щепку и больно ткнула в бронепластину на плече. Джозеф плакал,
автомат уже у ног, обеими руками нянчит раненую ногу. Мальчишка...
Такие сцены в голливудовских фильмах не показывают. Там любой
рядовой и необученный солдат США идет через огонь и воду, пачками
побивает тупых и не умеющих стрелять русских свиней, а сам ну ни
царапины, ни соринки, прическа всегда на месте...
Он выругался еще, придавая себе твердости, охнул, начал
подниматься. Руки он вскинул над головой, пальцы растопырил,
показывая пустые ладони.
Мы сдаемся! крикнул он. Мы сдаемся!
Джозеф прошептал:
Сэр, вы... уверены?
Разве ты не этого хотел? ответил Ляхич одним уголком рта.
Ладно, надо тянуть время. Не может такого быть, чтобы нас не
отыскали и не освободили... пусть даже в последнюю минуту... Мы
сдаемся, сда-емся!
Джозеф поднял руки, начал медленно подниматься. Он тоже верил,
что в последнюю минуту в небе появятся могучие неуязвимые машины,
зальют все огнем, уничтожат врагов, а их поднимут на борт, где
командующий армией вторжения снимет со своей груди высшие ордена
страны и перевесит на их забрызганные грязью и кровью боевые
костюмы.
Все тело Ляхича осыпало морозом. Он чувствовал себя таким
беззащитным, словно с него содрали одежду и выставили привязанным к
столбу на холодном ветру.
Через некоторое время из темной зелени прозвучал грубый голос:
Выходите!.. Вперед на открытое место.
Ляхич заковылял вперед. Джозеф попытался поддержать его, тот
прошипел:
Не прикасайся!.. Могут что-то подумать, не так истолковать...
Тот же голос скомандовал:
А теперь лечь! Рылами вниз. Оба!
Джозеф поспешно рухнул, он видел в кадрах телепередач, как
русские обращаются с захваченными, если те замешкаются выполнить
все, что от них требуется. Ляхич из-за ранения в самом деле чуть
замешкался, Джозеф услышал болезненный всхлип, майор согнулся от
удара прикладом в низ живота. Уткнувшись лицом в мох, он слышал над
головой глухие удары, затем рядом рухнуло тело Ляхича.
Ляхич всхлипывал, задыхался. Из разбитого рта вытекала струйка
темной крови. Джозеф хотел прошептать что-нибудь подбадривающее, но
не рискнул, за переговоры можно получить ногой в голову. Эти
охотники хоть явно не проходили службу в рядах русского спецназа, но
действуют так же грубо и без оглядки на общемировые ценности.
Сильные руки похлопали его по карманам, сорвали бронекостюмы,
снова обшарили, из тайных карманов вытащили пачки долларов. Ляхич
сказал торопливо:
Это аванс. Остальные получите, когда передадите нас нашему
командованию.
Старший из охотников смотрел на пачку долларов на своей ладони
со странным выражением. На миг Джозефу показалось, что старик плюнет
на пачку зеленых бумажек и швырнет в болото, однако старик деловито
сунул деньги в оттопыренный карман.
Ладно, сказал он, пора идти... Васятка, готово?
Откуда-то сверху раздался звонкий голос:
Тащите!
Вниз упала, раскачиваясь, веревка. Конец болтался в метре от
земли, а другой конец исчезал в зеленой кроне. Мужчины, отложив
винтовки, ухватились за веревку. Деревце затрещало, с великой
неохотой начало наклоняться.
Джозеф всхлипывал, его трясло, лицом уткнулся в землю, страшась
повернуть голову. Ляхич проговорил громче, стараясь сделать голос
как можно убедительнее:
Мы оба ранены. Понимаете? Нас нужно перевязать, пока мы не
потеряли слишком много крови. За это мы вам дадим еще доллары...
Понимаете?
Верхушку дерева пригнули к самой земли, привязали к вбитому в
землю колу. Только тогда подросток с ловкостью обезьяны вскарабкался
на другое дерево. Мужчины за опущенную веревку притянули и вторую
вершинку к земле, закрепили.
Ляхич повторил громче:
Вы поняли? Мне нужно перевязать ногу. Я истекаю кровью...
Джозеф, ты что молчишь?
Джозефа трясло. Черный ужас пронизал тело с такой силой, что
язык примерз к гортани, а перед глазами мелькали черные мухи. Он
слышал голос майора, но горло перехватило судорогой.
Затем из темноты выступила поляна. Мужчины подошли с веревками
в руках. Он видел, как дернулся Ляхич, когда его здоровую ногу
начали привязывать к нагнутой вершинке дерева. Джозеф старался
отвернуться, но глаза как завороженные смотрели, как вторую ногу
Ляхича точно так же привязали к другой вершинке.
Старый охотник отступил на пару шагов. Глаза его с крестьянской
обстоятельностью оглядели привязанного за ноги американца.
Готовы? сказал он. На счет "три", поняли?.. Раз... два... три!
Двое парней ударили острыми ножами по туго натянутым веревкам.
Вершинки взметнулись, унося майора. На доли секунды деревца
поднимались вместе, потом вершинки начали расходиться в стороны.
Джозеф услышал душераздирающий крик. Крик начался еще на земле,
задолго до того, как ужасающая боль рванула Ляхича за ноги в разные
стороны.
Сверху полетели широким веером красные брызги. Деревья
раскачивались, на вершинках болтались окровавленные половинки туши,
похожие на те, что вывешивают на рынке. Вниз по листьям стекали
красные потоки, сыпались внутренности, а кишки вывалились и
растянулись вниз едва ли не до земли, похожие на спутанные пожарные
шланги.
Старший охотник деловито посмотрел через голову Джозефа:
Готовы?
Джозеф оглянулся. Молодые охотники со злыми лицами заканчивали
пригибать к земле вершинки молоденьких березок. Настолько
молоденьких, что могут не разорвать его пополам...
Он представил себе, как его взметнет, жуткая боль рванет в
паху, как его тело раздерет пополам... и закричал жутко, дико,
нечеловечески.
Когда десантный вертолет наконец добрался до места, с которого
засекли сигнал маячка, на экране локатора еще мигал огонек. Пилот
кружил над поляной, выбирая место, полковник лично сидел за
крупнокалиберным пулеметом, пальцы вцепились в рукояти, а глаза
цепко сканировали зеленую поверхность. Верхушки деревьев
раскачивались под напором воздушной струи.
С другой стороны вертолета, где майор Кугельц точно так же
вцепился в рукояти пулемета, донесся потрясенный вопль:
Что это? Езус Кристос, я не могу поверить!
Кабину качнуло, на мгновение открылась крохотная полянка. Шум
лопастей поднял целую стаю крупных ворон. На вершинке дерева
закачалась окровавленная туша непонятного животного. Мороз проник в
тело с такой неожиданной силой, что пальцы на рукоятях умерли и
разжались. Всего секунду майор видел э т о, верхушки деревьев тут же
качнулись обратно и закрыли поляну, лишь теперь он понял, что видел
еще точно такую же тушу, похожую, как отражение в зеркале, и понял,
что на верхушках молодых деревьев болтаются разорванные пополам
человеческие тела...
Вниз! закричал он бешено. Что же... Вниз, как угодно вниз!
Вертолет зависал, приподнимался, вершинки торчат слишком
высоко, сесть не удастся, придется десантироваться по линю,
полковник уже ухватил связку, как вдруг майор закричал
предостерегающе:
Вверх!
Грохот заглушал его слова, но пилот услышал, прокричал в ответ:
Да все в порядке, ветер слабый! Я удержу, не дам линю
шарахнуться о деревья...
Вверх, придурок! выкрикнул майор. Им уже не помочь.
Но снять... взять их номера...
Вверх!!!
Полковник застыл, потом повернулся, следил за их перепалкой.
Майор с перекошенным лицом указывал со своей стороны вниз, пилот
внезапно выругался, ухватился за рычаги.
Вертолет послушно качнулся, и пуля, предназначенная для пилота,
ударила полковника в скулу. Этот комок свинца был рассчитан на
медведей, на пилота плеснуло горячим, как из ведра с разогретыми для
скота помоями. Куски черепной кости с силой падали на пульт
управления, залили кровью, слизью, залепили окровавленными волосами
с брызгами мозгов.
Вертолет бросало из стороны в сторону. Трижды громко звякнуло,
по обшивке сверкнули искорки. Пилот, защищенный пуленепробиваемым
стеклом, выровнял машину, вертолет начал подниматься, затем ушел в
сторону.
Майор дотянулся до пульта, отпихнув труп полковника, ухватил
микрофон.
Вызываю группу поддержки!.. прокричал он сорванным голосом.
Вызываю группу поддержки!
Четкий сильный голос произнес так, словно говорящий находился
рядом:
Майор Кдулс слушает. Говорите.
Срочно вариант "Шторм"! прокричал майор. Срочно!
Голос в мембране стал холоднее:
Вы понимаете, что говорите?
Майор заорал:
Нас здесь убивают!.. Убивают, понимаете?.. Вся группа, которую
мы разыскиваем, уже погибла. Последние схвачены и растерзаны... В
буквальном смысле растерзаны, сэр!
После паузы майор услышал шум голосов, там совещались, затем
прозвучал новый голос:
Генерал Макланс на связи. Что у вас происходит? Там нет русских
войск!
Майор закричал, срывая голос, готовый разорвать этих идиотов:
Нас расстреливают местные охотники!.. Простые мужики, мать
их...
Вы всерьез?
Да, мать вашу!
Голос стал почти строгим и одновременно сочувствующим:
Вы не в состоянии справиться с каким-то отдельным
коммунистом?.. Вы здоровы?
Майор прошипел:
Я попросил группу поддержки. Нужен "Шторм", иначе я не поручусь
за жизни тех, кто находится вблизи этого села!
Генеральский голос сказал отечески:
Майор, возвращайтесь в расположение экспедиционных войск. Вам
нужен психоаналитик. Хороший психиатр обследует вас, мы вам поможем.
Понимаете, все мы хотим вам только помочь...
В голосе звучала бархатная уверенность, покровительственное
благодушие. Майор ощутил, как от гнева в глазах стало красно, словно
смотрел сквозь бутыль с бычьей кровью:
Слушайте вы... идиот! Я уже сказал, что те, с кем мы явились
спасать, уже полегли под пулями русских снайперов. Да не войска,
даже не парашютисты!.. Местные охотники привыкли охотиться на
тигров, понятно? И лягут те, кто сейчас еще собирается привезти
гуманитарную помощь! Погибнут, понимаете? Все погибнут, если вы
будете задавать дурацкие вопросы о моей психике!..
Генерал умолк. Майор почти видел его насупленное лицо. Генералу
наплевать, что полягут и остальные, но разговор фиксируется на
пленку, там прослушают ее еще не раз, спросят, почему он не
среагировал сразу, и... полетят генеральские погоны.
В мембране раздалось сухое:
Высылаю. Скорректируйте огонь с самолетов.
Глава 49
Лейтенант Чернов устроился на дальней лавочке, на колене
толстый томик Чейза, сразу шесть романов под одной обложкой, в
затылок греет теплое косовское солнце. Со стадиона шум и гам, его
ребята гоняют мяч на площадке, а ему в лом нелепое пинание мяча...
На томике Чейза листок бумаги, начал было письмо Лене, незаметно
поймал удачную рифму с ее именем, пошли наматываться строчки стиха.
Эй, Чернов! крикнули из одной группы. У нас одного не хватает!
Он вяло отмахнулся. Бегайте, дикари, визжите от счастья. Силы и
здоровья много, а ума вам и не надо: и так счастливы. От ума, как
говорят классики, одно горе. А вот он не откажется...
Некоторое время перекладывал мысль так и эдак, упиваясь
сознанием, что он не такой, как остальные во всей этой части
российских миротворцев, расквартированной в захваченной албанцами
Липовой Роще и переименованной в Плугатти. Остальные визжат от
счастья, что получают в десять раз выше инженеров, что остались в
России, прикидывают, какие иномарки купят, когда вернутся со службы,
а ему это по фигу: машина у него уже есть, отец подарил почти
новенький фольксваген, а местное жалованье не шибко впечатляет, он
из семьи, где достаток гораздо выше среднего, гораздо...
"Штатовцы рядом, пробормотал он, диктуя сам себе, они тоже
приходят на этот стадион. Ничего парни, хоть и тупые... Правда, у
нас тупых тоже хватает..."
Остановился, писать шариковой ручкой немыслимый труд для
человека, который буквы учил на экране компа, а первые слова
написал, тыкая крохотным пальчиком в клавиши.
Передохнул, проще сделать марш-бросок, чем написать письмо,
пусть Лена знает, на какой труд он способен для нее, повел дальше:
"Мне до конца срока службы еще два месяца и четыре дня... Я
прикинул, что можно будет купить однокомнатную в новостройках, там
дешевле. Если что, отец поможет. А ты, наконец, сможешь расставить
свои цветы..."
Со стадиона донесся многоголосый шум. Он поморщился дикари,
мячик не нагоняются, но шум рос, голоса стали громче, появилась
разноголосица, послышалась английская речь. Вернее, жутко
исковерканная, оглупленная, пересыпанная таким диким жаргоном, что у
него все перевернулось внутри. Воспитанный в спе-циализированной
школе с английским уклоном, он выучился читать и писать на
английском еще в первом-втором классе, Шеридана читал в подлиннике,
восторгался английской поэзией, и теперь всякий раз корежит, как на
столе пыток, едва услышит эту жутко изуродованную речь. Впечатление
такое, что некогда высокая цивилизация рухнула после некоего
атомного удара, а по ее руинам бродят низколобые одичавшие потомки,
сжимая в руках высокотехнологическое оружие.
Он видел, как на стадион высыпала группа солдат в юсовской
униформе. Все орали, подпрыгивали, у многих в руках бутылки с пивом,
вином, а один откупорил шампанское, видно, как хлещет пенистая
струя. Все орут, визжат, поднимают к небу кулаки.
Русские солдаты остановили игру, слушали. Чернову показалось,
что все как-то стали меньше ростом. Вообще рядом с американцами
проигрывают в росте и весе. Хотя русские это не вьетнамцы, но все же
проигрывают. Если крепкие ребята в России умеют отмазаться от
службы, остаются в охранных фирмах, телохранителях, то в проклятой
Империи все здоровяки и уголовники стремятся и попадают именно в
армию.
Настроение сразу испортилось, рифмы выпорхнули. А тут еще в его
сторону пошел Вакуленко, потный и в пыли, туповатый сержант из
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг