-
мент открытия действительно были индийскими островами. Только потом Про-
видение рассмотрело все выгоды, связанные с наличием в этом месте нового
континента. Земной шар разошелся, выдвигая из своих недр фон для разви-
тия будущих драм. Можно поразмыслить о том, какие географические откры-
тия, или завершения каких пьес послужили поводом для исчезновения Атлан-
тиды.
После столь небрежно упущенной, пускай даже и очевидной, возможности,
я заподозревал Кирматта в ограниченности взглядов, но довольно скоро по-
нял, что ошибся.
Прошел год после того, как был оставлен университет, и Кирматт женил-
ся. Женитьба была, видимо, очень удачной, потому что Кирматт прекратил
все свои изыскания и некоторое время писал только в дневник. Радость
возвращения к спокойной жизни после всеобщего презрения и последующего
холодного отношения в университете была черезвычайно велика - почти все
книги, проходившие через Кирматта служили ему прежде всего мерилом его
собственного счастья. В это время он увлекается собиранием легенд о зем-
ном рае, особенно его поражает история, связанная с именем Александра
Македонского.
Великий завоеватель прошел всю Азию и остановился перед стеной. Войс-
ко пыталось сокрушить стену, или громкими криками привлечь внимание хо-
зяина неведомо зачем огражденной территории, но все было понапрасну.
Случайно встреченный путник объяснил, что за стеной находится Рай.
Кирматт записал в дневнике:
"Неужели всякий, у кого достанет сил сокрушить стену, окажется в раю?
"
Семейное счастье длилось недолго, в результате каких-то интриг (снова
неясно, чьих и с какой целью), связанных, кажется с темным прошлым Кир-
матта, жена уходит от него, заставив пройти через унизительный бракораз-
водный процесс.
Кирматт опять собрался уйти в горы, но вдруг образ, посетивший его,
стал причиной переворота во всей его жизни.
"Я вновь и вновь вспоминал ту минуту, которую я простоял на краю Нич-
то, проклиная себя за нерешительность. И однажды, читая Данте, я понял,
что удержало меня от того шага: я не сумел бы оттуда вернуться."
Так Кирматт создал космогонию, в которой белые пятна играли роль вхо-
дов в ад. То, что количество белых пятен уменьшалось всю историю челове-
чества, по мнению Кирматта говорило о том, что Спаситель пролил свою
кровь не напрасно, но на мой взгляд, этот вывод - из тех, что придуманы
до того, как доказаны, а само доказательство играет роль тени, чтобы
итог был ярче и блистательней. Узилищ белых пятен не может покинуть ник-
то, всякий предмет, попавший в этот беспространственный мир теряет все
свои измерения, он исчезает, а от человека там, вероятно, остается лишь
бесконечная по протяженности мысль - мысль ужаса от исчезновения.
Описания ужасов такого ада у Кирматта, как и у любого другого провид-
ца, занимают немало места, и когда, истомленный муками бесконечной мыс-
ли, читатель готов уже погрузиться в холодные воды рая, он встречает
длинную наукообразную главу о мире без времени.
Если не отвлекаться на поверхностные или ошибочные математические
выкладки недоучившегося физика, то выводы его таковы:
В мире без времени нет движения, поскольку движение - это процесс,
растянутый во времени. Там нет ничего, что могло бы трансформироваться,
нет логики, поскольку логика - цепь причин и следствий, а там не может
быть следствия. Этот мир не может измениться, то есть он включает в себя
единственное - свою первопричину. А так как первопричина всего - Созда-
тель, то это именно Он заточен в своем создании.
На вопрос о том, что побудило Бога создать это добровольное узилище
ответить очень просто: в этот рай попасть практически невозможно, так
как любое появление изменит его, что немыслимо. Свои функции Рай выпол-
няет посредством допущения душ праведников до созерцания рая. Естествен-
но, что это не физическое видение (так как свет, необходимый нам для то-
го, чтобы видеть - тоже дви-жение), это духовное, мистическое, иррацио-
нальное созерцание.
Именно поэтому никто не был в силах описать рай.
Перенесение в язык этого видения просто невозможно, потому что язык -
логическая структура, выражающая набор мыслей, а разум, "помещенный" в
Рай теряет способность к мысли, переполняясь бесконечной по протяженнос-
ти эмоцией восторга. Немногие попытки подобных описаний проваливались.
Иоанн в своем откровении растерял столько эмоциональных связей, а места-
ми заменил их насущными моралями, обращенными к церквям, что вся картина
теперь воспринимается в зловещем тоне и трактуется, как конец Света. У
Иоанна же конец Света - не конец всего физически существующего, но пре-
дел физическому существованию света, начало блистательно темного бытия
Вселенной. Так, в узкую щель игры слов ускользнул смысл всего повество-
вания.
Каждый из нас может понять ощущение такой потери, возобновив в себе
невозможность восстановления сна после пробуждения.
Некоторые провидцы, описывая потусторонний мир, достигли своей цели,
но, видимо, не тем путем, которым они желали это сделать. Собственно их
описания беспомощны, но названия описываемых сфер выбраны так, что зву-
чание их не напоминает ни один человеческий язык. Пожалуй, несколько
страниц подобных слов показали бы нам райское бытие лучше, нежели тома,
тщащиеся осознать величие Бога.
Часть праведников после смерти, возможно, получает свой "персо-
нальный" рай, но происходит это только с теми, кто достиг каких-то нево-
образимых вершин миропонимания, и черезвычайно великое знание не позво-
ляет их душе двигаться во времени. Так, довольно давно было замечено,
что наиболее совершенный механизм должен быть неподвижен.
Здесь вновь возникает вопрос, далеко не новый, но вечно остающийся
ключевым: насколько Бог, заключенный в своем Раю, существует и чьей воле
подчинен Мир?
Кирматт смущается, дойдя до этого вопроса и не хочет давать на него
ответ, мучительно выкручивая читателю руки давно устаревшими приемами.
Книга, как я уже говорил, далеко не безупречна, но я не сумел отыс-
кать больше ни одной книги Кирматта, даже ни одного упоминания про этого
философа в других работах.
Я нашел в книге множество мелких ошибок. Концовка труда, вновь авто-
биографическая, переполнена намеками на то, что именно проповедь идей
книги послужила причиной изгнания Кирматта, с которого начинается вся
монография, а самому автору не удалось скрыть своего желания быть гением
и создать новое Протоевангелие.
Все это заставляет меня до сих пор сомневаться в талантливости автора
или в его существовании.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг