я тебе братские могилы покажу... Так несоглашенцы их до блеска блюдут,
пальцами полируют... А миротворцы - они и так в почете, им теперь память
навечная. Я как считаю - только у знаменитых могилы могут брошенные быть. У
них и так - везде могила... Там, или в книжках, ежели ты писатель, или в
фильму, как в могилу положен, ежели актер. Им памятники ни к чему. А вон,
еще смотри, полковнику пирамиду поставили. Странное дело, словно нехристь
какая! Он то ли в автокатастрофе погиб, то ли еще как, не помню, мне
говорили, а я забыл.
На цементной пирамиде, довольно нелепой, кривоватой, метра полтора
высотой, была прилеплена металлическая табличка:
ј Полковник Петр Леонидович Махрусенко. 1929 - 1969.ј
Ниже, около подножия кто-то нацарапал гвоздем по цементу, неровно:
»ФАРАОНј
- Вот ведь изверги, - заметил надпись Тимофей, - и когда успели,
подлецы! Надо будет подтесать. Глядишь, чего и перепадет.
- Ты смотри, не перестарайся, - спокойно ответил я, постигая тайну
смерти полковника. Полковник действительно погиб в автокатастрофе. Авария
не была случайной. Странное разрушение коленчатого вала, не бывает таких
аварий обычно. Мне стало понятно, как мой отец оторвался от
преследователей, - Он ведь и вправду Фараон.
- А что, менты, они не люди, что ли? - не понял Тимофей, - Такие же,
как мы с тобой, человеки!.. А вон там, посмотри... - он занес руку,
собираясь что-то показать, но кого-то заметил вдалеке.
Я проследил за его замершей рукой, и увидел, что по тропинке идет
рабочий с лопатой на плече. Рабочий помахал Тимофею рукой.
- Ты извини, милый человек, - осекся Тимофей, - На кладбище ведь как:
ты пришел - и ушел. А мне тут жить. Вон мастер в помощь зовет - я побегу.
Прощай.
- Ну прощай, Тимофей. Тебе еще денег дать?
- С одной стороны - хорошо, конечно. Но ведь тогда мне и уйти
неудобно. Так что не надо лучше. Прощай, - Тимофей снова подтянул
обвисающие брюки, и побежал к мастеровому.
Я побрел дальше, машинально считывая имена и даты.
Навстречу мне прошел дедушка Тимофей, оживленно что-то обсуждая с
мастеровым. Проходя мимо, Тимофей виновато поглядел на меня и вдруг
улыбнулся.
Через пару минут бесцельного странствия, я увидел могилу, над которой,
видимо, только что потрудился мастеровой.
Свежая земля лежала высокой горкой, загораживая часть дорожки.
»А ведь вот здесь ему и лежать,ј - осенило меня.
Я думал о человеке, который хотел меня убить. Я еще не знал, как он
выглядит, но чувствовал, что здесь, в этой прямоугольной яме с аккуратными
краями, ему придется успокоиться.
Старый железный крест был снят со своего прежнего места и аккуратно
прислонен к оградке. И вообще, вся могила была очень аккуратной,
ровненькой, как заправленная солдатская койка.
Воспоминание об армии вывело меня из себя, мне захотелось бросить все,
снова залечь на постель и читать книги. Что мне еще здесь нужно? Что я еще
умею? Дома строить меня еще не научили, воевать я не научился сам, все эти
методы ведения боя... В городе куда не шло, но в лесу... Да я и в трех
соснах заблужусь.
Тут я увидел, что дальше дороги мне нет: чугунные ограды плотно
обступали меня, не давая пройти. Мне нужно было либо лезть через ограды,
либо ступать на могилы, что было еще страшнее. Я повернулся назад, и понял,
что тропинка, по которой я попал сюда, потеряна. Кладбище не отпускало,
вставая вокруг меня непреодолимым препятствием, зазывая в постоянные
обитатели. Я с трудом сдержался от того, чтобы не закричать. Не разбирая
пути, чуть не разорвав рубашку об ограду, я продрался к широкой тропе, и
поспешил к выходу с кладбища.
Однако оказалось, что шел я совсем в другом направлении, и через
несколько минут, я увидел в проломе забора железнодорожные пути.
Я знал это место. За разъездом виднелись жестяные крыши кооперативных
гаражей, а за ними, я это точно знал, можно было найти станцию метро. Здесь
совсем неподалеку жил мой приятель, у которого я иногда гостил и пил пиво.
Он эмигрировал год назад, и сейчас пил пиво на Островах.
Я перебрался через неглубокий овраг, в котором бежала вода, стекающая
со всего кладбища, и вышел на пути. Жестяная табличка на столбе
предупреждала о недозволенности прогулок по путям. Ну что ж, буду нарушать.
Невдалеке, привязанная к оранжевой пожарной железнодорожной цистерне,
сидела черная сторожевая псина. Заметив пришельца, собака рванулась,
залаяла, рванулась еще раз. Ржавая цепь не выдержала, порвалась, и собака
бросилась ко мне. Пес лаял и в лае разбрызгивал слюну.
»Черт, уж не бешеный ли?ј - подумал я, и бросился бежать. Нужно было
попадать на шпалы, чтобы не запутаться в щебне, и не зацепиться за рельс.
Собака недолго гналась за мной, но потом отстала, недовольно рявкая.
Вышедший из служебного вагончика пожарник, с любопытством наблюдал за мной,
видимо, он хотел узнать, догонит меня пес или нет. Убедившись, что пес не
хочет продолжать погоню, он крикнул:
- Шериф!!! - собака обернулась, а я замер, ожидая следующего слова.
Кто знает, может, он ее нарушителями кормит, - Ко мне, Шериф!
Я облегченно вздохнул, нашел новую тропинку, и вновь пошел к гаражам.
Впереди меня шли двое здоровых парней, лениво переговариваясь.
Слева загудел локомотив, и парни остановились, пережидая товарняк,
который на малой скорости маневровый паровоз вел на горку расформировывать.
Я сел на горячую от солнца кучу железобетонных шпал, и почувствовал
всем телом, как под колесами товарняка содрогается земля.
»Интересно, а до кладбища это докатывается? И если да, то каково там
покойникам?ј
Парни лениво направились ко мне.
- Вот что, пацан, - сказал мне тот, что повыше, - Сейчас ты пойдешь с
нами.
- И это, лучше не дергайся, - добавил белобрысый, показывая мне
пистолет. Пистолет был настоящий. Не зажигалка, - Мы за хозяина глотку
перегрызем.
Мне стало нехорошо.
- Ребята, а вы меня ни с кем не перепутали?
- Я тебе сейчас перепутаю! - без угрозы сказал высокий, надвинулся на
меня и собрался сунуть кулак под ребра.
- В два, у Шехтеля? - уточнил белобрысый. Я машинально кивнул, и он
стал останавливать напарника, - Рыжий, ты чего, сказано же: доставить
целым.
- Я этого не понимаю - чего хозяину мараться? Я бы ему сам голову
свернул. Легко.
- Так-то так, да ведь приказ.
- Ну пойдем...
Ребята подхватили меня под руки, и повели куда-то через гаражи.
Между гаражами была грунтовая дорога, и поднятая пыль совершенно
испачкала мне ботинки - мне почему-то хотелось смотреть только под ноги.
Боевики были хорошо накачаны, и я чувствовал, как у высокого под рубахой
перекатывается бицепс.
Потом мы стали спускаться в метро.
- Ну, ребята, это не фокус, я и сам сюда идти хотел.
- Заткнись, - белобрысый ласково сжал мою руку. Нежно, до боли.
Захотелось закричать, - Метро-то в метро, только куда - это вопрос.
Мы втроем протолкались мимо контролера, причем ребятки и за меня
показали какое-то удостоверение.
- Вот что, - уже на платформе сказал белобрысый, - Сейчас поедешь
один. До станции »Площадь Мирај. Тебя там встретят. Понял? - последнее
слово он прокричал мне в ухо - подъезжал поезд.
Высокий наклонился ко мне и по-прежнему ласковым тоном, сказал:
- И если ты, гнида персидская, попробуешь туда не доехать, мы тебя из
под земли достанем...
- Лом, брось ты, тебе же шеф только час назад сказал - приедет, никуда
не денется, - Шеф в таких делах не ошибается. Сказал - доедет, значит
доедет. К переезду-то он вышел! - и они втолкнули меня в вагон.
Вагон был пуст.
Двери закрылись, и поезд поехал.
8. Классическая Книга Перемен. Толкования
Дверь выбили. "Александр
Иванович, Александр
Иванович!ј - заревело
несколько голосов.
Но никакого Александра
Ивановича не было.
Владимир Набоков, »Защита
Лужина»
- Станция »Площадь Мирај, конечная. Поезд дальше не пойдет, просьба
освободить вагоны. Уважаемые пассажиры, не забывайте свои вещи в вагонах. О
забытых вещах сообщайте дежурному, - механический голос проговаривал все
это без малейших эмоций.
Я вышел на платформу, огляделся. Станция была почти пуста - все
приехавшие уже успели подняться на поверхность.
Никто меня здесь не ждал.
Ну, прятаться он мог только в одном месте - я пошел к выходу, прошел
сквозь входные турникеты наружу - сердитая бабка в будке контролера
окрикнула:
- Куда, не положено, куда?! - подумала было достать свисток, но
расхотела.
Прошел мимо разменных автоматов, вошел в коридор.
Бабка позади просто изошла от негодования. Надо было ей удостоверение
показать.
Машинально пихнул дверь медпункта, она была заперта, и на замке я
увидел бумажку с сургучной печатью. Как им все-таки важно все сохранить!
Пошел дальше - где же его еще искать?
В дверном проеме, спиной ко мне, стоял человек и наблюдал за движением
механики эскалатора.
Человек обернулся и я его узнал.
- А я знал, что ты сюда придешь. У меня так - если понял, кто куда
идет - прямо в точку. Завсегда угадываю... Что, не ожидал? - шофер
улыбнулся, обнажая золотую коронку, - Вижу, не ожидал... А я вот тут стою,
смотрю... Люблю механику, знаешь, всякие такие вот штуки, шестеренки,
валы...
Я почувствовал, что шофер слегка навеселе.
- Что это ты выпил? Как машину обратно поведешь? - у меня не было
уверенности, что ему понадобится куда-то ехать, но я все-таки спросил.
- А ты думаешь, мне придется сегодня обратно? Мне можно, я сегодня не
шофер, я сегодня сам с шофером... Большой человек!!! И потом - праздник
сегодня! - он коротко хохотнул, - Что, решать вопросы будем? Надо тебе?
- Надо. Ты мне сначала только расскажи, какие вопросы.
- Ну парень, ты даешь!!! - шофер рассмеялся, - Чего же тут
рассказывать, тут решать надо, а не рассказывать. Что, неужели вопросов
никаких ко мне не накопилось?
Я взвесил все, что мне было уже известно, и то, что хотел узнать.
Неожиданно я вспомнил шизофреника с пистолетом, убитого пациента Шепелева.
- А вот там эта история, какой-то шизоид, убил он что ли кого, не
помню...
- Это у профессора-то? Клиника - одно слово... Это мы ошиблись, -
осклабился он, - моя воля, так я бы обязательно там всех перестрелял, до
последнего идиота... Все равно их там не лечат ни хрена...
И тут я увидел этого человека со всех сторон. И все эти пути вели к
смерти, к моей смерти. Он ничего больше не хотел. Стоя на крыше с
винтовкой, или сегодня на кладбище, он только об этом и думал.
- Зачем тебе это? - спросил я, зная ответ.
- А тебе? Тут, братишка, по-другому не получается - тут только так:
или ты - или я. А что ты думал? Это же вон, - он отвернулся, показывая на
шестеренки, - все завязано...
Мне хватило этой заминки, чтобы вытащить из кармана пистолет.
- Руки вверх! Без фокусов...
Я ткнул ему в живот сашенькиной зажигалкой, щелкнул какой-то
железякой, для убедительности. Шоферу показалось, что я снимаю пистолет с
предохранителя, он вздрогнул, отступил, и неожиданно улыбнулся:
- Да что ты, Дима... Я маленький человек, Дима. Тебя обманули. Зачем
мне тебе мешать? Я против тебя ничего не имею... - он по-прежнему держал
руки на виду, но я чувствовал его мысль о пистолете в заднем кармане, и о
том, что после моей смерти наступит сияние. Страха в нем не было, он ждал
момента Славы. Я был последним, кто мог ему препятствовать.
Отступая назад, он задел за что-то головой и пригнулся, стараясь
обойти препятствие. Я успел увидеть его мысль о подходящем моменте, его
руки пошли вниз, но я толкнул его в грудь.
Он попал затылком на масляный шип шестерни. Раздался глухой звук
колющегося короба, но механизм не заметил препятствия. Работа эскалатора
продолжалась, я инстинктивно отступил, чтобы не брызги крови не попали мне
на одежду. Обезглавленное тело упало в узкий проход. Шестерни механизма
покрылись красным приторным налетом.
Я поднял глаза - препятствие, остановившее шофера оказалось жестяным
знаком. Черный человечек был перечеркнут красной полосой.
Страх ушел. Маленький пистолетик в моей руке уже потерял всякое
сходство со своим способным убивать прототипом, на стволе была
выгравирована голова в шутовском колпаке и приписано название
фирмы-изготовителя: јCLOWNј* . Я бросил пистолет на труп шофера. Отпечатки
пальцев меня не заботили.
Прошел по знакомому коридору, ничего не чувствуя.
Интересно, была у него семья? Хоронить покойника без головы -
достаточно неприятное мероприятие. Моего школьного приятеля пять месяцев
назад привезли с Кавказа в запаянном цинковом гробу. Гроб нельзя было
открыть, не потому что власти задержались с доставкой тела и покойник
испортился - просто Володе оторвало голову взрывом снаряда. К тому времени,
я успел уже похоронить бабушку и деда, но похороны друга были самыми
трудными в моей жизни.
И теперь жене этого ублюдка придется тоже придумывать что-то,
суетиться, тратить деньги, пристраивать куда-то малолетнюю дочку (я увидел,
что девочке сейчас четыре года). А ведь они не знали, кто он. А теперь еще
не знают, что с ним.
В переходе, у самой лестницы на поверхность, лежал черный пес. Завидя
меня, он вскочил, подбежал, виляя хвостом.
- Анубис, - я протянул руку к его голове. Пес подпрыгнул, радостно
тявкнул, лизнул руку, завился вокруг моих ног, - Что, дальше вместе?
Пес несогласно рявкнул, рванулся к выходу. Я поднялся на улицу и
невдалеке увидел черный мерседес с шофером. Собака куда-то исчезла.
Я подошел к машине, достал удостоверение, протянул шоферу.
- Слушаю Вас, господин Старший Консультант!
- Вот что, друг... Твой начальник там внизу сейчас занят сильно, он
просил, чтоб ты меня повозил сегодня немножко. Понятно?
- Понятно... Что же тут непонятного, - вздохнул шофер, - садитесь.
Я сел на свое любимое заднее сиденье.
- Тебя как звать-то?
- Коля. А Петр Петрович разве не сказал?..
- Ему там совсем некогда.
Шофер вырулил на улицу.
- Куда поедем?
Он застал меня врасплох своим вопросом.
- А мы сначала домой к Петру Петровичу. Он сказал, ты меня довезешь,
покажешь. Велел супруге своей передать, что задержится.
- Да? А по телефону не проще?
- Хм... Он меня лично попросил. А я его волю уважаю.
- Ну лично, так лично, - Николай развернул машину в неположенном
месте, - бояться было нечего, машин не было совсем.
Снаружи было так пусто, что казалось, будто Москва стала подводным
городом.
- А что это нет никого на улицах? Случилось чего?
- Так ведь праздник! День Мира! Празднуют все. Неужто не знаете? Вот
ведь потеха... Извините, ежели чего не так говорю. Мои сейчас тоже
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг